скачать книгу бесплатно
– Да нет, ни одного корабля на нашу родину не ожидается.
– Тогда что, прятаться дома? На это не согласен! Будь что будет, а мышиную жизнь вести не намерен!
– Я другое соображаю… Есть у меня хороший товарищ из поморских купцов. Давно познакомились, человек верный. Живет в одном дне езды от Колобжега. Есть такой городок, Красногорьем называется. Вроде небольшой сам по себе, а торговлишка там идет бойкая. Съезжаются туда со всей округи, даже из соседних стран наведываются. Зовет меня мой товарищ к себе, да я как-то все не мог собраться. Поезжай к нему! Соберу телегу разного товара, если продашь, то десятая часть выручки твоя. И получишь прилично, и от ножа убережешься. Погибнуть по-глупому дело нехитрое. Решайся!
Вадим уцепился за мысль: он может хорошо подзаработать! А Олиславе так нужны деньги!
– Хорошо, я согласен. Когда отправляться?
– Завтра. С восходом солнца и тронешься. Я сейчас прикажу погрузить товар, накормить коня. Ребята проводят за околицу.
Вадим тотчас отправился к Олиславе. Увидев его, она вскрикнула и кинулась на грудь.
– Жив, жив! А я уж всякое думала…
Он гладил ее по волосам, спине.
– Ну что ты, что ты, глупая. Как видишь, целехонек явился.
– Такая драка! Как полосовались! Как морды были! Я чуть со страху не умерла!
– Все обошлось! Жаль только, что этого купчишку не достал. А надо бы ему памятку на лице оставить, чтобы к чужим девушкам не приставал.
– Вот ведь вы, мужики, какие, злые иногда бываете! Ну ладно, садись, ужинать будем.
За столом он как бы между прочим сказал:
– Еду я завтра утром в Красногорье с купеческим товаром.
Она испуганно посмотрела на него.
– Одну оставляешь?
Он тотчас успокоил:
– Ненадолго. Зато хорошо подзаработаю. Купец отдает мне десятую долю выручки.
– Щедрый он у тебя! Обычно продавцам платят двадцатую часть.
– Так что не переживай, отдадим твой долг!
Когда он уходил, она прижалась к его груди и, смущенно заглядывая ему в глаза, прошептала тихо:
– Может, останешься, вместе проведем прощальную ночку?..
IV
Купец Клуд оказался сухоньким мужчиной лет пятидесяти с желтым, испитым лицом, но живыми глазами и цепким взглядом. Было заметно, что он прибаливал, и, как видно, давно. Встретил Вадима со всей сердечностью, долго расспрашивал про Азара, рассказывал, как встретились, как промышляли на разных рынках, как однажды вместе отправились в Византию, где едва убереглись от разорения.
– Таможенники там сущие черти! – сжимая сухой ручонкой бокал с вином, из которого за весь вечер выпил лишь пару глотков, говорил он с непонятным восторгом. – Обирают нашего брата, как липку. Грамотные, изворотливые, наглые! Как рыба налим в руках, извиваются, не ухватишь. А они тебя опутывают, охмуряют, только успевай поворачиваться. На что мы с Азаром бывалые торговцы, так еле концы с концами свели, так они нас порастрясли!
Рядом с ним сидела жена, на вид лет тридцати, полная, широколицая, с большими навыкате глазами. Она подставляла Вадиму блюда с огуречками, грибами, жареным мясом, соленой и копченой рыбой, говорила приветливо:
– Кушай, кушай, гостюшка дорогой! Мы от всей души…
Сначала она ничего не ела, следила за разговором мужчин, а потом поставила тарелку с мясом себе на высокие груди и принялась уписывать кусок за куском. Покончив с мясом, взялась за рыбу. Ела деловито и увлеченно, забыв обо всем.
Хозяин Вадиму понравился с первого взгляда. Несмотря на болезнь, оставался он доброжелательным и душевным человеком и, хотя у них была большая разница в летах, обращался к Вадиму с уважением и почтением. Он отвел ему отдельную горницу, а когда приехали на рынок, то потеснился и предоставил место рядом с собой, в центре торжища, где всегда было много народа.
Вадим никогда не торговал, поэтому не знал, с чего начинать. Он уселся перед своим товаром и стал ждать покупателей. Клуд некоторое время следил за ним, а потом начал наставлять:
– Так ты прождешь до вечера, и никто к тебе не подойдет. Надо зазывать покупателей. Но не каждого встречного-поперечного, а по выбору. Внимательно гляди на проходящих. Вон идет прощелыга, он ничего не купит, а пришел наверняка затем, чтобы стащить что плохо лежит. Его опасайся, чтобы чего не стибрил. А вон тот господин с тугим кошельком, поймай его взгляд и быстро соображай, что ему надо на рынке, может, такой товар у тебя найдется…
– А за чем этот господин пришел?
– Кафтан у него дорогой, штаны тоже, а сапоги изношены. Может, за ними явился? Ну-ка позови!
– Да он уже далеко…
– Значит, надо быстро соображать и еще быстрее приглашать к себе!
В другой раз Клуд наставлял его по другому случаю. К Вадиму подошла какая-то богатая особа, привередливая и капризная. Стала без конца мерить одни сапожки за другими, башмаки за башмаками. Вадиму надоело подавать ей вещи, он не выдержал, сказал в сердцах:
– Ты что, придуриваться явилась? И это ей не нравится, и это не по ноге. Или покупай что-нибудь, или проваливай на все четыре стороны!
Покупательница обозвала его болваном и, презрительно хмыкнув, удалилась. Клуд тотчас стал ему выговаривать:
– Ты чего людей отпугиваешь? Разве можно так обращаться со своими покупателями?
– А чего она тут выпендривается? И то нехорошо, и это не подходит. Цаца какая! Хоть бы ножки были красивые, а то тощие, как палки, какая обувь подойдет! – продолжал кипятиться Вадим.
– Нет, нет, так не пойдет. Это не торговля, а баловство одно. Того обругал, другого послал. Так тебя скоро все за версту обходить будут.
– А как с такими? Ковриком стелиться?
– Ковриком не ковриком, это уж как получится, а только чтобы было им приятно с тобой побыть рядом, побеседовать, поделиться новостями. Ты заметил, сколько времени проводят возле меня некоторые покупатели? И про семью расскажут, и на мужа или жену пожалуются, и детей пожурят или похвалят. А я слушаю, сочувствую, да так, что они меня чуть ли не за родного признают. И в следующий раз за покупками идут не к кому-нибудь, а только ко мне. Тут, брат, не только мастерство, но и душу свою надо вкладывать!..
С трудом постигал Вадим премудрость торгового человека, но постепенно одолевал, и дело стронулось с места, товары у него стали разбирать. Между делом торговцы вели между собой неторопливые разговоры. Рядом с Вадимом оказался купец из Рерика, стольного города племени бодричей. Звали его Озмар. У этого поджарого, подвижного человека с худощавым лицом был умный взгляд голубых глаз, он с первого дня знакомства привлек Вадима трезвостью суждений и основательностью выводов.
Как-то Озмар стал рассказывать о своей родине.
– Беда пришла на нашу землю. Одолели саксы и даны. Сумели захватить в плен князя нашего Годолюба, на глазах жителей Рерика казнили. Столица была на краю гибели, да подоспела помощь твоих земляков, новгородцев во главе с князем вашим Гостомыслом. У Гостомысла за нашего князя была выдана дочь Умила, вот он и пришел на выручку своему зятю. Сумел этот мудрый правитель не только избавить нас от порабощения, но и помирил с вековыми врагами. Посадил он на престол внука своего, Рерика, и отправился восвояси…
– И столица называется Рерик, и княжич тоже. Почему?
– Рерик – это древнее название сокола. Сокол является племенным знаком бодричей. Мы – племя соколов! Соколом прозывается и наша столица, соколом назвал князь Годолюб своего сына, внука Гостомысла.
– И что же, Рерик правит вашей страной?
– Нет. Его сверг дядя, а с дядей расправились младшие сыновья Годолюба. Смута была большая на радость нашим врагам. А Рерик не вернулся на родину. Где-то скитается. Говорят, обосновался на острове Руян[2 - Ныне остров Рюген.], стал славянским викингом. Бороздит моря и уничтожает суда саксов и данов.
– С великим уважением относятся мои соплеменники к новгородцам, – сказал как-то Озмар. – Трижды приходил Гостомысл в наши края, помогая в борьбе с супостатами. На деле доказал, что вышли мы из одного гнезда, из великого государства, называемого Русинией. Объединяла когда-то, много веков назад, эта страна и бодричей, и лютичей, и поморян, и славен, и все мы назывались русами.
– Да, наши деды тоже много рассказывают о Русинии, – подтвердил Вадим. – Они говорят, что после распада Русинии начались смуты, наше племя славен ушло на восток и обосновалось возле озера Ильмень. Но многие мои соотечественники продолжают именовать себя русами. На Новгородчине в честь прежней родины назвали они этим именем реки и местечки. У нас есть города Руса и старая Руса, селения Русье, Порусье, Околорусье, две реки по названию Русская, Руса есть на Волхове, Русыня – на Луге, Русская – в Приладожье, а Ильменское озеро раньше называлось Русским морем, вокруг него жители до сих называют себя русами…
– А знаешь, откуда пошло название страны – Русиния?
– Рассказывали деды предание о вождях славян Русе, Чехе и Ляхе.
– Да, живет такая легенда. Служили эти три брата в римских войсках, но были недовольны обращением властей и подняли восстание. Потом, боясь наказания за неповиновение, ушли они на север и образовали три государства: Чех основал Чехию, Лях создал Польшу, а Рус возглавил Русинию. Бодричи, словене, лютичи и поморяне входили в государство Русиния. Могучая была страна, никто не смел напасть на нас. Не то что сейчас, когда мы разобщены…
– Я поразился тому, что, приехав в Колобжег, услышал ту же речь, что и на Новгородчине. Как будто я тут родился! А ведь у нас много людей приезжает из соседних племен – кривичей, полян, вятичей, полочан, древлян, дреговичей. У них речь разительно отличается от нашей[3 - Вплоть до XIV века язык новгородцев отличался от языка восточных славян, он был ближе к польскому языку.]!
Жил Вадим в Красногорье спокойно, пока не стал замечать на себе томные взгляды жены Клуда, Услады. Заподозрив неладное, стал избегать ее, но она настойчиво преследовала его, старалась то коснуться плечом, то прижаться бедром. Особенно нравилось ей поливать ему из ковша при умывании. Услада становилась вплотную к нему, Вадим чувствовал ее жаркое тело. Он догадывался, чего Услада хочет от него. Но она, толстая, потная, с колышущимися телесами, была противна ему. А главное, как он сможет после этого смотреть в глаза Клуду, принявшему его как родного сына, помогавшему ему словом и делом?..
Однажды ночью, когда уже засыпал, услышал он возню возле себя, потом почувствовал, как его обнимают горячие руки.
Он испуганно приподнялся, спросил:
– Что случилось?
– Тихо, тихо, – раздался горячий шепот. – Это я, Услада.
– Ночь на дворе, спать хочу. Уходи!
– Не гони! Совсем извелась от тоски по тебе…
Вдруг из комнаты, где спали супруги, раздался сонный голос Клуда:
– Услада, где ты? Куда подевалась?
Ее будто сдуло.
Опасаясь, что любвеобильная женщина явится к нему вновь, Вадим на ночь стал закрываться на крючок. Стучать она не посмела, потому что мог услышать муж. Но однажды, когда он возился со своим товаром в подвале, она незаметно подкралась, обняла и стала униженно просить:
– Ну миленький, ну приголубь разок…
Он оттолкнул ее, проговорил:
– Ищи себе забаву где-нибудь в другом месте!
Тогда она стала мстить ему. То шти пересолит, то вместо навара из трав подаст какое-то месиво, в рот не возьмешь. А раз, после дождя, стала кричать на него:
– Ходят всякие, грязищи наносят, телегами не вывезти! И когда только избавимся от таких нерях! Сил больше нет!
Вадим хотел уже уехать, не распродав до конца товара. Но случился удачный день, он сбыл все вещи и на другой день, поблагодарив хозяев, отправился в Колобжег.
Ему так не терпелось увидеть Олиславу, что он всю дорогу подгонял коня, совершенно измучив его. Миновав ворота, бросил телегу и бегом устремился к ее дому. Было уже темно, двери были закрыты. Тогда он стал стучать. На порог вышла незнакомая женщина, спросила:
– Тебе чего?
Вадим подумал, что Олислава наняла служанку, отстранил ее и попер в дом. Женщина всполошилась:
– Ахти, грабитель заявился! Ратуйте, люди!
В избе он увидел мужчину, стоявшего со свечой в руке. Тут опешил уже Вадим. Озадаченный, задал вопрос:
– Ты кто таков?
– Как кто? – ответил тот. – Хозяин дома.
– А Олислава где?
– Олислава вышла замуж за купца и уехала в Волин.
– Врешь! – машинально проговорил Вадим, холодея внутри.
– С какой стати? Продала дом, собралась, и только мы ее видели.
Все еще не веря в происшедшее, он спросил:
– Когда это случилось?
– Неделю назад.
Вадим буркнул слова извинения и удалился. Он шел по городу, еле передвигая ноги. «Не дождалась, уехала, – металось в голове. – А я ей деньги привез, долг уплатить… Под солнцем сгорал, под дождями мок. Глупенький, зря старался. Купчик купил ее, деньгами совратил. Не устояла против соблазна, теперь, наверно, надо мной насмехаются. Еще бы! Куда моим заработкам по сравнению с богатством лютичского купца!»
Вадим сжимал в бессильной ярости кулаки, хотелось крушить все подряд, и он еле сдерживался.
Но потом, уже подходя к дому, где они обитали, его рассуждения вдруг повернулись совсем в другую сторону. Он вспомнил, как она сказала ему, что родители хотят отдать ее замуж, но она ни за что не пойдет за старого мужчину. «Олиславу насильно увезли из Колобжега! – озарила его новая мысль. – Связали и отправили под охраной! Сама она не могла решиться на такое, потому что любит меня! А дом продали родители!»
Это открытие привело его в сильное волнение. «Я должен ее спасти! Она заперта в купеческом тереме, как в крепости, ее не выпускают на волю! Бедненькая, томится она в своей светлице, глядит в окошечко и мечтает, когда я приду, освобожу ее и увезу с собой!»
Рассчитавшись за товар и получив хорошую плату, Вадим стал отпрашиваться у купца на неделю, чтобы побывать в Волине по своим делам. Азар не возражал: работы у моряков в Колобжеге было мало, охраняли судно, подносили товар на рынок или доставляли его покупателям, но в основном бездельничали, изнывая от скуки.
Вадим забежал к себе, стал собираться.
– Ты куда лыжи навострил? – спросил его Оляпко.
– В Волин.
Оляпко загорелся:
– Возьми меня с собой. Я здесь, кажется, скоро паутиной покроюсь. Хоть развеюсь немного.
Вадим приостановил сборы, присел на скамейку, серьезно взглянул на него:
– Еду по рискованному делу. Надо выручать из купеческого плена Олиславу.
