скачать книгу бесплатно
– Что делать, Вадд, что делать? Кто вообще вешает замки на двери подъезда?! – запаниковал Красс.
– Почем мне знать?! Давайте через окно попробуем.
– Подождите, – сказал Заверган, и поднял с земли большой камень, и что было мочи обрушил его на замок. Тот упал.
Они прошли внутрь, однако дом этот он был отнюдь не самым желанным местом для укрытия, потому что в нем никто не жил, и не готовил убежище от Нашествия. Оставалось только попробовать проникнуть в подвал, но подвала в этом доме почему-то не было. Внутри лестницы были покрыты толстым слоем грязи, в некоторых частях даже пророс мох. На стенах было что-то нарисовано, какие-то слова и буквы выпуклой формы. Вокруг валялся мусор из-под упаковок кефира, сухпайков, битого стекла от пивных булок и пустых, выцветших пачек сигарет.
Спрятавшись в одной из квартир, быстро закрыли разбитые окна попавшимися под руку деревянными пластинами и дверцами от шкафа, и зажгли свои керосиновые лампы.
Красс проверял насколько крепко стоят укрепления на окнах, и трясущимися руками пихал поролон в маленькие щели. Заверган вспомнил, как однажды видел из убежища бегущего человека от орд механизированных пчел, видел страх в его глазах, видел. И самым страшным было то, что он боялся не за собственную жизнь, не за существование, нет, – а страх потерять свою рабочую должность, страх быть перепроверенным, страх вновь попасть на Реабилитацию. Наверное, Красс и Вадд тоже видели подобное, когда были в этом городе.
– Вроде, держится, – заявил Красс вполголоса, – Что будем делать?
– Не знаю, – ответил Вадд, проводящий пальцем по корешкам книг, стоявшим на полке, уже отсыревших, и скрывающих свои знания из-за заброшенности этого места; книги, которые превратились во что-то мерзкое, покрытое слизью, в которых ранее хранились знания, в которых автор посвящал этому всю свою жизнь, вкладывал душу, а теперь ими разве печку топить. – План не задался… Глупо получилось… По крайней мере нужно переждать Нашествие, и потом вернуться в трущобы, доложить Учителю…
– Ну, он как всегда будет не доволен, – сказал Заверган.
– Не знаю… Пойду-ка я почитаю то, что уцелело.
Вадд взял какую-то книгу, которая с виду лучше сохранилась и удалился в соседнюю комнату, а Красс и Заверган остались сидеть в зале, окутанные мистическим страхом этого места.
– Что это за дом такой странный? – спросил Заверган Красса, – Почему его не используют для убежищ, или не снесут вовсе?
– Вадд говорил, – отвечал Красс, – Что в этом доме жил с женой какой-то мужик, и он тут что-то химичил… Он где-то тут хранил ядерное топливо, Вадд говорил, что оно радиоактивно. По его рассказу, в этот дом пришла его бабушка в гости к этому самому химику – кстати он был заядлым алкоголиком – и спьяну налил и себе, и ей вместо чая ядерное топливо, после чего оба умерли.
– Что-то чушь какая-то, – сказал Заверган с недоверием, – Никогда о таком не слышал…
– Ой, ну и ты туда же! Это он мне рассказывал, я даже ничего своего не добавил!
– Да ладно, ладно, может он над тобой пошутил.
Заверган вспомнил случай, как Красс украл у Вадда игрушечный автомат из тайника, и как они спорили возле сломанного колеса обозрения в Заречном районе, Красс предъявил ему:
– Вадд, что упало – то пропало!
А Вадд спокойно ответил ему немедля ни секунды, ибо знал, что он не терял своих вещей, а лишь спрятал в неудачном месте:
– Красс! Сейчас ты у меня упадешь – и ко мне рабство попадешь, – после этого все трое залились смехом. Шутка получилась хорошая.
За стенами дома слышалось противное пчелиное жужжание, словно миллионы пчел пронюхивали это место, и пролетали над заброшенным домом, старясь проникнуть в каждую щель.
В соседней комнате, где находился Вадд, послышалось мычание, но было оно не мучительное, а скорее удовлетворенное.
– Что там, – спросил Красс, – К нему пчелы проникли?
– Вряд тогда он стал бы мычать, словно ест что-то вкусненькое, – ответил Заверган, но на всякий случай взял в руки баллончик с краской, и держа на готове зажигалку у распылителя – Красс последовал его примеру.
Когда они зашли в комнату, то увидели распластавшегося в оборванном старом, сыром кресле Вадда, валяющуюся рядом взятую им книгу, и… больше ничего. Вадд расплывался в блаженной ухмылке, мямлил что-то нечленораздельное, лениво двигал головой, и тянул руки к свету, который роняли на его глаза зажигалки товарищей.
– Что с ним, твое происхождение?! – воскликнул Заверган.
– Дух вон! Марш грядет! Р-р-а-з, д-в-а-а! Р-р-а-з! Д-в-а-а! Гром! А лучше бы гремела тишина. Буду там – и посмотрим, – говорил Вадд, бегая глазами по комнате, и начав ломать укрытия на окне. Глаза его были стеклянными.
– Открыть! Свету нужен луч тьмы! Свежесть! Дыша-а-а-ть!
– Стой! – крикнул Заверган, и в этот момент за его спиной прогремел выстрел из самопала. Вадд медленно опускался на пол, продолжая что-то бормотать. На его спине быстро расплывалось красное пятно.
Заверган подбежал к Вадду, и взял его за руку. Тот улыбался, и продолжал что-то говорить, уже шепотом.
– Мертв… – сказал Заверган.
Он встал, посмотрел на ошарашенного Красса, на распластавшееся тело Вадда и вышел обратно в залу, усевшись на мокрый от сырости диван. У него не было никаких мыслей, не было страха, не было ничего кроме пустоты. Тут чертовски захотелось пойти к Антеннам, где он бывал только во снах. Внезапно для себя он ощутил такую злость, что захотелось гневно орать, материть всё что видит, всё что вызывает его раздражение. Дурацкие пчелы, думал он, дурацкие возможности. Мы вляпались в дерьмо, потерпели неудачу, и почему? А какая разница? Почему мы вообще должны бороться, почему мы должны прятаться, почему нам надо бояться этого?! Как же это раздражает, бесит, хочется взять огнемет, и сжечь к чертям всё это, все эти Нашествия, всех этих кретинов, всех этих рабочих, всю эту систему. И почему я называю это системой? Какого черта я должен учиться выживать, когда я мог бы просто взять, сдать анализ крови, пройти реабилитацию, и быть частью общества, которому не нужно скрываться от этих дроидов, не убегать из-за отсутствия каких-то бумаг. Почему? Почему я долен жить в грязи, прятаться в подвалах, терпеть избиение розгами из-за проваленного задания, почему я должен жить в этой грязи, когда я вижу готовый порядок? Потому что так говорит Учитель? А кто он такой? Всякие беззубые старухи приходят в подземные коммуникации, чтобы послушать его проповеди, что он скажет нам, как он попадет в этот раз по нашим проблемам, как он обложит нас надеждой. А почему нельзя? Нет, я не то чтобы имею что-то против Учителя – он великий человек – Но почему нельзя жить как те люди в городе, почему нельзя пройти реабилитацию, почему нужны эти диверсии, прятки – я не понимаю.
Вскочив с кресла, Заверган поспешил в комнату, где остался Красс с Ваддом. По пути он споткнулся от торчащую из пола доску, задел книжную полку, которая с грохотом упала на пол, подняв столп пыли, и раздавив несколько книг. Забежав в комнату, он первым делом почувствовал кислый запах пороха, а потом увидел Краса, в руках которого был самопал, из дула которого медленно и едва заметно тянулась струйка дыма.
– Что опять? – спросил Заверган и медленно подошел к Красу.
– Он… поднялся, – сглатывая слова произнес Красс, не отрывая печального взгляда от трупа их товарища, у которого появилась ещё одна дырка. На этот раз во лбу. – Капсулу для взрослых где-то достал… Наверное, у Кривого, – едва слышно говорил Красс под шумом Нашествия.
– Не понимаю…
– Похоже, решил попробовать… Учитель же… Да сам Вадд говорил, что эти ампулы – зло. И сам же её выпил… Вон, осколки валяются, – он кивнул в сторону кресла, где сидел Вадд.
– Наверное, тут же и нашел… мда… задание провалено, попали под Нашествие, Вадд гробанулся… – нервно и быстро перечислял Заверган, – Ну, хоть мы уцелели, и бомбу с собой прихватили.
– Учитель будет недоволен, нам надо вернуться по очереди… А может лучше, если вернется только один из нас.
– Ты о чём?
Красс направил самопал на Завергана, и нервно улыбнулся.
– Если я вернусь один, то скажу, что всё из-за вас, и он мне поверит. Он не будет меня бить, ни розгами, ни током. А если вернемся вдвоем, то одному из нас придется худо.
В момент, когда Красс уже собирался нажать на курок, за его спиной рухнуло укрепление, и в комнату хлынул рой маленьких черных насекомых. Красс обернулся, и выстрелил в эту орду, однако это ему ничем бы не помогло. Заверган бросился в соседнюю комнату, и спрятался в шкафу, накрывшись лежащим в нем же одеялом, старатель пытался закрыть дверцы. Он услышал, как Красс грузно вбежал в ту же комнату, дико крича, а потом раздался звук горящего газа, очевидно он отбивался использовал баллончик в роли огнемета. Потом он, продолжая орать, выбежал из квартиры и побежал вниз по лестнице. Было слышно, как он несколько раз снова жег огнем насекомых, а потом последовал какой-то грохот. Видимо он потерял сознание, и скатился по лестнице.
Заверган не вылезал из шкафа, и продолжал в нем молча сидеть, хотя было чертовски неудобно. Вадд, -думал Заверган, – Как он мог повестись на такую дурацкую страстную уловку, почему? Он ведь видел, что стало с Кривым, сам говорил нам о том, что гораздо важнее трезвый и холодный ум, рассказывал о своих экспериментах, выражал интересные идеи, у него был хороший творческий потенциал… Почему он стал выпил содержимое ампулы? Не понимаю. Совсем. Мы ведь и в кустах прятались от тарелок, которые искали нас, вылетая из серых мрачных туч, он обычно старался удержать команду, хотя всячески отрицал, что мы ему дороги. Чувство, словно я потерял что-то дорогое мне, что-то важное.
В подъезде послышались шаги. Было несколько человек, они коротко переговаривались, но Заверган не мог разобрать. Он знал, что пришли ОНИ. Это те самые патрули, что вылавливают усыпленных при Нашествии и отправляют на реабилитацию. Сидеть в шкафу стало окончательно неудобно, ноги и пресс сводило судорогой до боли. Заверган, сжав челюсти, и молча изливаясь слезами от боли, терпел, лишь бы не выдать своего присутствия.
В комнату кто-то вошел. Их было двое. Один пошел туда, где всё ещё лежало тело Вадда, а другой остался в комнате, где прятался Заверган. Было слышно, как он выламывал укрепления с окна, не проронив при этом ни единого слова. Затем он ещё немного походил по комнате, как Завергану показалось, он ходил кругами, и остановился возле шкафа. Ну всё, – подумал Заверган, – Сейчас и меня сцапают.
– П-26-й, – раздался голос из соседней комнаты. Он явно обращался к своему напарнику, – Тут чисто. Необходимо доставить тело убитого вниз.
– Следую, – отозвался голос у шкафа.
Шаги постепенно удалялись, и минут через пять всё стихло. Заверган выпрямил ноги, и с шумом выкатился из шкафа, пытаясь снять с себя одеяло. Из соседней комнаты тянулся кровавый след, и уходил в подъезд, а дальше вниз по ступеням. Вадда забрали. Красса, очевидно, тоже. Взяв со стола керосиновую лампу, и закинув за спину рюкзак с бомбой, он уже направлялся к выходу, как увидел лежащий на полу самопал.
Глава 3
Заверган вернулся в трущобы. Он шел по пустой улице, разгоняя лужи, образовавшиеся в дырах на асфальте, и оглядывая старые дома, которые были заселены и полны счастливыми семьями задолго до его рождения.
– Я весь вымок, – проворчал он себе под нос, и шмыгнул носом, – Как отчитаюсь – сразу в подвал с библиотекой, и сяду у горячей трубы. Если место свободно, конечно. А оно скорее всего занято. Ну ничего, мне уступят. Должны уступить.
Он остановился у подъезда многоэтажки, оглянулся назад, тоскливо наблюдая за плывущими по пасмурному небу темно-серыми тучами. В лицо ему подул сильный ветер, и дождь заметно усилился. Заверган устало вздохнул, и зашел внутрь.
Внутри он постучался в хорошую, массивную дверь Учителя, и начал ожидать, когда тот её отопрет, и пригласит к себе. Если у него, – подумал Заверган, -Разумеется, никого на приеме нет. А скорее всего кто-нибудь есть. Ну ничего. я подожду.
Только он повернулся, чтобы сесть на ступеньки, как на двери с другой стороны защелкали засовами, и она легко отворилась. Из проема показалась седая голова Учителя, а затем и всё его тело. Он как всегда был в белом медицинском халате – и чистым, между прочим – мокасинах и джинсах. Худой, как скелет, со впалыми и дряблыми щеками, многочисленными морщинами на лбу, коротенькой свежей стрижкой, и тщательно выбритым лицом. Как всегда, хмурый, готовый придраться к мелочам. На левом его ухе был совсем свежий ожог, да и руки тоже были в ожогах, царапинах, гематомах, и на правой руке не было одного фаланга на мизинце. Заверган всегда с интересом смотрел на этот обрубленный и заживший давным-давно палец.
– Ты кто? А, Заверган, – сказал Учитель своим трескучим, как высохшая щепка, голосом, – Знаю тебя! Заходи.
– Знаю вас, Учитель, – отозвался Заверган, и опустив голову, прошел внутрь.
Учитель захлопнул за ним дверь, и начал возиться с засовами, попросив разуться на обувном коврике – ковры у него редкие какие-то.
– Почему один? – спросил Учитель, продолжая возиться с замком. Заверган открыл было рот, как он добавил, – Разувайся, пойдем на кухню.
Впервые Учитель пригласил Завергана в какую-то из комнат. Ему всегда было интересно узнать, как живет Учитель, как выглядит его дом, какого размера, цвета трубы, на которых он греет воду. Учитель первым прошел на кухню, Заверган шел следом, стараясь запомнить ощущения каждого шага – впервые довелось пройтись босиком по чистому, мягкому и красивому, со множеством узоров, ковру. Он любовался тем, что тут были обои, не ободранные, а словно недавно поклеенные, новые, тоже с какими-то узорами, на стенах висели картины, которые Заверган видел только в иллюстрациях книг, или обрывках газет. Когда он вошел на кухню, то увидел, что Учитель кипятит воду в чайнике на портативной газовой плите, там был два тумблера, конфорочные вкладыши, рассекатели с черными дисками сверху из которых стремительно бежало синее пламя.
Учитель усадил Завергана на одно из двух кресел, с широкими подлокотниками, мягкое, удобное, чистое, не порванное. Заверган поводил задом, пытаясь найти такое положение, в котором было бы удобно и чай пить, и Учителя слушать. Чайник начал свистеть, и Учитель поспешно выключил конфорку. На столе тут же появились две кружки, в них звонко звякнули чайные ложки, появилась тарелка с песочным печеньем, и пара крупных желтых бананов.
– Бомбу вы не потеряли? – спросил он, разливая чай в кружки.
– Нет, – ответил Заверган, – она у меня с собой.
Учитель замер от услышанного с чайником в руке, продолжая наливать кипяток в кружку, пока вода не вышла из краев, и стремительно полилась на пол.
– Твоё происхождение! – выругался Учитель, когда увидел, что вода капает на ковер. Он поспешно поставил чайник на плиту, и начал вытирать тряпочкой стол, – И где она?
– Кто? Бомба?
– Да.
– Она у меня в рюкзаке.
– Аккуратно вытаскивай из рюкзака и дай мне её в руки, – Учитель выставил перед собой ладошки, как на подаянии, а Заверган осторожно, весь напряженный, с ломаными, скованными движениями, боясь не сделать чего лишнего, расстегнул рюкзак, и извлек оттуда бомбу, завернутую в целлофановый пакет, и вплепил её в ладоши Учителя.
– Тише ты, с этой дурой! – проворчал Учитель, резко переменившись в лице, и захлопав руками, словно в них горячая картошка. – Фу-у-у-х!
Учитель заглянул в пакет, моргнул пару раз в недоумении, засунул туда руку, что-то покрутил, и понес её в прихожую, где стоял металлический сейф, убрал туда, и запер на ключ. Он вернулся, расплываясь в улыбке, и наконец попросил Завергана рассказать, что именно произошло. Заверган вкратце ему рассказал.
– Значит, эти двое погибли?
– Угу.
– Вадд и Красс… Один, кажется, любил всякую литературу по инженерии, электротехнике, паял что-то помнится, приемник починил; а другой, кажется, ничего особо не любил, кроме как вляпаться в незаурядную историю, пошутить над кем-нибудь, пересказать увиденное или услышанное, и конечно, всё переврать. Вот что: они были неудачниками! Один, дурак, вел группу, а сам выпил ампулу, и никому ничего не сказал. А другой не лучше – его пристрелил. А так бы дали бы по башке чем-нибудь этому Вадду, он бы проспался, и вернулись живыми. Но, они погибли по собственной глупости… Ты говорил, что Красс ещё на тебя напал?
– Да. Он сказал, что если вернется только он, то его чем-то наградят, а если мы вдвоем, то кому-нибудь из нас придется принять на себя ответственность за провал.
– Похоже, у него основательно поехала крыша. Но, ты молодец, молодец! Выжил и бомбу принес, и рюкзак Вадда с деталями! Ты пей чай, печеньями закусывай. Небось не ел таких никогда?
– В первый раз вообще вижу такие, – сказал Заверган, с подозрением разглядывая печенья.
– Может, тебе овсяного печенья дать?
– Да давайте, попробую.
Заверган попил чаю, Учитель тем временем включил пластинку на патефоне, заиграла какая-то очень старинная музыка, кажется какой-то вальс. Он начал сам с собой пританцовывать, держа за талию невидимую партнершу, и наворачивая круги, немного приседая и отталкиваясь, делая шаг в сторону. Когда они вдоволь наелись печений, и напились чаю, Учитель выключил музыку, и объявил:
– В связи успешным возвращением, обладанием навыком осторожности и стратегического мышления…
– Да бросьте, Учитель…
– А ну цыц! Я не договорил! Так вот, на чём я… Ах да! Обладанием качествами, как осторожность, и стратегического мышления, а также хороших физических данных: объявляю тебя командиром группы! Вот тебе жетон, – Учитель достал из полочки какую-то штуку, напоминающую снайперский патрон, на веревочке, и повесил на шею Завергану, – Завтра дам тебе задание, и познакомишься с другими ребятами, что будут в твоей группе. Теперь можешь идти.
– Заслужил! – ответил Заверган, выражая свою благодарность, – Учитель, а что это, собственно такое? – он показал на ту самую штуку, которая теперь висела у него на шее.
– А, это… Это белемнит, окаменелые остатки древних моллюсков. Ну что-то вроде морской каракатицы.
– И зачем она нужна?
– О, очень полезная вещь! Она почти на девяносто процентов состоит из арагонита, а он в свою очередь способствует быстрому свертыванию крови.
– И правда, полезная вещь, – сказал Заверган потрясенно, разглядывая эту пулю, или скорее палец. Какой-то жуткий, черный, демонический палец. Чертов палец.
Заверган попрощался с Учителем, и вышел в подъезд. Уже темнело. Он прошел одну улицу, и зашел в другой дом, сделал условный стук, и дверь в подвал отворилась. Там стояли двое высоких парней, с виду лет семнадцати, с каким-то пустым зомбированным взглядом, и не сказав ни слова, пропустили его, и после с шумом закрыли дверь, и заперли засов на огромную цепь.
Заверган спустился в подвал, тут было хорошее освещение, откуда-то из дальних коридоров доносился трескучий шум электрогенератора, светили лампочки. Электричество, – подумал Заверган, – Как это интересно! Как горит эта лампочка, почему она горит, что вот, залили в тот генератор бензин, он шумит, и электричество идет. Какие технологии, какие разработки, только куда оно всё ушло? Чего мы добились? Жизни в подвалах, потому что мы не хотим быть настроенными? Так, пойду ка я в библиотеку, тут аж четыре комнаты под неё выделили.
Библиотека действительно состояла из четырех комнат, и постепенно расширялась, поскольку другие ребята приносили сюда найденные ими книги, журналы, газеты. Заверган читать не умел, как и большинство ребят – книги читали вслух те немногие ребята, которые умели читать. Заверган же предпочитал прилечь на матрасе, которые были в роли ложи, или присесть в кресле возле горячих труб, и слушать рассказы, пусть и не с самого начала. Иногда он брал какую-нибудь книгу или журнал, листал рассматривая рисунок на обложке, иллюстрации и картинки, пытаясь представить, о чем же всё-таки написано и как картинка связана с текстом.
Он вошел в третью комнату, там уже начал свой рассказ чтец, сидя за столом с тремя керосиновыми лампами, пристроившись на деревянном стуле с шатающейся ножкой. Слушателей уже порядочно собралось, кто листал журналы с иллюстрациями, кто-то разгадывал кроссворд, видимо, один из немногих чтецов, кто-то просто лежал на матрасе, закрыв глаза рукой, кто-то грыз ногти, сплевывал, рассматривал палец, и снова подгрызал – не было ножниц. И кресло возле горячих труб уже было занято. На нем сидел парень примерно того же возраста, что и Заверган, с обросшими, черными как смоль волосами, тоже грыз ногти – судя по виду нервничал – и смотрел на чтеца своими карими глазами.
Заверган подошел к нему, чтобы попросить уступить место, мол, он промок, да и с задания, всех товарищей потерял. Он подошел ближе, наклонился, и когда тот, вздрогнув, обратил на него внимание, прошептал:
– Будем знаться, – Заверган вытянул указательный палец руки, – Я Заверган.
– Будем знаться, – ответил парень, – Я Маркус.
Маркус повернулся в кресле лицом к Завергану, и они потыкали друг другу пальцами в грудь. Заверган обратил внимание, что на руках его нового знакомого есть свежие царапины. Он окинул его взглядом, и приметил ещё то, что он одет в новые, во всяком случае не поношенные, военные штаны. Только без ремня. Он был опоясан. Рядом с креслом лежал его рюкзак, на нем сверху лежала вязаная шерстяная шапка. Маркус продолжал смотреть на Завергана, и он продолжил:
– Ты не уступишь мне место? Я с задания вернулся, весь мокрый, да и товарищей потерял…
– Та же ситуация, – ответствовал Маркус, – Но ты садись рядом, тут кресло широкое, поместимся.
Заверган сел на один подлокотник, Маркус же на второй. Они продолжали слушать, как чтец ведет рассказ какой-то книги:
– Громом и небесным огнем надо говорить к сонливым и сонным чувствам. Но голос красоты говорит тихо: он вкрадывается только в самые чуткие души. Тихо вздрагивал и смеялся сегодня мой гербовый щит: это священный смех и трепет красоты. Над вами, вы, добродетельные смеялась сегодня моя красота. И до меня доносился её голос: «Они хотят ещё – чтобы им заплатили!»
