скачать книгу бесплатно
Путь Наверх
Белогор Юрьевич Седьмовский
Поиск себя – пожалуй один из самых значимых этапов в жизни. Но что делать, когда ты словно рожден не для своего времени? Заверган живет в весьма неоднозначном будущем, где всем в мире управляет Нейросеть, и программирует людей на определенные действия, заключая их мыслительную деятельность в рамки. Мир, в котором за все платят мыслями, где покупают чувства и эмоции, где на абстрактное мышление нужна лицензия, где войны зовут "эпидемиями". Этот роман словно представляет собой внутренний конфликт между сознательным и бессознательным. Кто одержал верх? Кого представляет собой герой? Какую цену он заплатил, чтобы обрести себя, и стоило ли оно того? Пожалуй, ответ на этот вопрос каждый читатель даст себе сам.
Белогор Седьмовский
Путь Наверх
ПРОЛОГ
1
– Корабль готов! – заявил молодой человек, вытирая потный, покрытый грязью лоб черной от мазута и масла тряпочкой, стоящий на лесной поляне и устремив свой взгляд на космический корабль, что покоился в ожидании своего первого старта в ракетной шахте.
– Осталось всего лишь провести настройку компьютера, проверить герметичность скафандра, и завтра можно взлетать, – говорил он с радостью в глазах, в которых просто невозможно было не прочесть предвкушение, как у ребенка в преддверии нового года найти подарок под елкой.
Он говорил сам с собой, очевидно, пытаясь разделить свою радость с тем, кому она наиболее понятна и востребована – самому себе.
Наконец, закончив проверять надежность конструкции, качество своей работы – он отправился в палатку, высыпаться.
Проснувшись, он умылся, позавтракал, подождал немного, чтобы во время взлета его не стошнило, и наконец залез в корабль, и перед тем, как закрыть люк, взглянул на окружающие его деревья, и сказал гордо:
– Поехали! – хлопнула крышка люка, противно заскрипели петли, и колесо, что закрывало его, и через пару минут земля содрогнулась под колебанием безудержной энергии, что начала медленно, очень медленно, и уверенно поднимать корабль к небу.
Покинув все сферы своей планеты, он вышел в открытый космос, и устремил свой взгляд в иллюминатор, разглядывая, завороженно свою планету, гамму цветов, наблюдая как там, где он родился, ходят ветра, появляются подобия воронок. Он обратил свой взор в темноту, где лицезрел тысячи – нет – миллионы звезд, а может и планет, приветливо подмигивающих ему.
Внезапно, корабль начало трясти, послышался страшный скрежет, будто гигантская плита надвигается на другую, и раздался протяжный, одинокий гул, словно одинокий волк, потерявший свою волчицу, завыл тоскливо на луну. Корабль тряхнуло, и послышался свит ветра.
– Что за?! – крикнул парень, – Всё разваливается!
Он попытался бежать, но отсутствие гравитации этого не позволяло, и тогда он начал отталкиваться от стен, направляясь к запасам кислорода.
– Только бы успеть, только бы успеть… – бормотал он глухо в своем огромном скафандре.
Отталкиваясь от стен, плывя в невесомости, он добрался до намеченной цели и начал пытаться пристегнуть себя к кислородному блоку, он чувствовал, что его руки дрожат, ощущал импульсы внутри своего тела, и гораздо привычнее было бы видеться трясущиеся руки, дрожащие пальцы, но этого не было. Ему казалось будто его тело парализовано, и вся энергия копится внутри, и вот-вот разорвет его на куски под большим давлением. Тяжело дыша, в последний момент он успел совершить задуманное, и стукнув ногой по кнопке, отсоединил кислородный блок вместе с собой в открытый космос. Последнее, что он видел, то как его корабль разлетается на кусочки, как летят механизмы, детали, то как это было замедленно, то, как это было…
2
Очнувшись и вяло хлопая глазами, потерпевший крушение незадавшийся космонавт; он был на борту космического корабля, и увидев перед собой человеческий силуэт, спросил:
– Кто вы?
Перед ним, спиной, стоял человек в черном плаще с светлыми кудрявыми волосами, которые были, как показалось, светлые, но если приглядеться, то некоторые кудри были цвета червонного золота.
Когда он обернулся, его лицо ничем не отличалось от человеческого, но особо примечательным было то, что оба его глаза были разных цветов.
– Ты уже очнулся? – спросил таинственный незнакомец, – Ты помнишь, что с тобой произошло?
– Да… – с трудом ответил молодой парень, – Мой корабль оказался ненадежным… Начал разваливаться после того, как я покинул атмосферу планеты и вышел в открытый космос… Помню, успел одеть скафандр, и… Не помню, как делал это, но следующим кадром было то, что я пристегиваюсь к кислородному блоку, а далее уже лечу в открытом космосе…
– Вот оно как. Тебе удалось выжить. Не будь меня рядом – ты бы погиб. Отправляйся домой, и извлеки из этой аварии урок.
– Как тебя зовут? – резко спросил он.
– Заверган.
– Ты… с нашей планеты?
– Это тебя не касается.
– Что ж, ладно.
– Тебе надо поспать. Скоро посадка, иди в ту капсулу, там ты стабильно её перенесёшь.
– Спасибо тебе… – сказал парень, уже стоя в дверях большой капсулы.
– Пока что рано меня благодарить.
Корабль произвел посадку на планете Доджрауз, и высадил молодого человека на территориальных границах его государства. Человечество здесь совсем недавно начало осваивать космос, и стали появляться такие вот самоучки, пытающиеся собрать свой собственный корабль для полетов в открытом космосе, свои скафандры и прочее. Им не следовало ничего знать о пришельце, который после высадки своего пассажира тут же удалился прочь – иначе это лишило бы человечество своей истории.
– Коди, – сказал Заверган своему дроиду (с зачатками разума), выходя из комнаты, освещенной слабым, тусклым зеленым цветом, где на мгновение можно было углядеть операционный стол, над которым возвышалось множество механических клешней с хирургическими инструментами, – Проведи анализ обшивки корабля, и проанализируй ближайшие источники энергии, которую можно было бы направить для продолжения работы двигателя.
– Сейчас проанализирую, – откликнулся Коди, – Я сообщу вам все параметры как повреждений, так и исправных частей.
– Ах, стать мне архаичным! Как приятно вернуться в человеческое тело! – он немного помассировал шею, – Сделай ещё чаю. И вот ещё: сегодня ты на управлении кораблем! А то этот парень навёл на меня воспоминания и мне хочется сегодня побыть человеком.
– Вы… вернулись в человеческое тело? Вы же знаете, что оно не совершенно! Всё из-за того человека с планеты Доджрауз?
– А какое тело совершенно, Коди? Думаю, я просто решил вспомнить каково быть человеком. Иногда это очень здорово.
– А мне можно?
– Хах, Коди, – сказал Заверган улыбаясь, – Ну не смеши. Хотя, я на полном серьезе готовлю устройство, что перенесет твое сознание в тело человека.
– К чаю что-нибудь подать?
– Конечно! Что есть из съестного?
– Могу предложить жареных пиркнглоков, квашеную шморпласту, запечённых лодскринингов.
– Мда… Очень плохо… Думаю, когда вернусь в свое прежнее тело, я составлю для тебя новый протокол для потребления пищи человеком, а то всё перечисленное, извини меня, какое-то дерьмо.
– Вы слово «дерьмо» употребляете только когда являетесь человеком. А можно подробнее дать описание, что такое дерьмо?
– В другой раз. Лучше приготовь бутерброды с… Впрочем, лучше я сам приготовлю, а ты смотри и запоминай. А то подохну из-за твоей ошибки в протоколе, и будешь тут один летать.
– Нет, не надо! – завопил Коди.
– Да ладно, я шучу… А! – Заверган резко выпрямил указательный палец, округлив глаза, и сделав рот трубочкой, – И ещё, включи музыку, там есть мои произведения, альбом называется "Дождь в небеса". И убери ставни с окон, хочу посмотреть на открытый космос.
– Вы имеете ввиду солнцезащитные щитки?
– Ой, прости, оговорился. Да, именно их.
Прошло немного времени, Заверган выпил чаю, прослушал несколько треков своего музыкального альбома, написанного им несколько сотен лет назад, а может и больше – ибо время для него более не имело особо значения – выключил пластинку, и начал вести записи в бортовой дневник.
– Бортовой дневник. Цикл третий. Запись номер двести восемьдесят семь.
«Меня зовут Заверган, я родился на планете Земля. Я крайне не желаю, чтобы кто-либо из людей нашел эти записи, но, если однажды найдется тот, кто их прослушает или прочтет, я хочу рассказать с чего всё начиналось, пересказать свою историю до нынешнего момента.
Я постараюсь предоставить максимально приближенное художественное описание своей жизни, когда я ещё был человеком, и буду повествовать от третьего лица, чтобы передать как можно больше состояний всех окружающих меня тогда людей, которых уже давно нет в живых… Начну я, пожалуй, так:
«В окутанной мраком комнате был слышен звук бурлящей воды и искрящихся проводов, которые на мгновение озаряли комнату вспышками электричества. Посередине комнаты стоял операционный стол, покрытый по краям ржавчиной и пятнами засохшей крови, а рядом с ним был столик с хирургическими инструментами. Недалеко от стола были видны очертания какого-то большого аппарата, который в потемках напоминал некоего железного осьминога, щупальца которого неестественно застыли со скальпелями, какими-то остроконечными предметами, напоминающими шприцы и клешнями как у краба.
В конце комнаты стояли большие цилиндрические колбы, подсвеченные каким-то приятным, мягким и нежным зеленым светом, и словно множество полупрозрачных шапочек гриба проплывали внутри, и мигом плодили вокруг себя такое же множество более мелких и крупных особей – однако это были всего лишь пузыри.
Внутри каждой колбы можно было четко разглядеть находящихся внутри существ, даже скорее эмбрионов, из живота которых к верху тянулась пуповина, и очевидно, питала их. Лампочка над ними светила холодным и мертвым светом, подобно луне, и освещала разве что потертую табличку, вырезанным по железу словом «Инкубатор». К каждой колбе была прикреплена своя табличка, но прочесть содержимое было затруднительно. В глубине комнаты раздался скрипучий, как дверь, петли которой не смазывали полсотни лет, голос:
– Наконец, новая партия подопытных скоро будет готова к жизнедеятельности. Главное не переборщить с мощностью, иначе погибнут как 79-я, и будет очень жаль.
Эхо шагов нарушило тишину, и заполнило собой всё помещение. Старая лампа, свисающая с потолка, покачнулась, из-за чего на пару секунд на колбе, которую она осветила, можно было прочесть имя: Заверган».
Часть первая
ТРУЩОБЫ
Глава 1
Проснувшись рано утром от грохота, словно по коридору промчался паровоз, он встрепенулся, и вскочил. Он находился в одной из комнат, обнаруженных им пару лет назад катакомб, в которые можно было попасть через подвал заброшенного восьмиэтажного дома. Первым делом он пихнул руку под рюкзак, который в этот раз играл роль подушки – проверить наличие самопала. На месте, – облегченно выдохнул он, и сел, вслушиваясь в затихающий гул. Очевидно, это промчался один из сломанных дроидов. Успокоившись, он выпрямил ноги, протяжно зевнул и потянулся, напрягая все мышцы, приводя тело в активность. Протерев глаза, он смотрел на слабо бьющий свет от керосиновой лампы, которую он заправил перед сном. За пределами комнаты, куда не доставал свет, послышался какой-то шорох, а потом словно кто-то быстро пробежался мокрыми ногами. Или не ногами, а скорее лапами. Лапками. Множеством маленьких лапок.
Не имею ни малейшего представления, что тут может водиться, – подумал он, и него мурашки пробежали по спине, – Прихвостни Нейросети не любители погулять в катакомбах… И я, впрочем, тоже… Да они и не часто захаживают в трущобы. Они вообще стараются туда не захаживать. Их там не любят. Мы их там не любим.
Заверган немного отошел после непродолжительного сна, и его охватило беспокойство, что в этом укрытии не так уж безопасно. Он протер свои ярко-голубые глаза и почесал подмышкой – свитер очень колючий. Хотя комната довольно уютно выглядит, – думал он, – Ковер, пусть и старый, сырой, облитый каким-то дерьмом, но уже чувствуется некий уют. Может, как-нибудь почищу его, потом, если вернемся… А столик? Этот маленький белый пластиковый столик, с несколькими трещинами, этой дурацкой сломанной ножкой – тоже часть интерьера. Учитель говорил, что раньше у всех были квартиры, дома, где были ковры, столы, посуда, даже холодильники, фотовизоры и многое другое. Чертовы Шизократы!
Заверган немного помрачнел, и посмотрел на бетонную осыпающуюся от времени стену, вдоль которой проходили железные водопроводные трубы, покрытые грязью и ржавчиной. Собственно, на них Заверган и подогревал себе чайник. Кто знает, когда научились строить такое? И тем более почему в заброшенном доме пускают воду и отопление. Но, это старые здания, говорят им около двухсот лет, в новых уже нет таких подвалов, и труб с водой никаких нет…
Заверган приподнял крышку чайника, и затянулся парующим ароматом трав, словно курильщик, который не брал в рот сигарету несколько дней, и насладился запахом, даже показалось, что он повел ушами от удовольствия.
– Уф, – выдохнул он, и довольный сел обратно, – Должно быть, наверху уже светает. Наверное, туманно… Но зато нет никого, не то, что у нас в трущобах. Хотя, конечно, у нас из взрослых один только Учитель – он самый главный в трущобах. Его все так и называют: Учитель. К нему прислушиваются все ребята, и выполняем его задачи. И только потому мы ещё живы, – Он сполз на пол и уставился печально в потолок, глядя на раскинувшую свои белые коконы плесень. – Ай, ладно, скоро идти, нужно ещё поесть.
Он расстегнул молнию рюкзака, достал хлеб из рогозовой муки, и выпив пару яиц перепелки – которые он нашел накануне и по приходу аккуратно положил их на какой-то кусок поролона с дырочками – и запив всё чаем, он смахнул с себя крошки, смял в руке скорлупу, ощутив её хруст, и переложив её в маленький пакетик – Учитель умел делать из этой скорлупы порошок, а из него – какие-то таблетки. И вкусные, между прочим. Он говорил, что это полезно для костей.
Заверган проверил наличие зарядов для самопала, достал точило, немного поточил свой кинжал – сделанный из куска арматуры – и убрал его в ножны на поясе. Перед выходом он достал карту, и посмотрел на обозначенные на ней трущобы. Они находились на краю города, недалеко от протекающей рядом реки, и к ним никогда не захаживали люди из приличных районов, то ли боялись, то ли относились с предубеждением. А может просто забыли об их существовании. Но во время Нашествия всё менялось. В трущобах запирались в домах и укрытиях, у них заранее были заделаны все щели, и после каждого такого Нашествия им приходилось вновь укреплять все щелочки, дырочки… Иначе это могло стоить жизни.
Заверган подумал, что за всю жизнь он не видел ничего, кроме бесконечных ходок. Он повторял себе каждое утро это, как молитву: У каждого поселка есть Помойки, куда выбрасывают разного рода детали, иногда ковры, иногда одежда, иногда была мебель, пластиковые столы, табуретки… А кроме этого он ничего и не видел. Благо Вадд читал какие-то книги, может с тех же помоек их и тащил, или Учитель ему давал. Во всяком случае Завергану тоже попадали интересные книги.
– И не такие уж испорченные, – добавил он вслух, и замолчал, продолжая монолог в мыслях, – А ведь трущобы то держатся именно на наших ходках. Учитель однажды говорил, что есть Помойки, где можно найти даже порох, провода, в некоторых даже можно было найти свежее мясо в упаковке. У нас есть карта, но учитель запрещает её переписывать – как он говорил, это чтобы развивать память. Дурацкий конечно запрет, но разве что скажешь? Я вот считаю, что карта может пригодиться в наших условиях, а то что её нет, может привести к провалу всю команду.
Убежище было недалеко от Плачущего Двора (в нем стояли деревья, с которых капала вода, даже в сухую погоду, без дождя). Фактически под ним. Самое трудное – это выбраться из этого подземелья. Проверив снаряжение, повесив керосиновую лампу на пояс, Заверган сначала медленно высунул голову из комнаты, оглядел коридор по двум сторонам.
– Вроде бы этих обезумевших дроидов нет, – шепотом сказал он себе, аккуратно выглядывая из прохода, – А то носятся тут на бешенной скорости, с таким грохотом, что жутко становится. И откуда они тут взялись?..
Зная, что не стоит здесь задерживаться, и какими последствиями это чревато, и тем более что ребята его, наверное, уже ждут, он рванул по коридору к выходу. Тихонько пройдя через подвал, он вышел к лестнице. Быстро поднявшись по ступенькам, Заверган открыл тяжелую металлическую дверь, которая с противным скрипом отворилась, и скользнул наружу. Действительно, уже светало, и был туман – приборы и часы не подвели.
Интересно, а как раньше жили дети, – думал Заверган, – Может, в каждом доме тоже был такой Учитель, который создавал им цели, задания, прохождения, может даже исполнял их мечты…
На место встречи первым прибыл Заверган – он затаился в кустах, возле бетонного забора. Небо постепенно становилось всё светлее. Изредка слышалось гудение двигателей самолетов, которые скорее всего оставляли в небе конденсационные следы; движение машин на дороге, разбрызгивающих лужи, образовавшиеся после дождя.
Заверган нажал на кнопку своей рации, она издала противный звук, что-то вроде полицейской сирены – и через несколько секунд он получил ответный сигнал, не менее противный, но с иными музыкальными мотивами.
Во дворе появились два силуэта, с едва различимыми стягивающими их плечи лямками рюкзаков, и он узнал в них Красса и Вадда. Да и как их не узнать? – подумал Заверган, – Если крупный, в плаще, да ещё и с отросшими растрепанными волосами – это Вадд. Вблизи и подавно. У него же шрам, тянущийся от нижней губы к подбородку, и глаза карие. И кулаки постоянно разбиты, стены бьёт. Идиот. А Красс наоборот дрыщь дрыщем. Если он в шортах, то можно увидеть большой шрам, от голени до колена. Волосы него коротенькие, светлые, и глаза серо-голубые. И рюкзак не носит – сумку предпочитает. Что ж, его право, конечно.
Он вышел к ним, они тыкнули друг другу в грудь пальцами со словами «знаю тебя», и пошли к кустам. Эти двое отправились сюда из другого убежища, видимо выполняли другое поручение Учителя. Вадд был одет как всегда в свои любимые, уже потертые тренировочные штаны, рваные белые кроссовки, которые он на любом привале подшивает и клеит, а сверху накинут черный теплый плащ. Впрочем, все в трущобах носили плащи. Он был старшим в группе. И по возрасту он был старше Завергана и Красса на два года – ему было шестнадцать.
Да и Красс тоже не обзавелся ничем новым. Спрятав свои кинжалы в тех же кустах, они вышли во Двор, и встали под одним из плачущих деревьев. В воздухе стоял приятный запах свежескошенной травы, перемешанный с запахами дорожной пыли, которую дождь сначала разогнал, а потом упорно прижимал к земле.
– Ты не смотрел, что сегодня на Помойке? – спросил Красс, обращаясь к Завергану.
– Нет, я как прибыл – сразу вам подал сигнал, – ответил Заверган.
– На обратном пути тогда заглянем, я тут однажды радиоприемник видел, – добавил Вадд.
– Пойдем в следующее укрытие? – спросил Заверган.
– Если только бегом, – ответил Красс, – Погода разыгралась не на шутку, мы с Ваддом промокли.
– Нам надо пополнить запас провизии, – заявил Вадд. – Кто пойдет?
В небе, среди надутых туч, которые казалось вот-вот готовы лопнуть, сверкнула молния, и громом отозвалась где-то вдалеке.
– Давайте вместе пойдем, – сказал Красс, – Я тоже что-нибудь возьму.
– А магазин уже открыт?
– Для нас – да. Учитель договорился. Сухарей купим, тетя Мальва вроде продает дёшево.
– Ладно, пошли.
Они выбежали из-под могучих ветвей старой плачущей ивы, и под дождем, вполголоса выдавая всякие проклятия, устремились в магазин, что был за углом. Зайдя внутрь, Красс поприветствовал продавщицу:
– Знаю вас, тетя Мальва!
– Знаю тебя! – отозвалась женским басом грузная продавщица с короткой стрижкой и загнутым вниз носом, похожим на клюв хищной птицы.
Шлепая по кафельной белой плитке, и оставляя на полу грязные разводы, они разбрелись в разные стороны, и каждый присматривал что-то себе, и проверяли наличие монет в своих карманах. У ребят всегда было праздником, когда вместо монет лежала купюра, значением не меньше ста труний. Пятьсот труний – можно было гулять пару дней в трущобах, распивая различную газировку, поедая картофельные лепешки, посыпанные различными вкусовыми добавками, вроде «сметаны и лука» или «стейка на гриле»… Ах, какая же хорошая газировка, – думал Заверган, – Мы можем определить качество вкуса по пятнышкам на дне банок, определенные цвета говорят о насыщенности вкуса. Зеленые, например, были чем-то средним. Красные были почти безвкусные, а синие были самыми вкусными.
Выбрав наконец, что они будут кушать, они прошли на кассу, и назвали всё содержимое, сверив количество труний между собой.
– Чё вам, ребятки? – спросила продавщица, широко открывая большой рот, где не было одного переднего зуба.