Летающая голова

И что теперь? Что ждёт её теперь?

В горе она присела, склонив ушастую голову. Крыльями, такими, какими они и были, раскрытыми, устелила каменный пол перед копьём с головой мужа.

– Вот и шёлк… вот и шёлк, любовь моя, – тоненьким свистом зашептала она.-Обещал, обещал расстелить,А стелю, а стелю шелка я…Как мне быть, …как мне быть, …как мне быть?

Юнцы-таганы, нежданно ставшие свидетелями столь тонко выражаемых чувств этого недо-человека, слегка оторопели.

Они так привыкли высмеивать стриксов, летающих свистунов, похожих на летучих мышей! А решение своего молодого предводителя Пирита, сына исчезнувшего архонта, жениться на вдове убитого им предводителя стриксов, восприняли как чрезвычайно остроумную шутку. И всякий момент готовы были хохмить, дурачится и издеваться. Но к такому лиро-трагическому повороту они были не готовы.

Смущённые, они обернулись к своему вожаку. И оторопь их усилилась: Пирита ничуть не тронула сцена прощания Коры с мужем. Лицо его было равнодушной маской. Столь же неподвижной, как золочёный лик Георга, выбранный его дружками как отличительный знак их стаи.

Пирит, прищурившись, крайне холодно смотрел на вдову погибшего предводителя колонии стриксов. Будто высчитывал что-то.

Как они уродливы, эти стриксы! Тело вполне человечье, а колени назад, как у птиц. Крылаты, но мыслят и чувствуют, как люди. Недо-птицы, недо-человеки. Но какими холёными и высокомерными могут они быть при всём этом! И ещё…

Странное дело, но, неодетые, они не выглядят ни голыми людьми, ни, тем более, животными. Их складчатая кожа, ставшая притчей во языцех, свисает такими красивыми, похожими на изящную драпировку, складками! И она довольно элегантного серо-розоватого цвета, да и приятно бархатиста наощупь.

Во всяком случае, на Коре. Он почувствовал это, когда поднимал её, застывшую в беспамятстве, и сопровождал назад к ложу.

Собственная шутка о женитьбе на вдове убитого стрикса показалась ему не столь уж шуткой.

4

– Какая подлость! Какая низость! О, госпожа! Какое коварство! – служанка, Тоненькая Сельга, наконец-таки долетела до покоев Коры. И теперь металась-суетилась, всем естеством демонстрируя сочувствие.

И вину. Ведь если бы она успела предупредить, хозяйка могла бы скрыться и не попасть в столь двусмысленное положение.

Кора не унизилась до упрёков служанке. Хотя её положение было ужасно.

Кто она для победителей-таганов? Жена их малолетнего предводителя? Рабыня? А может быть, забавное животное, и место её в клетке, подобно летучим мышкам – любимицам самой Коры? Только разве что чуть крупней.

Но размер – это несущественная условность. Существенно другое. Понимание происходящего. А понимания у неё как раз и не было.

Как всё это могло произойти?

Как стриксы, столь универсальные летуны, умницы и интуисты, могли быть уничтожены этими буйными недоростками? Не имеющими ни воинского опыта, ни мыслительной мощи!

Химеры-стриксы совсем недавно поселились в Черноморье. Никто из местных не знал точно, когда и откуда они взялись. И не надо было им знать! Но соседство это для всех было неопасным и даже удобным, поэтому никто не возражал.

Химеры-стриксы не были ни воинственны, ни злобны. А очень скоро прославились как существа, знающие ответы на самые сложные вопросы. Важно было только вопрос сформулировать правильно, чтобы получить быстрый и исчерпывающий ответ. Соседние народы стали ходить к ним за советом, и советы эти были весьма мудры.

Только с вопросами у стриксов было плохо. Они знали ответы, но вопросы формулировать не умели. Может в этом, – думалось Коре, – и заключалась слабость её народа.

Или в их поистине феноменальной чистоплотности. Но это была вынужденная мера. В нежных бархатистых складках стриксов обожали селиться крошечные существа – археи, вырабатывающие алкан, вещество, типа нафы. Эту маленькую особенность можно было бы считать несущественной, если бы стриксы не дышали огнём. Что создавало реальную опасность и вынуждало бедных химер без конца возиться с омовениями.

Но стриксы успевали и многое другое.

Они рады были по-соседски показывать гостям свой выстроенный из розового песчаника город. Изящный, возведённый по правилам лучшего вкуса. В котором не было ничего лишнего, но было всё необходимое. И вот теперь город безмятежно сиял в лучах заходящего солнца. А его хозяева и строители – все сгинули! И от кого!

Древнюю культуру стриксов, уничтожили хитрые, хохотливые дети! Это было недоступно пониманию!

Мысли метались, как листва на ветру.

Коре очень помогло бы, если бы кто-нибудь задал ей конкретный вопрос о том, что её волновало. Ведь стриксы умели лишь давать ответы, но не умели формулировать вопросы. Например, им никогда не приходило в голову самим озадачиться: «Как мы сюда попали, откуда и зачем?» А если бы они таким образом сами себя попытали, ответ весьма изумил бы их. Ведь давать откровенные ответы было для них так же естественно, как дышать огнём…

…Служанка, жалобно присвистывая и в запале взмахивая веерами крыльев, в лицах изобразила Коре, каким ужасным способом была побеждена великолепная армия Корунда.

5

Кор намеревался захватить таганов врасплох.

Ведь все знали, что благородные стриксы никогда не наступают первыми. Таганы, их соседи, никак не могли ожидать этого. Между ними был договор!

Но Кор рассудил так: договор он заключал со старым архонтом Тагана. Архонта нет, стало быть, и договор аннулирован. А с его наследниками у него нет договора.

К тому же разросшейся колонии стриксов пора было позаботиться о расширении границ. Кор хорошо знал историю окружающих земель: правителей, увеличивших зону обитания, потомки прославляли в веках! А он считал себя неплохим правителем.

И, наконец, обозначилась потребность в рабах.

Рабы были остро необходимы стриксам, ведь у них не было рук! Ни строить, ни приготавливать изысканную пищу, на которой выросли последние поколения, сами они не имели возможности.

Все эти аргументы давно вызревали в голове крылатого правителя Корунда. Будучи очень благородным, он стыдился своих завоевательских планов. Но утешал себя тем, что будет заботиться о народах завоёванных территорий, не как о рабах, а как о собственных подданных. Если они всегда будут сыты и одеты, то зачем им свобода? Да и процесс завоевания должен был оказаться совершенно бескровным.

…Но когда огнедышащие стриксы сетью накрыли небо над Таганом, не ужас и сдача на милость победителей была ответным шагом.

С пирамидальных тополей, стражами стоящих на границах таганских земель, неожиданно сорвались безобразные чёрные лохмотья воронов. Молодые, они летели энергично, с избыточной запальчивостью, явно не рассчитывая силы для долгого боя. Вороны бестолково вломились в стройный, расходящийся концентрами боевой порядок химер, вызвав досадный высвист у Кора.

– Ну, кто так воюет! Мы же не дружескую шалость затеяли!

– Кор-р-р! – услышал он. На него камнем из пращи летел ярко-чёрный юнец-ворон.

Кор вынужден был посторониться, чтобы не быть сбитым этим наглецом. О том, чтобы дыхнуть огнём, не могло быть и речи! Все вороны, несмотря на кажущуюся бестолковость движений, держались исключительно среди самих стриксов. Использовав собственные природные огнемёты, химеры неизбежно обожгли бы друг друга.

Неужели «бестолковость» юных воронов была кажущейся?

Кор почуял первый укол сожаления: он поторопился и плохо продумал тактику атаки. Он будто забыл, что таганы тоже умели летать! И (так глупо!) заготовил сценарий «милостивый победитель», в то время как ему навязывали детски-бестолковую возню, из которой его воины, непривычные к подобной чепухе, никак не могли вырваться.

А молодые таганы, продолжали свою беспорядочную толкотню. Они перемешивали между собой стриксов, ступенями парящих над Таганом. И это уже было опасно.

От ужаса, что он натворил, Кора омыло потом.

Все знали, что стриксы дышат пламенем. Но немногие знали об археях. О том, что убить стриксов, по сути, очень просто: нужно не давать им мыться. А если ещё и довести до пота – они самовоспламенятся. Что и сделали придурковатые юнцы.

Откуда они выведали секрет? Они загоняли стриксов в небе над Таганом и сломали стройную систему очерёдности омовений. Неудачливые захватчики, запутавшись во времени, начали вспыхивать один за другим.

Нежный свирелевый свист ветра привольно носился в небе над городом, словно в противовес бестолковщине, устроенной воронами и стриксами.

Увязавшиеся за войском Кора придворные любители сувениров стали свидетелями жуткого огнепада. В растерянности они опустились на землю, смешавшись с вывалившими на улицы таганами. Уцелеть повезло лишь тем из нападавших, кто добрался до воды.

Тела стриксов благороднейших родов живыми кострами валились с неба. Последние в их жизни взмахи крыльев добавляли огня.

Их черепа взрывались от вскипающего мозга. А выпученные глаза выдувались дикими, безобразными шарами.

Это зрелище стало концом цивилизации химер-стриксов в Черноморье.

6

Взглянув на приятелей, Пирит понял, что в таком виде нельзя идти к овдовевшей Коре. Оно, конечно, скальпы недогоревших стриксов, небрежно заткнутые за пояс, придавали мужественности его спутникам. К тому же скальпы впоследствии облегчат счёт вознаграждения за участие в их первой военной операции.

Но сейчас ему нужна была Кора. И не любая, а содействующая. А вид этих скальпов может всё испортить. Он уже имел возможность оценить ее чувствительность: дивные стихи не желали выселяться из головы, будто природнились: «Вот и шёлк, вот и шёлк, любовь моя…»

– Седлайте коней, я скоро буду, – бросил он им. И один направился во внутренние покои розового дворца.

– Пирит! – окликнули его недовольные товарищи во главе с братом Петрусом. – А «додавить химеру»? Мы ж планировали! Зря мы наряжались? Ты же сам говорил, что будет веселье!

– Я справлюсь один! – звонко выкрикнул он уже издалека, хорошо понимая, что лишает друзей законного и обещанного удовольствия. Но выхода у него не было. Тащить их к Коре в таком виде – значило разрушить план, который он себе наметил. А тем – лишь бы веселиться! Один вид толстяка-братца в кафтане с пуговицами из черепушек мелких зверьков чего стоил!

Пирит размашисто шагал по розовому дворцу правителя Корунда. Ему приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы по-мальчишески не крутить головой, дивясь причудам архитектуры стриксов. Сам он тоже вырос не в хижине, но жилища таганов были обыденными, приспособленными под людей.

Здесь же всё было устроено для удобства летунов: уступами уходящий ввысь купол был буквально испещрён сводчатыми окнами и гротами, витринами и переходами, поручнями и висячими скамьями.

Но более всего изумляли лестницы, которые изящными завитками шли снизу вверх в перевёрнутом виде! Пирит легко представил себе «общество» стриксов, изящно прогуливающихся вверх ногами по этим дивным анфиладам лестниц и переходов.

Отгулялись…

7

Кора приняла его, стоя у открытой на запад оконной ниши. Догорающее солнце… Уходящий день… Её счастье осталось в прошлом… Сложенные за спиной крылья химеры походили на ниспадающий мягкими складками плащ.

Она оценила и то, что он спросил разрешения войти, и то, что сейчас застыл у входа, ожидая приглашения сесть.

Она хорошо знала обычаи людей. Кора была образованным стриксом. Подобное поведение завоевателя сказало, что к ней относятся, как к равной. А это значит, что хотя бы клетка ей сейчас не грозит.

– Собирайся, мы едем в Таган, – Пирит был не очень многословен, но постарался говорить удобным для её восприятия предельно высоким тембром.

– Моё имя отныне будет… – начала она фразу, надеясь услышать продолжение.

Стриксы не умели задавали вопросы, однако подтекстом шло: в качестве кого? Ведь всякое изменение статуса влекло изменение имён.

– Пока под своим именем. Ты станешь моей гостьей.

Гостьей. Значит, пока гостьей. Промежуточный статус. Что ж, не худший, хотя и неустойчивый вариант. Клетка пока продолжала маячить вдали.

– Зачем я тебе, господин? – Кора сделала словесный поклон, не унизивший, впрочем, её в глазах победителя. – Оставь меня в моём доме. В моей одинокой печали. Я тебе уже не опасна.

Пирит молча смотрел на неё. Неопасна ещё не значит – полезна. Стриксов он, конечно, разметал, им уже не восстановиться, они уже не бойцы. Но впереди у Пирита завоевание должности архонта Тагана. Должность не наследственная, выборная. Как убедить Кору сыграть свою роль наиполезнейшим для него образом? Она очень неглупая. Надо быть осторожнее.

– Мы и вы – два мыслящих летучих племени, других нет, и не было, кроме Седых Странников. Мы должны быть вместе. Понимаешь? – от волнения и постоянного стремления говорить тоньше, не басить, он пустил фистулу. Приятели сейчас высмеяли бы его. Но не благородная Кора.

– Ты хочешь заключить договор?

Поняла. Она поняла его! И она не недовольна! Значит, склонна помочь ему! Как хорошо, что у него хватило ума не брать с собой этих балбесов, своих приятелей с их хвастливыми скальпами!

– Да, именно договор, – от волнения он забыл на миг особенности её восприятия, и последнее слово будто обрушил сочным юношеским басом. Кора зажала уши.

– Прости, я забыл, – Пирит вскочил, сухая маска спала с его лица. Он сочувственно дотронулся до краешка кожистого крыла, которым химера прикрыла ухо с его стороны. Щёку Коры мгновенно исказила судорога брезгливости: от этих людей вечно нестерпимо разит потом! Неужели они никогда не моются?

Неуместная в данной ситуации реакция! И она быстро пожалела о собственной непосредственности. Но сделанного не воротишь. Пирит уже отошёл с застывшим лицом, оправив растрепавшийся фонтанчик синёных волос.

– Словом, будем считать, что мы договорились. Я обещаю тебе сохранение жизни и комфортное существование в статусе гостьи. Ты же, со своей стороны обещаешь мне всяческое содействие. Мне нужны твои советы, Кора, – последние слова прозвучали совсем по-мальчишески.

Она сделала движение вслед ему, хотела высказать своё маленькое условие, но не успела.

Пирит вышел, звеня своими звёздчатыми шпорами по розовым ступеням переходов, испещрённых причудливыми разводами, будто неведомыми письменами.

Путь в Таган

1

Истинным позором для любого стрикса было наличие шерсти на спине. Они до крови тёрлись спинами о камни, чтобы искоренить следы позорной промежуточности, категорически отметая принадлежность к животным.

Вот и этот, весьма преклонных лет из свиты Коры, был с окровавленной спиной. Смотреть на него было противно. Но как ни старался Пирит, он не мог согнать старикана назад. Тот отбивался дымчатыми от времени лоскутами крыльев и отчаянно пищал, что положение госпожи диктует ему оказывать ей почёт.

Кора не вмешивалась. Её высоко задранная морда совершенно не напоминала о заключённом между ними соглашении. Высокомерие так разительно не соответствовало её жалкому статусу, что окружающим было немного неловко смотреть на бывшую правительницу Корунда. Старик-слуга да молоденькая глупышка-прислужница – вот и всё, что осталось у неё от прежней жизни. Да, пожалуй, ещё белые кони из конюшен правителя.

Остальные стриксы, что не погибли, успели сняться с места и скрыться в неизвестном направлении. Нежные, чуткие, слишком испуганные происшедшим, они ничем не могли ей помочь.

На коленях у Коры лежала голова мужа, послужившая основным аргументом, чтобы выманить её из дворца.

Окружали стриксов таганы в своих походных шапках луковицей, под которыми так удобно было помещать фонтанчик волос на темени. Скальпы Пирит приказал убрать. Друзья поворчали, но подчинились. Кем они сейчас служили для химеры: эскортом, или стражей – было неясно.

Пирит ехал рядом с низвергнутой правительницей Корунда. Говорить было не о чем.

«Странно, физическая боль даже для этих нелюдей легче моральной, вымышленной, – думал он, глядя на кровоточащую спину старого слуги. – Что же ждёт тогда меня самого?» – Насмотревшись, он подозвал к себе одного из товарищей и что-то прошептав, подтолкнул вперёд, в сторону находящегося где-то на востоке Тагана.

Прежде он никогда не бывал в этих краях. Поэтому холмы, уходящие за горизонт, свободные от Каменных тан, имели для него непривычный вид. «Надо же, – изумлялся он, – насколько столичный Тан-Аид подмял под себя всё Черноморье! И мой Таган в том числе! Вся степь в округе в их каменных статуях! Даже называть Черноморье стали из-за них Край Белоглазых тан. Как будто, кроме Тан-Аида в округе и городов-то нет! Ну, ничего, это было заведено давно, ещё до Великой катастрофы! Придётся всё изменить! Лиха беда начало! Жаль только, что братец мой – плохая опора».

Он отыскал взглядом Петруса. Тот, восприняв это как зов, немедленно подъехал. Его трясло так, что черепушки мелких зверьков, которыми он «украсил» одежду, подрагивали. В такт подрагиванию его мягких щёк.

– Я не спал всю ночь! Эти химеры снились мне …всю ночь! – дёрнув плечом, он покосился на Кору. Но она даже глазом не моргнула. – Мне страшно думать, …вспоминать о том, что мы с тобой натворили!

Пириту было досаднее всего, что Петруса совершенно не заботила масса слушающих их людей. И нелюдей. Что ж, придётся это учитывать: он повысил голос.

– Если страшно – не думай! Исходи из того, что жизнь сама по себе – страдание, подготавливающее нас к переходу в лучший мир. В лучший! Понимаешь? Ведь так говорят таганские светицы, провожая умерших?

– Легко сказать, не думай! – взвизгнул Петрус.

Но Пирит перебил его голосом, не допускающим ни малейшего сочувствия. Таким же деревянным, как застывшее выражение на его лице.

– Приведи себя в норму! Тебе лучше других должна быть известна кухня, что, булькает под крышкой черепа. Мысли необходимо брать на поводок. Иначе нельзя! Понесёт! Так что работай, брат, над собой! – он качнул своего коня в сторону Петруса, отталкивая его таким образом. Но тот прилип, как мокрый лист.

– Пирит!

– Ну, что ещё?

– Скажи, а ты уверен, что всё, что мы …провернули, придумали мы сами? Я сам ни за что не мог бы додуматься до такого, Пирит! Я даже не мог согласиться на это! Но я сделал это! Я не понимаю себя, Пирит! Мне так одиноко! – Петрус тихонько заплакал.

Пирит мысленно осыпал его проклятиями. Окружающие тактично не приближались к беседующим братьям, но и не сводили с них глаз. Оценивали каждое слово, каждое движение. А этот болван затеял игру в поддавки! Угораздило же меня с ним связаться! Нет, он не помощник в моих планах! Ещё этот идиотский наряд с черепами! Клоун! Кривляка! Даже перед химерой стыдно, у них совершенно не принята подобная безвкусица!

– Беда мне с тобой! Ну, что ты за слабак? Да, это сделали мы с тобой! Мы герои! Мы победители! Посмотри вокруг, и ты убедишься! – Пирит широким жестом охватил всю их, в общем-то, невеликую процессию, в заключение обняв брата.

Но тот дёрнулся, сбросил его руку и, заговорщицки понизив голос (слава Создателям!), прошептал.

– Да, мы победили. Но вдруг… Мне пришла мысль, что так же ощущают себя овцы, которых выгоняют на свежий выпас. Они не подозревают, что их пасут…

Пирит немного помолчал, будто накапливая слова. Потом ответил, сковав лицо корой неподвижности, это было удобно.

– Ты размазня! Наши Божественные предки были повелителями Стихий. Ты хоть иногда об этом вспоминай! Кто может нас пасти? Что ты мелешь? Мы хозяева жизни! И никто не помешает нам! Иначе мы зальём эту землю кровью!

У Пирита не было иного выхода, кроме как успокоить слюнтяя-братца. Взгляд, которым Кора наградила его за последние слова, не смутил его. А химера автоматически вычленила в его тираде вопрос и так же автоматически мысленно ответила на него.

2

Она устало прикрыла глаза.

Зря она не поверила тому странному уличному фокуснику, явившемуся к ней с утра, сразу после ухода мужа!

Этот обтрёпыш, босой, весь в клочьях нависавших на глаза грязных волос, сперва весьма развлёк её, жонглируя различными предметами. Вазы и яблоки, серебряные ножи и кубки то зависали в воздухе, то исчезали; то вдруг он вынимал их из своих обтрёпанных рукавов! Приходилось только надеяться, что вынимал всё, что запрятывал.

Но когда Кора, бросив ему одну за другой три золотых монеты, подняла уж костистую лапку, чтобы дать знак: «Довольно! Можешь удалиться!» – грязнуля замер, уставившись в пол. Потом выколупнул из-под своих ног, прямо из дворцового мозаичного пола, три небольших, с ладонь, плоских камня, выпиленных из розового песчаника. И, чуть помедлив, потребовал за них ещё три золотых монеты.

Золотых монет было не жалко, у Коры их было много, но её обуял дух противоречия.

– Три золотых за испорченную мозаику? Ты в своём уме, бродяга? – по-хозяйски вознегодовала химера.

– Письмена на этих камнях для тебя дороже трёх золотых, – прозвучал вкрадчивый ответ. – Если, конечно, тебя интересует судьба мужа, собственная судьба и судьба твоего народа. И поторопись, пока ещё не поздно.

– Что там может быть на этих камнях? Никакие это не письмена, а просто природные извилины! – Кора ходила по этим полам сотни раз, но не всматривалась. Голова её всегда была посажена высоко.

Но бродяга твердил, что на её полах отыскал самое настоящее предсказание. Которое теперь она должна купить у него, раз не умеет видеть сама. Кора была озабочена ожиданием сводок от мужа и не придала значения неблагозвучным завываниям этого глупца.

Тогда он дохнул и сжёг у неё на глазах один из камней. Прямо на ладони. А пепел стряхнул на пол.

– Это была судьба твоего мужа!

Кора фыркнула.

– Вот болтун, пустомеля! – но не могла не оценить мастерство фокусника: сжечь камень мог каждый, почти каждый стрикс, но не в любое время и не в любых условиях. А этот даже речи не замедлил!

За толкование двух оставшихся камней чумазый потребовал ту же цену, всё те же три золотых монеты. Она, медля, всё же отказалась, но на этот раз, не отрывая взгляда от странного гостя. Нарастающая тревога птичьим когтем цокала по стеклу.

Грязнуля вздохнул с глубочайшим сожалением, результатом чего стал не просто обугленный, а спёкшийся второй камень. С безвозвратно утраченной вязью таинственного рисунка.

– Раз тебя не интересует собственная судьба…

Ей захотелось напрочь отбросить мысли об изяществе и убить его!

За оставшийся камень фокусник потребовал первоначальную цену: три золотых.

– Судьба твоего народа! Неужели не стоит такой цены?

Не дыша, Кора приблизилась, пытаясь разглядеть его, бродяги, породу: человек или нелюдь? Тогда тот ещё глубже запрятался в свой капюшон.

Но когда уходил, получив свои три золотых, Кора заметила мелькнувшие в распахнувшихся полах плаща длинные седые пряди. Или ей почудилось?

Камень Кора оставила в тайнике своего покинутого розового дворца, не успев расшифровать путаную вязь рисунка. Отчётливо проступал лишь контур крылатого змея с волчьей головой да что-то, похожее на череп. Но как это трактовать, было непонятно. Пришлось даже пожалеть, что со злости отказалась от помощи бродяги. Стриксы сами умели пророчествовать и давать мудрые советы. Тем и славились. Но они не умели пророчествовать себе.

Потому что мудрому ответу должен был предшествовать правильно заданный вопрос. Этим даром стриксы были обделены. Талант задавать вопросы Создатели оставили людям.

3

По мнению Пирита, дорога отняла неоправданно много времени.

Но он вынужден был считаться с капризом своей спутницы. Привычная для юнцов-таганов скачка намётом – неприемлема была для сохранения её царственной осанки. Да и старый стрикс, этот преданный дуралей, начинал шипеть и кидаться под копыта, как только Пирит пытался прибавить шагу.

Кучу времени заняла церемониальная возня старикана с бурдюками и кувшинами: чтобы не вспыхнуть, стриксам жизненно необходимы были периодические омовения! А омовения Коры сопровождались таким количеством приседаний и поклонов со стороны двух её слуг, что даже по неподвижному лицу Пирита начали перетекать волны гневных морщин.

Не улучшала настроения и необходимость окорачивать прыть буйных приятелей, торопившихся в Таган, чтобы как можно скорее насладиться честью и славой завоевателей. Избавиться от этих торопыг, отпустив их вперёд, тоже не получалось: у Пирита не проходило ощущение, что за ними на протяжении всего пути кто-то следит. Пириту удавалось даже пару раз боковым зрением заметить какое-то мелькание. Но как только он, уставившись в подозрительную точку, ожидал разрастания опасности, всё оборачивалось ничем.

Нескольких приятелей, обернувшихся воронами, пришлось отправить патрулировать окрестности с высоты. Но это было возможно, пока не закатилось солнце. Без него солнечные вороны слепли, и патрулирование теряло смысл.