скачать книгу бесплатно
– Хуй там, – шепчет Антоныч, – он киповец и в трюмных делах как свин в апельсинах!
Делаю Антонычу обиженные глаза – ну в одном окопе же сидим, ну что за подставы-то?
– …С электричества, что ли, начать?
А вот это вот зря он так – в электричестве корабельном не всякий электрик без описания обойдется, а уж я-то…
– А он электрик же по специальности, – выручает Антоныч, – тоже, думаю, не завалите!
– Я-то и не завалю?
– Нет, вы-то завалите, но, в общем, я бы на вашем месте, если позволите, начал бы со средств движения корабля!
О, вот это, я понимаю, взаимовыручка! Там-то простота, когда разберешься, а я в этом как раз недавно разобрался, да и одно дело, если бы меня механик по образованию пытать собирался, а тут – люкс, что, я ему не навру, чуть что?
– Ну как скажешь, Антоныч! Эдуард! А доложи-ка мне, будь так любезен, устройство ГТЗА, если тебя это, конечно, не затруднит!
– Есть! – отвечаю. – Доложить устройство ГТЗА!
Достаю листок и, с трудом сдерживая себя, чтоб не насвистывать от облегчения, начинаю чертить принципиальную схему. Черчу секунд пять – как раз первый квадратик успел нарисовать.
– Ну? Чего молчишь?
– Схему рисую!
– Какую схему?
– Какую задано, ту и рисую – ГТЗА!
– Покажь! – смотрит на мой квадратик. – Да ну! Схему ГТЗА любой школьник нарисует!
Не знаю, как там у них было в школах Витебской области, но у нас, в Минской, я в школе даже и слов-то таких: «ГТЗА» – не знал.
– Давай, брат, конкретику мне! Не надо мне киселя этого по губам разводить! Давай коротко и ясно!
– Главный турбозубчатый агрегат… – начинаю я давать.
– Не, не, не – конкретно давай, без предварительных ласк!
– …Состоит. Э… турбины у нас две!
– Зачо-о-о-от! Шучу-шучу, не бойся, – не зачет еще! Пройдемся по конкретным цифрам. Так… что бы у тебя спросить-то… Полегче, для начала. А! Блядь, точно! Сколько лопаток в турбине? Докладывай!
Я, конечно, не турбинист и техническое описание турбины изучал довольно поверхностно, можно даже сказать, что и наискосок, но удивительно – как я даже порядок цифр не запомнил? Кошусь на Антоныча – Антоныч усиленно не замечает этого.
– Не знаю, тащ контр-адмирал, – честно признаюсь я, потому что пауза затягивается и загибать пальцы, шевеля губами, тоже не вариант – нет у меня столько пальцев.
– Видал! Ха-ха! Первый выстрел – и сразу в яблочко! Вот как с вами плавать-то можно, когда вы таких элементарных вещей не знаете, а? Стыдно тебе хоть?
Странно, но чувствую, что нет.
– Так точно, – отвечаю, – стыднее и не бывало!
– Эх и офицерики нынче пошли, не то что раньше, да, Антоныч?
– Да, тащ адмирал, мельчают калибром. Не то что в наше время!
– Мы-то да-а-а-а…
– Да-а-а-а… мы-то… это…
– Мы-то устройство, эх, помнишь? Ползали, грызли, учили, да?
– О-го-го!
– Вот как на них флот оставить? Развалят же всё?
– Как пить дать!
– Так. Пойду курить от расстройства. Потом спать, а к утренней вахте доложишь мне, Эдуард! И не надейся – я не забуду! Антоныч – под твою ответственность!
И, довольный, уходит.
– Уф… – Из штурманской выглядывает старпом. – Пронесло вроде на этот раз, да?
– Да, – подтверждает Антоныч, – но не всех! Эдуарду вон, прямо ни за что, еще одна бессонная ночь прилетела!
– Ну жалко его, да, но, с другой стороны, нам-то не прилетела, правильно? Поэтому чего уж душой кривить: Эдуарду прилетело, значит, так ему и надо! О, видали, как я в рифму.
– Здесь вообще нет рифмы! – бурчу я в ответ.
– Это у тебя нет, а у нормального офицера раз старпом сказал «в рифму» – значит, в рифму!
– Антоныч, – спрашиваю, – так что там с лопатками-то этими?
– Ну они есть, это точно, но количество их мне неизвестно. Звони на пульт.
Звоню на пульт.
– Ой, иди на хуй, – отвечает мне один пульт, а за ним и второй, – еще не хватало, чтоб трюмные лейтенанты пульты ГЭУ подъебывали!
– Что пульты? – уточняет Антоныч.
– Не знают, – говорю.
– Ну звони комдиву-раз, я его только что на завтрак поднял.
Звоню комдиву-раз.
– Доброе, – говорю бодрым голосом, – утро!
– Не знаю, настолько ли оно доброе, это утро, если двадцать три часа, а я в железной банке посреди Северного Ледовитого океана собираюсь завтракать в компании тех же самых хмурых рож. Ну ты в этом не виноват и поэтому ладно – чего хотел-то?
– Юрий Владимирович! Сколько лопаток в турбине?
– Надо же, – задумчиво хмыкает Юрий Владимирович, – такой перспективный был лейтенант и в первой же автономке сошел с ума! Кто бы мог подумать, что такое горе и на наши головы. Это тебе не ко мне, родной, – это тебе к доктору же надо.
– Доктор точно не знает, сколько лопаток в турбине!
– Согласен! Мало того, доктор даже, скорее всего, вообще не знает, что такое турбина, сколько их и где они у нас стоят, но зато у доктора столько разных таблеток есть, что у тебя сразу отпадет охота задавать людям дурацкие вопросы!
– Так это не я, Юрий Владимирович! Это командир дивизии меня пытает! Говорит, что если до утра не расскажу, то высадит меня на ближайшем безлюдном острове!
– Командир дивизии?
– Он самый.
– Ну, с его сроком службы неудивительно, и ему даже доктор уже не поможет.
Антоныч забирает у меня трубку:
– Юра! Серьезно, он не шутит! Представляешь? Да! Да, а потом же он и до вас дойдет! Да я понимаю, что ты не знаешь, ну давай приходи, а я механика вызову.
– Повезло тебе, – говорит Антоныч, – Эдуард, что комдив задал тебе вопрос, на который не знает ответа никто, и поэтому ты вроде как опозорился, но не сильно – могло бы быть и хуже. А тут мы хотя бы все живы останемся! Так что прими эту жертву как должное!
Будто у меня есть выбор, ага, кроме как ходить теперь в роли униженного и оскорбленного на фоне остальных, которых в этот раз не унизили и не оскорбили по чистой случайности. Ну что ж – на каждого Сивку найдется своя Бурка, как говорится в русской народной поговорке, или не совсем так говорится, но смысл тот же.
Позвонили механику, тот сонный и от этого благодушный пришел в центральный, уселся между нами с Антонычем и долго ерзал, устраиваясь поуютнее. Зевнул.
– Ну? Чего тут у вас? Победила наконец Мировая революция или так, по пустякам, опять беспокоите?
– А тут у нас, Хафизыч, командир дивизии решил расширить горизонты наших знаний!
– Так. Пока не очень страшно звучит…
– Сколько лопаток в турбине?
– Да Антоныч, давай что там с адмиралом, а это – потом.
– Так именно это адмирал и спросил у Эдуарда.
– А что Эдуард?
– Честно сказал, что не знает.
– Ну и отдадим его как жертву адмиралу, а с нас и взятки гладки!
– Так-то бы да, но я, Хафизыч, сомневаюсь, что он одним Эдуардом насытится!
– А ничего, что я тут сижу? – робко уточняю.
– Ничего-ничего, – великодушно разрешает механик. – Сиди, ты же на вахте тем более! Так. Ну давайте ждать комдива-раз, я что-то не помню такой цифры, но вполне возможно, что уже и от старости.
Первый комдив пришел сразу после завтрака прямо в кремовой рубашке. Довольный.
– Ну что, попались, неучи? – смеется.
– Смейся, да пока он до вас не добрался! – пригрозил Антоныч. – Так сколько лопаток в турбине?
– Не знаю.
– И ты так просто это говоришь? – удивился механик.
– А как мне это говорить? Ну хотите, трагически взмахну руками?
– Нет, хотим, чтобы ты нам сказал, как нам это узнать.
– По недолгой пока, но довольно доброй традиции нашего экипажа, если мы чего-то не знаем, а уж тем более в турбине, то давайте позовем…
– Дедушку Мороза? – нашел и я куда вставить свои три копейки.
– …Игорь Юрича! – правильно угадал Антоныч.
Игорь Юрич был всего на год старше меня выпуском, но, мало того, что служил турбинистом, отличался особым умом, прилежностью и сообразительностью, впрочем, я вам об этом уже рассказывал.
– Так он же спит сейчас, – попытался я выгородить друга и соседа по каюте, – во вторую смену же ему.
– Эдуард. У тебя рот сейчас открывается, будто ты что-то говоришь, а вот что говоришь – непонятно. Видно, опять пустое что-то и не по делу. Давай, не трать зря наш кислород, а звони вахтенному седьмого, вызывай наш мозг в центральный пост.
Игорь Юрич пришел хмурый, лохматый, заспанный и недобро на всех посмотрел. А когда вначале я рассказывал, что все уже устроилось и работало, не вызывая особых проблем, я имел в виду все, кроме испарителей, которые находились как раз в заведовании у командиров турбинных групп и варили воду на первый контур и весь остальной экипаж. В теории варили, а на самом деле вели себя как капризные барышни или какие-то древние ревнивые божки, требовавшие неусыпного к себе внимания и ряда ритуалов, без проведения которых отказывались работать напрочь! Я не удивлюсь, если когда-нибудь узнаю, что для того, чтобы они работали, турбинисты мало того, что на них молились, но и приносили им жертвы, даже, возможно, человеческие, просто это настолько секретно, что об этом никому не рассказывают до сих пор.
– Вызывали?
– Нет, – ответил механик, – не вызывали. Это Эдуард, видимо, пошутил так. Ладно, ладно, шучу. Вызывали. Докладывай, сколько лопаток в турбине?
Игорь недоверчиво посмотрел на механика. Потом на меня, потом на старпома, потом, по очереди, на двух из трех командиров дивизионов и опять закатил глаза на механика. Я делал вид, что вовсе тут не при делах, старпом тоже, а командиры дивизионов дружно покивали: да, мол, докладывай немедленно!
– Вы серьезно? – все-таки решил уточнить Игорь и поднял брови так, что даже след от подушки немного разгладился.
– Ну конечно!
– Я-бля (Игорь Юрич показал на себя руками) сплю-бля (сложил ладошки лодочкой у щеки) в своей-бля (показал руками на переборочный люк) каюте-бля (нарисовал в воздухе квадрат). Отдыхаю-бля лежа-бля (повысил голос, но не до крика, а из уважения к старшим на пару тонов всего)! Мне-бля в три-бля на вахту-бля вставать-бля (показал нам свои раскрытые ладони)! Вы серьезно-бля? Какого-бля? А-бля?
– Мастер! – похвалил старпом. – Так нас всех отчихвостил и ни разу не выругался! Вот она – интеллигенция в наших кругах! Горжусь-бля!
– А можно было? – уточнил Игорь.
– Нет, но мы бы тебе простили бы, если бы да. Переходи к существу вопроса. Тут, понимаешь, честь всей твоей боевой части задета, только на тебя надежда! Докладывай!
