Любимовка.Пьесы

скачать книгу бесплатно

ТОЛСТЫЙ. Жива, че ей сделается. Меня мать сдала, когда выяснилось, что я тиками. Ешный хахаль тики на свой счет принимал. Она меня СУКА! сначала в детдом, а оттуда уже сюда.

МОИСЕЙ. Даже не навещает?

ТОЛСТЫЙ. Ты видел, чтобы ко мне приходили? ПИЗДА ВОНЮЧАЯ! Она еще и пенсию мою получает, ее даже прав не лишили. ПАДЛА!

МОИСЕЙ. А лечится это вообще?

ТОЛСТЫЙ. Операцией на мозгу. Но у нас такого не умеют. Или не хотят. Так-то я нормальный. СУКА! Математику люблю, цифры, деньги считать. Я, правда, ни разу в жизни деньги не считал, если честно. Но я знаю, что я люблю.

МОИСЕЙ. Слушай, мне тут за работу дали немножко. (Достает из нагрудного кармана тоненький рулон, перетянутый резинкой). Держи. Будешь считать. А потом, может, и на операцию накопишь.

ТОЛСТЫЙ. Как круто, господи, ТВАРЬ! господи. Можно я тебя обниму?

МОИСЕЙ. А че нельзя.

Обнимаются.

ТОЛСТЫЙ. Ты прям как настоящий Моисей. Из библии. Он же там че-то хорошее людям делал, да?

8

Из диссертации Кадниковой М. И. Анализ феноменологического интервью

В доме я лежу уже, получается, шестой месяц. («В доме» – в психоневрологическом интернате). Первое время было даже интересно. («Интересно» – проявление познавательной потребности). Разговоры с людьми в халатах, такое внимание к тебе, как будто ты самый важный человек на земле. («Самый важный человек» – самоактуализация личности). Вот. Потом, значит, вы со своими расследованиями. («Расследованиями» – исследованиями).

Мне нравится, что у меня вроде как нет истории, как у всех. («Истории» – биографии, прошлого). Я, получается, не должен кого-то там устраивать. («Устраивать» – стремление к личностной значимости через конформность). Вот если я рожусь в семье каких-нибудь музыкантов, я должен буду их устраивать. Петь там нормально, хорошо петь, к примеру. И если я хорошо петь не буду, я буду скорее всего страдать. («Страдать» – состояние сильного внутреннего конфликта). И пойду учиться в музучилище, и там буду страдать еще больше, в него же нужно ходить каждый день. А потом в этом же музучилище работать и тоже каждый день. И знать как бы конец всего. К чему все идет. («Конец всего» – парадигма экстернального поведения).

Я до сих пор ни от кого особо не слышал историй из прошлой жизни. Хотя у них с памятью все нормально. («Нормально» – отсутствие биографической амнезии). Не знаю, это потому, что они не хотят говорить о прошлом, или уже думают, что тут всю жизнь живут. («Думают, что всю жизнь живут» – следствие выученной беспомощности).

Вчера к девочке одной, аутистке, приходила родственница. Судя по виноватому лицу – мать. Говорят, она раз в год к ней ходит. Я ей как бы завидовать должен. («Завидовать» – чувствовать свою неполноценность по отношению к другим). Есть кому прийти к человеку, принести шоколадку из супермаркета. («Принести шоколадку» – проявить неспецифическое поддерживающее постоянство). Но потом такая она ничейная ходит, грустная после матери, что лучше бы, наверное, не приходила. («Ничейная» – находящаяся в психическом состоянии социально-коммуникативной изоляции).

Что бы я хотел вспомнить? («Вспомнить» – проявить потребность в создании ложных воспоминаний). Мне нравится думать, что раз я, получается, ничего не знаю, я могу представлять себе что угодно. («Представлять» – компенсаторное фантазирование). В рамках разумного, конечно. Что у меня жена актриса, ее на улицах узнают. А я ей в постельных сценах не разрешаю сниматься, и она слушается. («Слушается» – необходимость в самоутверждении). Что сын уже взрослый, самостоятельный, учится на архитектора. («Самостоятельный» – потребность в актуализации родительской роли). Денег карманных не берет, сам зарабатывает.

Здесь много таких вещей, странных. («Странных» – неподдающихся непосредственному восприятию). Я не понимаю, почему у человека, я у главного в листе врачебных назначений видел, умственная отсталость глубокая, а он в шахматы всех бьет. Личных вещей ни у кого нет, нельзя. Почему нельзя? («Почему» – риторический вопрос, проявление когнитивного диссонанса). Часов нигде нету, только в кабинете у главного на микроволновке. Туалеты изнутри не закрывают. Почему нет кофе, а есть кофейный напиток. Почему все толстые и голодные, почему нигде нет розеток, почему у меня кровать с колесиками, почему на мебели цифры стоят, почему Вале плохо от таблеток, а она все равно их пьет и такая «ничего страшного». Молельная наша. На хера она нужна? («На хера» – выражение агрессии, вызванной продолжительной деперсонализацией). Молельная есть, а бога нету. («Бога» – возможности самотрансценденции) Или я просто забыл, как вещи устроены и что они устроены так. («Забыл, как вещи устроены» – проявление социальной дезадаптации; «устроены так» – несовладание с собственной дезадаптацией).

9

6:30

Глухая темнота. Чья-то невидимая рука включает свет – противно-голубой. Моисей открывает глаза, щурится от боли, закрывает лицо рукой. Начинается копошение – другие скрипят пружинами кровати, издают гортанные звуки, зевают. Моисей опять открывает глаза, смотрит долго-долго на потолок, на знакомую щербинку, напоминающую голову пса.

8:25

Коридор. Человек тридцать стоят в ряд. Видно, что стоят уже долго – кто-то переминается с ноги на ногу, кто-то облокачивается о стенку, кто-то держится за нее рукой. Перед этой шеренгой стоит главврач и две санитарки.

ГЛАВВРАЧ. Долго стоять будем?

КИРЬЯКОВА. Я пи?сать хочу.

ГЛАВВРАЧ. Я тебя понимаю, Кирьякова. Но пока никто не сознается, придется терпеть. Из-за одного человека вынуждены страдать все.

ВАЛЯ. Я пожилой человек, Владислав Павлович, мне такие нагрузки…

ГЛАВВРАЧ. Меньше надо скамейки полировать на прогулках. Движение – жизнь, Коновалова.

Одна из санитарок что-то шепчет на ухо главврачу.

ГЛАВВРАЧ. Вишнев, хватит свои тапочки разглядывать. Не видел в глаза тапочек? Последний раз спрашиваю, кто нарисовал эти гадости на стене корпуса?

ВАЛЯ. А какие гадости, Владислав Павлович?

ГЛАВВРАЧ. Гадкие. Гадкие гадости. Мы вам, извиняюсь, задницы подтираем, а вы на нас потом срете с верхней полки. Мне, я вас спрашиваю, что директору говорить? Человек сегодня пришел на работу в семь утра, и как его встретили? Чем? Вот этой мазней? Художники хреновы. Человек для вас выбивает постоянно какие-то блага. Спортзал вон сделал.

ТОЛСТЫЙ (шепотом). Он на ремонт закрыт.

ГЛАВВРАЧ. Массажный кабинет.

ТОЛСТЫЙ (шепотом). Без массажистки.

ГЛАВВРАЧ. Молельную комнату.

ТОЛСТЫЙ. Ключ у санитарки, Ы! есть настроение – дает, нет настроения…

ГЛАВВРАЧ. Ты что там бубнишь, Силин?

ТОЛСТЫЙ. Молитву читаю.

ГЛАВВРАЧ. Придется мне, чувствую, лишить вас сигарет.

ВАЛЯ. Вы офигели, Владислав Павлович?

ГЛАВВРАЧ. Язык, Коновалова! А то сейчас и молельную комнату прикрою.

ВАЛЯ. Вы что, это же святое!

ГЛАВВРАЧ. Молельную комнату – это, конечно, слишком…

ВАЛЯ. Слава богу!

ГЛАВВРАЧ. А вот компьютерный класс я закрываю до тех пор, пока мы не решим эту проблему.

ТОЛСТЫЙ. Не надо, пожалуйста, компьютерный класс.

ГЛАВВРАЧ. Я бы с удовольствием «не надо», но как по-другому с вами?

ТОЛСТЫЙ. Я знаю, кто это сделал.

ГЛАВВРАЧ. Ты, что ли, Силин?

ТОЛСТЫЙ. Нет, не я. (Смотрит на Моисея). Он.

10

6:30

Глухая темнота. Очень жарко и почти нет воздуха – спасает маленькая вентиляция где-то под потолком. Моисей сидит на матрасе возле стены. По другую сторону стены на таком же матрасе сидит Толстый.

ГОЛОС ТОЛСТОГО. Там короч если ручку покрутить слева от батареи – не так жарить будет. Так-то че, эту комнату делали ТВАРЬ! для сушки шмоток. Это щас – «кабинет социально-бытовой адаптации». Звучит, конечно, вообще. Красиво. Когда меня в дом привезли, я думал, это место для разговоров там, тестов. Тоже хотел пропасть вот так, на недельку. Тупой.

Молчат.

ГОЛОС ТОЛСТОГО. Если бы суперсилу раздавали, ты бы какую выбрал? Я бы ПАДЛА! прозрачным делался. Уходил по ночам в город. В кино бесплатно. В клуб. Я никогда в клубе не был. (Молчит). Вообще нас Ы! не должны были вместе садить. Просто во втором карцере сделали вип-комнату, я сам видел. Там компьютер, телевизор и шкаф. И шторы еще. И ковер. Чайник электрический прямо в хате. Розетки СУКА! тоже, прикинь? Это для стукачей, которые санитарами подрабатывают. Меня санитаром даже не звали никогда, потому что тики. Кошкина санитаркой работает ТВАРЬ! ей за это шоколад выдают каждый месяц. И гуляет дольше. Я бы даже за шоколад не согласился. Я не стукач. Я СУКА! не стукач. Мне просто в интернете надо было там. Я просто не могу без компьютерного класса. Они думают, я играю в шарики, а я в интернете. Пароль подобрал, один два три четыре пять шесть семь восемь пароль. Мне просто крайняк нужно было. У меня там девушка, Вика. Мы чатимся. Она мне солнышко прислала и сердечко. А я ей говно с улыбкой. Это у меня юмор такой. СУКА! Особенный. У ней день рождения седня, я хотел написать, какая она суперская. Она СУКА! суперская. Правда, суперская. Я хотел ей написать, я не знал, что меня Павлович тоже сюда отправит.