скачать книгу бесплатно
ПАРЕНЬ. Еще выпьем?
МАША. Давай.
Пьют. Парень лезет целоваться. Маша не сопротивляется. Они ложатся на ту самую кровать, на которой столько раз они спали с Колей.
ПАРЕНЬ. Ты прости… Я просто, чтобы сразу объяснить, что нравится там… Предпочтения… Мне нравится удушение. Ну и пожестче.
МАША. Как скажешь…
Они целуются, ложатся на кровать. Машин телефон получил сообщение.
МАША. Жив.
ПАРЕНЬ. Что?
МАША. Рома написал, что жив.
ПАРЕНЬ. Подожди, у тебя парень есть, что ли?
МАША. Он настоящий. Он должен быть настоящим.
Пауза.
МАША. Иисус Фиолетовый, скажи, как бы ты проверил, реально ли все вокруг или нет?
ПАРЕНЬ. Убил бы кого… Если умер – реальность. Выжил – нет.
МАША. Вполне так… Да…
Они очень страстно обнимаются, целуются. Маша легонечко придушивает парня, ему нравится. И тут она накидывает на него подушку, душит его. Он дергается какое-то время, потом перестает. Она снимает с его лица подушку. Долго рассматривает его лицо, гладит, целует. Смотрит на парня, затем на экран телефона. Снова на парня и снова на экран.
МАША. Жив. Рома жив. А я в реальности. Так что все хорошо.
Парень резко и глубоко вздыхает. Приходит в себя, к жизни…
ПАРЕНЬ. Офигенно… Никогда такого не было… Никогда… Маша… Ты богиня. Оставайся со мной.
МАША. Я не пойду по второму кругу. Никогда не пойду. Не пойду!
Маша выбегает из квартиры. Долго идет по прямой. Близится ночь. Близится двенадцать часов ночи. Маша идет, тихонечко бормоча себе под нос.
МАША. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
От этих слов вырастают новые цветы, деревья, очищается воздух. Всем становится проще жить.
МАША. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Всем от этого легче жить, кроме Маши. Она одна идет по берегу Исети и бормочет.
МАША. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Тихонечко. Чтобы никто-никто не услышал. Не услышат, но почувствуют. Главное – почувствовать, а не услышать.
МАША. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя…
У Маши начинает звонить телефон. Почти без перерывов – у Маши только что начался День рождения. И теперь ей 24.
МАША. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
И где-то на другом конце Земли кто-то другой также под нос себе говорит: «Я люблю тебя». Когда-нибудь они встретятся. И будет только одна большая любовь. И только одна большая любовь будет расти от Земли до далеких галактик. И на нее не получится повесить красные лампочки. И ее не получится разрушить. Потому что любовь – это не стены, а энергия, которая вокруг нас.
МАША. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Март 2018 года.
Полина Бородина
Исход
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
МОИСЕЙ
ПРОРАБ
МАРИНА
ВАЛЯ
ТОЛСТЫЙ
ГЛАВВРАЧ
КИРЬЯКОВА
ВИШНЕВ
НАТАША
СТУДЕНТЫ
0
Господь воззвал к нему из куста и сказал: «Моисей! Моисей! Я Бог отца твоего!» И ответил Моисей: «Надо линзы в очках поменять, ни хера не видно, когда в интернетах сидишь.» И сказал Господь: «Я увидел страдание народа Моего в Египте и услышал вопль его от приставников его.» И взвопил Моисей: «Сгорела путевка в Каир оллинклюзив с семьей, семь ночей, ночная жизнь бьет ключом, отель 220 метров от собственного пляжа!» Сказал тогда Господь Моисею: «Освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота.» И сказал Моисей: «Логопед три с половиной тыщи, рюкзак две восемьсот, обувь еще, спортивный костюм, даже ластик, блин, нормальный от пятидесяти начинается, ты же не будешь родному сыну херовый ластик покупать. А она второго хочет!» И сказал Господь: «Если ты будешь слушаться гласа Господа Бога твоего, и делать угодное пред очами Его, и внимать заповедям Его, и соблюдать все уставы Его, то не наведу на тебя ни одной из болезней, ибо Я – Господь целитель твой.» И сказал Моисей: «Маму с инсультом положили в больницу в одну палату с туберкулезной, теперь у нее тубик, она плачет, говорит – ты меня не целуешь, я заразная.» И сказал Господь Моисею: «Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?» И сказал Моисей: «Я думал, буду жить как человек – все будет, другим зла не делай – они не сунутся, я думал, даешь соседу шуруповерт – он на твоей лестничной клетке не смолит, я думал, бери от жизни все, я думал, мечты сбываются и будущее зависит от меня, я думал, живи на яркой стороне и жизнь – хорошая штука.»
1
6:30
Глухая темнота. Чья-то невидимая рука включает свет – противно-голубой. Моисей открывает глаза, щурится от боли, закрывает лицо рукой. Начинается копошение – другие скрипят пружинами кровати, издают гортанные звуки, зевают. Моисей опять открывает глаза, смотрит долго-долго на потолок, на знакомую щербинку, напоминающую голову пса. Спускает ноги с кровати, задевает неприятно холодный ламинат, влезает в тапки. Встает. Поворачивается к голому, без штор, окну – он к нему ближе всех. В окне отражается лампа, но если сильно постараться – можно увидеть дым мусоросжигательного завода. Моисей старается. Непрерывно, как время, идет этот дым из труб – вот и сейчас. Моисей отворачивается от пейзажа и заправляет кровать: сначала надо постелить одеяло, потом взять колючую пуховую подушку, ударить этой подушке кулаком в живот и поставить, чтобы торчало два уха. Только так, иначе не примут.
12:00
Пустой актовый зал, пол накрыл пленкой, запах краски и сигарет. Прораб и Моисей стоят и смотрят на стену, от пола и до потолка расписанную. На стене чего только нет: белые облака, синие голуби, красные мухоморы, широкий бульвар, скамейки-прямоугольники, серый скворечник, высокий крест, толстая гусеница, сплющенное красное солнце, радуга с черным вместо фиолетового.
ПРОРАБ. Моисей, а че вы здесь крест нарисовали?
МОИСЕЙ. Пустота была.
ПРОРАБ. А вот это что, с крестом рядом?
МОИСЕЙ. Это скамейка.
ПРОРАБ. На гроб похоже.
МОИСЕЙ. Да ну, скамейка это.
ПРОРАБ. Я не вкуриваю, даже если это скамейка, крест зачем?
МОИСЕЙ. Не знаю.
ПРОРАБ. Моисей, ради бога, это же детский сад. Вы стену для козявок пятилетних расписываете. Какие к черту кресты. Шарики – хорошо, арка пойдет, только цвета радуги уберите, пожалуйста, у них в современном мире есть лишние коннотации, собачка мне тоже нравится.
МОИСЕЙ. Это крот.
ПРОРАБ. Хорошо, крот. Пусть будет крот. Крест уберите.
МОИСЕЙ. Я могу его украсить.
ПРОРАБ. Украсить? Крест? Да замажьте и все.
МОИСЕЙ. У меня краска голубая закончилась. Че, по новой что ли теперь?
ПРОРАБ. Моисей, понимаете, я по специальности вообще филолог. Тема диплома «Магический реализм как художественный метод в прозе Павича».
МОИСЕЙ. Магический реализм это как?
ПРОРАБ. Да вот примерно как на вашем рисунке.
МОИСЕЙ. Божьей коровки не хватает.
ПРОРАБ. Смысла, блять, не хватает. Ни в чем. Я раньше в школе преподавал. Знаете, за что меня из школы выгнали? Я вам скажу. У меня роман случился со школьницей. Не подумайте ничего, со старшеклассницей. Сэ ля ви. То есть я добровольно, в смысле, мы добровольно, но как-то информация дошла до учительской. Информация, она если пошла, она всегда куда ей надо доходит. Вот мне и приходится руководить такой вот росписью, блин, народной.
МОИСЕЙ. Сочувствую.
ПРОРАБ. А потом приноровился дебилам писать курсовые на заказ, но тоже не получилось. Написал одному из горного доклад по культурологии, хорошо написал и еще список литературы на английском зафигачил, а тот по-английски знает только «лондон из э кэпитал оф грейт британ». Короче, ему незачет поставили. И он меня побил.
МОИСЕЙ. А я никого никогда не бил.
ПРОРАБ. Откуда вы знаете, Миша, вы же все забыли!
МОИСЕЙ. Я не Миша. Я Моисей.
ПРОРАБ. Хорошо с вами разговаривать, приятно. Говоришь, а в вас все как вода в губку.
2
6:30
Глухая темнота. Чья-то невидимая рука включает свет – противно-голубой. Моисей открывает глаза, щурится от боли, закрывает лицо рукой. Начинается копошение – другие скрипят пружинами кровати, издают гортанные звуки, зевают. Моисей опять открывает глаза, смотрит долго-долго на потолок, на знакомую щербинку, напоминающую голову пса. Спускает ноги с кровати, задевает неприятно холодный ламинат, влезает в тапки. Встает. Поворачивается к голому, без штор, окну – он к нему ближе всех. В окне отражается лампа, но если сильно постараться – можно увидеть дым мусоросжигательного завода. Моисей старается. Непрерывно, как время, идет этот дым из труб – вот и сейчас. Моисей отворачивается от пейзажа и заправляет кровать: сначала надо постелить одеяло, потом взять колючую пуховую подушку, ударить этой подушке кулаком в живот и поставить, чтобы торчало два уха.
11:12
Университет. Просторный лекторий с высоким потолком. В ряд составлены серые стулья с мягкими спинками, на них – студенты, лаборанты и преподаватели. В основном, конечно, студенты. Кто-то с планшетом, кто-то с тетрадкой, кто-то с головой в телефоне. На ступеньке перед аудиторией на фоне бордовых тяжелых штор стоит Марина, на ней черный костюм, купленный когда-то по скидке в заре и тельняшка – собственность модели, в руке маленький пульт управления, чтобы переключать слайды. Чуть справа от нее стоит большой экран для проектора на ножке. На экране – непонятный нормальному человеку график.
МАРИНА. Зависимая переменная в нашем случае – степень занятости. Независимая переменная – социализация. Понимаете, не всех людей с этим диагнозом можно вернуть к прежней жизни. Но к жизни – вообще – возвращать надо. Иначе они просто будут пополнять ряды так называемых бомжей, простите за лексику. Или контингент интернатов. Как вы видите на графике, группа испытуемых в рамках стандартной реабилитации, без трудоустройства, показывает куда более слабую выраженность стратегий совладания со стрессовой ситуацией. Вот, например, показатели самоконтроля. Немаловажно упомянуть, что среди испытуемых были люди исключительно в диссоциированном состоянии. Людей с более острыми вариантами болезни мы не брали, там, понимаете, сначала надо базовые навыки развивать – ручку учить держать, считать, речь восстанавливать, иногда с нуля. Щелкает слайдом.
Смотрите, какая медиана принятия ответственности: все-таки большая разница, да? Это уже после терапии, разумеется, первичные замеры оставляли желать лучшего. Испытуемые, если к метафорам обращаться, говорили о состоянии «Алисы в Зазеркалье». Зазеркалье со знаком минус, конечно. Эти результаты мы подтвердили с помощью феноменологических интервью. Чтобы вы сами смогли убедиться, что это не голословно, мы пригласили одного из наших испытуемых, Моисея. Вы сами можете задать ему свои вопросы. Моисей, идите к нам сюда.
С первого ряда поднимается Моисей в сером костюме и белой рубашке, весь прилизанный, накрахмаленный, с волосами, гладко уложенными по обе стороны четкого пробора. Идет к Марине, спотыкается о ступеньку, неслышно, одними губами ругается и встает рядом с ней. Улыбается беспомощно, не знает куда деть руки, пробует сунуть их в карманы пиджака – карманы зашиты. Переключается на пуговицу на манжете и теребит ее.
МАРИНА. Моисей, расскажите про вашу трудотерапию.
МОИСЕЙ. Про работу что ли?
Марина кивает.
МОИСЕЙ. У меня нашелся талант к живописанию. Кто-то смеется.
МОИСЕЙ. А что, так врачи говорят.
МАРИНА (аудитории). Давайте как-то посерьезнее, ладно? (Моисею). Расскажите, что вы конкретно делаете.
МОИСЕЙ. Я эти, стены расписываю. И колонны. Лестницы еще. Как-то попросили туалет тоже, значит, раскрасить. Я раскрасил. Нарисовал на двери сову. Она, значит, смотрит на вас, пока вы это… делами в туалете занимаетесь.
Все смеются. Марина краснеет.
МАРИНА. Моисей расписывает детские сады. Вам, наверное, объяснять не надо, как положительные образы и яркие краски воздействуют на детей. У нас вопрос, пожалуйста.
СТУДЕНТКА (вставая со стула). Здравствуйте. Ольга, 4 курс, факультет когнитивной психологии. А как вы поняли, что потеряли память?
МОИСЕЙ (Марине). Я не понял вопроса.
СТУДЕНТКА. Ну то есть когда вы конкретно осознали… ээ… вашу специфическую ситуацию?
МОИСЕЙ. Я не сообразил, что я чего-то не помню. Я сначала сообразил, что не знаю, куда идти.
СТУДЕНТ. Дмитрий, магистратура, психологическая диагностика. А как вы вспомнили свое имя, уже в процессе терапии? Спасибо.
