Кавказ. Выпуск XVIII. Трагедия изгнания

1867–1874 годы

После выселения черкесов между горцами, поселившимися на землях долины реки Кубани, все еще продолжало проявляться, по временам, стремление к уходу в Турцию. Хотя на увольнение их туда с половины 1865-го до 1867 года и не существовало никаких определенных правил, но местное начальство всеми мерами затрудняло их выезд и дозволяло переселение только в крайних случаях.

Вот что, между прочим, в сентябре 1867 года писал главнокомандующий к генерал-адъютанту Игнатьеву: «Военные соображения, руководившие мной в 1863 году и заставившие не только не препятствовать переселению горцев, но и поощрять в них тот фанатизм, который побудил все население Черноморского прибрежья к поголовному выселению, ныне не могут более иметь влияние на дальнейший взгляд мой на этот предмет. Если в 1863 году, ввиду могущей возникнуть европейской коалиции, быстрое окончание Кавказской войны было всем понятной необходимостью и для достижения этой цели выбора не предстояло, то теперь наискорейшее развитие края и административное его благоустройство побуждают меня препятствовать дальнейшему выселению кавказских мусульман, мало-помалу начинающих приучаться к нашему управлению и обещающих со временем сделаться трудолюбивыми поселянами. Вследствие этих соображений я не желаю содействовать Порте в дальнейшем переселении абхазцев и абадзехов, будто бы заявленном Порте мнимыми депутатами».

В том же 1867 году великий князь Михаил Николаевич, совершая объезд Кубанской области, лично объявил горцам, что переселение их в Турцию должно прекратиться окончательно. Вследствие такого заявления все просьбы о дозволении уйти в Турцию отдельным семействам или целым обществам, поданные с конца 1867-го до 1873 года, были оставлены без разрешения, за исключением одного случая, в 1871 году, в отношении Крым-Гирея Ханахукова, который с несколькими семействами тогда же переселился в Турцию. Тем не менее горцы не отказывались от своих замыслов. Особенно настойчиво стали домогаться разрешения на выселение жители Майкопского и Баталпашинского уездов, к чему главными подстрекателями их явились Келемет Унароков и Эльмурза Джанхотов, так что осенью 1873 года выехало в Турцию 420 семейств, или 3400 душ обоего пола; из них 271 семейство село на пароходы в Керчи, а 149 – в Туапсе.

Примеру их решились последовать и бжедухи, которые выжидали только возвращения своих депутатов, отправленных для предварительных переговоров по этому предмету еще в конце 1873 года в Константинополь. Намерению их, однако же, не суждено было осуществиться.

Чтобы положить предел дальнейшим домогательствам горцев к выселению, главнокомандующий армией представил государю императору 5 апреля 1874 года докладную записку следующего содержания: «Осенью 1872 года, получив сведение о том, что оставшиеся на Западном Кавказе горцы Кубанской области, из племен бжедухов и абадзехов, вознамерились просить весной 1873 года разрешения выселиться поголовно в Турцию, и находя это намерение пагубным для самих выселяющихся и вредным в том отношении, что примеру этому могли бы последовать и другие кавказские горцы как Кубанской области, так в особенности Дагестанской и Терской областей, я признал нужным, дабы затруднить переселение, на первый раз подчинить выезд в Турцию просящихся целыми семействами некоторым ограничениям и условиям. Это распоряжение, хотя и остановило общее движение горцев, тем не менее не успело воспрепятствовать выезду в Турцию довольно значительного количества отдельных семейств.

В марте минувшего года было замечено, что бжедухи, жители Екатеринодарского уезда, начали усиленно сбывать свой скот и прекратили посевы хлеба. Когда же местное начальство обратило на это внимание, то горцы открыто заявили, что, намереваясь переселиться в Турцию, для чего отправили депутатов в Константинополь, они уже не признают над собою русских властей. Столь дерзкое заявление вынудило местное начальство арестовать и отправить в город Ейск главных зачинщиков беспорядков. После сего бжедухи выслали в город Екатеринодар толпу депутатов, с требованием освобождения арестованных. Из среды сей толпы были вновь арестованы еще 7 человек, и вместе с тем сделано распоряжение, чтобы в тех аулах, где старшины служили покорными орудиями обществ и не соответствовали своему назначению, определить старшин по назначению местного главного начальства. Четыре аула Екатеринодарского уезда отказались признавать старшинами лиц, им назначенных. Впоследствии, однако, три из этих аулов перестали сопротивляться распоряжениям старшин; но аул Хатлукай продолжал враждебно относиться к властям, заявив, что общество считает себя в России гостем и не намерено подчиняться распоряжениям правительства. Хатлукаевцы, оставив свои сакли, вышли из аула и расположились частью в окрестностях его, а частью в прилегающем к нему лесу. Такой образ действий заставил направить против неповинующихся военную силу, с прибытием которой бжедухи изъявили готовность покориться всем требованиям правительства и выдали 10 человек главных виновников. Спокойствие водворено без всякого употребления силы».

В заключение великий князь признавал необходимым всякий выезд в Турцию в течение текущего года бжедухам воспретить; а главных зачинщиков настоящих беспорядков выслать из края во внутренние губернии империи административным порядком. Ходатайство это было высочайше одобрено с собственноручною пометкою покойного государя на докладной записке: «Весьма желательно, чтобы оно (выселение) не возобновлялось».

После последних распоряжений между горцами водворилось полное спокойствие.

С берегов Кубани перенесемся на берега Терека и Сунжи.

VI

Выселение горцев с Восточного Кавказа. – Чечня. – Население. – Экспедиции в Чечню. – Наше положение на Восточном Кавказе в эпоху, предшествовавшую выселению горцев. – Предположение графа Евдокимова к обеспечению спокойствия в Чечне. – Восстание в Ичкерии и Аргунском округе. – Князь Святополк-Мирский и его система действий. – Учение зикр. – Станица Датыхская. – Два способа разрешения чеченского вопроса

1864 год

Обращаясь к выселению горцев с Восточного Кавказа, мы должны остановиться прежде всего на Чечне, как на том именно районе, который лишился наибольшего процента своего населения.

Под именем Чечни, составляющей, по последнему административному делению Северного Кавказа, часть Терской области, подразумевается все пространство между течением реки Аксай, горами Малой Чечни (последними террасами Главного хребта) и рекой Терек. Разделяясь рекою Гойта на Большую и Малую, она представляет местность частью плоскую, частью покрытую горами и обширными девственными лесами. Плоскость ее имеет приблизительно длины от подошвы Качалыковского хребта на запад до аула Газин-юрт, на реке Фартанга, 70 верст; ширина – от конечных уступов Черных гор с юга до реки Сунжа на север – средним числом 40 верст, а всего 2800 кв. верст. Все это пространство населено чеченским народом, заключающим в себе следующие племена:

а) назрановцев, или ингушей (они сами себя называют ламур, от слова лам – гора), обитавших на низменных местах, орошаемых реками Камбилейка, Верхняя Сунжа и Назрановка, по течению этих рек до впадения реки Яндырка в Сунжу и на Терской долине;

б) карабулаков. Они населяли равнину, орошаемую реками Асса, Сунжа и Фартанга, по течению которых и были расположены их аулы;

в) галашевцев – по рекам Асса и Сунжа;

г) джерахов – по обоим берегам Макалдона;

д) кистов – по ущельям рек Макалдон и Аргун;

е) галгаев – у верховьев реки Асса и по берегам реки Тоба-чоч;

ж) цоринцев – в верховьях восточного истока реки Ассы;

з) ако, или акинцев, – по берегам Ассы, Сунжи и Гехи;

и) пшхоев, или шопоти, – около истоков реки Мартан;

й) шубузов, или шатой, – по Аргуну;

к) шаро, или киалал, – по верховью Шаро-Аргуна;

л) джан-бутри, чабирлой и тат-бутри – по Аргуну;

м) ичкеринцев (нахчой-мохкхой) – по верховьям рек Аксай и Хулхулау;

н) качалыков – по северному скату Качалыковского хребта;

о) мичиковцев – по Мичику;

п) ауховцев – по верховьям рек Акташ и Ярык-су;

р) сунженских чеченцев – по Сунже, между Аргуном, Гудермесом и Ассой;

с) брагунских чеченцев – по правому берегу Терека, при впадении в него Сунжи.

Но деление это самим чеченцам неизвестно. Они называют себя нахчуй (в единственном числе нахчуо, то есть народ), и это относится ко всему народу, говорящему на чеченском языке. Упомянутые же названия перешли к ним от аулов или от рек и гор, по которым расположены их аулы.

В нашей отечественной истории имя чеченцев впервые встречается в 1708 году, а именно в «договорной статье калмыцкого Аюки-хана, учиненной на реке Ахтубе с ближним министром, казанским и астраханским губернатором Петром Апраксиным о вечном и верном Российскому государю со всеми улусами подданстве, о всегдашнем при Волге кочевании, о защищении низовых городов от всех неприятелей, о неперехождении ему на горную сторону реки Волги, об удержании Чеметя и Мункотемиря от набегов и о преследовании чеченцев и ногайцев»[54].

Для усмирения чеченцев предпринимаемы были еще со времен Петра Великого экспедиции, из которых особенно замечательны походы 1718 и 1722 годов донских казаков на Сунжу и Аргун; в 1758 году ходили к ним и регулярные войска, а в 1770 году генерал де Медем покорил сунженских чеченцев, взяв у них аманатов. Движение отряда нашего в 1785 году, предпринятое для усмирения чеченцев, взволнованных тогда Шейх-Мансуром, не имело успеха. Генералу Булгакову удалось покорить некоторые их общества, а А. П. Ермолову привести их к покорности, но в 1840 году они снова восстали и в течение почти 20 лет вели против нас ожесточенную борьбу, пока, наконец, в 1859 году не сложили окончательно оружие.

С дальнейшим положением Чечни и вообще всего Восточного Кавказа в эпоху, предшествовавшую выселению горцев, мы познакомимся из помещаемой вслед за сим записки, представленной в 1864 году помощником главнокомандующего Кавказской армией военному министру и составляющей часть бывшего в моем распоряжении материала, которым я воспользовался в самых широких размерах.

«Западный Кавказ заселением гор русскими станицами был поставлен в положение, совершенно обеспеченное. На 100 тысяч горцев, выселенных на плоскость и разобщенных друг от друга, мы имели 220 тысяч казаков, также вооруженных и также воинственных; следовательно, при нужде можем вовсе обойтись без войск.

Совершенно в ином положении находимся мы на Кавказе Восточном. Восьмисоттысячное горское население Терской и Дагестанской областей составляет тут почти сплошную массу. Масса эта занимает местность, самую неприступную из всех, какие только обитаемы человеком. Проникнутая мусульманским фанатизмом, распаленным продолжительной войной, она продолжала ненавидеть нас, как недавних еще заклятых врагов, как неверных, и будет сохранять это чувство, до тех пор пока мы останемся в ее глазах гяурами[55]. Чтобы мы ни делали для горцев, как бы ни благодетельствовали их нашим управлением, всякое добро, им сделанное, они будут принимать, как ненавистный дар гяура. Никакие самые мудрые законы, никакая самая искусная администрация не в состоянии изменить этих отношений, до тех пор пока цивилизация не ослабит фанатизма горцев и экономическое развитие не разовьет в них новые потребности жизни. Мы должны стремиться к этому и стремиться сколько можем. Но до тех пор, пока цель эта не достигнута, мы только силой можем сдерживать вражду. Дороги, которые мы прокладываем, укрепления и штаб-квартиры, которые строим, – все это служит только для удобнейшего приложения силы к месту действия, для того чтобы в случае нужды войска наши могли удобнее проникнуть в ту или другую часть края. Без войск, достаточных для действия, все эти средства останутся мертвыми и война, пять лет назад оконченная, может возобновиться в прежних размерах, с прежней силой.

Управляя горцами человеколюбиво, принимая все меры к постепенному образованию их и к улучшению материального быта, мы должны зорко следить за ними и держать в постоянной готовности такие силы, которые могли бы подавить при самом начале всякую попытку к восстанию. Малейшая неудача и даже промедление в наказании виновных может отразиться на всем крае самым гибельным образом.

Но не все части Восточного Кавказа одинаково нам враждебны, и одинаково для нас опасны, следовательно, и не все они требуют одинаково строгих мер предосторожностей. В западном отделе Терской области разноплеменность населения, давняя привычка к русскому управлению, а частью и разность религий населения делают власть нашу почти упроченной; тут возможны только частные мелкие беспорядки. В округе Кумыкском и свойство местности, повсюду ровной, и материальный быт народа, достигший под нашим управлением весьма значительной степени благосостояния, также устраняют опасность восстания.

Дагестан уже находится в ином положении. Искони воинственное и фанатическое население его ненавидит нас, может быть, более, чем кто-нибудь. Скудная, суровая природа страны подает мало надежды на развитие материального быта населения и на смягчение нравов его. Но эта же природа и сложившийся под ее влиянием быт народа облегчает нам управление этим краем и удерживает его в повиновении. Она приучила дагестанцев к труду. Здесь, на скалистых, безлесных горах, каждый клочок земли, способный к обработке, добыт трудами поколений, передается из рода в род и составляет единственное обеспечение существования семьи. Дагестанец дорожит этим достоянием и местом, в котором родился, более всего на свете. По ограниченности мест, сколько-нибудь удобных для жизни, дагестанцы искони привыкли жить большими аулами, привыкли дорожить семейными связями и общественными отношениями, сознали необходимость порядка и власти. По всем этим причинам, никак не рассчитывая на преданность нам дагестанского народонаселения, мы можем, по крайней мере, надеяться, что без важных побудительных причин, без видимых вероятностей успеха, восстания в Дагестане не произойдет.

К сожалению, ни одной из тех причин, которые упрочивают нашу власть в Дагестане и в двух крайних отделах Терской области, не существует в среднем отделе сей последней, населенном чеченским племенем. Тут все сложилось против нас: и характер народа, и общественный быт его, и местность. От природы восприимчивый и до крайности легкомысленный характер этого народа при всяких, даже благоприятных, обстоятельствах представлял бы большие затруднения для того, чтобы управлять им. Продолжительная война, которую чеченцы вели с нами, не возвысила и не улучшила их характера; поставленные между ударами наших войск и деспотической властью Шамиля, не имея сил ни защищаться от нас, ни свергнуть иго шамилевского управления, чеченцы в течение 20 лет старались только о том, чтобы увертываться от грозивших опасностей, употребляя и свое оружие, и разные ухищрения то против одной, то против другой стороны и всегда друг против друга. В этой двойной войне и усобице они утратили почти всякое понятие о долге, об уважении к собственности, о святости данного слова. Привычка к опасностям и к хищничеству развилась в них до такой степени, что сделалась почти потребностью. В течение 20 лет ни один из чеченских аулов не был уверен в том, что он останется на месте до следующего дня: то наши колонны истребляли их, то Шамиль переселял на другие места по мере наших движений. Благодаря необычайному плодородию почвы, народ не погиб от голода, но потерял всякое понятие об удобствах жизни, перестал дорожить своим домом и даже своим семейством. К жизни общественной чеченцы и прежде были мало способны. Демократизм у них всегда был доведен до крайних пределов; не только понятия о сословиях и власти наследственной, но и понятия о какой бы то ни было власти почти не имели. Даже в языке чеченцев нет слова «приказать». Шамиль, несмотря на важную опору, которую представлял ему религиозный фанатизм, никогда не считал свою власть в Чечне довольно прочной и поддерживал ее только страхом казней, периодически повторявшихся против всех, кто навлекал на себя малейшее его подозрение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Письмо начальника штаба Кавказской армии генерала Карцова управляющему русской миссией в Константинополе от 23 августа 1863 года № 17.

2

Письмо нашего консула в Трепизонде Мошнина к генералу Карцову от 28 ноября 1863 года.

3

Письмо графа Евдокимова генералу Карцову от 5 января 1863 года № 32.

4

II главу см.: Русская старина. 1881. Т. 33. С. 167–176. Янв.

5

Письмо генерала Карцова управляющему Русской миссией в Константинополе от 23 августа 1863 года № 17.

6

Письмо генерала Карцова управляющему Русской миссией в Константинополе от 23 августа 1863 года № 17.

7

Письмо графа Евдокимова генералу Карцову от 25 июля 1862 года № 40.

8

Отзыв князя А. Б. Лобанова-Ростовского от 15 декабря 1859 года № 389.

9

Депеша Новикова вице-канцлеру от 14 (26) апреля 1864 года № 63.

10

Письмо командующего армией князя Орбелиани графу Евдокимову от 11 сентября 1862 года № 2065.

11

Письмо графа Евдокимова генералу Карцову от 5 сентября 1862 года № 1064.

12

Письмо генерала Карцова Новикову от 19 октября 1863 года № 8.

13

Письмо Новикова генералу Карцову от 23 ноября (5 декабря) 1863 года.

14

Письмо генерала Карцова Новикову от 19 октября 1863 года № 8.

15

Письмо графа Новикова генералу Карцову от 5 (17) апреля 1864 года.

16

В 1857 году заложены Майкопское укрепление, Нижнеадагумское и Родниковская станица на реке Лабе; в 1858 году заложены 6 новых станиц по Урупу, Тегеню и Зеленчуку и т. д.

17

Письмо графа Евдокимова генералу Карцову от 19 сентября 1863 года № 1532.

18

Отзыв главнокомандующего военному министру от 10 ноября 1863 года № 115.

19

Общество требовало 20 тысяч рублей в месяц за пароход с 1000 пассажиров или 10 тысячами пудами багажа.

20

Князь Орбелиани предписал генерал-интенданту от 29 декабря 1862 года № 2826 отпустить графу Евдокимову 10 тысяч рублей на воспомоществование выходящим к ним с покорностью горцам.

21

Письмо графа Евдокимова генералу Карцову от 5 января 1863 года № 32.

22

Отношение Новикова князю Орбелиани от 20 ноября 1862 года № 7777.

23

Отношение графа Евдокимова генералу Карцову от 7 января 1863 года № 43.

24

Отзыв главнокомандующего Кавказской армией военному министру от 26-27 марта 1864 года № 523.

25

Письмо генерала Карцова к Новикову от 12 декабря 1863 года № 14.

26

Письмо Мошнина от 9 января 1864 года № 9.

27

Письмо Мошнина генералу Карцову от 10 июня 1864 года № 276.

28

Там же, от 28 декабря 1863 года № 563.

29

Донесение вице-консула в Варне поверенному в делах в Константинополе от 18 декабря 1863 года № 211.

30

Депеша Новикова вице-канцлеру от 7 (19) января 1963 года № 3.

31

Письмо Мошнина генералу Карцову от 13 мая 1864 года № 236.

32

Там же, от 11 декабря 1863 года.

33

Там же, от 22 апреля 1864 года № 187.

34

Там же, от 8 июля 1864 года № 315.

35

Рапорт начальника войск Кубанской области от 30 апреля 1864 года № 535.

36

Письмо Мошнина генералу Карцову от 24 июня 1864 года № 293.

37

Там же, от 18 марта 1864 года № 101.

38

Письмо Новикова генералу Карцову от 30 июня 1864 года № 419.

39

Там же, от 18 апреля 1864 года № 242.

40

Письмо Мошнина генералу Карцову от 18 июня 1864 года № 288.

41

Там же, от 21 июля 1864 года № 118.

42

Отношение генерала Карцова к Новикову от 12 декабря 1963 года № 14.

43

Письмо Мошнина генералу Карцову от 21 февраля 1864 года.

44

Депеша Новикова вице-канцлеру от 7 (19) января 1864 года № 3.

45

Отношение генерала Карцова к Новикову от 12 декабря 1963 года № 14.

46

Письмо Мошнина генералу Карцову от 28 ноября 1863 года.

47

Там же, от 21 февраля 1864 года.

48

Там же, от 18 марта 1863 года № 101.

49

Рапорт начальника Сухумской морской станции от 13 июня 1864 года №° 951.

50

Отношение Новикова генералу Карцову от 4 апреля 1864 года № 208 и его же донесение вице-канцлеру от 31 марта (12 апреля) 1864 года № 55.

51

Рапорт наказного атамана Кубанского войска начальнику штаба от 10 января 1865 года № 9.

52

Там же, от 6 марта 1865 года.

53

Там же, от 10 декабря 1864 года.

54

См.: Полное собрание законов Российской империи. Т. 4. С. 2207.

55

Гяур – неверный.