скачать книгу бесплатно
– Имеются ли места в автомобилях? – забрасываем вопросами.
Нальчик встречает нас неприветливо. Погода хмурится. Все время шли дожди, в горах выпал глубокий снег. По слухам, перевалы закрыты для туристов, дороги размыты, некоторые мосты сорваны бурными реками. Автомобильного движения нет. Перебийнос, телеграфировавший нам о дождях, просидел здесь целую неделю и, отчаявшись в перемене погоды к лучшему, уехал на подводе.
Нальчик – город будущего. В нашем туристском движении на Кавказе ему будет принадлежать одна из первых ролей. Он расположен в предгорной области наивысшей части Главного Кавказского хребта. От него, как по радиусам, разбегаются пути через высочайшие перевалы – в Карачай, Сванетию и Дигорию. Вечноснежные вершины, опоясывающие горизонт изломанной белоснежной линией, были скрыты от нас низко спустившимися темными облаками, из которых изредка выглядывало солнце. При ясной погоде отсюда можно наблюдать группу гор великанов: Дых-тау, Коштан-тау, Гистолу, Джанга-тау и Шхару.
Мы остановились на небольшой базе общества пролетарского туризма, где нашли массу фотографий, подробные карты Кавказа, небольшую, но хорошо подобранную туристскую библиотечку с редкими экземплярами немецкой и английской литературы.
Весь вечер прошел в изучении деталей маршрута по имеющимся материалам. Вокруг небольшого столика с керосиновой лампой были разбросаны груды книг и карт. Шелестели листы, страницы. Работа часто прерывалась обсуждением вопросов, набивших оскомину еще в Ростове. Опять говорили о предварительной тренировке перед восхождением на Эльбрус, о более быстром темпе продвижения, так как дальше предстояла длинная дорога через Сванетию, через два больших перевала. Общее мнение было таково, что в Нальчике нельзя было задерживаться более двух дней. Если за это время автомобильное движение не восстановится, нужно избирать другой способ передвижения.
Вечером к нам поступили первые сведения об Эльбрусе. Он покрылся свежим, глубоким ковром снега. Оказывается, Перебийносу с большим трудом удалось дойти до «Кругозора», т. е. подняться на юго-восточный выступ Эльбруса, высота которого всего 3200 м. Попытка его подняться выше кончилась неудачей.
Нам давали консультацию Артемьев и приехавший из Москвы член центрального правления Общества пролетарского туризма Раковский, поднявшийся на Эльбрус еще в дореволюционное время. Раковский только что отправил разобранную будку, которую он, по поручению центрального правления общества, должен был устанавливать на склоне Эльбруса, на высоте 4100 м.
* * *
На другой день с самого утра мы пошли осматривать город и сделать необходимые закупки.
После шумного и делового Ростова каким тихим и спокойным показался Нальчик.
Кабардино-Балкарская автономная область разбивается на две части: Кабарду, на территории которой и расположен Нальчик, и Балкарию, аулы которой разбросались на склонах Главного Кавказского хребта и его отрогов.
Нальчикский базар – это типичный кавказский базар, где можно достать все, что угодно. С 4–5 часов утра начинается его жизнь: гонят скот на продажу, вереницей тянутся телеги, груженные фруктами, овощами, маслом, молоком. Здесь же развертывают свои лотки галантерейщики. Продают бурки, шляпы-осетинки, посуду, различную утварь и просто негодный и ненужный хлам.
Покупать бурки нужно умеючи. Бурка должна быть хорошо, плотно сваляна. Обходим многих продавцов – смотрим бурки «на свет»: нет ли дыр. Наконец, после долгих и обычных для этих базаров выборов, делаем покупку. Цена бурки здесь – 15–20 рублей. Это – для местных жителей, для приезжих цена поднимается до 30–40 рублей.
Нальчикское отделение Общества пролетарского туризма имеет своего сапожника, который является «специалистом» по переделке обычных ботинок в «альпийские». Попросту говоря, вшивается только глухой язычок, который предохраняет ботинок от воды; в подметки вбиваются особые гвозди с большими, заостренными шляпками – и ботинок готов. Эта операция занимает не больше получаса.
С непривычки нога скользит по камню, «подкованные» подошвы издают неприятный резкий стук. Зато сохраняются подметки и облегчается движение по фирну.
На базе покупаем альпенштоки, берем напрокат ледорубы и кошки. Ремней для кошек нет, приходится заменить их обыкновенными фитилями для керосиновых ламп.
Заходим в Автопромторг. Там полная неизвестность. От дорожного отдела сведений нет. По дороге были обвалы. Автомобильное движение восстановится не ранее как через неделю. Решаем ехать сегодня же на подводах.
Опять приходится идти на базар. Артемьев уверенно пробирается через вереницу подвод, – он знает, где искать лошадей, кто возьмется ехать в длинный путь по Баксану.
Сразу же договариваемся с двумя горскими евреями, имеющими большие и широкие телеги, наполненные душистым сеном.
Наш путь по Баксану
В этот же день к 4-м часам дня наши вещи погружены на подводы. Тепло прощаемся с гостеприимной базой.
– Желаем вам успеха!
– Если доберетесь, будете первыми в этом году на вершине Эльбруса!
– О результатах не забудьте сообщить на нашу базу.
Когда лошади тронулись, начали вспоминать, не забыли ли чего на базе. Как будто все на месте. Пересчитываем членов нашей группы.
– А где Братолюбов?
Вспоминаем, что он побежал на вокзал узнавать, не получена ли посылка из Ростова с адаптером, который он забыл в Ростове и телеграфно просил выслать в Нальчик. Приходится задерживаться, но не надолго: скоро появляется Братолюбов с улыбающимся лицом. Мы догадываемся, что все в порядке.
Быстро проносимся по опустевшему уже базару и выезжаем в широкую степь, на горизонте которой в синеватом тумане чернеют небольшие, едва заметные отроги Кавказского хребта.
Много веков назад земной шар, остывая, на поверхности своей коры образовал колоссальную складку. Поднявшись из глубины моря, эта складка в течение длительного геологического периода непрестанно изменялась под влиянием ветра, воды, колебаний температуры и приняла современный вид грандиозной цепи Кавказских гор. Больше чем на 1400 км протянулся с северо-запада на юго-восток Кавказский хребет, разделив Кавказ на европейскую и азиатскую части.
Мы продвигались в самый могущественный, в самый дикий и грандиозный район хребта, протянувшегося километров на 300 от Казбека до Эльбруса и носящего название Кавказских Альп. Льдами и вечными снегами окутан гребень Кавказских Альп. Девять вершин этого гребня превышают Монблан, самую высокую гору Альп. Многие вершины по высоте приближаются к нему.
Солнце стояло еще высоко, когда Нальчик скрылся. Довольно широкая, пыльная дорога проходит по сочным, зеленым лугам.
Проезжаем мимо небольших кабардинских селений с крошечными домиками, утопающими в садах. Кабардинцы приветливо встречают нас и провожают любопытными глазами. Иногда останавливаем лошадей, пробуем завязать разговор. Но нам это не удается – они почти не понимают русского языка.
Обитатели этих долин – кабардинцы, являющиеся группой, родственной племени адыге (приморские жители), – принадлежат к одному из звеньев кавказской семьи народов. Они когда-то жили по берегам Черного моря. Прошлого своего они не знают. Их история разбросана по многочисленным археологическим памятникам, которых очень много в Кабарде. В курганах-могильниках найдены молотки, топоры, каменные ступы, служившие когда-то жерновами для перемалывания зерна, многочисленная домашняя утварь.;
Кабардинцы издревле занимались земледелием, скотоводством, охотой, были знакомы с различными ремеслами, на протяжении столетий мало изменилась их жизнь, Октябрьская революция впервые пробила глубокую брешь в патриархальном быте, освободив их от гнета церкви и феодала, пошатнув устои ограниченного и замкнутого, почти натурального хозяйства.
Однообразие маршрута приедается. От долгой езды на подводе затекают ноги. Чтобы избавиться от дремоты, охватывающей нас, соскакиваем с подводы. Идем по свежей, зеленой траве, счищая толстый слой жирной пыли, севшей на ботинках.
Свежеет, думаем, где остановиться на ночлег. Солнце, наподобие большого раскаленного шара, быстро спускается к горизонту, вырисовывая косыми лучами затейливые узоры на низко спустившихся облаках.
Открытое поле выбираем местом нашей остановки. Распрягаем лошадей, насыпаем им корму, разводим костер. Большую, на девять человек, палатку кладем в виде подстилки на свежую траву.
После ужина, усевшись тесным кругом около разгоревшегося костра, начинаем заниматься каждый своим делом. Один записывает в блокнот путевые впечатления, другой пришивает оборвавшуюся пуговицу. Кто-то побежал купаться в протекающую недалеко речку.
Ночь незаметно и быстро надвигается. Наступает темнота.
Расстилаем бурки для ночлега. Дежурный получает наган, свисток, часы. Он должен, как часовой, ходить вокруг нашей стоянки. Говорят, здесь не совсем спокойно: были случаи, когда туристов грабили.
Через полчаса наш лагерь мирно спал.
Погода портилась. Накрапывал мелкий дождик. Костер потух. Слышно было только, как фыркали лошади, медленно пожевывая траву…
* * *
Утро наступило неожиданно. Ярко вспыхнул горизонт, разбудив задремавшую природу. Было 5 часов утра.
Прозвучал резкий свисток, и наш обоз медленно тронулся в дальнейший путь.
Совершенно чистый и свежий воздух приятно ласкал лицо. С нетерпением всматриваемся вдаль – хочется скоро приблизиться, врезаться в темнеющие горы.
Скоро наша дорога пошла по берегу бурно несущегося Баксана. Голубовато-желтая мутная вода несла в своем стремительном течении множество обломков дерева, щепок и камней.
Подъезжаем к легкому, «ажурному» мосту, перекинутому через Баксан. Мост подвешен к стальным канатам, переброшенным через реку. Канаты прикреплены к железным сваям на обоих берегах.
По мосту прогуливается Шендригайлов. Его фотографирует Братолюбов. Эта пара со своими фотоаппаратами всегда задерживает нашу группу. Все, что попадается по дороге, они считают нужным снимать. Особенно усердствует Шендригайлов: у него – недавно аппарат, и он практикуется. К сожалению, как мы узнали потом, все его старания были напрасны – не было ни одного удачного снимка – то недодержка, то передержка, то против солнца снято, то свет в кассеты попал.
Около 12 часов дня делаем остановку. Солнце жжет неимоверно.
Покупаем небольшого барашка. Склярский, доктор нашей экспедиции, дает хирургические указания, как нужно зарезать его. На приготовление уходит масса времени. От долгого ожидания утихает и голод. Наконец, все готово.
В течение каких-нибудь десяти минут от барашка остаются только «рожки да ножки».
Дорога дальше становится интереснее. Мы въезжаем в довольно широкую долину, по краям которой поднимаются небольшие горы, покрытые травой. В этой части долина реки Баксан имеет скудную растительность. По ней можно ехать целый день, не встретив по пути ни одного дерева.
Горы постепенно становятся все выше и выше. Ущелье суживается.
Кабардинские селения, расположенные на равнинной местности, сменяются балкарскими аулами, которые разбросались, как гнезда, на красивом диком фоне отрогов Кавказского хребта.
Балкарцев – значительно меньше, чем кабардинцев. Они составляют всего 16 % населения Кабардино-Балкарской области, тогда как кабардинцы – 60 %. Несколько столетий тому назад в поисках лучших условий существования балкарцы, являющиеся тюрками, вышли из Крыма и поселились на Кавказе в районе Эльбруса.
Продолжительные войны с соседними горскими племенами прошли красной нитью в истории этого народа. Национальная политика советской власти сделала свое дело: войны, национальная рознь уходят в область истории.
Основное занятие балкарцев – скотоводство. Земледелие у них не могло получить широкого развития из-за отсутствия удобных для обработки земель. Чтобы посеять, нужно каждый небольшой участок земли очищать от камней, орошать и удобрять: земельные участки расположены на неудобных для земледельческих работ склонах гор.
Вскоре мы въезжаем в грандиозный каменный коридор. Это – Шашпарское ущелье. Огромные скалы нависли над нами, глубоко внизу ревет Баксан.
Эта река имеет историю, в основном сходную с такими бурными и известными реками Кавказа, как Терек, Урван, Чегем, Урух, Ардон и Фиагдон. Они, как и Баксан, берут свое начало в снегах и льдах Главного водораздельного хребта. Они, как и Баксан, бешено проносят свои потоки по ущельям, которые прорезают Боковой и Скалистый хребты.
На 200 км по прямой линии с запада от Эльбруса и на юго-восток от Казбека, севернее Главного хребта, местами параллельно ему, местами под разными углами к нему, расположил свои массивы Боковой хребет. В отношении высот он с успехом может конкурировать с Главным. На его массивах подняли ввысь свои пики такие колоссы, как Эльбрус (5633 м, Дых-тау (5205 м), Коштан-тау (5151 м) и Казбек (5046 м).
Много веков назад картина была другая: Боковой хребет не был разрезан на отдельные массивы ущельями рек. В те времена между ним и Главным хребтом в котловинах от таяния снегов и дождей накапливалась вода.
Но время бежало. Вода, разрушая горные породы, пробила себе дороги (ущелья) через Боковой хребет и, бешено несясь по ним, прорезала и Скалистый хребет, расположенный на 10–30 км севернее Бокового. Гребень этого хребта очень скалист, вершины его принимают самые причудливые формы, но они гораздо ниже вершин Главного и Бокового. Самый высокий пик этого хребта – Кара-кач – имеет высоту всего 3892 м.
Но кроме этих рек по ущельям Скалистого хребта несутся потоки, которые образуются от таяния снегов и льдов не Главного хребта, а Бокового (Тызиль, Малка, Гизель-дон и другие реки).
– Ничего себе, большой «трудовой стаж» Баксана, – кто-то сказал.
Созерцая глубокое ложе этой реки, грандиозный и хмурый каменный коридор Шашпарского ущелья, против этой реплики никто не возражал.
Быстро наступили сумерки. Огромные обнаженные скалы нависли над дорогой, вьющейся узенькой ленточкой.
Ущелье суживается все больше и больше, урывая последние остатки голубого неба. Становится сыро.
Наконец последний поворот – и мы проехали эту грандиозную щель, прорезывающую горные массивы.
Горцы рассказывают, что много лет тому назад была крепость. Громадная стена с наглухо закрывающимися от врагов воротами перегораживала узкий проход.
Мрачное ущелье сменяется котловиной, покрытой ярко-зеленым ковром.
Здесь мы делаем привал.
Возница за ужином у костра, указывая на громадный утес, висевший каменной глыбой над бурлящим Баксаном, рассказал нам легенду, распространенную среди кабардинцев. Когда-то, в давние годы, кабардинцы приговоренных к смертной казни преступников бросали с этой скалы в ревущий Баксан. Жители этой местности называют эту скалу «Кызбурун». Много лет тому назад один горец, по имени Наурбузов, заподозрив свою жену в неверности, велел судить ее. На самой вершине утеса происходил этот суд. Несчастную женщину подняли на руки, раскачали и с размаху бросили в зияющую пропасть. Через несколько часов ее изуродованный труп был выброшен на берег.
Костер медленно затухал. Скала вырисовывалась темной, бесформенной громадой. Тысячи подобных трагедий горских женщин наблюдали молчаливые скалы. Ведь не так давно женщина гор была рабой, вещью, собственностью мужа. «Священная» книга мусульман – Коран – закрепила это рабство женщины.
Муллы (магометанские попы), следуя указаниям Корана, оказывают и в наше время отчаянное сопротивление социалистическому строительству, которое в своем стремительном движении захватило и женщину гор.
Ссылаясь на Коран, муллы науськивают темные массы верующих на тех женщин, которые осмелились переступить запреты религии. Но, несмотря на это, сотни и тысячи горянок участвуют в общественной жизни аулов, учатся в специальных школах, которые организуются не только в национальных центрах, но и в таких городах, как Ростов и Москва.
Вторая ночь в горах была неспокойна. Сильный дождь изрядно подмочил нас. Мы были рады, когда наши возницы, подняв нас в 3 часа ночи, при полной темноте начали запрягать лошадей.
Холодный сырой ветер дул из ущелья.
* * *
Неровная дорога дает постоянно о себе знать. Как только начинается хотя и небольшой подъем, лошади останавливаются. Приходится соскакивать с телеги. Медленно идем рядом, останавливаемся, любуемся красивой картиной окружающих больших, массивных, с ровным рельефом, совершенно голых, безлесых гор.
Стоит только немного зазеваться, вовремя не заметить, что дорога начинает идти под гору, как от наших «экипажей» остается только облако пыли.
Верхний Баксан, бывшее Урусбиево
К 4 часам подъезжаем к селению Верхний Баксан, расположенному в горной котловине, прорезанной ущельями рек Баксана и Адыр-су, текущих с Главного Кавказского хребта, и Сюльтрана и Картыка, несущих свои воды из ледников Эльбруса.
«Странный, необычайный для Балкарии вид: вместо каменных, глинистых землянок – деревянный рубленый городок, точь-в-точь, как бревенчатая островерхая «старая Москва» на картинах Сурикова или же такие рубленые городки где-нибудь в лесистых верховьях Волги» – так удачно описал внешний вид Верхнего Баксана П. Максимов в своей статье «Последний Урусбиев».
Верхний принадлежал этому княжескому дому, но даже великан Эльбрус считался его собственностью. Здесь еще помнят эти времена.
Революция смела остатки феодализма. Как след былого крепостничества, сохранилось специальное «положение» об обязанностях каракишей (крестьян) перед таубиями (князьями), где нашло себе место и «право первой ночи».
Революция застала двоюродных братьев Ибрагима и Науруза Урусбиевых, «последних могиканов» этой фамилии. Лишившись своей собственности и других привилегий, братья не смирились и начали заниматься контр-революцией. Ибрагим был расстрелян. Наурус же застрелился сам, очевидно, учитывая свое безвыходное положение.
Направляемся в исполком. Навстречу к нам вышел молодой балкарец, который объяснил, что «исполкома нет дома». Но он в данном случае вполне заменил отсутствующее «начальство», указав нам, где можно остановиться.
В местном кооперативе идет бойкая торговля. Когда мы предъявили туристские заборные книжки, попросив отпустить нам сахар, продавцы внимательно со всех сторон осмотрели их, переглянулись и спросили:
– Сколько надо фунт?
– Отвесьте столько, сколько полагается.
Опять на лицах недоумение. Мы догадываемся, что здесь еще ничего неизвестно о карточках на дефицитные товары.
Заходим в большой просторный дом, принадлежавший раньше Урусбиевым. Здесь делали остановки в былые времена альпинисты перед подъемом на Эльбрус. Князь Урусбиев завел специальную книгу, где путешественники делали свои заметки. В этой книге можно найти автографы Фрешфильда и его проводников Тукера и Мурра, записи Пастухова и многочисленных туристов, удачно и неудачно пытавшихся подняться на Эльбрус. Сейчас эта книга хранится в Пятигорском музее.
Пожалуй, в этой главе нельзя не сделать нескольких примечаний о первовосходителе на Эльбрус.
В международной альпинистской литературе принято считать, что впервые достиг вершины Эльбруса англичанин Дуглас Фрешфильд, член Альпийского клуба, основанного в 1857 году в Лондоне. Приехав на Кавказ в 1868 году, Фрешфильд первым вошел в сопровождении опытных проводников Тукера и Мурра на Казбек. Затем по ущелью Баксана они добрались до Урусбиева, взяли с собой горского проводника Ахия и вчетвером взошли 19 июля на Восточную вершину Эльбруса.
Но есть основание полагать, что впервые взошел не Фрешфильд, а черкес Киллар еще в 1829 году. В этом году на Эльбрус была организована весьма своеобразная экспедиция. Начальник Кавказской линии генерал Эмануель, выполняя империалистические задания царского правительства, покорил карачаевцев. Чтобы окончательно усмирить непокорных горцев, Эмануель решил показать им, что для русской царской армии снега высочайших гор, теснины, ущелья не являются препятствием. Для этой цели он организовал экспедицию на Эльбрус, вершины которого горцы считали священными и недоступными.
Положив в основу этой экспедиции военно-политические цели, он решил придать ей некоторый научный характер. Через Петербургскую академию наук были приглашены к участию в ней физик Ленц, ботаник Мейер, зоолог Менетрие и архитектор Бернардацци. Во главе же ученой части экспедиции встал академик Купфер.
Экспедиция начала восхождение не с юго-восточной стороны, как это обычно делается, а с севера, расположив лагерь немного к востоку от перевала Эпчик, около небольшого притока реки Малки.
Купфер, Мейер, Менетрие и Бернардацци прекратили восхождение, найдя себе приют среди скал приблизительно на высоте 4800 м. Академик же Ленц, опередив товарищей, добрался в сопровождении двоих кабардинцев и казака Лысенкова до седловины (5321 м). При этом, по свидетельству Купфера, одному из кабардинцев – Киллару – удалось взобраться на Восточную вершину, с которой он начал спускаться тогда, когда Ленц достиг своей последней остановки, т. е. седловины. Киллар получил за это денежную награду от генерала Эмануеля.
Мерцбахер и Деши в своих книгах о Центральном Кавказе, не переведенных на русский язык, безосновательно утверждают, что Киллар не достиг вершины. Авторитет этих исследователей был достаточен для того, чтобы последующие писатели забыли о Килларе.
