скачать книгу бесплатно
Бикмуллина Зарина Рашитовна (р. 1999), родилась в Казани, выпускница МГУ, эколог по специальности. Автор пяти сборников лирики и прозы, публиковалась в различных журналах и альманахах («Роман-Газета», «Литературная газета», «Нижний Новгород», «Север», «Идель»). Обладатель Гран-При Фестиваля молодых поэтов «Мцыри», лауреат всероссийских и международных литературных премий.
С-С-С-С-С-С
еще до «мышат» и до «меха лисьего»,
до дат и до атомов, в мире растерянных,
я кем-то была, вероятно – деревом,
и волны ловила кремнистыми листьями.
я кем-то была, вероятно, воздухом,
точнее, долей его углекислою.
и словом под титлом, до этого – мыслями,
еще до понятий «рано» и «поздно»
и так далее. в цепи (це-це) закована,
бесценным дымом в воздух отпущена
для света/тепла, по сетям идущего
по воле кого-то с лопатой совковой. нам
обоим казалось: разделена быль на ми —
нуты. поскольку похожи все атомы,
я стать бы могла страницей с «мышатами»,
шуршать под ладонями угольно-пыльными.
застряв между твёрдой фазой и газовой,
бегу, будто изгнанная турбинами,
по не-голубому, не-голубиному,
по небу чужому. собой, как сказано
про гамма-, свето- и теплопотери во
втором законе, нельзя остаться. и
однажды в процессе фотореакции
я стану последним на свете деревом.
«В чёрном-чёрном городе…»
В чёрном-чёрном городе,
на чёрной-чёрной улице,
в чёрном-чёрном доме
жили
люди.
Они
ели мороженое зимой.
Вопиющая дерзость, если разобраться.
Они любили звёзды, потому что деньги, как вы понимаете,
на ночь считать не положено,
а считать хотелось,
и чтобы непременно ночью.
Они
массово страдали дислексией, когда дело касалось газет.
Медицина не объясняет, почему со стихами не возникало
проблем.
Они
жили в своём чёрном-чёрном доме, и не винили его за то,
что в нём смешалось много-много красок.
Ведь никто в мире,
никто в этом огромном сером мире
не сможет запретить нам быть такими,
какие
мы
есть.
Суслик
Когда пустота, будто в высохшем русле,
И воздух – не воздух, а копоть и смог,
Представь, что пушистый и маленький суслик
Свернулся в комок под дерновой тесьмой.
Полуденный лучник излучины плечи
Проскачет, в прыжке не теряя стремян.
А где-то над сусликом маками плещет,
Кивают коробочки зёрен, гремя.
Зерновки засахарят солнце под осень,
Чтоб тихо сопелось и сладко спалось,
Пока юго-западный запахи носит —
Тревоги, полыни и конских волос.
Когда в этом мире – асфальтовом, жёстком —
Машинные выдохи день затенят,
Пусть маленький суслик с крапчатой шёрсткой
Увидит прекрасные сны за тебя.
Волновое
В этом городе шторы стали рудиментарны.
В этом городе будни и так достаточно блёклы.
И горбатый, помеченный краской скелет фонарный
Привыкает заглядывать в чьи-то жизни и стёкла.
Капюшоны прожжённых сотнями ватт прохожих
Обретают черты абсолютно чёрного тела.
В этом городе сказки одна на другую похожи:
Рухнет рухлядь, и острова остов врастёт новоделом.
А она смотрит в небо со дна пустого колодца,
Опускаясь на уровень ниже асфальтовой жести.
Потому что бог запретил кусать и колоться,
Разрешая копировать сына в слове и жесте.
В термоядерном синтезе тоже найдётся драма:
Водород умирает, рождая не воду, а гелий.
Ей плевать, что солнечный шарик уродуют шрамы,
Не доказано зло, но зато есть золи и гели.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
