скачать книгу бесплатно
– Света?
– А кого ты ждал, гуляка-казанова? Ни на секунду оставить нельзя. Хорошие джинсы, Серёжа. К ним бы ещё куртку, как у меня была. Косуху с заклёпками, – Светка поцеловала меня в губы. – Пойдём?
– Куда? – я наконец-то смог говорить.
– К нам домой.
– К нам?
– А к кому? Я вызвала такси. Имею право забрать супруга в ложе для исполнения супружеского долга, – Светка показала безымянный палец на правой руке. На нём сверкало обручальное кольцо. Именно такое, как я когда-то представлял, что надену ей в день нашей свадьбы. На моём правом безымянном тоже блестело. Да ладно!
– Ну, пора, значит пора, – Серёга всё быстро понял. Или сопоставил. Розовое оставило каждому из нас то, чего мы хотели больше всего на свете.
Светка понюхала наши с Серёгой стаканы:
– Как вы это пьёте? У нас дома есть односолодовый. Может, к нам, Сергей. Я обещала Марине из магазина вас познакомить. Ещё не поздно, запросто ей позвоню. Набирать?
– Звони! – воодушевлённый Серёга почти танцевал под попсовый мотив, заигравший из скрипучих колонок над барной стойкой.
А утром… А что «утром»? Утром начался новый день. Другой, не похожий на все остальные.
Юлия Бадалян
Бездна смотрит на тебя…
«Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя» – слышала она в детстве от бабушки. Поучая внучку, бабушка вкладывала в это изречение Ницше несколько иной смысл, чем философ, предупреждавший борцов с чудовищами. Она предостерегала девочку от уныния и бездеятельного отчаяния. И девочка, теперь уже взрослая женщина, старалась, встречала повороты своей судьбы стойко. Цепенея в первые мгновения, быстро овладевала собой и хладнокровно составляла план действий. И не успокаивалась, пока не исполнит его. Всё это время внутри неё будто бы жил стальной стержень, не дававший ей потерять себя. Расползтись бесформенной массой, забыть о том, что делает её самой собой. Заглянуть в бездну.
А может зря? Вот она – чёрненькая, чавкающая, приветливая… Придёт время, и она улыбнется тебе беззубым ртом безумия, дохнёт пылью небытия. Придёт время… Оно уже пришло? Тёмное, вязкое, беспросветное. Время отчаяния. Много ли нужно одинокой тридцатилетней женщине, чтобы впасть в него?
Ей было нужно много – и она это получила. Смерть, сначала мужа, потом любимого младшего брата, непоправимая ссора с сестрой, долги… Не все ли равно, что привело её на край?
А там, на краю… Интересно там. Ведь там бездна.
* * *
Всё началось с того, что из незнакомой пока бездны… нет, Бездны! Из Бездны выпорхнул попугай. С мощным клювом, внушительным хохолком и весьма любопытным лексиконом.
«Время вышло! – провозгласил он, по-хозяйски усевшись на шкаф. – Пройдите в первый вагон!»
Кто обращает внимание на бестолковую болтовню попугаев? Никто. А зря: вагон действительно был. Дверца шкафа-купе гостеприимно отъехала, обнажив гладкий бок поезда метро и уже открытую дверь. «…следующая станция – «Зоопарк» – услышала она, с удивлением обнаружив себя на прохладном сиденье. Минута, другая – и она уже стояла в пустом гулком вестибюле. Одна.
«Зоопарк закрывается через час», – услужливо предупредил попугай, слетев с ближайшего светильника. И она пошла. Мрамор под ногами масляно поблёскивал, струился, заплетался в узлы… «Змеи!» – ещё не до конца осознав это, она пронзительно завизжала. Заметалась, пытаясь найти свободную от отвратительных гадов дорогу, и, наконец, побежала к выходу, вскидывая колени, будто пытаясь взлететь над собственным кошмаром.
* * *
Как она попала к этой клетке, не знал никто. Даже попугай, который встречал её, повиснув на прутьях вниз головой.
– Что же ты обидела нашу девочку, – укоризненно проскрипел пернатый, – мало того, что никакого почтения, ни одного комплимента, так ещё все ноги ей отдавила! Не боишься, что детишки за мать вступятся?
– К-какую мать? – стуча зубами, спросила она.
– Нашла, кого спрашивать! – расхохоталась вредная птица. – Ты разве не знаешь, что у попугаев отсутствует осознанная речь?
– Но как же… А сюда как? – пролепетала она.
– Как-как-как… Кеша-мальчик! – проскрежетало в ответ.
– Ты же говорил… Вот ехидный! – попугай всё больше её злил.
– Ехидна-ехидна-ехидна… – отозвался тот, изображая эхо.
Она досадливо отмахнулась и замерла: прямо над головой что-то захлопало. И этим чем-то, вернее, кем-то, оказалось весьма странное существо. На гладком и блестящем, словно бронзовом, теле льва хлопали роскошные терракотовые крылья, разгоняя мощные потоки воздуха. «Чудовище!» – крикнула было она. Но нет, сдержалась, всхлипнула только. И правильно: разве можно так называть красивую женщину? Рыжие кудри мягкой волной падали на точёные звериные плечи. Тонкий греческий нос, в меру густые брови, миндалевидные карие глаза, глубокий мелодичный голос.
– Твои чудовища не так красивы? – осведомилось существо и тут же отвернулось, явно не ожидая ответа. – Кеша хороший, – ласково продолжило оно, гладя подскочившего попугая, – хочешь инжира?
– Чудовища-чудовища-чудовища, – подтвердил пернатый, хватая фиолетовый кусочек.
* * *
Она не поняла, как начала падать. Стояла на пыльной траве, силясь подобрать слова и спросить у явно разумного сфинкса, куда и, главное, почему она попала, как почувствовала, что травы этой больше нет. Вместо неё – воронка. Или тоннель. Или шахта. Кто её разберёт? Что-то, во что можно долго падать. Лететь, уворачиваясь от множества коричневых, ветвистых рогов, которые проплывали мимо, кружились в неведомом танце и каждую секунду угрожали вспороть ей кожу. «Откуда они здесь? – пронеслось в голове. – Оленьи?»
– Представь себе, – услышала она насмешливый голос.
Его обладатель чуть шепелявил и, к тому же, довольно сильно гнусавил.
– А зачем?
– Всегда хотел, чтобы рога были как у оленя, – пояснили из тьмы, – они… изящные. Мощи только не хватает, но красиво же! Правда? – застенчиво закончил… бык. Или человек?
Он сидел в роскошном кресле, обитом бархатом винного оттенка. Тренированное тело атлета обтягивала чёрная футболка, в мягких коровьих губах покачивалась травинка, крутые рога были кокетливо украшены цветками олеандра.
– Будь моей гостьей, – предложил хозяин, и она тотчас оказалась в кресле напротив него.
– Где я? – наконец смогла спросить она. – Почему?
– А ты не знаешь? – удивился тот. – Там, выход откуда ты должна найти сама. Или не найти… Как тебе больше нравится.
Повисла тишина. Где-то капала вода, где-то потрескивал огонь. Минотавр выжидающе смотрел на неё влажными карими глазами.
– Спасибо. Я… Пожалуй, я пойду. Попробую выйти отсюда, – немного подумав, решила она: не хватало ещё застрять в лабиринте!
– Ну-у-у попробуй, – протянул человекобык, выплюнул травинку и поднялся.
Она в ужасе замерла, ожидая атаки. Но Минотавр равнодушно повёл накачанным плечом, что-то нажал на ободранной кирпичной стене и исчез в бесшумно открывшейся перед ним двери.
Она огляделась. Вокруг – круглые стены, как в башне. Несколько уходящих в темноту коридоров. Какой выбрать?
– Что, всё-таки решила выбираться? – проскрежетало над головой.
Попугай! Нашёл её! Она обрадовалась вредной птице как старому другу. Он же выведет её?
– Ты поможешь мне вернуться домой? – она нежно погладила его по хохолку.
– А тебе зачем? – попугай удивился так искренне, что ей стало неловко.
– Пойдём, – вместо ответа она двинулась к ближайшему коридору.
* * *
Пожалела она об этом сразу. Кому понравится, что его встречает гарпия?
Полуженщина-полуптица невозмутимо сидела на кованом основании светильника, и на уродливое клыкастое лицо падал тусклый отсвет факела. Светлее от огня почти не становилось, зато по стенам колыхались отвратительные тени. Пахло гнилью.
Она зажала нос одной рукой, второй инстинктивно прикрыла голову и стремглав бросилась вперёд, в любой момент готовая к тому, что в спину вцепятся когти чудовища. Или в затылок ударит его клюв.
Обошлось. В коридоре стало темнее, воздух очистился. Немного успокоившись, она перешла на шаг. А где попугай? Бросил её здесь? Не стоило доверять ему.
– Кеша-хороший, Кеша-хороший! – донеслось с потолка.
– Вот ты где! Почему ты не предупредил меня?
– Пр-ривет!
– Зачем ты притворяешься? – разозлилась она. – Ты же всё понимаешь!
– Пр-ривет!!!
– Ты издеваешься???
Ответом было громкое рычание, и она поняла: попугай здоровался вовсе не с ней. А может, хотел предупредить, но зачем? Как она могла бы подготовиться к встрече с огромным двухголовым псом?
– Мамочки… – просипела она, вжимаясь в стену.
– Мамочка-мамочка-мамочка, – заверещала птица. – Я же говорил, за мамочку есть, кому вступиться.
– Я не сделала ничего плохого его маме! – она беспомощно глянула на пернатого.
Но тот уже куда-то исчез, оставив её один на один с Орфом. Пёс оглушительно лаял, подходя всё ближе и ближе.
«Ну всё…» – отрешённо подумала она. Хотя, чего она так боится? После всего, что на неё свалилось, разве страшны чудовища? В голове замелькали обрывочные картинки, которые она в последние месяцы старалась отгонять – слишком было больно. Вот она сидит у постели умирающего мужа, вот опознаёт тело брата, вот вглядывается в искажённое ненавистью лицо сестры… Вот она в кабинете нотариуса, непонимающе уставилась в документы. Вот… Она тряхнула головой и посмотрела прямо в глаза чудища. В четыре горящих блюдца, пылающие среди косматой бурой шерсти. Прошла минута, другая…
Постепенно из глаз Орфа уходила ярость, горящие блюдца тускнели. Наконец, пёс фыркнул и уставился на свои лапы. Она осторожно сделала шаг вперёд – чудовище не пошевелилось. Ещё шажок, ещё… Из раскрытых пастей разило тухлым мясом, это она осознала уже на бегу. Коридор стал шире, посветлело, в лицо ударил поток свежего воздуха.
«Лети!» – голос попугая прозвучал неожиданно звонко, напевно. И она полетела. Ветер подгонял, кружил, трепал волосы, проходился холодом по спине. Как во сне. Во многих её снах, которые заканчивались одинаково: падением. И сейчас она тоже начала падать… Падать, падать… В Бездну?
* * *
Она сидела на полу ванной комнаты, кутаясь в плед. Кроме давно не стираной ночной рубашки, под ним ничего не было. Босые пятки зябли на гладкой плитке – рядом с Бездной всегда холодно. Ну что, пора? Это же так просто! Глубоко вдохнуть, зажмуриться и шагнуть в Бездну. Бездна гостеприимно раскроется. И захлопнется.
«Чавк?»
«Нет», – твёрдо сказала она. Впервые за много месяцев выпрямилась, подхватила с полочки бутыль с пеной для ванны, открутила крышку, вдохнула аромат розового масла и… Направилась к шкафу. Платье выбирать.
Москва, июнь-ноябрь 2022 г.
Евгения Блинчик
Стрелку мне…
– Стрелку мне, стрелку! – я кричу прямо в лобовое стекло, – только зелёную!
– Прямо четыреста метров, – заявляет мне динамик. Дорога тут же поворачивает налево.
– Поверните направо, поверните направо – и дорога моментально выпрямляется.
Мимо лобового стекла пролетают голуби и соколы. У соколов в лапах гармошки, у голубей арфы. Оглушительная волна нежно-бравурного марша обрушивается на машину. Машина подпрыгивает, но руля ещё слушается. Мимо проносятся поля, по краям которых неспешно прогуливаются степные орлы в жилетках с золотыми часами и накрахмаленными салфетками на груди. Мыши-полёвки, музыкально припискивая, периодически выскакивают перед орлами, совершают несколько рок-н-рольных па с обязательным подъёмом-переворотом через клювы орлов и тут же, рыбкой, ныряют обратно в свои земляные норки. Промахнувшиеся мгновенно самоподжариваются, обливаются брусничным соусом и совершенно добровольно отдаются в лапы орлам. Орлы благосклонно принимают. Всё это я вижу, стремительно проносясь мимо, краем глаза.
– Не косись, а то реальное косоглазие случится – нудно поучает меня машина, – смотри прямо и в зеркала; и педальку, педальку-то прижми, а то я скорость теряю…
Тычу ногой вниз и понимаю, что жму на какие-то шестерёнки; педалей не нахожу – ни газа, ни тормоза. Осталась только педаль сцепления, но она вертится под ногой как юла и хихикает.
– Ай! – неожиданно орёт машина, – что это?
Дорогу нам преграждает, наклонив голову и свирепо глядя нам в фары, старая опытная и агрессивная овца-защитница. За её спиной через дорогу быстро перебегают молодые овечки и ягнята в золотых шкурах.
– Ни что, а кто! – ору я в ответ, – объезжай!
– Я не могу – со слезами в голосе воет машина, – там же ямы! Я же не трактор! У меня же колёсики и лапки!
Опускаю глаза вниз и вижу через пол, как все четыре колеса обрастают кошачьими лапками. Лапки мелькают с бешеной скоростью. А, будь, что будет! И я тяну руль машины на себя. Машина взлетает вверх с истошным кряканьем, теряя перья и чешую, сопровождаемая удивлёнными возгласами божьих коровок и кузнечиков.
– Эй, вы куда?! – изумлённо кричит вслед овца-защитница, – что за дела? А поговорить?
– Прости, подруга, некогда! – повиснув на проводах электропередач, машина чувствует себя в безопасности, – как-нибудь, при случае!
И, дав газу, в искрах воздушного электричества, планирует вертикально вниз, на гигантский дуб, увешанный золотыми цепями и с алмазным пирсингом в центральной части ствола, прямо там, где криво вырезано кухонным ножом: «Няня была тут». Мы не успели долететь, как с цепей посыпался дождь из котов в очках виртуальной реальности, с электрогитарами в лапах и пышно взбитыми двадцатипроцентными сливками на усах.
– Вот порвите мне партитуру, – свирепо воет кот с новомодным маникюром-заточкой на передних лапах и микронаушником в ухе, – распущу на лапшу из китайского ресторана!
– За печенью лучше следи, – мимоходом бросает машина, приноравливаясь к кривизне ствола, – диета у тебя не способствует, столько жиров жрать!
И начинает активно драть кору всеми кошачьими лапками на своих четырёх колёсах.
– А что?! – огрызается она на изумлённую русалку, из чьей зубастой пасти, от раскачивания дуба, выпала чья-то нога в рваном лапте, – если лапки есть, то им тоже надо размяться!
У меня внутри салона болтанка, из-под кошачьих лапок, прямо через временно-пространственный дуршлаг, на передние сиденья летит качественная дубовая стружка; на землю, прямо котам на головы, валятся творчески исполненные табуретки с двумя ножками и отсутствием сидений. Через пелену отходов деревообрабатывающей промышленности всматриваюсь в убегающие зеркала и вижу, что кольцо котов-гитаристов сжимается, у некоторых в лапах разделочные ножи для голубого тунца и сковороды с кипящим маслом; многие смачно облизываются; и у всех взбитые сливки на усах превращаются в сливочный соус. И у каждого по фингалу вокруг левого глаза. На какой-то момент мне кажется, что настроение у котов не очень хорошее.
– Хватит развлекаться! – я поддаю коленом по колокольчику, растущему из педали сцепления, – газу! И стрелку мне!
