скачать книгу бесплатно
Я тяжело вздохнул. Помог ей подняться. И мы почти бегом направились в сторону гостиницы.
Завидев нас на пороге. Жалких, промокших, дрожащих, покрытых гусиной кожей. Ли-Ли всплеснула руками.
– Бог мой! Что вы делали!
– А что, разве не видно? – усмехнулся я. – Соревновались, кто сможет быстрее утонуть в шторм.
– И кто победил? – захлопала ресничками Ли-Ли.
– А что, разве не видно? Победила дружба, – сквозь зубы процедил я. И только было направился наверх в свой номер, как Ли-Ли тут же преградила нам путь.
– Ей запрещено находиться в гостинице, – она кивнула на Белку. И при этом ее личико брезгливо сморщилось.
– Ну, вы же такая милосердная. Не позволите ведь, чтобы девушка заболела и умерла? И потом… Поскольку я здесь решил задержаться на пару деньков, кстати по многочисленным просьбам ваших почтенных граждан. Вы должны идти мне навстречу. Я помогу следствию, а вы… Окажите любезность и приготовьте нам чего-нибудь горяченького.
Когда мы с Белкой ввалились в наш номер. Вано, оглядев нас с ног до головы, тут же все понял.
– Так я и думал. Ты все-таки решил провести свой отпуск именно здесь. Да, Ник? Ты, вижу, зря времени не теряешь. Уже успел искупаться с прелестной девушкой. А дальше что – казино, ночной клуб, бильярд? Или все проще – мне просто нужно выйти подышать свежим воздухом?
– Никуда уходить не нужно, дружище, – сказал я, отправив Белку в ванную комнату. Переодевшись в сухие джинсы и клетчатую рубаху, я уселся на кровать и накрылся пледом. – Сейчас мы отогреемся и примемся с тобой за работу.
– У меня, между прочим, отпуск. Или ты готов платить сверхурочно?
– Лучшая наград за нашу работу – это торжество справедливости. И благодарность от несправедливо подозреваемых.
– С каких это пор ты решил работать за «спасибо»? Или за «спасибо» буду работать исключительно я. А тебя все же ждет приятная наград, – и Вано кивнул на дверь. За которой шумела вода и раздавались радостные восклицания Белки.
– Ты все опошляешь, Вано. Но все не так страшно, как ты себе представляешь. Меня силой вынудили дать слово. Но это слово имеет силу только пару-тройку дней. А потом, когда мы убедимся, что дело безнадежно. Что Угрюмый действительно виновен. Мы отсюда спокойно смоемся. Но заметь, при этом наша совесть будет чиста. Разве я не прав? Гораздо приятней проводить отпуск с чистой совестью!
– Ох, Ник! Ловко ты все переворачиваешь. Но запомни, ты никогда не покинешь это место с чистой совесть. Лишь подтвердив вину Угрюмого. Ты сделаешь еще хуже этому Хомяку или как ее – Белке. Сам роешь яму для своей совести, Ник. И учти, поскольку мы заинтересованы поскорее отсюда смотаться. Нам лучше вести следствие в одном направлении – в подтверждении вины Угрюмого.
– Мы будем работать только с фактами, Вано, – хмуро ответил я.
Понимая, что как всегда мой товарищ был прав. Я сам себе подстроил ловушку. Но слово уже было дано. А я, как правило, верен данному мной слову, отступать было некуда.
Поскольку проще было вести следствие с официального согласия, мы первым делом позвонили в прокуратуру, рассчитывая на явный отпор. Я по собственному опыту знал, что правоохранительные органы не любят, когда в их дела вмешиваются частные детективы. А учитывая, что мы еще и приезжие, плюс столичные, это наверняка ударит по их самолюбию.
Но на удивление, разговор вышел проще, чем мы ожидали. Я бы сказал, что Гога Савнидзе был польщен, что мы решили помочь следствию. И пригласил нас к себе для ознакомления с делом. Правда, в конце разговора не преминув заметить, чтобы мы не зарывались. И не старались запутать или усложнить следствие. В общем, насколько я понял, держались подальше от подробностей частной жизни граждан Жемчужного. Поскольку у них в городе право на личную жизнь строго охраняется.
Мы заверили, что нам глубоко плевать, чем дышат ребята из Жемчужного. Тем более, если это не касается данного преступления.
Белка выскочила из ванны веселой и бодрой. Ее щечки горели румянцем. И в ее черных глазках мелькали задорные огоньки. Словно она совсем недавно и не помышляла о самоубийстве. И словно не ее отец сейчас является главным подозреваемым в убийстве. Впрочем, к перемене настроения я отнесся спокойно. Белка фактически была еще девчонкой. И как всякое юное существо, она умела забывать неприятности, пусть и не на долгое время. Укутавшись в одеяло, она примостилась в кресле. И прикрыла глаза. По-моему, она собиралась уснуть.
– Ну нет, милая, – я потрепал ее по щеке. – Пока твое платьице высохнет, ты успеешь нам рассказать, что происходит в этом чертовом городе!
Белка вздохнула и вытерла кулачками глаза.
Начала она с того, что жизнь в этом городке не такая уж приятная. В ней достаточно много проблем. К которым она никак не может привыкнуть.
Вано, по всей видимости, не собирался помогать мне с расспросами. Он принял тактику выжидания. Всем видом показывая, что ему это дело не интересно. Он повернулся к нам спиной, и закурил. Пуская дым в приоткрытый балкон. Я не него не обижался, не нуждаясь пока в его помощи. Я знал, что они с Белкой не питают друг к другу особой симпатии. И поэтому мне проще будет разговаривать с ней один на один. Я ее перебил.
– Белка, слушай меня внимательно.
Она сморщила лобик, видимо пытаясь показать, что умеет сосредоточиться.
– Ты утверждаешь, что твой отец никаким образом не причастен к этому преступлению. Так?
Она утвердительно кивнула.
– В таком случае, убийство совершил кто-то другой. Ты можешь предположить, кто бы это мог быть?
– Кто-то другой? – переспросила она. – Ну, конечно, кто-то другой!
– Кто бы это мог быть, – я слегка подался вперед.
– Все! – уверенно заключила она. – Абсолютно все! Никто не любил моего отца! И все его с удовольствием бы подставили!
– Фу!
Я перевел дух. Пожалуй, от нее мало чего добьешься. Эта девчонка ополчилась против всего города.
– Белка, ты говоришь ерунду. Я понимаю, ты имеешь зуб на своих земляков. Возможно, они несправедливо обошлись с вами. Но пойми, Белка, даже если они вас терпеть не могли – это еще не повод для преступления. Выходит, для того, чтобы вам отомстить, они убили адвоката, которого кстати очень уважали. Ты ведь не можешь отрицать, что он был уважаемым гражданином?
Белка и не отрицала. Она пожала плечами и взглянула на меня. И мне показалось, что в ее глазах наконец-то промелькнуло некое подобие ума. Но, видимо, я ошибся.
– Что значит уважаемым гражданином? Они все друг друга здесь уважают. Но это не значит, что они уважаемые.
– Это с твоей точки зрения. Тебе не нравится их мораль. Вот и все.
– А тебе нравится, Ник?
– Во всяком случае, в ней есть рациональное зерно. Конечно, не без перебора.
– А перебор к добру не приводит! – Белка вызывающе встряхнула копной рыжих волос, в которых заиграли лучики солнца. Солнце так неожиданно появилось из-за туч, как и исчезло часом раньше. Лето еще боролось с осенью. И у него был шанс победить.
Я не знал за что зацепиться. Эта девчонка была настроена явно необъективно. И хотела только выгородить своего отца. От нее было мало толка.
– Белка, скажи, ты знаешь, зачем твой отец в тот вечер крутился возле гостиницы?
– Что значит крутился? Может, он просто прогуливался мимо и заметил труп.
– Не говори ерунды! Мы с Вано его видели. После того, как ты выскочила от нас через балкон, как сумасшедшая. Появился твой отец. Он был в черном дождевике и, как я понял, прятал за капюшоном свое лицо. И мы его вначале не узнали. Только потом, когда увидели возле трупа…
– Ник! – выкрикнула Белка и вытянула перед собой руку, словно защищаясь от моих слов. – Ник! Надеюсь, ты не станешь об этом рассказывать на всех углах!
– Вот тебе раз! Уж не считаешь ли ты, что я взялся за это дело исключительно с целью запутать следствие в пользу Угрюмого? Нет, милая, да будет тебе известно, что наше агентство пользуется такой популярностью за то, что истина для нас превыше всего. И не меньше!
– Но, Ник, – Белка растерялась. – Пойми, это не имеет к делу никакого отношения. Я тебе скажу… Честное слово! Он тогда был у гостиницы потому, что хотел меня разыскать. Он подозревал, что я могу пойти к вам. Он же видел, как я на тебя смотрела на вокзале. Он же не слепой! Вот и все! Он просто за меня боялся. Но к тому времени, как он подошел, я уже убежала. И мы разминулись. Но он же не мог знать этого. Это все – стечение обстоятельств! Честное слово! И если ты об этом расскажешь в милиции. Они неправильно все растолкуют. Это же ясно, как Божий день! Они просто подумают, что отец выслеживал адвоката. Чтобы убить.
Возможно, Белка говорила правду. А возможно, и нет. Я не мог верить до конца этой взбалмошной девчонке. Но и не верить ей я тоже не мог. Я всегда склонен был верить людям, которые мне симпатичны.
– Значит, ты говоришь, отец беспокоился за твою нравственность?
Она с готовностью закивала головой.
– Да, да, Ник! Я у него единственное, что осталось в жизни. И я единственная, кто теперь сможет ему помочь. Конечно, с твоей помощью.
– В таком случае, скажи, почему Угрюмый не позвал на помощь, как только заметил труп? Почему первым делом он стал шарить у него в карманах? Ответь честно, глядя мне в глаза. И еще: скажи, в прошлом за ним числятся такие делишки?
– Наш милый старикашка Модест уже тебе успел сообщить! Так-так… Да, мой папа сидел в тюрьме. Но не за воровство! А за хулиганство! – сказала она почти с гордостью. Словно он отбывал наказание как борец за свободу и независимость несчастных колониальных стран.
– Случайно ударил кого-то камнем по голове? Или кого-то так же случайно задушил шнурком от ботинок?
Конечно, говорить этого мне не следовало. Как бы то ни было, она была его дочерью. И она тут же это продемонстрировала.
Белка вскочил с места, отшвырнув в сторону плед. Она стояла передо мной в моей рубашке, едва достающей до острых коленок. И была прекрасна как никогда. К ее бронзовому загару удивительно подходила моя светлая рубашка. Но я не успел сделать ей этот комплимент. Поскольку она, как разъяренная кошка, подскочила ко мне и вцепилась своими острыми коготками в мои плечи. И начала их трясти. И ее личико перекосилось от гнева. И стало еще прекрасней. И я словил себя на мысли, что мне почему-то нравятся такие бурные сцены. Особенно когда их устраивают такие прелестные дикарки.
Однако надо было вовремя остановить новое возможное кровопролитие. И мне это не составило большого труда. Белка была сильной и цепкой. Но не настолько, чтобы я не смог легко отшвырнуть ее в сторону. И силой вновь усадить в кресло. Склонившись над ее перекошенным личиком, я прошептал.
– Запомни, девочка. Если хочешь, чтобы я тебе помогал, постарайся держать себя в руках. Ты поняла? Не думаю, чтобы бурные проявления твоих чувств пошли на пользу Угрюмому. В ином случае можно легко сопоставить ваши темпераменты. Неконтролирующая свои чувства дочка такого же эмоционального отца. Люди, способные в порыве гнева на многое… Ты меня поняла?
Она меня прекрасно поняла. Но злиться не перестала.
– Если ты взялся за это дело, это еще не значит, что можешь оскорблять всех подряд. Мне этого в жизни и так хватает. Во – по горло!
Мы настолько увлеклись выяснением отношением, что начисто забыли о Вано. И только когда он угрожающее кашлянул, мы на удивление дружно повернули к нему головы.
Вано так же стоял у приоткрытого балкона, но уже повернувшись к нам лицом. Он явно решил произнести речь.
– Та-а-ак, – не очень обнадеживающе начал мой друг. – Я лично не вижу ничего такого, за что можно было бы уцепиться. К тому же у меня ощущение, что эта девочка и не собирается нам помогать. Явно она что-то не договаривает. Но что? – вот вопрос.
– А вы… – возмутилась Белка, – а с вами вообще никто не собирается разговаривать!
– Где ты училась, девочка? – вскипел Вано. – В какой-такой школе учат правилам дурного тона!
– Я почти не училась. Мне и так хорошо, – огрызнулась Белка.
– Оно и видно, – грубо ответил Вано. – Иначе ты бы поняла, что я не уехал из этой мерзкой дыры только потому, что решил поддержать своего выжившего из ума друга. И два-три дня я согласен помочь ему в бредовых идеях. Но если ты по-прежнему будешь вешать лапшу на уши… Ты никак не могла разминуться со своим отцом! Прошли считанные минуты, как ты исчезла в кустах. Там же появился и он. Судя по всему, он шел по той же единственной протоптанной дорожке, по которой бежала ты. А я видел, что ты по ней бежала! Кругом заросли, густые заросли, милая! И если бы он пробирался через них, мы бы это услышали! К твоему сведению, была ангельски тихая ночь! Значит, он либо уже находился в кустах, в которые ты спрыгнула, либо встретился с тобой на дорожке! В любом случае, ваше свидание состоялась. И хватит так нагло врать!
Глаза Белки светились ненавистью, перемешанной с удивлением. Похоже, она не ожидала от моего неуклюжего, громоздкого и такого топорного на вид друга этакой внимательности и проницательности. Она лихорадочно соображала, что ответить.
– Ну, хорошо! – постаралась равнодушно произнести Белка. Словно это был пустяк, о котором она забыла упомянуть. – Да, я действительно встретила отца. Ну и что с того? Он приказал мне немедленно отправляться домой. Сказав, что пойдет за мной следом. Видимо, его что-то задержало.
– Да, так, пустяк, – издевательски продолжил за нее Вано. – Его задержал маленький пустяк. Какой-то некстати путающийся под ногами труп.
Но я тут же перебил саркастическое замечание моего грозного друга.
– Скажи, Белка, почему твой отец задержался? И кого он пытался увидеть через окно в гостинице?
Белка жалобно посмотрела на меня. Весь ее облик говорил: Ник, спаси меня от этого чудовища!
– Ник, честное слово, я понятия не имею, почему он не ушел со мной. И что ему было нужно. Честное слово, я это не рассказала только потому, что боялась. Ведь и так ясно, что все, все против моего отца. А тут еще и это… Честное слово…
– Твое слово ничего не стоит, – буркнул Вано.
– Может, твое что-нибудь стоит?
Назревал конфликт. И он был некстати. Поэтому я, схватив товарища за рукав его ярко пестрой майки с надписью «Привет!», потащил к выходу. У двери я обернулся и бросил Белке.
– Сиди здесь и не высовывай носа. Ты меня поняла? Платье твое все равно еще не высохло. А мы за это время попытаемся переговорить с твоим отцом и узнать, как вообще продвигается дело.
Последнее слово решил оставить за собой Вано.
– Да, девочка, кстати. Ты не боишься приведений, которые шастают по гостинице? Смотри, веди себя хорошо в наше отсутствие. И не сцепись с каким-нибудь призраком. Иначе, если он тебя ненароком пришьет, разыскать убийцу будет невозможно. Призраков не судят!
– Ну, и не верьте мне! Вам же хуже! А призраки все равно есть! Вы потом сами увидите! И за этой гостиницей числится не одна смерть! Можете у кого угодно спросить!
Мне было стыдно за Белку. И как мне могла понравиться такая дурочка? Впрочем, я давно ловил себя на мысли, что после моей сверхумной жены Оксаны, которая когда-то использовала свой ум исключительно на подготовку преступления, мне нравятся девушки поглупее. И чем глупее, тем лучше. Тем больше я проникался к ней симпатией. Все без исключения женщины способны на многое. Но умные способные на все. Этому научил меня собственный горький опыт. И из чувства самосохранения я давно решил себя обезопасить. Потому мои симпатии были целиком на стороне Белки. Может, она и наглая лгунья, но ее вранье опасным быть не может. Так я себя уверял. Но мои самоувещевания тут же опровергнул Вано.
– Знаешь, Ник, ты неисправимый идиот! – от всего сердца сказал он, когда мы вышли из номера. – Ты вечно влюбляешься! И вообще, по-моему, тебе по большому счету наплевать на следствие. Главное – поиграть в рыцарство. Ты все время словно пытаешься себе что-то доказать. Что ты благородный, что ты пылкий, что ты сильный. Но зачем, Ник? Ты все время с собой споришь. Такое ощущение, что ты себя недолюбливаешь. И каждое раскрытое дело – это еще один шаг к твоему самоутверждению. И не более того. Согласись, что если бы не было Белки, тебе было бы скучно заниматься этим делом. Какой-то бывший уголовник Угрюмый, какой-то убитый местный адвокатишка. Ну и что? И без нас разберутся. Даю все сто, что ты бы и не глянул в сторону следствия. Так нет! Здесь совсем другое! Здесь несчастная девушка, которую терпеть не может весь город. Так же, как и ее отца. Они одни против всех. И тут появляется рыцарь без страха и упрека по имени Ник. Он их конечно спасет от несправедливого наказания. Как романтично! К тому же девушка необычайно хороша собой. И конечно – испорчена. Все что надо! Но скажи честно, дружище, если бы она была чучелом, высохшей старой девой, морализирующей ученой крысой? Что бы ты сделал? Ох, Ник. Все же я думаю, что тебе лучше было играть на сцене. И зачем ты бросил актерство? Там можно каждый день доказывать себе, что ты благороден. Даже если ты последняя сволочь. На сцене все равно себя оправдаешь. И еще можешь и другим сказать: да, я – подлец, но зато, черт побери, талантлив! А талант, ох, как многое оправдывает!
Я молча слушал Вано. Мой товарищ разошелся на славу. И я его не перебивал. Не потому, что он был во многом прав. Просто я хорошо знал Вано. Он был упрям до невозможности. И если ему втемяшилось в голову, что мы должны отсюда уехать и не браться за это дело, то так и должно быть. И когда я попытался переиграть, ему необходимо было выпустить пар мне прямо в лицо. В такие минуты Вано становился необычайно красноречив и мудр. По большому счету, он, обижая меня, пытался доказать, как он всегда оказывается прав. Но я не держал зла на своего товарища. Этот длиннющий монолог говорил о многом. И не иначе означал, что в скором времени мой товарищ со всей серьезностью возьмется за это дело. Значит, у нас вновь был шанс его выиграть.
Вано перевел дух. И даже покраснел от чрезмерной словообильности. Он сам от себя не ожидал столько ума, бьющего через край его лысой башки.
– Ну, что разве я не прав, Ник? – закончил он.
– Абсолютно прав, дружище, – я похлопал его по плечу. – Кроме одного. Законченные негодяи не бывают талантливы. Их талант придумывают глупцы. И сами же верят в это. И в этом убеждают других.
Вано посмотрел на меня с недоумением. По-моему, он начисто забыл про свою высокопарную речь. Он уже опустился на землю. И мои слова были некстати.
– Ты это чего, Ник? – Вано почесал лысую голову. – При чем тут талант? Хотя, конечно. Он нам сейчас очень пригодится в разговоре с этим дураком Гогой.
Да, Вано окончательно спустился на землю. И успокоился. Его взгляд принял осмысленное выражение. Его большой лоб наморщился. Вано входил в роль детектива. И эта роль была ему очень близка. Вскоре мы сидели в кабинете нашего старого приятеля Гоги Савнидзе.
Гога принял нас как старых закадычных друзей. Он громко и взахлеб убеждал нас, как преклоняется перед столичными сыщиками. Особенно, если некоторые из них – в прошлом актеры. В конце концов Гога заверил, что мы будем работать плечом к плечу. И откопаем истину. После слова истина, я тут же перебил Гогу.
– Насколько я понимаю, эта «истина» у вас уже за решеткой?
Гога оценил мою дурацкую шутку. И захохотал на весь кабинет.
– Ох, Ник! Ну, и шутник же вы! За решеткой не истина! За решеткой всего лишь ее малюсенькая частичка!
Гога остался доволен своей метафорой. И покрутил черный пушистый ус. И заговорил с еще большим восточным акцентом. Я подозревал, что он может прекрасно изъясняться по-русски. Но Гога упорно акцентировал внимание на своем произношении. Как и многие недалекие люди, он считал, что акцент придает больше значимости и оригинальности. Тупость всегда прикрывают либо заумными штампованными фразами, либо необычным произношением. Гога выбрал второе, поскольку выучить сложные словесные конструкции был не в состоянии.
Впрочем, я не был настроен против шефа милиции. Гога не был ни хитер, ни властолюбив. Он был таким, каким был. И не скрывал этого. Слегка нагловатым, задиристым и довольно простодушным.
– Так ты считаешь, что Угрюмый не убивал, – прямо спросил у него Вано.
