скачать книгу бесплатно
– Именно потому, что мы знакомы с законом, мы и собираемся покинуть ваш город. Поскольку по делу даже не будем проходить как свидетели.
– Так не пойдет, – замотал он своей черной кудрявой головой. – В день вашего приезда произошло убийство. И вы находились недалеко от места преступления. Советую, ребятки, об этом подумать. К тому же мне еще необходимо всех опросить. И вас в том числе. Так, что – увы. Позагорайте пока на нашем пляже. Он, кстати, очень хорош. Чистота – райская!
– Нам ваш рай уже вот где, – и Вано провел ладонью по своей бычьей шее.
Но Гога его не услышал. Его взгляд с жадностью пробегал по столу. И вскоре шеф милиции уже вовсю уплетал баклажаны.
Нам было не интересно смотреть за его двигающейся челюстью и любоваться, как струйки молока стекают по его чернющим пышным усам. Жалея о парном свежем молочке, которое нам так и не довелось испробовать. Мы молча поднялись на второй этаж.
Едва мы поравнялись с комнатой профессора, дверь тот час отворилась. Судя по всему, Заманский прислушивался к нашим шагам.
– Молодые люди, – тихо сказал он. – Мне нужно с вами срочно поговорить.
Однако только мы попытались сделать шаг навстречу, как профессор закрыл грудью дверной проем.
– Нет-нет, только не у меня. Если вы позволите, я пройду ваш номер.
Нам ничего не оставалось, как позволить.
Профессор вел себя неспокойно. На наше любезное предложение присесть он так и не отреагировал. Он нервно пересекал комнату вдоль и поперек своими крупными шагами. При дневном свете я его разглядел более точно.
Он был не так молод, как мне показалось вчера вечером. Глубокие морщины исполосовали его красивое лицо. Но не испортили, напротив, они делали его более мужественным и привлекательным.
– Я, право, не знаю с чего начать, – наконец произнес он. – Вам может это показаться глупостью, но… Мне бы хотелось высказать предположения по поводу этого несчастья.
– Мы бы с удовольствием выслушали вас, профессор, но, боюсь, это ничего не даст. Мы собираемся покинуть ваш город.
– Да? – он сделал вид, что удивился. Но, по-моему, он уже давно знал об этом. Или по крайней мере догадывался. И я оказался прав.
– Дело в том. Я бы хотел попросить вас… Конечно, вы вольны поступать, как угодно. Но… Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли. В этом городе крайне отрицательно относятся к Угрюмому. Кроме его дочери, безусловно. И на мой взгляд, следствие будет вестись необъективно. Город только свободно вздохнет. Если Угрюмого осудят. А вы – люди незаинтересованные. Вот я и подумал…
Слишком уж осторожно он выражался. Судя по всему, он не верил, что преступление совершил Угрюмый. Или был лично заинтересован в его оправдании. И я резко повернулся к профессору и прямо спросил, глядя ему в глаза.
– Скажите, профессор, вы знали Угрюмого раньше?
Едва заметная тень пробежала у него по лицу. Но он тут же взял себя в руки.
– Я не понимаю, о чем вы? И как я мог быть с ним знаком? Мы совершенно разные люди. У нас совершенно противоположные интересы и круг общения. Просто… Просто мне жаль этого человека, к которому все относятся с предубеждением. И потом… Вы знаете. В последнее время он, как мне показалось, в некотором роде подружился с убитым адвокатом.
Я искренне удивился этому заявлению. А Вано саркастически отметил:
– Но, насколько я понимаю, Угрюмый и адвокат тоже совершенно разные люди. И у них тоже противоположные интересы и круг общения. Что их могло связывать?
– Людей, бывает, связывают совершенно неожиданные вещи. Независимо от их интеллекта.
– Вы что-то знаете, профессор?
– Я ничего не знаю, – сухо ответил он. – И поскольку вы все-таки решили уехать, думаю, меня ничего здесь больше не задерживает. Всего доброго, молодые люди.
– Ох, что-то темнит этот ученый, – заметил Вано, когда тот скрылся за дверью. – Интересно, чем он тут занимается целыми днями?
– Похоже, он не любит распространяться на эту тему. И, если честно, нас это нисколечко не должно интересовать. Я вообще считаю, что чем меньше мы будем знать, тем проще будет отсюда смыться. Удивительно, что Модест еще молчит. Как этот сплетник упустил возможность обсудить такое событие.
Напрасно я это сказал. Дурак. Я ведь давно знал, что мысли частенько материализуются. Особенно дурные. И действительно. Затрезвонил телефон. И я с опаской взял трубку.
Ну, конечно. Это уважаемый учитель наконец-то решился потрепать языком!
– Ох-ох-ох, – долго и протяжно вздыхала трубка. – Не представляю, чтобы такое могло случиться именно в нашем городе. Просто невероятно. Какой позор! Какое бесчестье! Я знал, что пребывание в городе людей подобных Угрюмому не приведет к добру. И все же… Все же к людям нужно относиться милосердно. Не могли же мы изгнать его из своей родины.
– Главное, что убийца найден, – коротко ответил я. Желая поскорее завершить разговор.
– Вы так думаете! – воскликнул он. – Нельзя ни в чем быть до конца уверенными молодые люди!
– Вы себе противоречите, Модест Демьянович! Вы сами только что сказали, что Угрюмый…
– Вы меня не правильно поняли. Безусловно. Без Угрюмого здесь не обошлось. Но он слишком примитивен для преступления. И неужели вы смеете полагать, что в нашем городе произошло настолько примитивное преступление! Убийство ради денег!
– Так значит деньги все-таки были?
– А ради чего тогда Угрюмому убивать, – хохотнул Модест, поражаясь моей глупости. – Такие люди и за рубль удушат кого угодно. И потом… Вы знаете, что у нас не любят Угрюмого. Но в последнее время единственный, кто о нем хорошо отзывался – это наш бедный адвокат. Да и Угрюмый ему единственному иногда улыбался, если, конечно, это можно назвать улыбкой. Нет, мои дорогие, здесь не так все просто. Я считаю, что это крайне сложное, неординарное дело!
– Вы со мной не согласны, Никита? – торжественно заключил он.
– Право, не знаю, – промямлил я. – Но от всей души желаю вам всем удачи в поисках истины. И еще желаю, чтобы это преступление стало преступлением века.
– Вы что, собираетесь уезжать! – Модест чуть не захлебнулся от негодования. – В такое трудное время! Это же крайне эгоистично! Вы собираетесь покинуть людей, которые так радушно приняли вас и теперь находятся в беде! Это не делает вам чести, молодые люди.
– Может быть, – резко ответил я. – Но у нас есть свой город, в котором мы можем проявить свою честь. И там на каждом углу случаются несчастья. Я думаю, мы там нужнее. Всего доброго, дорогой учитель.
Я со злостью бросил трубку. Но она тут же подскочила от звонка. Нет, здесь действительно можно рехнуться.
На сей раз звонил мэр города. Он крайне извинялся, что не может предоставить машину в наше распоряжение. Поскольку она, оказывается, уже давно разобрана на детали. Вот через недельку ему выделят новенький «форд», так что если мы подождем всего каких-то семь жалких дней…
Вано поблагодарил его и заверил, что в таком случае мы угоним милицейский автомобиль. На что мэр расхохотался, заявив, что всегда ценил юмор. И тут же добавил, что ему все-таки жаль Угрюмого.
Также пожалел Угрюмого и местный докторишко, который не преминул позвонить сразу же после мэра. Он так же намекнул, что Угрюмого что-то связывало с убитым. В хорошем смысле слова. И похоже, он знал, что именно. Но нам не захотел говорить.
Вслед за этим звонком тут же последовал следующий. От редактора местной газетенки Горелова. Сенечка довольно бодрым голосом (если не назвать это ликованием) выразил надежду, что его газета наконец-то дождалась звездного часа. Поскольку теперь наконец-то есть написать о чем-то стоящем. И мы непременно должны стать героями его репортажа, поскольку он не сомневается, что мы будем вести расследование. Ко всему прочему, он невзначай заметил, что перед смертью адвокат очень хорошо о нас отзывался. Поэтому мы просто обязаны оправдать доверие убитого и помочь найти преступника.
Звонок Сенечки был последним. Поскольку Вано со злостью швырнув трубку на рычаг и отключил телефон.
– Все, Ник, все! – вздохнул он. – На сегодня хватит! Такое ощущение, что все только и поджидали момента, когда мы приедем, чтобы подсунуть нам под нос этот труп.
– В том случае, они могли поджидать этот момент всю жизнь. У тебя не сложилось впечатление, что происходит что-то странное? Почтенные горожане терпеть не могли Угрюмого. Но вдруг все как один начинают намекать, что он, возможно, и не виновен. Он в то же время преспокойно находится за решеткой. Все что-то знают, на что-то намекают, но всех вполне устраивает положение вещей. Парадокс какой-то!
– В этот парадоксе пусть они сами и разбираются. По-моему, для них главное, чтобы преступление не оказалось заурядным. Вот они и хотят нас привлечь. Чтобы сделать имя своему городу с помощью столичных сыщиков. На Гогу у них надежды мало.
Вано не успел не закончить свой монолог. Как через открытый балкон, прямо нам под ноги влетел камешек, завернутый в бумагу. Это была записка. И я уже догадывался, что таким путем может прийти сообщение только от одного человека.
Я не ошибся. Мелкий корявый почерк. Масса глупых орфографических ошибок. Конечно, Белка. В своем кратком послании она просила о немедленной встрече. И я уже знал, что это будет за разговор. У меня невольно сжалось сердце. Ей отказать будет труднее всего.
Вано хмуро вглядывался в корявые буквы.
– Надеюсь, ты не пойдешь, Ник? – наконец выдавил он.
– Пойду, Вано, пойду.
– Но это же глупо!
– Не волнуйся, в любом случае мы сегодня же отсюда смотаемся.
– В таком случае – ты еще больший глупец, чем я думал! Идти, чтобы отказать в помощи! Не проще было бы просто проигнорировать приглашение! Это было бы честнее.
Вано, пожалуй, прав. И все же я не мог не пойти. Мне очень хотелось увидеть Белку. Я знал, что она станет помочь ее отцу. И я знал, что мне придется ей отказать. Но я, противореча здравому смыслу, поскорее направился к выходу. Чтобы здравый смысл не смог победить мое желание повидать девушку.
– Я скоро вернусь, Вано, – бросил я своему другу, широко распахнув двери. – И мы поедем.
– А в этом теперь я очень сомневаюсь, – пробурчал мой товарищ в ответ.
От нашей гостиницы только одна дорожка вела к морю. Белка довольно приблизительно и неумело описала место нашей встречи. Судя по всему хромало у нее не только правописание. В географии она разбиралась не лучше.
Однако долго искать мне не пришлось. Я сразу же заметил огромный камень и светлую фигуру, прислонившуюся к нему.
Погода резко портилась. Осень уверенно и нагло добиралась и до этих южных мест. Поднимался ветер. Море начинало беситься. Тяжелые тучи обволакивали небо.
Белка сидела, прислонившись к камню. Поджав под себя ноги. И уткнувшись подбородком в колени. Она сосредоточенно вглядывалась в неспокойное море. И, казалось, ничего вокруг не замечала. И, казалось, совсем меня не ждала.
Когда я легонько прикоснулся к ее плечу, она вздрогнула от испуга. Но тут же облегченно вздохнула, увидев, кто перед ней.
– Ник, – прошептала она. – Как хорошо, что ты пришел.
Она заметно изменилась с того момента, как мы с ней расстались. Хотя прошло не так уж много времени. Всего какая-то жалкая ночь. Ее лицо осунулось. Ее прекрасные черные глаза уже не сверкали так вызывающе. И сквозь бронзовый загар проступала бледность. И все же она была по-прежнему необычайно хороша.
Я молча уселся рядом. Заранее подбирая слова, которыми мне придется объяснить ей причину своего отказа. Отказа в помощи. Но ничего так и не успел подобрать. Поскольку она резко повернулась ко мне. И в ее взгляде была только детская беспомощность. И тут же уткнулась лицом в мою грудь. И заплакала.
– Ну, девочка, – я гладил ее рыжие густые волосы. Я понятия не имел. Чем могу ее успокоить. Меня вообще всегда сбивали с толку женские слезы. И я уже проклинал себя, что явился к ней на свидание. Вано, как всегда, оказался прав. Если не можешь помочь, лучше промолчи. И исчезни.
Белка наконец подняла на меня зареванное личико.
– Ник, Ник! Все, понимаешь, все они против моего отца! А я знаю: он ни в чем не виноват! Абсолютно ни в чем! Они специально хотят от него избавиться! Они все врут! Они все время врут!
– Ну, успокойся, девочка, – я по-прежнему гладил ее по волосам. Якобы успокаивая. Хотя мне это было просто приятно. – На сей раз они, возможно, не врут. Как ни странно, но на мой взгляд, никто до конца не верит в виновность твоего отца.
– Да? – она была удивлена. Но тут же упрямо покачала головой. – Все равно врут. И если они делают вид, что не верят в вину папы, то значит это им для чего-то нужно.
– Даже если это и так? Тебе-то что? Главное есть шанс, что Угрюмого признают невиновным.
– Боже, как ты наивен, Ник! – она слегка отпрянула от меня. И мне пришлось оторвать ладонь от ее прекрасных волос.
– Ты ужасно наивен! Я здесь живу, и я представляю, что это за люди! Они же просто играют в человеколюбие, понимаешь? Они прекрасно знают. Что, учитывая прошлое отца, никакой суд его не оправдает. К тому же – его ведь словили на месте преступления. И теперь они могут вдоволь поиграть в милосердие! Чтобы потом остаться чистенькими. Мы, мол, старались до конца помочь этому заблудшему человеку, но – увы! За преступление нужно нести ответ. Вот и все! Это же так просто, Ник!
Мне это не казалось таким простым. Возможно, Белка права. А, возможно, были правы и все остальные. Как знать, что за человек Угрюмый. И как можно быть в нем уверенным. Учитывая, что он сам особенно и не отпирался. Тогда в его взгляде было больше от некоего смиренного обреченности, чем от справедливого протеста. Но не мог же я сказать это Белке.
– Ты же не уедешь, Ник. Правда? Все только кругом и болтают, что вы собираетесь отсюда удрать, хоть пешком. Но я знаю – это не так. Ты же меня не сможешь оставить… Вот так… Одну… Против всего города.
Я неестественно откашлялся. И отвел взгляд. Именно это я и собирался сделать. В самое ближайшее время. Тучи нависли настолько низко, что казалось, вот-вот упадут в море. Ветер разбушевался вовсю, поднимая в воздух мелкий морской песок. Становилось очень холодно. Прекрасный предлог, чтобы расстаться на этой печальной ноте. И я этим предлогом не преминул воспользоваться.
– Сейчас хлынет дождь, Белка. И мы промокнем до нитки. Поганая у вас погода. Я надеялся на продолжение лета. А приехала в самый пик осени. Как обидно, что я ошибся.
Я поднялся и протянул руку девушке.
Она не пошелохнулась. Она неотрывно смотрела мне в лицо. И ее глаза вновь вызывающе блестели. И в них было столько ненависти перемешанной с отчаянием, что мне стало не по себе.
– Пойдем, Белка. Я тебя умоляю, пойдем.
– Ты… Ты… Я думала, что ты…, – она закричала, глотая слова. И не находя слов. – Я только на тебя надеялась. Я думала, что только ты… Теперь я одна… Теперь мне все равно…
Она резко вскочила с места и побежала к морю.
– Белка! – закричал я! – Не делай глупости! Умоляю!
Я бросился за ней. Но не догнал. Она очень быстро бегала, эта чертовка. И пока я подбежал к морю, она уже барахталась в воде. Не сопротивляясь бушующим волнам. Не хватало, чтобы на моей совести была ее смерть. Я был настолько зол на нее. Что мне фактически было все равно – утонет она или нет. Но мне пришлось подумать о себе. Чтобы в будущем спокойно спать по ночам, не опасаясь ночного появления утопленницы. Я бросился за ней в море. И безжалостно, с преогромным удовольствием схватил ее за волосы. И рассекая второй рукой волны, потащил за собой к берегу. И уложил на песок.
Она тяжело дышала. Ее бил озноб. Через мокрое платье просвещалась стройная фигурка. Однако я был так зол на эту девчонку, что не обратил даже внимания на это. К тому же меня самого трясло от холода.
– Ну, все! – заорал я. – Ты прекрасно можешь двигаться. Поэтому вставай, если не хочешь умереть от воспаления легких!
– Мне все равно от чего умереть, – тихо ответила она. – Если ты мне не поможешь, мне все равно… И я в любой момент могу утопиться.
– Ах, как трагично! – съязвил я. – Боже мой! Так чего же ты не бросилась в море после того, как я ушел. Нет же! Тебе нужно было непременно сделать это на моих глазах! Чтобы я успел тебя спасти!
Она этого даже не отрицала. И с непосредственностью ответила.
– Конечно. Если бы ты не видел, как я утонула, тебя бы никогда не мучила совесть. И потом… Должна же я была попытаться и выжить, и уговорить тебя остаться.
– Это наглый шантаж, – заключил я.
– Пусть так. Но я тебе клянусь, если ты уедешь, я обязательно утоплюсь. Перед этим написав тебе предсмертное письмо, полное упреков и отчаяния. Как ты потом сможешь жить? Я умру такой молодой и красивой, в расцвете сил. И тебя всегда будет мучить совесть.
Если бы она не смотрела на меня глазами, полными мольбы и наивности, я бы решил, что эта девчонка просто надо мной издеваться.
– Ник, прошу, поклянись, что ты не уедешь. Ну, хотя бы задержишься еще на пару дней.
Поскольку мне надоело с ней спорить. Поскольку я чувствовал, что эта чертовка действительно способна на безрассудство. И поскольку мои зубы уже выбивали чечетку от холода. И мне хотелось поскорее в тепло. Я ответил.
– Клянусь. Но мы задержимся только на пару дней.
– Ты не обманываешь?
