Бывшие. Тайная дочь от босса

Но я не хочу бороться…

Не хочу, честно.

У меня есть подушка безопасности. Я, словно хомяк, всегда запасаюсь на случай, если будущее даст крен, вот как сейчас. Накопленных денег нам с Лёлей хватит, даже если я просижу без работы год. Если экономить – хватит и на полтора.

Но я всё же сомневаюсь…

– Давайте, Аксёнова, не робейте. Ставьте подпись. – мрачно диктует под руку Максим. – Ставьте.

Скриплю зубами.

Оставляю в углу бланка размашистый автограф, щелкаю ручкой об стол и, не удержавшись от гневного порыва, бросаю заявление в лицо Куравину.

Он перехватывает его на лету, даже не моргнув, но взгляд его меняется и темнеет, будто я только что пересекла невидимую черту.

На секунду мне кажется, что я его задела.

Что, быть может, эта равнодушная маска пойдёт трещинами, и я увижу, что под ней прячется живой человек, а не биоробот.

Но вместо этого Максим молча встаёт, подходит совсем близко и, держа заявление перед собой, с небрежностью рвёт его на несколько частей.

Клочки бумаги падают на пол между нами.

Поднимаю на него обескураженный взгляд, хлопая глазами.

– А теперь, Алиса, слушай внимательно, что я тебе скажу, – Максим упирает ладони в подлокотники моего кресла, нависая сверху и закрывая мощным корпусом свет от окна. – Ты никуда отсюда не уйдешь, пока я тебе не разрешу.

Его поза лишает меня возможности трусливо покинуть поле боя.

Лицо Куравина так близко, что я чувствую на щеках тёплое дыхание.

И теперь у меня не остаётся сомнений – он прекрасно меня помнит.

Видимо, явился сюда, чтобы добить остатки моей гордости!

– Я хочу… Мне казалось, я ясно дала понять, что больше не желаю здесь работать.

– А я ясно дал понять, что твои желания значения не имеют. Ты можешь думать, что вольна в своём выборе, но делать будешь так, как я скажу.

– Почему? – Облизываю пересохшие губы.

Взгляд Максима резко устремляется на них.

Кадык его вздрагивает.

Я определённо схожу с ума, потому что мне кажется, будто нас окутывает розовый ванильный флёр феромонов и взаимного притяжения.

Сердце колотится в ушах.

Максим и раньше был до преступного сексуален, но сейчас…

Возмужал. Черты лица сильней заострились. И появилась в нём какая-то иная, хищная сила, подавляющая своим весом всяческое желание оказывать сопротивление.

– Почему? – Повторяю свой вопрос едва слышно. – Потому что ты купил мою компанию, а значит, меня тоже? По-твоему, теперь я просто одна из твоих игрушек?

Ловя меня за подбородок, властно сминает мои двигающиеся губы большим пальцем.

От неожиданности задерживаю дыхание.

– Что… Что ты делаешь?

Зависает, застывая озадаченным взглядом в пространстве между нами.

Отстраняется, хмурясь, словно пытается избавиться от какого-то наваждения.

– Очень своевременный вопрос, – отворачивается.

И розовая завеса вокруг нас рассыпается в прах, превращаясь в пепелище прошлых отношений, по которому Макс бесчувственно топчется.

Чёртов оборотень стремительно перевоплощается из моего бывшего пылкого любовника в нынешнего холодного босса.

– Ты сотрудник, Алиса, – голос его снова становится ровным и бесцветным. – Опытный, хороший, ответственный сотрудник, хоть и склонный драматизировать, судя по характеристике, которую любезно предоставил Виктор Павлович. Вот единственная причина, по которой ты здесь. Всё личное, будь добра, оставь за дверью.

– Но это моя жизнь, – упрямо бросаюсь в атаку.

Максим отходит к своему столу, переводит задумчивый взгляд в окно.

– Тогда сделай так, чтобы эта жизнь приносила пользу и компании тоже. Я не собираюсь позволять твоим эмоциям диктовать условия. Ты – профессионал. Это всё, что нас с тобой сейчас интересует.

– Но я…

– Ты не поняла? Ты здесь не для того, чтобы спорить.

– Я этого так не оставлю!

– Это не обсуждается, Аксёнова, – устало вздыхая, отмахивается от меня. – Иди. И постарайся меня больше не злить.

– А иначе? – Прищуриваюсь мстительно.

– А иначе последуют наказания. И они тебе ой, как не понравятся.

Наказания?

Почему из его уст это звучит как что-то, от чего у меня теплеет внизу живота?

Заливаясь краской неуместного стыда, выбегаю из кабинета…

Глава 6

Максим.

Веду машину по полупустым вечерним улицам, не обращая внимания на мерцающие неоновые огни витрин и блеск рекламных экранов.

Мой внедорожник бесшумно и мощно скользит по асфальту, жадно глотая километры. Чёрный, надёжный, вместительный, с дополнительными встроенными системами безопасности – идеальный спутник для того, кто привык держать всё под контролем.

Но почему у меня не получается контролировать ситуацию, когда рядом Алиса?

С каждым её взглядом, словом, коротким жестом у меня будто напрочь отключается логика.

Я – Максим Куравин, человек, который всегда трезво оценивает обстановку и безупречно контролирует свои эмоции, в присутствии этой огненной лисы начинаю вести себя как распоследний идиот – иррационально, нервно.

Алиса просто сносит мне башню.

Было не просто расстаться с ней. Я словно оторвал себя от какой-то эмоциональной зависимости, которая мешала работе.

Это как бросить курить, как перейти с кофеина на воду с лимоном – в перспективе очень полезно, но в моменте больно, мля.

Синдром отмены был жёсткий. Меня лихорадило и ломало, а рука сама тянулась к телефону, чтобы написать ей и вернуть всё, как было.

Но я сдержался.

Шагнул в мир, где я сам контролирую всё: каждое своё действие, каждую минуту собственной жизни.

И я был несказанно счастлив первое время: никаких сюрпризов, только голая работа. С тех пор, как отец передал мне управление холдингом, на мои плечи легла огромная ответственность за судьбу тысяч человек. Мне просто необходимо было сконцентрироваться на этом.

Но этот комфортный, предсказуемый порядок неожиданно стал напоминать картину, написанную в серых красках. На смену удовлетворению, пришла пустота. Странное, тупое ощущение, что у меня в руках есть всё, кроме главного.

У меня больше нет Алисы, а без неё, как оказалось, нет и самой жизни. Только жалкое подобие, завязанное на иллюзорном образе деятельного бизнесмена.

Въезжаю в закрытый двор жилого комплекса. Повсюду камеры, охранники по периметру. Здесь нет места случайным людям – здесь только те, кто платит за привилегии и комфорт.

Ворота, просканировав мои номера, открываются, и я проезжаю дальше, к автоматической пропускной системе. Выруливаю на подземную парковку, ставлю машину рядом с наполированным спорткаром.

Выхожу.

Взглядом пробегаюсь по рядам дорогих машин: Порше, Бентли, Ролс-Ройс… Новенькая Мазератти Сташевского, – очередная его нерациональная покупка ради понтов, – тоже здесь. А значит, и сам Стас дома.

С сожалением вздыхаю.

Чёрт…

И я воровато оглядываюсь по сторонам, будто Сташевский может сейчас выпрыгнуть из-за угла.

А Сташевский, вообще-то, реально может!

Закрываю машину, поднимаюсь к себе.

Палец на сканер, короткий сигнал, и замок, считывая отпечаток, открывается.

В квартире слышны приглушенные звуки перестрелки. Стоит мне шагнуть в гостиную, как передо мной открывается – вся картина: Сташевский, развалившись на диване, крошит зомби изо всех своих виртуальных сил.

Молча прохожу к приставке и выдергиваю шнур из розетки.

Экран телевизора тут же гаснет.

– Эй! – Стас возмущённо взмахивает геймпадом. – Такую миссию мне запорол! Придется заново проходить.

– Что ты здесь делаешь?

– Спасаю землю от зомби-апокалипсиса, не видно разве?

– Нет, что ты делаешь конкретно здесь? Как ты вообще вошел? – Устало спрашиваю, скрещивая руки.

– Взломал технический код твоего замка. Минутное дело.

Да, Сташевский – компьютерный гений. Очень полезный человек, когда дело касается ай-ти сферы. Поднял на своей гениальности лярды бабла, но в остальном он – заноза в заднице.

Стас живёт надо мной, однако очень часто устраивает поползновения на мою территорию. Скучно ему…

– У тебя что, своей квартиры нет?

– Я прячусь от Ирины Васильевны, – нехотя поясняет друг и тянется за бутылкой воды.

– Кто это?

Не припомню, чтобы он своих многочисленных любовниц величал по имени-отчеству.

– Мой бухгалтер. Приехала с какими-то бумажками и хочет, чтобы я работал.

– Возмутительно! – С сарказмом выгибаю бровь.

– Я у тебя пересижу, окей? Она потопчется час и уедет. Хотя вот думаю, может, подняться и предложить переключиться с работы на что-то более приятное? Ирина Васильевна очень даже ничего…

– Так, стоп. Слишком много информации, – отрезаю я.

Стас только ухмыляется. Его вечно что-то веселит. Он понятия не имеет, как быть серьезным.

– Ну, а что у тебя? Нашел свою потеряшку?

– Нашел.

– Что-то я не вижу победной улыбки на твоем лице.

– Потому что до победы ещё далеко. Мы провели лишь один раунд.

Стас присвистывает с детским восторгом на лице.

– Оу, воу! Куравин, погоди! Я думал, ты там собираешься в любви признаваться, предложение делать. А ты, похоже, развернул против неё целую военную кампанию?

– С Алисой по-другому нельзя.

Иду на кухню.

Слышу, как Сташевский встает и следует за мной, не оставляя шансов закончить этот разговор.

– Ты это серьезно? Слушай может тебе пересмотреть стратегию?

– Моя стратегия верная.

– Так, Макс, я сейчас Тароеву напишу, и мы вместе тебе мозги вправим.

– Не смей! – кидаю на Стаса предостерегающий взгляд, но поздно.

Сташевский достает телефон и быстро бегает пальцами по экрану.

– Ну вот, готово, – сообщает он, убирая гаджет в карман.

– Господи… Хоть бы его не было дома, – выдыхаю я.

Почти в ту же секунду в дверь звонят.

Естественно!

Открываю, молча пропуская Тамерлана в квартиру.

Он босиком, в свободных домашних штанах, без футболки. По стальным мышцам стекает пот, влажные волосы собраны в пучок на затылке – наверное, снова тренировался. Он занимается, кажется, всеми видами единоборств, известными человечеству.

Дышит часто и глубоко, а густые брови хмуро сведены над переносицей.

Массивный, сдержанный, точно вулкан, который ждёт своего часа, чтобы взорваться, он хлопает меня по плечу и заходит в квартиру.

– Максимка, – сурово глядит мне в глаза. – Ну, рассказывай. Зачем на Алису войной пошёл?

Закатывая глаза, молча возвращаюсь на кухню.

Это просто проклятье – жить в одном ЖК с лучшими друзьями.

Я думал, будет весело. Но теперь мне «весело» настолько часто, что я готов съехать. Кукуха моя – так точно готова.

– Максим, не уходи от ответа. Сломаю, – Тамир догоняет.

– Слушайте, вы Алису просто не знаете! Нельзя тут в лобовую! Нужно отсечь всё иррациональное и действовать с холодной головой.

Тамерлан смеется, низко и коротко. Переглядывается со Сташевским, который уже обосновался на кухне с пачкой чипсов.

– Максимка, ты, конечно, парень умный, и сам всё решаешь. Но… Как-то это не правильно, не находишь? А как же эмоции?

– Эмоции – это блажь. Они лишают рассудка и делают нас слабыми.

– Ну, то есть, живыми, да? – Тамир смотрит с каким-то тяжелым, насмешливым прищуром. – Обычно мужчина, когда пытается добиться расположения женщины, совершает какие-то романтичные поступки.

– А я что?

– Макс, – морщится Сташевский. – Ты купил компанию, в которой она работает. Это можно назвать как угодно…

– Больное помешательство, – подсказывает Тамир.

– Да, или маниакальная привязанность.

– Острый психоз.

– Навязчивое желание.

– Комплекс Бога.

– Да понял я, понял! Не романтично! – Рявкаю, разводя руки в стороны. – Поздно, чо! Компания уже куплена.

– Тебе, Макс, нужно действовать как-то по-мягче, что ли. Ну, показать ей, что она тебе интересна. Не знаю, может быть совершить какой-нибудь поступок или вызвать её на откровенный разговор, открыть свои чувства.

– Да не умею я так. Я умею только…

– Работать! – Хором перебивают друзья и ржут откровенно надо мной.

– Ой, – отмахиваюсь. – Да кого я вообще слушаю? Два отпетых холостяка собираются учить меня, как правильно строить крепкие отношения. Вы себя видели вообще? Когда у вас последний раз была девушка?

– У меня – сегодня утром, – пожимает массивными плечами Тамир.

– У меня и сейчас есть. Вон, ИринВасильна по квартире топчется, ищет меня по углам, думает, я с ней в прятки играю.

– Да я про нормальную девушку! Нормальные крепкие отношения, основанные на доверии и взаимном уважении, а не животном желании трахать то, что движется.

– Желание трахать то, что движется, Максимка – это один из основополагающих факторов отношений. А что, у тебя с этим проблемы?

Убью!

Убью дебилов сейчас!

Нет у меня никаких проблем. Когда Алиса рядом, я почти невменяем от этого «основополагающего фактора». И это, определённо, очень мешает оставаться в рамках.

– Макс, я всё придумал! – Сташевский хлопает меня по спине. – Тебе нужен широкий жест! Закажи ей огромный букет, какой-нибудь сногсшибательный, от пола до потолка! А потом покатай на вертолёте над ночным городом – пусть почувствует себя королевой. Девчонки такое обожают!

Тароев фыркает, качая головой.

– На кой ей эти букеты и вертолёты? Будь проще, Макс. Закинь её на плечо и утащи в свою берлогу. Чтобы она сразу поняла: мужик серьёзно настроен. Чтобы у неё не осталось ни сомнений в твоих намерениях, ни шансов на побег.

Я смотрю на них, пытаясь понять, говорят ли они это всерьёз.

Наконец, выдыхаю.

– Идиоты. Вы оба.

– Да что опять не так?

– Мы с ней очень плохо расстались. Очень, – говорю с нажимом, надеясь, что мои друзья хоть на минуту поймут серьёзность ситуации. – Если я просто подойду и скажу, что хочу вернуть отношения, она пошлёт меня лесом. Ещё и посмеется вдогонку.

– И будет права, – Стас вытаскивает телефон, что-то шустро набирает. – Слушай, Макс, у меня идея. Можно пробить её, узнать, чем она живёт вообще. Поставим червя в её комп – прочекаем все личные переписки. Я как раз на прошлой неделе закончил писать код, который взламывает почти любую систему безопасности. Мой подарок тебе, дорогой друг.

– Не нужно.

– Уже скинул. Не благодари.

– Нет, – отрезаю жёстко. – У меня есть принципы. Шпионить за ней – это низко.

Тамир поднимает брови и одобрительно кивает.

– Ладно, главный моральный компас страны. А какой у тебя тогда план? Как ты собираешься её вернуть?

– Я внедрюсь в её жизнь, – отвечаю, не отрывая от друзей взгляда. – Заполню собой всё её свободное время. Стану тем человеком, с которым ей придётся постоянно считаться. Она будет просыпаться с мыслями обо мне и засыпать с мыслями обо мне. Постепенно в её жизни и её голове не останется места для кого-то другого.

Тамир фыркает и, не скрывая иронии, цокает языком:

– Макс, это гениально. Или можно просто сказать ей, что у тебя есть чувства? Как, знаешь… Ну, в нормальных отношениях.

– Нет. С Алисой так не прокатит. Это должен быть полный хардкор.

И начнётся он уже завтра…

Глава 7

Алиса.

Захожу домой, уставшая, нетвёрдо стоящая на подкашивающихся ногах.

– Я дома! – Кричу с порога.

Топ-топ-топ.

Маленькие ножки шлёпают по полу.

– Ма-а-а-ма приехала! – Лёля с разгона врезается в мои колени. Обнимает со всей силой, на которую способна.

– Привет, искорка, – лохмачу огненную макушку. – А где наша Карина?

Сгребаю дочь в объятия и целую звонко в усыпанную веснушками щёчку.

– Карина на подзарядке.

– Делает зарядку? – Удивляюсь. Не замечала раньше за сестрой тяги к спорту.

– Да нет, мам, – морща носик, смеётся Лёля и диктует мне по слогам: – Она под-за-ря-жа-ет-ся.

С дочкой на руках прохожу в зал. Карина, с видом глубоко несчастного человека, валяется на диване, закрыв глаза предплечьем.

Карина сейчас учится в педагогическом, а так как снимать собственное жильё она не хочет, ей приходится помогать мне с дочкой, когда я застреваю на работе или разруливаю жизненные катастрофы вроде сегодняшней.

– Подъём, – толкаю сестру в бок.

– Да не сплю я, – бубнит. Садится, зевая, и сканирует меня взглядом. – Бог мой, Алиса, ты выглядишь…

– Так, будто мой придурошный бывший сначала перекупил моё издательство, довёл меня до ручки, вынудил уволиться, а потом на серьезных щах заявил, что увольняться мне не положено?

– Ну… Я хотела сказать «нервно», но твой вариант тоже неплох, – соглашается Карина, и Лёля серьёзно кивает, будто всё понимает.

Вообще-то, я бы не удивилась, если бы она и правда поняла: в свои четыре года она так рассуждает, что иногда я ощущаю себя несмышлёным ребёнком в нашем тандеме.

– Мама, кстати, у меня для тебя важные новости, – торжественно объявляет Лёля, поправляя свою аккуратную косичку.

– Да, слушаю внимательно.

– Меня Андрюша в садике обижает.

Хмурюсь, чувствуя, как моя материнская ярость моментально набирает обороты.

– Как обижает?

– Обидно!

– Что именно он делает? Он ударил тебя? Толкнул?

– Нет, мам. Ну, он задирается. Мои игрушки отбирает, а ещё… Ещё за косичку дёрнул.

– Ох уж эти мужчины, – вздыхаю. – Лёль, да он просто тобой увлечён.

– Увлечён?

– Нравишься ты ему.

– Странный он. Почему, если я ему нравлюсь, он ведёт себя как дурак?

Карина хихикает, а я поджимаю губы, обдумывая ответ.

Ох, Лёля, если бы я знала, я бы, наверное, карьеру психолога построила!

– Видишь ли, Оленька, мужчины почти всегда ведут себя как дураки, когда им нравится женщина.

– Почему?

– Кто ж их знает? Наверное, гормоны шалят.

– Гор-мо-ны, – медленно повторяет Лёля, будто пробует слово на вкус. – Мам, а почему эти гормоны шалят? Их что, мама не воспитала?

Карина давится смешком, а я начинаю задумываться, не готовлю ли я себе проблем на будущее, прививая ребёнку излишне скептическое отношение к мужскому поведению.

– Это длинная история, искорка. Как-нибудь, когда ты подрастёшь, я тебе всё объясню.

На кухне завариваю чай, разливаю по чашкам. Зову девчонок к столу.

Лёля появляется с моим калькулятором в руках, щёлкает по кнопкам с максимально серьёзным видом, как будто решает судьбу бюджета нашей семьи.

– Что считаешь?

– Я хочу узнать, сколько денег нужно, чтобы купить садик, и всех детей отправить к бабушке на каникулы.

Бровки Лёли хмуро сведены над переносицей, губки сложены суровой линией.

Иногда я смотрю на неё и невольно думаю, что она просто копия Максима. Тот же сосредоточенный взгляд, те же манеры.

И если бы не её ярко-рыжие волосы и веснушки, я бы даже решила, что моего в ней ничего нет.

– А мой блокнот случайно не у тебя? – спрашиваю я, надеясь вернуть в хозяйство ещё какие-нибудь украденные офисные принадлежности.

– Нет, твой блокнот скучный, – отмахивается она, забрасывая калькулятор на стол.

Карина ловит мой взгляд.

– Алиса, я хотела напомнить, что у меня со следующей недели начинается практика в училище, – сестра разворачивает конфету, сует целиком в рот. – Не шмогу быть так чашто на подхвате.

– Сначала прожуй – потом говори, – журит пальчиком Лёля.

– Вот, слушай ребёнка. Я помню про твою практику, не переживай.

– Справитесь?

– Куда мы денемся? Конечно, справимся.

В конце концов, не могу же я держать бедную девочку в заложниках, лишая её будущей карьеры.

– А про бывшего… Ты не шутила, да?

Закатив глаза, хватаюсь за горячую чашку чая.

Одной лишь мысли о Куравине достаточно, чтобы озябли от холода кончики пальцев.

– К сожалению, это чистая правда. Максим Куравин действительно выкупил издательство и меня впридачу. Можешь поздравить меня с чудесной встречей с прошлым.

Лёля внимательно смотрит на меня, как будто что-то обдумывает. Вижу, что зреет в её голове очередной «взрослый» вопрос.

– Мам, а почему твой бывший тебя купил?

Я вращаю глазами, представив на мгновение, как завтра Лёля со святой простотой четырехлетки объявляет всем в садике, что маму купил её бывший. В этом возрасте у детей ведь нет тормозов: все, что приходит на ум, тут же озвучивается.

– Искорка, я не так выразилась. Он просто купил компанию, в которой я работаю.

Лёля серьёзно смотрит на меня, чуть склонив голову вбок.

– А почему это плохо?

– Потому что… Потому что он, Лёля, надутый индюк, который диктуем всем, как им жить, работать и даже дышать! Вечно всем недовольный. Мама его не научила улыбаться!

– Ему просто нужно дать конфету.

– Конфету?

– Если кто-то грустный, надо ему дать конфету и включить мультики. Мне это всегда помогает.

Она быстро стягивает со стола конфетку, суёт её в карман и убегает к себе в комнату, оставив нас с Кариной обескураженно смотреть ей вслед.

– У тебя очень мудрая дочь. Прислушайся к совету.

– Он растоптал меня, а я ему конфеты потащу? Может, мне ему ещё букет заказать? Он козёл. Ненавижу!

– М-да, печалька… И когда ты собираешься рассказать ему про Лёлю?

– Сбрендила?! – Шиплю на сестру, гневно сверкая глазами. – Я ни за что о ней не расскажу!

– Но он же отец, он имеет право знать.

– Не имеет! Он – не имеет! Лёля только моя. Точка. Когда я давала ему шанс узнать о ней, он отказался меня слушать. Теперь я отказываюсь говорить. Он выбрал холдинг, а не семью.

Карина озадаченно чешет затылок, медленно и громко отхлёбывает чай.

– Да что плохого произойдёт, если он узнает?

– Вот именно! Я понятия не имею, что может произойти. Меня устраивает моя нынешняя жизнь, и я ничего в ней менять не планирую. Куравин непредсказуем. Вдруг в нём взыграют отцовские чувства и он решит своё отсутствие компенсировать гиперприсутствием? Оно мне надо, скажи?

– Нет, но…

– Или, что ещё хуже, Куравин воспримет за личное оскорбление тот факт, что я скрыла от него дочь. Он может провести ДНК-экспертизу и забрать у меня дочь, лишив родительских прав. Поверь мне, у него хватит и денег, и влияния.

– Ты серьёзно думаешь, что у него хватит совести, чтобы такое провернуть?

– У Куравина нет совести, Карина. Поверь мне, я знаю это наверняка.

Карина долго молчит, задумчиво теребя край своей кофты.

– Ну и что ты собираешься делать с этим свалившимся на голову «счастьем»?

Смотрю куда-то сквозь неё, глубоко вгрызаясь в собственные мысли.

– Это война, Карина. Я объявлю ему войну.

И начнётся она уже завтра.

Глава 8

Алиса.

Я собрана, уверенна, настроена на победу.

Как иначе, когда на мне любимое платье: тёмно-синее, строгое, но подчёркивающее каждый изгиб тела. Чувствую себя в нём на все сто!

Настроение на высоте – боевое! Сегодня мне море по колено, и никакой Куравин не испортит этот чудесный день.

Створки лифта разъезжаются в стороны.

Я сразу вижу его.

Максим стоит в конце длинного коридора, сжимая подмышкой стопку документов. Хмурый, как всегда, словно сама вселенная ему в кофе плюнула с утра.

Наши взгляды пересекаются.

Уголок его губ чуть вздрагивает, но это скорей смахивает на конвульсию, нежели улыбку.

Вышагиваю к нему, чувствуя, как его взгляд буквально прикипает к моим бедрам, вырисовывающим в воздухе восьмёрку. И внутри меня взрывается первый фейерверк, знаменующий маленькую победу женщины над мужчиной.

Этап первый – деморализовать противника.

Нас с Куравиным разделяет всего несколько метров сгущённого и наэлектризованного воздуха.

Прокручиваю в голове эффектную реплику, с которой пройду мимо него, обдав облаком ненавязчивого парфюма, как вдруг дорогу мне преграждает Роман.

Откуда только взялся, блин?! Всё торжество момента изгадил.

– Алиса, доброе утро! Выглядишь… Вау!

– Спасибо, Ром, – выглядываю из-за его спины на Куравина, который моментально отворачивается, с преувеличенным интересом разглядывая трещину на стене.

– Слушай, тиражи той книги про хоккеиста отпечатаны.

– Правда? Ну, слава всем богам!

– Ага! Вот, тебе экземплярчик спёр. Держи, поставишь на полку к коллекции.

Роман передаёт мне книгу.

У нас всё издательство знает о моём маленьком хобби – я собираю книги, которые самостоятельно вела. Это мои детки. У меня уже солидная коллекция в кабинете, и всякий раз, когда я бросаю взгляд на плоды трудов своих, понимаю, что работаю не зря. Ведь каждая из этих историй нашла своё место в сердцах людей.

Рома мнётся, глядя на меня с необыкновенной серьёзностью.

О, нет!

Знаю я этот его взгляд! Сейчас снова начнутся неумелые подкаты, от которых мне придётся увиливать. Ромкины попытки пофлиртовать заставляют меня сомневаться в человечестве как таковом.

– Тираж уже готов к отгрузке, – сообщает он, награждая меня своей фирменной улыбкой с налётом липкости. – Может, и мы с тобой отгрузимся куда-нибудь сегодня вечерочком, м?