скачать книгу бесплатно
– А что, кого-то интересует их мнение? Зато ПВО в Париже пока слабее, чем в городах самого рейха.
– Принято, – подвел итог «аристократ». – А что решим с Испанией? Каудильо бесится. Требует от нас всего лишь компенсации за утопленное корыто. Грозит, что в противном случае не станет противиться требованию фюрера пропустить немецкие войска к Гибралтару.
– «Кузены» точно ни при чем?
– Клянутся, что да.
– Тогда это однозначно гунны, – заявил военный. – Ради алиби утопили свой же груз, а заодно и корабль своего союзника, взамен надеясь получить Гибралтар, а значит, все Средиземное море. Что теперь будет с нашей тунисской армией, черт побери!
– Теоретически, это могла быть и ошибка, – сказал «аристократ», – неуместная инициатива какого-то немецкого или итальянского командира субмарины. Не только у ребят Локвуда есть привычка сначала стрелять, после смотреть.
– «Канариас», – усомнился военный, – это уже явный перебор.
– Могли принять за британца, тип «каунти».
– Это имеет значение? – спросил «ковбой». – Короче, каудильо нужен нам, или…
– Вообще-то может понадобиться, – заметил толстяк, – в ситуации как тогда, с транспортными самолетами. Может, уступить ему старых эсминцев по весу? Не жалко!
– Излишне. Каудильо не настолько глуп, чтобы не понимать, что продолжение его политики в данном направлении обязательно будет носить фатальный для него характер, – отрезал «аристократ». – Он просто пытается стребовать с нас хоть что-то. Зачем нам платить за его невмешательство даже металлоломом – если мы получим это и так?
– Вопрос последний: что происходит на севере? – сказал военный. – Насколько достоверна информация, что русским удалось создать оружие, сместившее в их сторону соотношение сил на море?
– Если не брать в расчет гипотезы и слухи, то русские всего лишь построили большую подводную лодку с турбинами Вальтера. Аналогичные корабли строятся и в Германии.
– А у нас?
– Кораблестроительное бюро ведет работу над проектом.
– Медленно и плохо! Если этот тип субмарин так хорош, то мы не можем упустить первенство.
– Заказ?
– Решим в рабочем порядке.
– Джентльмены, по этому вопросу нам очень желательно получить более полную информацию. Если русским удалось придумать что-то новое, мы, естественно, не можем остаться равнодушными. Потребовать, купить, получить в обмен, или же… Насколько мне известно, в России сейчас находится наша разведывательная миссия, под прикрытием писак?
– У этой миссии были и другие задачи, – заметил «аристократ». – Наблюдение за всем русским фронтом. Сейчас в главной базе русских на севере, в Молотовске, находится лишь один наш агент. Но донесений от него, кроме известных вам, пока не поступало.
Джемс Эрл, капитан ВМС США, по документам – корреспондент «Чикаго трибюн».
Молотовск, военно-морской госпиталь, этот же день
Как голова болит, о-о-о! Точно, сотрясение…
Но это уже вопрос принципа! И неприятно, когда из тебя безнаказанно делают дурака и на репутации, а значит и карьере, ставится жирная клякса. А вот успех в конце спишет и грехи в процессе. Короче, выяснить подробно, что это за очень большая русская подлодка и куда она делась.
Может, все представленное было инсценировкой? Нет, сложно поверить, что русские при общей нехватке ресурсов в войну отважились построить столь масштабный макет, ведь что-то большое в доке стояло, я ясно видел! И хотя я слышал, в СССР жизнь ценится дешево, Сталин вполне мог списать сотню-другую своих нижних чинов ради сохранения секретности – но химия была настоящей, я чуть вдохнул, и валялся в этом же госпитале больше месяца! И до сих пор задыхаюсь, как астматик, стоит мне двигаться чуть активнее. А кстати, что это было? Не могу сказать, поскольку не химик. Черт, надо было как-то взять пробы для анализа! Хотя, если лодка базируется здесь, то как ее снабжают и заправляют? В отдаленной части военного порта или прямо на территории завода, если проект экспериментальный, в процессе доводки?
В любом случае следы надо искать на заводе. Куда я и отправился, лишь выйдя из госпиталя. Русские власти не препятствовали, потому что я опоздал. Док был пуст, лишь вчера из него вывели «Шеер» с уже установленным новым валом. Тут большая подводная лодка стояла, где она?
Русские в самом деле такие тупые или притворяются? Меня не пытались куда-то не пустить, активно препятствовать (попробовали бы!). Они всего лишь делали вид, что не знают или не понимают, о чем речь. Я убил на расспросы несколько дней! Наконец мне шепнули, с опаской оглядываясь по сторонам, что очень большую подлодку отбуксировали в дальний затон, во избежание заражения. И теперь там спецтюрьма НКВД, где смертники-штрафники очищают лодку от химии. Всех с завода, кто плохо работает, посылают туда, и пока никто живым не вернулся! Эта безжалостность вызывает и ужас, и восхищение: начинаешь понимать, отчего русский политический строй показывает иногда просто чудеса эффективности. Он совершенно не требует обеспечивать интересы личности там, где существует общая цель. Издержкой является чрезмерный расход человеческого материала – но при русском многолюдстве и малой цене их необученного человеческого ресурса это терпимо.
Но где же все-таки подлодка, спрашивал я. Ну это не к нам, мистер, ни флот, ни завод к этому отношения не имеют, это все НКВД, отвечали мне. А от них лучше держаться подальше и лишних вопросов не задавать! Вот только не мне, я же американский журналист – лицо неприкосновенное! В самом начале я действительно был репортером в родном Фриско. Затем на меня обратили внимание парни из военно-морской разведки, и я как-то незаметно оказался сначала на подхвате, а затем и в штате этой конторы. Однако профессиональные навыки остались и не раз оказывали мне услугу. Или совсем наоборот, как тогда в Китае в тридцать девятом… но не будем о плохом.
Считается, что разведчик должен быть незаметным. Таким серым мышом, обывателем, законопослушным до одури, кто на виду старается быть как все, а по ночам стучит на ключе шифровку в центр или пробирается с динамитом на вражескую базу. В цивилизованных странах так оно и есть, но вот в странах варварских и диких, как Китай или Россия, роль богатого путешественника-иностранца гораздо эффективнее. Хотя бы потому, что обладает большим социальным статусом, а значит, свободой действий. А также оттого, что там белый человек и так лицо очень приметное. Кстати, когда-то я был уверен, что русские – это не белая раса, а монголы, пока в Шанхае не увидел представителей их высшего класса, дворян-эмигрантов. Один из них учил меня русскому языку и аристократическим манерам заодно.
Можно, конечно, и в дикости быть незаметным. Классика – это история Вамбери, девятнадцатый век, то ли Хива, то ли Бухара, ну в общем, где там британцы воевали с русскими? Человек, посаженный дикарями в яму, так виртуозно ругался по-арабски и на память цитировал Коран, что глупые азиаты поверили, что он действительно их святой, «хаджи», и отпустили Арминия Вамбери, майора британской разведки. Но это работа штучная, скрупулезная, доступная лишь британцам. Мы же, американцы, предпочитаем не развязывать узел, а сразу его рубить. И потому лично мне больше нравится работать по второму варианту, который вполне возможен и в Европе: Франция, сорок первый, глава местного Сопротивления, граф и промышленник, устраивает прием на собственной вилле, где присутствуют и немцы, а в задней комнате «коммерсант из Аргентины» беседует с кем надо (это был не я, но я того парня знал)…
Вообще у нас на службе очень не поощряется рассказывать о конкретных делах. По понятной причине, ведь секретными являются не только имена, но и методы нашей работы. Потому, смею заверить, что вся так называемая «шпионская» литература не имеет с реальностью ничего общего, поскольку или написана теми, кто никогда не занимался подобными делами, или намеренно искажена (попробовал бы кто написать правду, завтра бы помер от «сердечного приступа» или стал бы жертвой автомобильной катастрофы). Когда я был в Британии в сорок первом, то сдружился там с неким Флемингом, он тоже раньше был писакой и всерьез намеревался после войны издать книгу о приключениях вымышленного им героя. И для этого выспрашивал меня о всякой экзотике – Китай, Индия, Малайя, Япония и прочий там Восток. Ну я и рассказал – вот только, во-первых, приукрасив, конечно (и чтобы непременно в конце красивая женщина и полный карман денег), а во-вторых, промолчав, что многое из этого случилось не со мной. Знал я там одного парня, археолога из Индианы, который имел просто талант влипать во всякие истории и, что невероятно, выходить из них живым и даже с прибылью (может, он был тоже человек от конторы, только чьей?). А в-третьих, пришлось и мне из Шанхая ноги уносить, едва успел – но про то никому знать не надо. Шеф мне сказал как-то: «Вы дважды ноль, мистер Эрл», имея в виду, что я два раза по-крупному облажался (до Шанхая еще одно дело было) и что если еще раз такое случится, то меня вышибут как неудачника пинком, останется лишь книжки писать, чтоб заработать. А Флеминг это услышал и спросил. Ну я и ответил с серьезным видом: у нас два ноля перед личным номером означают право убить, если для дела нужно. Не знаю, поверил ли он, при его должности и осведомленности – но если да, вот будет смех, ведь по сути любой тайный агент это право имеет, если при исполнении и ради дела. Да и не только тайный. Вон, в тридцать первом во Фриско полисмен кого-то застрелил на улице – ну не повезло парню быть внешне похожим на какого-то гангстера, коп и испугался, когда тот в карман полез, – так думаете, когда разобрались, тому полицейскому за это что-то было, кроме порицания?
Так что третьего промаха мне не простят. Не выгонят, война ведь, сделают хуже – сбросят куда-нибудь в Голландию, расходным материалом. Это ведь чистая случайность, что я в Россию попал – исключительно из-за языка, вспомнил кто-то, ну не так много в нашей конторе специалистов по России, не считалась она для нас в двадцатых-тридцатых ни вероятным противником, ни объектом американских интересов. Говорить-то по-русски могу, а вот все остальное… Ну совершенно не похожи детали жизни в СССР на то, что мне рассказывали в Шанхае! Так что за своего мне тут никак не сойти – роль «белого человека среди туземцев» альтернативы не имеет!
Итак, что имеем: русский штрафной лагерь где-то в отдаленной бухте. И даже если «переменный» человеческий состав там дохнет поголовно, есть же еще и те, кто их охраняет, доставляет их туда, возит провизию. А где можно найти человека на военно-морской базе – правильно, в кабаке! О-ох, снова пить русскую водку! Не вынесу! Но придется…
Какой болван назвал это заведение «Белая ночь»? Тут вообще без фонаря на улицу не выйдешь, не видно ни черта, даже днем, солнце выглянет чуть, и все. Утешает лишь, что этот Молотовск не слишком большой, до так называемого «отеля» недалеко. Гостиница для офицеров – все лучше, чем сараи, в которых большинство населения здесь обитает. У нас в таких безработные жили, в Депрессию, которых наш президент организовал за кормежку и кров строить железные и шоссейные дороги, мосты, аэродромы: все лучше, чем с голоду помирать. После узнал, что и у русских такое было, после их Гражданской, и называлось трудармией.
Не флот, не завод, а к агентам НКВД обращаться – это слишком даже для меня. Значит, остается их конвойная служба, которая этих бедных арестантов возит. А нижние полицейские чины, особенно в бедных туземных странах, это всегда образец продажности. В то же время их обычно не замечают, обращая на них внимания не больше, чем на столбы забора. А сами они могут видеть многое!
Сначала были двое флотских сержантов, с которыми я свел знакомство в прошлый раз в этом же кабаке. Они указали на других двоих типов за соседним столиком, а сами куда-то пропали. Ну и рожи – за милю видно, что местный аналог гангстеров. Ничего, в Китае этой человеческой швали было побольше, я с ней обращаться умею! В подтверждение, тот факт, что я еще живой, – впрочем, китайцы для меня были просто мелковаты, а я, конечно, не Джек Демпси, но тоже боксом владею, и кольт сорок пятого калибра наготове, и денег с собой по минимуму, я не дурак здесь свой бумажник светить! Ну так что вы можете мне сказать, мор… простите, джентльмены?
Что за русская манера – сначала выпить, затем разговаривать? Морды настроены дружелюбно, но непреклонно: «Ты нас уважаешь? Тогда пей!»
Стакан, еще один. Перед глазами все плывет, звуки как в тумане. Эй, вас четверо или двое? И дальше не помню ничего. Очнулся в сугробе, с пустыми вывернутыми карманами, без обуви и верхней одежды. Страшно болела голова, в лицо светили фонариком, и кто-то грубо спрашивал, кто я такой. Судьба послала мне патруль русской военной полиции, не дав замерзнуть в снегу насмерть. Но обрадоваться этому я не успел, так как меня сначала потащили не в госпиталь, а в участок, где сунули в холодную камеру с какими-то личностями уголовного вида. На мои протесты, что я американец и журналист, русские лишь отвечали, что утром начальство разберется, а мои документы пропали вместе с деньгами (хотя сколько их там было, мизер). Кажется, мне стало плохо и я отрубился, после чего русские все же вызвали санитаров и наконец оказали мне хоть какую-то медицинскую помощь…
А что вы хотите, мистер? Тут, считай, половина населения – это зэка (так у русских называются каторжники). И среди конвойных тоже: у них на шапках серые жетоны с надписью «охрана» вместо красных звездочек. Местных они не трогают, боятся, что их за это по законам военного времени, но человек со стороны, с деньгами… ну вы же им намекнули, что заплатите, вот они и решили… А не найдя денег, со злости врезали по голове, а может, уронили, когда тащили. Да им даже намек дать, что вы тут посторонний и с деньгами – да вы что, мистер, голову все же надо иметь! Вам приключений захотелось, а нам отвечать? Ну точно, сотрясение и черепно-мозговая, пожалте снова в госпиталь, и не волнуйтесь, все будет в порядке!
Лежу сейчас, в полной меланхолии. С мыслью, что это у меня третий ноль… Или пока еще нет?
Одесса, март 1943 года
Как все хорошо начиналось… Великая Румыния, Транснистрия, планы сделать из Одессы второй Бухарест, только веселее и беззаботнее… Еще полгода назад казалось, что Советской России конец и мы наконец отомстим за аннексию Бессарабии в сороковом, получим назад и ее, и другие наши исконные земли (из рук нашего немецкого союзника, но какая разница?). Где эти исконные земли кончаются? В июне сорок первого считали, что по границе Молдавии. Осенью – еще и Транснистрия. А всего полгода назад наш маршал заявил, что всю южную Украину населяют потомки древних даков, а значит, родственный нам народ!
И вдруг – катастрофа под Сталинградом! И если немцы потеряли четыре армии, то из наших, как и итальянцев, не вернулся никто! А ведь это были лучшие войска, что имела Румыния, и что с ними стало? Немцы хватали и загоняли в свои штрафные подразделения всех, «кто отступал неорганизованно, не в составе своей части, или без приказа» – всех наших, кто сумел избежать русского окружения, а также итальянцев и венгров. И бросали под русские танки, без снабжения, без боеприпасов, на верную смерть – лишь бы свои, немецкие дивизии сумели оторваться от преследования.
Сейчас русские уже на Днепре. За четыре месяца пришли сюда от Сталинграда. Что будет, когда они снова двинутся вперед? Немцы кричат, что «Восточный вал» неприступен, но в это трудно поверить, потому что русские уже прорвали его возле Запорожья, захватив плацдарм на правом берегу. И немцы ничего не смогли сделать. У них просто не хватает сил: как иначе объяснить, что они объявили равными себе французов – да, тех самых французов, которых они сами же еще недавно называли полуевреями! – а также бельгийцев, голландцев, датчан и, что совсем уже невероятно, поляков, славян! И требуют новых войск от Румынии, после того как, я повторяю, лучшие румынские дивизии уже погибли в этих ужасных русских степях!
Немцы кричат, что русские не умеют воевать и плохо вооружены? И это после того, как танковый корпус СС был почти полностью уничтожен под Харьковом? Требуют от нас умирать за рейх, после Сталинграда, где румынские солдаты не получали с немецких складов ни сухаря и должны были сами искать в степи сброшенные на парашютах контейнеры с продовольствием, чтобы не помереть с голода, а найдя, скорее набивать желудок, пока немцы не отобрали? А еще ходят слухи, что немцы намерены забрать у нас Транснистрию, если им каким-то чудом удастся удержаться на Днепре и заключить с русскими мир, – ведь фюрер обещал надел земли на Востоке каждому своему солдату, а где эта земля, если не отобрать ее у бедных румын? Тогда за что мы воюем, если Румынии в итоге достанутся лишь потери?
В Одессе царит растерянность, кажется, даже местные жители уже не воспринимают власть всерьез. Рассказывают, что партизаны, скрывающиеся под городом в катакомбах, обнаглели настолько, что открыто появляются на улицах днем, группами, не пряча оружие. Вопрос для всех только в том, кто раньше придет в город: русские или немцы? Одесситы, разумеется, надеются на русских, а вот что предпочтительнее для нас?
Как это ни странно, но и для нас Красная армия тоже будет лучше немецкой! Потому что немцы погонят нас затыкать прорыв, с нашим оружием еще прошлой войны, против русских броневых чудовищ, которые сильнее хваленых немецких «Тигров». И мы погибнем все лишь затем, чтобы задержать наступление русских на несколько часов. Чтобы немцы успели убежать, прикрывшись нами.
А если сдать город русским… За пару месяцев, что мы проведем в плену, Румыния вполне может выйти из войны. Отношение к нашим пленным все же лучше, чем к немцам. Откуда мы это знаем? И раньше по всей Одессе расклеивались партизанские листовки, а теперь появились еще и письма от наших солдат в русском плену, мешки с почтой оставляют на улице в видных местах, а однажды подкинули прямо к комендатуре. В письмах, с подлинными именами и адресами, сообщается, что «мы живы и здоровы, кормят хорошо, правда заставляют работать, восстанавливая разрушенное, но это справедливо». И еще в листовках от партизан написано, что немцы обманом и силой заставили Румынию воевать на своей стороне…
Что творится в городе? Наша же администрация, наша власть просто боится задевать русских. Давно уже не было облав, и комендантского часа тоже фактически нет, так как ночью местная полиция совсем не появляется на улицах, да и наши патрули теперь предупреждают о своем приближении строевым шагом и громкими командами, чтобы не столкнуться неожиданно с партизанами. С населением стараются не конфликтовать, и даже студентам университета разрешили учиться на своем родном языке.
И уже месяц ходят совершенно невероятные слухи, что наши же офицеры продают партизанам оружие и боеприпасы и берут за это расписки! Не иначе, рассчитывают стать для русских «членами румынского сопротивления, оказавшими неоценимые услуги партизанскому движению» или кем-то в этом роде…
И что будет с Румынией после, когда русские войдут в Бухарест?
В нашем полку нашелся унтер-офицер, который, назвавшись коммунистом, за деньги выписывал всем желающим партийные билеты и был жестоко избит солдатами, когда оказалось, что никакого отношения к Коммунистической партии Румынии он не имел, а деньги клал в собственный карман.
А все-таки интересно, есть ли среди нас настоящие коммунисты и как их найти, чтобы, если что, замолвили перед русскими слово за нас всех и за меня лично? Может, контрразведку подключить? Или спросить у денщика? Эта хитрая бестия лишь с виду деревенский дурачок, а голова как у старого еврея. И если не знает, то наверняка догадывается, кто у нас тайный коммунист… Михай, каналья, ты где?!
– Слушаю, господин полковник!
Норфолк, штаб Атлантического флота США.
30 марта 1943 года
Ну и какого черта? Понятно, что «что хорошо для бизнеса, то хорошо для Америки», но не в такой же момент!
Потери в конвоях все еще зашкаливают. Слава Всевышнему, удалось хоть от побережья этих пиратов фюрера отогнать, в прошлом году еще они там в открытую шлялись и даже на берег высаживались отдохнуть, прямо в мундирах кригсмарине! Теперь этого нет, но все равно, игра выглядит крайне напряженной и с сомнительным исходом.
На Тихом океане мясорубка. Все, что сходит с наших верфей, идет туда. Здесь или старье вроде антикварного «Арканзаса» или эсминцев-четырехтрубников, или, напротив, новейшие корабли, не прошедшие еще курс боевой подготовки. Причем не хватает как раз сил ПЛО. Эсминцы, как это ни странно, не годятся: они скорее «спринтеры», бегуны – а нужны «мулы», пусть без тридцатиузлового хода и торпед, зато с большой автономностью и дешевые, чтоб строить их в огромном количестве. Вот почему во флоте появились давно забытые названия, фрегат, корвет – пока, к сожалению, в английском флоте, не в нашем. У нас только начали вступать в строй эскортники (по сути, те же фрегаты) и настоящие фрегаты, копии британских «Риверов», но их еще мало, меньше десятка, а нужны сотни, если не тысячи!
Лучший враг субмарин – это, конечно, авианосец. Не «Энтерпрайз», он сам для них заманчивая цель, а творения верфи Кайзера: корпус и машины стандартного транспорта «Либерти», а поверх полетная палуба и ангар. Но таких во флоте тоже пока очень мало, хотя на верфях уже десятки, вот только пока они вступят в строй, джерри в Атлантике утопят кучу наших лоханок и убьют сотни наших парней!
Мало нам скандала с «Кардом»! Какого рожна этот недоумок сопровождал испанское корыто, когда у нас конвои нечем было прикрывать! Его объяснения просто смехотворны: «Ловил U-боты на живца». Так что мешало точно так же ловить их возле конвоя, в котором, между прочим, джерри утопили четверых? Нет, все мы не упустим случай погреть руки, если предлагают хороший куш, но вот какого дьявола при этом поливать грязью весь флот, сделав его мишенью для насмешек желтой прессы? «Заплати и плыви безопасно», «ВМС США работают по вольному найму», «почем билет до Испании, с военным эскортом»! Скандал едва утихомирили, он еще у всех на слуху, и вот опять!
С той лишь разницей, что просьба на сей раз не от каких-то испанцев, а от таких людей, что страшно и сказать! Выделить охрану для какого-то торгаша, следующего аж из Бельгийского Конго с ценным грузом! Судя по тому, что просьба неофициальная, здесь присутствуют не интересы США, а в чистом виде бизнес: кому-то очень не хочется, чтобы его собственность по пути была потоплена подлодкой. Если газетеры узнают, что тогда будет? И кого сделают крайним?
Но и отказаться никак нельзя. Такие люди никогда ничего не забывают. А власти и влияния у них хватит, чтобы стереть вас в порошок. А мне очень хочется после отставки не прозябать на одну пенсию, а сидеть в совете директоров какой-нибудь корпорации, черт побери, я вполне это заслужил! Однако я знаю точно, что если я скажу «нет», то теплого места мне не видать как своих ушей!
И кого же послать? В идеале нужна авианосная группа, тот же «Кард» или «Боуг», две эскадрильи на борту, истребители и противолодочники в сопровождении пары фрегатов или старых эсминцев, переделанных в корабли ПЛО. Но теперь об этом и думать нельзя, чтобы снять авианосец с охраны британских конвоев!
Идея! Легкий крейсер «Бирмингем», новый, типа «Кливленд», в январе только принят флотом. Экипаж там тоже новички, вот и оформим как повышение уровня боевой подготовки. Зато никто не упрекнет меня в недостаточном рвении, целый крейсер на одиночный транспорт – это звучит, особенно для непрофессионалов! Тем более что можно оправдаться угрозой немецких надводных рейдеров (хотя там их не видели уже больше года). Да и субмарины не посмеют напасть, все же на борту «Бирмингема» четыре гидросамолета, которые могут нести глубинные бомбы, патрулируя по курсу и вокруг.
Ну и намекнуть ненавязчиво «большим людям», чтобы за мои старания посодействовали кое в чем…
Москва, Кремль. 3 апреля 1943 года
– Лаврентий, твои люди уверены в успехе?
– Да, товарищ Сталин, уверены. Операция подготовлена максимально тщательно, информация от разведки подтверждена.
– Но риск провала все же есть.
– Иосиф Виссарионович, в таких операциях стопроцентную гарантию может дать только Бог.
Сталин достал трубку и начал набивать ее табаком.
– А ты понимаешь, Лаврентий, что провал – это война. Такого нам Америка не простит никогда, мы подвергнем угрозе их амбиции на мировое господство. За это они уничтожат любого. И что тогда делать, посылать Лазарева бомбить «Гранитами» Нью-Йорк? Можешь ты дать стопроцентную гарантию, что наше участие останется неизвестным? Хорошо подумай, Лаврентий!
– Нет, товарищ Сталин, не могу.
Иосиф Виссарионович глубоко затянулся и продолжил:
– Я не исключаю вариант, что союзники развяжут военное противостояние сразу после того, как мы добьем Гитлера и начнем перекраивать Европу под себя или даже раньше. Как там у потомков в книге написано, вариант бис? И если бы сейчас шел сорок четвертый год, я был бы за такой риск. Но сейчас сорок третий, и мы стоим у Днепра, а не у Одера или тем более у Рейна. Так стоит ли игра свеч?
– Стоит, товарищ Сталин. Именно в свете очень вероятного послевоенного противостояния. Всего сейчас в игре девятьсот пятьдесят тонн уранового концентрата, оставшегося в «Манхеттене», еще двести пятьдесят добыл для нас Быстролетов, и где-то около восьмисот тонн застряли в Конго. В той истории они там так и лежали до сорок четвертого. В этой американцы решили компенсировать быстролетовскую потерю, и бельгийцы, понятно, не могли отказать.
– У них еще есть канадский уран, Лаврентий.
– С мая прошлого года, по пятнадцать тонн окиси урана в месяц. То, что лежит в Конго, эквивалентно канадской продукции за пять лет.
– Этот уран настолько необходим нашим ученым? Мы уже настолько отработали технологию работы с ним?
– Товарищ Сталин, в той истории, по информации потомков, наш первый реактор и первая бомба были сделаны из урана, захваченного в Чехии. Причем захваченного уже летом сорок пятого. И меньше чем через год у нас уже было все готово для реактора! Сейчас мы ведем в основном лабораторные работы, но с таким расчетом, чтобы можно было в кратчайший срок перейти к промышленной фазе. Но даже для отработки технологии необходим материал. Мы ведем работы сразу по нескольким направлениям, основываясь на информации потомков. И для опытов и пробных пусков разработанного и разрабатываемого оборудования его нужно чем-то наполнять. Для создания устройства для получения высокочистого урана в промышленных масштабах нужны эксперименты, требующие тонны материалов.
– Ты сказал: лабораторные работы, Лаврентий?
– Лабораторные, товарищ Сталин. Для промышленного цикла потребуются уже сотни тонн. Но когда мы выйдем на него, у нас уже будут разработаны свои месторождения.
– А почему не разработать их сейчас? Потомки же дали нам карту, где уран залегает на нашей территории. Читинская область, Красноярский край, Туркмения, Таджикистан, Казахстан. И Монголия. Эти сведения подтвердились? Чем были заняты товарищи геологи? Сколько помню, экспедиции были отправлены еще осенью!
– Товарищ Сталин, данные, переданные нам потомками, надо было точно привязать к местности. Сейчас закончен первый, полевой этап. Были задействованы десятки групп, которые надо было еще сформировать, обеспечить оборудованием, транспортом, охраной и приставить людей от моего ведомства, чай, не медь ищем. Информация в большинстве случаев подтвердилась.
– А не в большинстве? Потомки что, ошибались или вводили нас в заблуждение?
– Скорее, пока еще не нашли. Если нет выхода породы на поверхность, приходится бить шурфы, а это дело долгое. И сто метров в сторону, уже можно на руду не попасть. Однако, так как мы знаем точно, что залежи промышленного значения там есть, то искать будем, пока не найдем. Плохо лишь, что даже там, где залежи урана обнаружены, практически все они находятся в совершенно необжитых местах, дорог тоже нет. Приходится все строить, а людей не хватает. Хорошо хоть пленные есть, но их тоже надо где-то разместить и чем-то кормить, ну и, конечно, охранять, чтобы не разбежались. И еще надо тянуть туда железную дорогу, автотранспортом точно не обойдемся. В общем, урановую руду с наших месторождений мы получим не раньше чем через год. И эта руда беднее африканской, значит, придется больше тратиться на ее обогащение.
– А если мы получим этот конголезский уран?
– Тогда, товарищ Сталин, наш советский реактор, причем не лабораторный, а вполне промышленный, для наработки оружейного плутония, можно будет запустить не в сорок восьмом, как в мире «Рассвета», а в сорок четвертом. Сэкономить четыре года.
– Хорошо, Лаврентий, ты меня убедил. Но Лазарев все же получит категорический приказ – не увлекаться! При малейшем риске разоблачения топить судно и уходить. В конце концов, оставить нашего вероятного противника без ценного ресурса – это тоже победа.
Лазарев Михаил Петрович.
Подводная лодка «Воронеж», Северная Атлантика, 3 апреля 1943 года
И снова мы в море. Привычная уже теснота отсеков, искусственный воздух, холодный свет ламп. И табличка на переборке, на одной стороне написано «День», на другой «Ночь», переворачивает ее в зависимости от времени суток вахтенный штурман или Сан Саныч лично. Поскольку по-другому узнать, солнце наверху или темнота, для большинства команды невозможно.
Так было в том, нашем времени. Когда погрузившись вскоре после выхода из базы, мы могли снова увидеть свет дня лишь через два-три месяца, завершив поход. Но сейчас задание особое, на борту «гости» со снаряжением, причем не только наши, но и местный осназ. А значит, всплывать в процессе будем, кому-то удастся и на солнце погреться, тропическом.
Курс зюйд-зюйд-вест, скорость двадцать два, глубина триста. Техника работает нормально, боевой дух команды на высоте. Проблемы если и возникают, то по мелочи. Хотя и иногда неприятной: так, например, на камбузе сдохла электроплита, и судя по тому, что комдив-два Мыльников сам побежал туда устранять неисправность, вместе со своими орлами, случилось что-то серьезное. Ну Петрович доложит.
А я, как положено отцу-командиру, на взгляд команды, размышляю над важными делами. Хотя все вроде ясно и так. И ведь наверняка на месте планы придется менять, подстраиваясь под обстоятельства – но это уже когда придем. Вводные, которые нельзя изменить, содержатся в пакете, запертом в моем личном сейфе. Фотография, описание цели – судна, которое мы должны встретить. Аналогично для судна, с которым мы должны взаимодействовать самым тесным образом. Только главное не перепутать, поскольку и то и другое принадлежат к одному и тому же типу «либертосов», пароходов в десять тысяч тонн грузоподъемности – тех самых, которые американские верфи строили в огромных количествах, быстрее чем субмарины Дёница успевали их топить.
Плюс: пока всего лишь совершаем переход из пункта А в пункт Б, тихо и незаметно, никого не трогая. Минус: идти надо гораздо дольше, чем в прошлый раз. Кажется, Сталин всерьез решил использовать нас исключительно для особых задач, ну а фрицы, кто попадется, это побочный результат. Когда в конце марта пришел «двадцать второй» уже конвой, мы всего лишь стояли в Полярном в готовности к выходу, а затем, ночью выскользнув в море, успели еще отстреляться новыми торпедами.
Эти торпеды отличались от прежних улучшенной головкой самонаведения. Всего лишь изменили диаграмму направленности датчиков, чтобы сектора пересекались впереди, запрограммировав идти по равновесию сигнала прямо по курсу. В итоге получили, что если прежняя торпеда шла непрерывной «змейкой», тратя запас хода, то это брала курс прямо на цель, а значит, эффективная дальность стрельбы резко выросла. А на подходе, как нам сообщили, торпеды с активным наведением. И (держись за кресло!) примите экспериментальную партию торпед с захватом кильватерного следа! Что позволяет, помимо лучшей помехозащищенности, ставить головки самонаведения не только на электрические, но и на паро-газовые торпеды, более быстрые и дальнобойные.
А если еще удастся сделать что-то подобное японским «длинным копьям» с дальностью хода десять миль? И с самонаведением. Вот это точно будет вундервафля!
Причем мы, то есть «Воронеж», получаем по сути опытные экземпляры. Насколько я помню, так делали в эту войну англичане, поставляя в войска поначалу очень несовершенные и незавершенные образцы, но уделяя огромное внимание их доводке в процессе, попутно решая проблему «ложки к обеду» и учета требований фронтовиков. В отличие от немцев и американцев, предпочитающих долго «вылизывать» все на полигоне, и запускать в массовую серию уже завершенную, отлаженную конструкцию.
