скачать книгу бесплатно
– Радует одно – Сергей не хочет подобного сценария. Выбрал по каким-то параметрам меня и сделал все, чтобы я узнал будущее. Надеется, что я смогу этого не допустить, – заявил Григорий Васильевич. – Ты со мной? – уперся взглядом в собеседника.
– Конечно, – не задумываясь, подтвердил старый оперативник. – Только, что ты собираешься делать? Неужели думаешь все это предотвратить? По силам ли? – сомневается.
– Сам не знаю. Но сидеть и смотреть, как терзают и грабят мою Родину не намерен! Если одни люди способны организовать такое, то другие, несомненно, могут это предотвратить! – решительно заявил Романов. – Конечно, в одиночку мне это не по силам сделать, – признается, – но уже сейчас нас трое. Обязательно найдутся другие, еще не потерявшие веру в социализм, не развращенные буржуазной пропагандой. Не продавшиеся за бочку варенья и корзину печенья. К тому же наши внутренние враги вынуждены действовать тайно, прикрываясь партийными билетами и притворяясь своими, а это ограничивает их возможности. Мы их знаем и должны показать всем их истинное лицо и разоблачить. Предателей, иуд и их покровителей. Разрушить все их коварные планы! – с некоторым пафосом, как в официальном докладе провозгласил Первый секретарь Обкома.
«Все-таки профессия влияет на формирование личности. Вон, как заговорил. Как на митинге!» – отметил про себя Ксенофонтов.
– Может поступить проще с этими изменниками? Радикально. Нет человека, нет проблемы! – откровенно намекнул бывший разведчик.
– Мы не можем действовать преступными методами, к сожалению. Хотя, если уже не будет иного выхода, то … подумаем, – заявил Григорий Васильевич. – А пока надо снова встретиться с Соловьевым и вытаскивать его в Ленинград. Хватит ему прятаться от нас. Он должен быть всегда под рукой, – размышляет вслух.
– Может на субботу рыбалку организовать? Там и поговорить обо всем, – предлагает Ксенофонтов.
– Можно. Только, чтобы далеко ехать не пришлось. Основная задача не улов, а обстоятельный разговор. У тебя есть такое место на примете? – заинтересовался Романов.
– Я слышал, что у тебя дача в Осиновой роще? – поинтересовался Петр Петрович – не отвечая на вопрос.
Гость, глядя с интересом на хозяина кивнул.
– Недалеко есть рыбное Кавголовское озеро и подъезды к нему нормальные, – предложил оперативник.
– А червей на даче накопаем и там же все есть для комфортного обустройства бивака, – подхватил «хозяин» Ленинграда. – Решено! Утром сообщаешь Сергею о предстоящей рыбалке. Пусть только оденется соответственно, – ставит задачи. – Если не сможет, то помоги ему. Вот возьми, – достает портмоне и протягивает несколько купюр.
– Григорий Васильевич! Ты меня обижаешь! Неужели у меня не найдутся деньги на пацана? К тому же, Соловьев признался, что имеет деньги от продажи нескольких своих песен, – сообщает.
– Вот и об этом там поговорим, – недовольно поморщился Романов. – Ишь, комбинатор! – Вечером привезешь его ко мне на дачу. Постараюсь сам туда подъехать вечером, а утром выдвинемся на озеро. Эх, давно я не отдыхал! – вздохнул.
– Мы тут планируем, а у Соловьева может быть свое мнение, – сомневается Ксенофонтов. – Своеобразный парнишка. Самостоятельный. Еще ни разу не поступал предсказуемо, – добавляет.
– Почему он должен отказаться от выезда на рыбалку? – удивляется Романов, – сам просил о встрече вне помещения, опасаясь прослушки. Поступай, как запланировали, – заключает.
Ремонт.
Утром, сразу после начала рабочего дня появился Вадим, чтобы доделать свою работу и для расчета. После приветствия он, улыбаясь поинтересовался:
– Это ты Ломову лапу отдавил? Правильно. Давно пора его на место ставить. Корчит из себя «крестного отца», а сам пустышка. Только нормальных ребят с толку сбивает. Мало ему еще досталось.
– Что там у него – перелом? – интересуюсь.
– Не, ушиб сильный вроде. Хотя сегодня он на рентген поскакал. Что там еще определят? – уточнил, забавляясь.
– Не хотелось его сильно травмировать, – признаюсь. – Как ребята отнеслись к драке? – интересуюсь.
– Как братан объяснил – все было честно. Ломов вызвал тебя один на один и получил, – сообщает. – Жалко, что мало. Я бы больше дал, чтобы мозгов прибавилось, а то отпора не получает и наглеет все больше. Может теперь образумится, – добавляет от себя.
Предупреждаю Вадима об отлучке на пятнадцать минут, и мчусь звонить Ксенофонтову. Что-то меня стали напрягать эти бестолковые побегушки, однако в этот раз Петр Петрович меня озадачил вечерним выездом на рыбалку с высокопоставленным лицом. Предложил через час встретиться у него, чтобы заняться моей подготовкой к выезду на природу.
Задумался. Сейчас в квартире Вадим заканчивает ремонт. Обещал тете купить сегодня плитку и договориться с плиточником о ремонте. Чувствую, что на том конце провода Петр Петрович начинает нервничать. «Вероятно, опять ожидает от меня какого-нибудь финта!» – внутренне улыбаюсь.
– Простите, задумался, – извиняюсь за продолжительное молчание. – Я согласен, – радую собеседника. – Только приеду ближе к вечеру. Надеюсь, от семнадцати до девятнадцати часов не будет поздно? Снаряжусь сам, а сейчас занят, – информирую.
– Моя помощь не нужна? – интересуется собеседник.
– Нет, сам справлюсь.
– Тогда до встречи, – прощается.
Торопливо набираю номер Валентина Валентиновича.
Рассчитываюсь с Вадимом, вручив сто двадцать рублей. Глядя на довольного парня, понимаю, что переплатил. Не жалко. Хорошие отношения с нужным человеком и к тому же местным стоят дороже.
– Вадим, я рад нашему знакомству. Предупреждаю, что оставлю твои координаты своей тете. Прошу, не отказывай ей в помощи, когда меня не будет. Я тебе переплатил ради этого. Если будет мало, приеду, добавлю, – многозначительно предупреждаю парня. – Подскажи, где поблизости приобрести сапоги, рюкзак и все остальное для рыбалки? – интересуюсь. – Пригласили на завтра, – поясняю.
Через час на «ушастом» Запорожце Валентина Валентиновича катим за плиткой на какую-то базу или склад, где у того есть «блат». Без связей в это время ничего не купить! Все надо доставать.
К моему удивлению выбор плитки был неплохой для нынешнего времени. Конечно, не сравнить с предложениями строительных магазинов, тем более с Леруа Мерлен из будущего, но все же, не обращая внимания на цены, отобрал на пол в ванную большую плитку под синий мрамор, в туалет – под зеленый. На стены в туалет выбрал зеленый кафель, на кухню – белый с орнаментом, а в ванную на стены мне досталась дефицитная, даже для этого склада двухцветная сине-голубая плитка с тремя рыбками на голубом фоне.
Количество подсказывал опытный плиточник, сверяясь со своими вчерашними расчетами в блокнотике. По его рекомендации приобрел какие-то пакеты со смесью или с плиточным клеем с надписями на финском языке. Не задумываясь, рассчитался за товар с какой-то теткой в черном халате, даже не выясняя, сколько переплатил сверху. Этим поступком вызвал удивление плиточника.
– Видимо деньги у тебя чужие или легко достаются, раз так легкомысленно их тратишь, но все равно родственникам повезло с тобой, – отметил дедок по дороге домой.
«Вероятно, Валентин Валентинович прав!» – мысленно соглашаюсь. Не все нужно мерять деньгами или подарками. Душевное тепло не менее важно в человеческих отношениях, а я будто желаю откупиться или наоборот купить дорогих мне людей. Может это во мне сказывается мамина меркантильность, только наоборот? Тогда в лагере «лопухнулся» с подарками Таньке. Зачем-то закупил кучу вещей Гулькиной семье, хотя понятно было сразу, что семья не нуждается. Маринку одел с головы до ног. Чего я этим хотел добиться? Непонятно даже для самого себя, но как была рада Маринка и непосредственная по-детски Дилька! Приятно вспомнить. Может все же этот интуитивный поступок был не напрасным?
Дедок демонстративно не участвовал в перетаскивании пачек с кафелем и мешков. Только с последней партией груза достал из багажника свой инструмент, рабочую одежду и корыто. «Хорошо, что в доме тети Светы лифт!» – мысленно порадовался, сгибаясь под очередной партией груза.
Затащив все в квартиру, позвонил тете Свете на работу и предупредил о необходимости ее присутствия дома после обеда. Потом суетился, выполняя пожелания плиточника. Отодвигал мебель, снимал полки и шкафчики, расстилал старые газеты…
Похвастался появившейся тете приобретенным дефицитом. Не скрывая своего восторга, тетя расцеловала меня за удачный выбор и похвалила мой вкус. Огорчилась, когда сообщил, что сегодня уезжаю на рыбалку по приглашению знакомых. Заверил обеспокоенную родственницу, что обязательно познакомлю с ними в свое время. Как мог, ответил на обычные вопросы – что будешь есть, где спать и прочие.
Пока мотался по магазинам, покупая резиновые сапоги, брезентовую куртку (штормовку), рюкзак, удочку и рыболовные принадлежности, тетя собрала объемный сверток с бутербродами и термос с кофе. Дома обо мне так никогда не заботились.
Чтобы не отвечать на дополнительные тетины вопросы позвонил с таксофона Эдику и предупредил, что завтра не приеду для телефонных переговоров. Хорошо, что застал непоседливого друга дома.
– Ну, наконец-то позвонил! Мы с девчонками тебя уже заждались. Народ для разврата давно готов. Где пропадаешь? – обрадовался.
– Извини, Эдик. С родственниками ремонт затеяли. Тороплюсь закончить до школы. Даже завтра на телефонные переговоры возможно не появлюсь. На тебя рассчитываю и уповаю, (смеюсь) что ты успешно пообщаешься с двумя замечательными девчонками и моим другом. Сообщи им, что поговорим на следующей неделе. Надеюсь, что не очаруешь их. Девчонок, имею в виду. Парня можешь. (Смеемся). Встретимся обязательно перед моим отъездом. Зуб даю, – информирую.
– Ладно, обещаю провести переговоры на высоком дипломатическом уровне, – заверяет. – Ты бы хоть фотки их показал, чтобы представлять, с кем говорить буду. Ждем тебя на следующей неделе, – смеется.
– Нет у меня фоток, – признаюсь. – В следующий раз привезу или твоих подруг увижу и по параметрам покажу похожих, – заверяю.
Выезд на рыбалку.
В начале седьмого вечера звоню в дверь Ксенофонтова.
– Заходи. Готов, вижу. Сейчас соберусь, и поедем, – сообщил.
Замечаю, что Петр Петрович чем-то озабочен и взгляд у него непонятный.
– Почему не спрашиваешь, куда едем? – бросил заинтересованный взгляд.
– Все равно местность не знаю. Даже если сообщите, мне это ничего не скажет, – признаюсь. – Надеюсь, в лесу не бросите, – пошутил.
– В наших лесах не заблудишься, – улыбнулся.
– В наших – тоже, только каждый год грибники теряются, – пробормотал.
У Ксенофонтова было все собрано и через несколько минут мы вышли из квартиры. На улице он подошел к голубой «Волге» и открыл багажник. Загрузили вещи. Удочки разместили в салоне. Когда выехали на загородное шоссе, Петр Петрович вспомнил:
– В ваших краях можно часами ехать через леса. Деревни изредка встречаются на трассе. Даже перекусить негде. Правда, в каждой деревне возле дороги ведра с ягодами и грибами стоят. Иногда женщины парное молоко, творог и сметану предлагают. Вкусные. Свежего батончика бы к ним …! Так что заблудиться у вас не мудрено.
Пожал плечами:
– Горожане за грибами-ягодами далеко от города не уезжают, и там все хожено перехожено, но каждый год организуют розыски пропавших.
Внезапно Ксенофонтов поменял тему разговора:
– Григорий Васильевич мне все рассказал про тебя и дал читать твои записи. Теперь можешь мне доверять, как ему.
Покосился на меня, отвлекшись от дороги. Этого я ожидал, но все же ответил:
– Извините, но дождусь сообщения от него самого.
Петр Петрович подумав, кивнул:
– Правильно. Только не могу понять, как ты с этим живешь?
Опять пожимаю плечами. Живу же … «Вероятно, лучше многих!» – отвечаю мысленно.
Проезжаем многочисленные населенные пункты с неизвестными названиями. На север от Ленинграда ездил всего один раз, будучи курсантом со своим взводом на уборку турнепса. Оказывается, очистив овощ, его вполне можно есть, только немного и не долго – начинает горчить, как редька.
Еще мне запомнились те края многочисленными дотами на возвышенностях. В двух побывали. Бронированные двери оказались не запертыми – достаточно было повернуть штурвал. Доты, скорее всего, были не заброшены, так как стационарные пулеметные станки были под толстым слоем смазки. Доты были разных конструкций с разным числом внутренних помещений. Так и не разобрались, чьи они – финские или наши? Следов обстрела или разрушений не было.
В каком-то поселке Ксенофонтов остановил машину и поинтересовался у проходящей вдоль дороги женщины, где дача Романова Григория Васильевича. Та подробно и с готовностью объяснила куда ехать.
Через некоторое время остановились у ворот невысокого забора крайнего строения. Петр Петрович вышел из «Волги» и прошел в калитку. Вышел из машины и я, чтобы размять ноги.
Ворота открыл сам Ксенофонтов и, приглашая, мотнул головой вглубь двора, сел в автомобиль и заехал на территорию. Зашел вслед и закрыл ворота. На крыльце веранды одноэтажного зеленого дома стояла женщина и смотрела на меня. Огляделся. Недалеко от ворот у забора за огороженной решеткой стояла крупная овчарка и смотрела настороженно на нас, но не лаяла. Дом с пристройками сделан аккуратно, но без архитектурных изысков, похожий на казенный. Не было того беспорядка или индивидуальных мелочей, присутствующих у частных домов и на прилегающем дворе. Везде чистота и порядок. Автомобильная щебеночная площадка на несколько машин располагалась прямо перед домом. На остальной территории росли кусты и деревья. Справа находилось еще какое-то строение. Что было за просторным домом не видно. Конюшен, теннисных кортов, вертолетных площадок и крытых бассейнов не заметил или не увидел. Почему-то был уверен, что этих непременных атрибутов «скромной» жизни будущих «слуг народа» здесь нет.
– Кушать будете? – поинтересовалась женщина.
– Галина Петровна, я думаю стоит подождать хозяина, – ответил Ксенофонтов, – если можно чай… и кофе, – попросил, покосившись на меня.
– Можно, – улыбнулась, – могу молочка предложить. Где накрывать?
– Кофе с молоком, пожалуйста, – встрепенулся я.
– Сережа у нас кофеман, – пояснил Петр Петрович, улыбнувшись. – Мы здесь в гостях. Если можно накройте на веранде или на воздухе. В стенах в городе насиделись. А здесь хорошо! Дышится-то как! – глубоко вдохнул с наслаждением.
– Проходите за дом, там беседка есть. Туда все принесу, – предложила. – Париться будете? Баню топить? – поинтересовалась.
– Мы вообще-то на рыбалку собирались. С Григорием Васильевичем решим потом. Сейчас не надо, – отказался Ксенофонтов.
Пошли по тропинке вокруг дома. За домом оказалось значительное пространство, но всего несколько соток занятых деревьями, в том числе яблонями и кустами. В углу двора виднелись гряды. В другом углу – здание, вероятно, бани с верандой. Недалеко находилась крытая беседка с круглым столом посередине и пластиковыми стульями вокруг. Туда мы и направились. «Скромно, очень скромно живет Член Политбюро и Первый секретарь Обкома КПСС!» – мысленно отметил.
Бывал в будущем в многоэтажных хоромах «новых русских» с множеством комнат. С биллиардными, бассейнами, теннисными кортами. Там были столовые, гостевые, детские комнаты, кабинеты, спальни. Только почему-то жили в этих хоромах в лучшем случае только муж с женой и все, не считая горничной (или как там прислугу называют). Как потом догадывался, что хозяевами активно использовались всего несколько помещений в огромном доме, а остальные пустовали. Их двери открывались только для уборки или показа гостям, таким же коммерсантам или нужным людям. Детские комнаты были, но дети уже давно выросли и разъехались. Редко кто из бизнесменов стоил эти хоромы в молодом возрасте, когда дети были маленькими.
Хотя, возможно, у скоробогатеев из южных республик дома заполнены родственниками и знакомыми. Вероятно, я бывал не у всех типов нуворишей.
Скрытой целью приглашений гостей для этих встреч была обычная кичливость оригинальным полом, лестницей из драгоценных пород дерева, вычурной мебелью или коллекциями. Один разбогатев, начинал коллекционировать атрибуты Вермахта, другой – награды, третий – холодное оружие. Причем, в обычной обстановке это были нормальные, веселые, образованные люди.
Я не помню из будущего о жизни в своем доме. Только проживание на две квартиры – своей и родительской, а мечтал о жизни в простом двухэтажном деревянном доме. Я бы жил под крышей, чтобы в ненастье слышать шум дождя. В окно хотелось видеть кроны деревьев, поле или водоем, чтобы наблюдать, как под ветром колышутся ветви, травы или волны. В доме обязательно должен быть камин и современная кухня, чтобы баловать себя различными блюдами, рецепты которых выискивал в интернете, так как готовить сам любил.
Мои мысли оборвало появление Галины Петровны с чашками и вазочками. Взглянув на курящего Петра Петровича, она принесла сверкающую пепельницу, банку индийского кофе, сахарницу и графинчик с молоком. Третьим рейсом доставила парящий чайник с подставкой под него и заварной чайник. Пожелав приятного аппетита, удалилась. Ксенофонтов начал, как обычно «колдовать», заваривая чай, а я насыпал ложку кофе и две сахара в чашку. Залил все кипятком. Размешал и добавил молока. Отхлебнул глоток. Кайф! «Как мне все-таки не хватает привычного Нескафе!» – посетовал мысленно.
Некоторое время сидели молча, наслаждаясь августовским вечером и любимыми напитками. Где-то вдалеке слышался шум машин, лай собаки, мычание коров. Петр Петрович погрузился в свои мысли и курил сигареты одну за другой. В какой-то момент мне стало жалко этого немолодого человека, но тут же всплыли в памяти бабушки, продающие на многочисленных развалах стихийных барахолок штопаные шерстяные носки, потрепанные книжки и многочисленные безделушки, сохранившиеся от прежней жизни. Пенсионеров, подсчитывающих мелочь перед кассами супермаркетов. Гайдаровскую и Ельцинскую денежные реформы в одночасье сделавшие большинство населения страны нищими.
Вспомнил свою шестнадцатилетнюю соседку, которая с подружками-ровесницами тусовалась ежедневно на одной из остановок в центре города, дожидаясь клиентов, чтобы сделать минет за установленную таксу в восемьдесят рублей в начале девяностых годов.
Вспомнил телепередачу о русской семье, состоящей из матери и двух красивых дочерей четырнадцати и шестнадцати лет, которые проживали в одном из чеченских сел в период независимой Ичкерии. Их мужа и отца убили у них на глазах, а вся чеченская молодежь села каждый вечер навещала их дом для удовлетворения похоти. Только с приходом наших войск им удалось вырваться в Россию.
Вспомнил видео из интернета о маленькой девочке-заложнице с отрезанными пальчиками. У ее отца-бизнесмена бандюки вымогали деньги, похитив дочь.
Встряхнул головой и передернулся, прогоняя жуткие сцены-видения. У каждого поколения своя война! Сейчас молодежь еще в большинстве своем верит в идеалы добра и справедливости. Еще не делят в школах и во дворах на своих и чужих по национальному признаку. Хотя в армии, в частях, где преобладают национальности с Кавказа или южных республик уже заметно притеснение славян. Кто столкнулся с этим во время срочной службы, уже теряет веру в интернационализм и дружбу между народами.
– О чем ты думаешь? – в сознание пробился голос Петра Петровича.
Вижу встревоженное лицо Ксенофонтова.
– Такое ощущение, что ты хочешь кого-то убить, – признался.
– Слишком много таких, только боюсь, это ничего не изменит. Нельзя человеку позволять жить в условиях безнаказанности и вседозволенности, – размышляю вслух.
– Откуда у тебя такие мысли? Почему тебе это пришло в голову? Давно этот дар у тебя? – засыпал вопросами.
– Дар ли это? Больше похоже на проклятье, – признаюсь.
– Не поделишься? Может легче станет, – предлагает.
– Легче не станет уже никогда, – не соглашаюсь. – Давайте дождемся Григория Васильевича.
«Вот, наверное, почему неосознанно я радую близких и дорогих мне людей, казалось бессмысленными подарками», – вспоминаю сегодняшние размышления о своей глупой щедрости. Меня тревожит – сможет ли Романов сохранить привычный образ жизни в стране для всех? Не допустит ли обнищание населения и бандитский «беспредел»?
Деньги у меня никто не возьмет, кроме мамы. Копить бесполезно. В девяностые годы многие тысячи рублей на сберкнижках и «в чулках» превратятся в рубли, если их вовремя не перевести в валюту.
Надоела неопределенность. Когда же приедет Романов?
Ксенофонтов. Романов. Рыбалка.
