скачать книгу бесплатно
Ох, ругался на это весь двор
И смолили тайком мы с Серегой в сарайке,
А потом был с отцом разговор…
Вижу, что песни нравятся всем, только не понимают, что происходит и вопросительно посматривают на главного критика, а Романов не проявляет эмоций.
– Про войну есть у тебя что-нибудь еще? – наконец проявляет он интерес.
Не отвечая напеваю «О той весне»:
Кино идет – воюет взвод.
Далекий год на пленке старой.
Нелегкий путь – еще чуть-чуть,
И догорят войны пожары…
… И все о той весне увидел я во сне.
Пришел рассвет и миру улыбнулся, -
Что вьюга отмела, что верба расцвела
И дедушка с войны домой вернулся!..
– У меня дед был политруком батальона. Погиб в 1942 году под Ржевом, а бабушкина двоюродная сестра не пережила блокаду. О других родственниках, которые жили в Ленинграде до войны ничего не известно, – сообщаю слушателям.
Романов чуть скривился и отвернулся смущенно.
– Спой еще чего-нибудь душевное. Не надо о грустном, – попросил Ксенофонтов.
Вспоминаю и пою «Коня» Любэ:
Выйду ночью в поле с конём,
Ночкой тёмной тихо пойдём.
Мы пойдём с конём,
По полю вдвоём,
Мы пойдём с конём по полю вдвоём…
Сделав небольшую, паузу пою свою любимую песню «Рождества»:
Ты знаешь, так хочется жить
Наслаждаться восходом багряным
Жить, чтобы просто любить
Всех, кто живёт с тобой рядом…
– Мне нравится, – неожиданно признается Романов.
Все оживляются и начинают меня хвалить, расспрашивать и просить спеть чего-нибудь еще. Смущенно улыбаюсь и смотрю на главного в нашей компании. Григорий Васильевич, улыбаясь, кивает.
– Жалко, что гитары нет, – сетую.
Решаю немного «потроллить» политика и пою Газманова-Шевчука:
Пушкин, Толстой, Достоевский, Чайковский,
Врубель, Шаляпин, Шагал, Айвазовский,
Нефть и алмазы, золото, газ,
Флот, ВДВ, ВВС и спецназ.
Водка, икра, Эрмитаж и ракеты.
Самые красивые женщины планеты,
Шахматы, опера, лучший балет,
Скажите еще, чего у нас нет?
Варшава и СЭВ, сегодня за нас
Где были б они, если б не было нас
Нами выиграна Вторая мировая война,
Вместе – мы самая большая страна.
Я рождён в Советском Союзе,
Вырос я в СССР!
Я рождён в Советском Союзе,
Вырос я в СССР!..
Народ оживился от заводной песни. А Романов добродушно усмехаясь, заявил:
– Ну, наворотил!
Оглядывает всех и распоряжается:
– Давайте собираться. Хватит, отдохнули. Нашему композитору лучшую рыбину. Кивает на меня, улыбаясь.
– Это мы запросто, – подхватывается Трофимыч, но вожделенно косится на недопитую водку.
Благодушно улыбаясь, Григорий Васильевич кивает:
– Ладно, прими на посошок! А ты, если хочешь, еще тарелку ухи можешь съесть, – обращается ко мне. – Вон сколько осталось! – кивает на котел.
Отказываюсь, чувствуя сытость, хотя мог бы осилить еще, если бы меня поддержали. Наливаю лимонад.
Ксенофонтов кивает мне на грязную посуду. Дедовщина!
– Ополосни, Галька потом вымоет, – советует, возящийся у воды с рыбой Трофимыч. – А котел продрай с песочком.
Игорь приносит оставшуюся посуду, ложки и сам ополаскивает. Другой охранник обходит территорию и убирает мусор. Романов с Ксенофонтовым складывают и переносят имущество в машины.
Вскоре начинаем движение. Романов теперь сидит с Ксенофонтовым. Трофимыча отправили с охранниками вперед.
– Эти песни из будущего? – поворачивается ко мне.
– Раньше музыкой и песнями не увлекался. Слушал, но сам не сочинял и не пел. Порой приходит в голову мелодия, иногда со словами – строчкой или рифмой. Приходится сочинять дальше самому. Некоторые мелодии похожи на те, которые когда-то слышал, но в идентичности не уверен. Попробовал только недавно писать песни и петь. Людям нравится. Музыканты не морщатся от моего голоса и слуха, – разъясняю, стараясь выражаться обтекаемо, но искренне.
– А если кто-то из авторов признает песню своей? – интересуется.
– Если я сомневаюсь в своем авторстве музыки или слов, то не заявляю об этом, – убеждаю.
– Надо тебя показать специалистам, – утверждает Григорий Васильевич.
«Алло! Каким специалистам? Мозголомам? Да, пошли вы все!» – паникую мысленно и отшатываюсь от собеседника.
– Специалистам по эстрадной музыке, – успокаивает, понимающе улыбаясь. – Но сначала реши вопрос с переездом, – напоминает.
Стоило автомобилям остановиться во дворе дачи, как Романов сразу пошел в дом. Галина Петровна, встретив Трофимыча не задумываясь отвесила тому оплеуху и зашипела:
– Все люди, как люди! Один ты умудрился нажраться!
Интонацией она мне напомнила маму, только та руки не распускала. Провинившийся муж (или кем он ей приходиться?) только что-то бубнил, оправдываясь. Охранники, переглядываясь, прятали усмешки.
От улова все отказались, зато мне вручили две щуки среднего размера.
На вопрос Ксенофонтова – куда меня везти, пришлось назвать станцию метро Московская. Предполагаю, что рано или поздно придется называть адрес и телефон тети.
Романов взял с меня обещание определиться со школой и сообщить Петру Петровичу. Расстался со мной доброжелательно, несмотря на некоторые острые моменты в нашем прошедшем разговоре. Вероятно, хочет все тщательно обдумать и определиться с дальнейшими действиями. Мое положение, несмотря на некоторые установки и подвижки, остается неопределенным. Надеюсь, что Романов уже не будет сидеть, сложа руки, не препятствуя продвижению к власти будущих могильщиков СССР.
Тетя Света.
Тетя обрадовалась моему появлению и обозвала «добытчиком». Знала бы чего я смог реально добыть! Валентин Валентинович продолжал работу, не считаясь с выходными днями.
Еще в машине распланировал свои действия на ближайшие дни. Сегодня вечером сообщаю тете о предложении Романова, но без фамилий и целей, чтобы не шокировать. Завтра – в воскресенье встречаюсь с Эдиком и его подружками, так как дома делать мне нечего. Тетя сама сможет присутствовать при ремонте. Выбирая школу, отдаю предпочтение ближайшей, расположенной через дом от нашего. Крышу видно из окна. Думаю, что и без углубленного изучения физики и математики смогу поступить в любой технический ВУЗ на выбранный факультет. Это ведь не блатной МИМО и не театральный ВУЗ. Хотя думаю, если бы попросил своего влиятельного знакомого, то поддержка при поступлении у меня бы была. Учась в обычной школе, несомненно, буду иметь больше свободного времени, которое пригодится для занятий спортом (боксом) и музыкой. Большое преимущество – близкое расположение школы. Не придется тратить много времени на дорогу.
Когда стоял под теплым душем и представлял подружек Эдика, эрекция напомнила о том, что у меня давно уже никого не было.
За ужином тетя щебетала о чем-то своем. Жаловалась на постоянную грязь и пыль, сопутствующую ремонту и восторгалась вырисовывающейся красотой. Дождавшись, когда в ее руках не было режущих и бьющихся предметов, сообщил:
– На рыбалке я был с людьми, от которых многое зависит в моей дальнейшей жизни. Там предложили мне с родителями или одному, если те откажутся, переехать на постоянное место жительство в Ленинград.
Тетя Света замерла, переваривая сообщение. Некоторое время сидела с приоткрытым ртом и вытаращив глаза.
– А ты… что ответил? – чуть ли не шепотом спрашивает.
– Согласился, – слегка улыбаюсь, наблюдая за ее реакцией.
– Это же замечательно! – в восторге тетя даже захлопала в ладоши, подпрыгнув на стуле. – С кем ты разговаривал? Откуда эти люди? Почему они тебе сделали такое предложение? – посыпались от нее вопросы.
– Эти люди из Обкома. Возможно, потом я познакомлю вас с кем-нибудь из них. Пока мне предложили выбрать школу для продолжения учебы и при необходимости обещали содействие, – поясняю.
– Из Обкома комсомола?
– Обкома партии, – уточняю.
– Чего они от тебя хотят? – удивляется. – Песни у тебя замечательные, но причем здесь Обком КПСС?
Пожимаю плечами:
– Иметь такую поддержку никогда не мешает.
– А если ты не оправдаешь их ожидания? – опасается.
– Буду жить и учиться, как все. Хотя и сейчас не собираюсь обращаться к ним за помощью. Сам справлюсь, – успокаиваю.
– Вот и правильно! – успокаивается. – Устроим тебя в нашу школу, – кивает за окно. – Жить будешь у меня. Что там еще твои родители решат? Неизвестно. Может, откажутся от переезда, – планирует довольная. – Чего ты думаешь делать дальше? – любопытствует.
– Завтра, с вашего позволения, собираюсь съездить в Петродворец к своему другу. Давно обещал. В понедельник схожу в школу и поговорю с администрацией о переводе. Узнаю, какие документы нужны для этого. Позвоню своим знакомым. Они будут ждать звонка. Потом поеду домой, – рассказываю о планах. – Времени почти не остается до первого сентября, – сожалею.
– Откуда у тебя друг из Петродворца? – удивляется.
– Я коммуникабельный, – улыбаюсь.
– Это точно! – соглашается и радостно смеется. – А если в нашу школу не возьмут? – тревожится.
– В понедельник и узнаем, будут ли они стелить передо мной ковровую дорожку и заказывать оркестр? – шучу.
– Ну, тебя! – отмахивается, улыбаясь. – Это дело серьезное. В понедельник отпрошусь с работы и с тобой пойду, – принимает решение. – Пусть только попробуют тебя не взять! Я им такое устрою! – грозит.
Мысленно усмехаюсь. Не могу представить, чтобы тетя может кому-то чего-то «устроить». Не боевая и не пробивная она по характеру. От огорчения способна только поплакать в одиночестве. Понимая это, она непоследовательно, как все женщины предлагает:
– Тогда мы обратимся к твоим знакомым! И прекрати меня называть на «Вы», мы же родные люди, – заявляет.
