скачать книгу бесплатно
– Не пойдет, – соглашается Гвидон, – но нам этого и не нужно. У нас много всяких. Разве мало первых секретарей едят у нас с рук, в саунах парятся? Этот не из таких. У него есть стержень. Гнуться и в жопу целовать он не сможет, поэтому партийную карьеру ему не сделать, но чувствую – у него большое будущее и потенциал, – задумался.
– Если такого не сломают, то в дерьмо могут окунуть или подставят и закроют. Жизнь она такая…, – продолжил выяснять свою задачу Мешок.
– Вот и присмотри, – жестче повторил Гвидон и продолжил: – Пользы нам он может принести много. Ты помнишь, он сказал про память и зло? Так я думаю, что и про добро он хорошо помнит, а такие люди нам наверху нужны, поэтому, когда будете прикрывать – он должен понять от кого помощь, – посмотрел на обоих. – Если ваших возможностей хватать не будет, сообщайте немедленно.
Мешку указал:
– Собери о нем все. – Выясни про поход и лагерь (хмыкнул), – продолжил инструктаж. Немного подумав, добавил: – А этого….
– Рыга, – подсказал Фиксатый.
– Да, этого убери. Какой из него авторитет? Даже среди мальков? Только в «блудняк» вписать может. К осени подбери другого авторитетного пацана.
– Наш интерес к этому соловью…, – и удивленно замолчал, увидев улыбнувшихся Мешка и Фиксатого.
– Фамилия его Соловьев, – разъяснил Мешок.
Теперь и Гвидон улыбнулся и продолжил:
– Наш интерес к нему скрывать. Никто не должен знать о нашем интересе. Думаю, что скоро не только нам парень будет интересен и возле него станет тесно. Если он попадет на зону, то с ним будет проще, но и возможности его снизятся, а значит и наши, – завершил Гвидон.
Когда гости распрощавшись, уехали, Фиксатый восхищенно цыкнув зубом заявил:
– Тц! Гвидон – голова! На раз просек все про парня. Пока тот пацан – срубит бабла на его песнях, а вырастет, то еще больше.
– Надо подумать, кого к нему подвести, – продолжил Мешок, соглашаясь с Фиксой.
Июнь. Продолжение.
Пока с Рыгой шли от дороги вдоль барака к моему сараю, тот чуть ли прыгал вокруг меня, восторгаясь моей и своей крутизной. Периодически пытался добиться от меня признания неординарности такого события – встречи с ТАКИМИ! людьми, почти небожителями, а они даже разговаривали с нами, ели за одним столом и жали руки. (?)
– Теперь мы с тобой…. Ух! – слов выразить свой восторг у Рыги явно не хватало, и он активно помогал себе руками.
Когда завернули за угол, около лавочки с торца барака обнаружили большую толпу подростков, состоящую в основном из моих друзей, ребят из бараков, Белого и Желтого домов. Также был Фил и несколько пацанов из Дашкиного поселка. Увидев меня, все оживились. Рыга удивленно замолк, увидев такую толпу, растерялся, и торопливо заверив меня в своей вечной дружбе и несомненной поддержке во всех моих делах, ретировался от греха. Многие его недолюбливали, и разгоряченные пацаны могли навешать ему, не обращая внимания на его «крутизну» и поддержку «небожителей».
Ребята накинулись на меня с вопросами:
– Куда тебя возили? Чего этому от тебя было надо? Как все прошло? С кем надо разобраться?
Больше всех рассмешил Яшка. У него всегда словарный запас был небогат. Сейчас же он и его забыл. У Сереги постоянно в речи присутствовали слова паразиты – «на ху…, бля…ь» и привычка сплевывать каждый раз. Яшка горячился:
– Мы, на ху…, бля… ь, тьфу, хотели идти, на ху…, бля…ь, тьфу, тебя выручать. На ху…, бл…ь, тьфу. Да не знали, на ху…, бля…ь, тьфу, куда идти. Ты где, на ху…, бля…ь, тьфу, был?
– Все нормально ребята, – улыбаюсь, – пригласили на беседу насчет моих песен.
В груди потеплело. Друзья обеспокоились из-за меня и готовы были идти на разборки. Не важно, с кем и куда. «Хотелось бы верить, что собрались почти все мне на выручку не из-за долгожданных импортных обновок из Москвы. Все-таки дружная у нас компания. На многих лицах была заметна искренняя обеспокоенность», – мысленно отмечаю.
Оглядываюсь. Возле соседнего барака толпятся женщины, а у некоторых гаражей группируются бараковские мужики. Всех заинтересовало многочисленное собрание обеспокоенных поселковых ребят.
Посыпались новые вопросы:
– Какие песни? Кто пригласил? ....
– Вы их не знаете. А песни…? Давайте я вам сейчас их спою, пока мы все здесь… собрались, – отвечаю и запинаюсь, неожиданно вспоминая: знаменитая песня Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Еще не мешает перед походом вспомнить и подобрать аккорды туристических и других походных песен. Вероятно, придется в походе петь. Уже на первом собрании девчонки намекали. Свою гитару, однозначно, в поход не возьму. Не хочу рисковать. Дождь, сырость, походный быт – не самые благоприятные условия для хорошего инструмента. Если ребята захотят музыку, пусть ищут другую гитару, которую не жалко, – размышляю про себя, пока не замечаю тишину вокруг.
Оглядываюсь. Все с удивлением и обеспокоенностью смотрят на меня.
– Сейчас гитару принесу, – успокаиваю всех.
Спел те же песни, что исполнял перед ворами. Пока пел толпа вокруг меня, как минимум удвоилась. Закончив, попытался уйти, но куда там! Насели на меня все, потребовав еще песен. Пришлось исполнять и другие песни. Народ уже запомнил некоторые, и люди просили спеть их или повторить. Пришлось повторить «Кольщик» и «Ушаночку» из новых.
В воскресенье с Павлом закончили запись песен для демонстрации в Москве. Решили, что повезу пленку.
Глава 3.
Июнь. Белянина.
В понедельник сводил Таньку к Рулю. Там, после возни на диване, когда валялись голые и расслабленные подвергся настоящему допросу:
– Почему ты, гад такой, столько времени избегал меня? Скажи правду – чья это квартира? Что у тебя с Маринкой? У тебя с ней серьезно? Ты новые песни написал? В походе петь будешь?
Я даже растерялся от потока вопросов и упреков. Потом она призналась:
– Сволочь ты, Соловьев! Всю душу вымотал. Чего я только себе не напридумывала? А еще девчонки шепчутся – Соловьев Маринку Белову везде танцует – в школе, в клубе, дома и в разных позах. Даже видели вас в Березках за линией.
Я рассмеялся над богатой фантазией сплетниц, а она неожиданно заплакала и отвернулась. Вот это да! Танька ли это? Или это игра? Никогда бы не подумал, что хитрая и расчётливая Белянина (как я думал) способна плакать из-за чувств, – растерялся.
Повернулся к вздрагивающим плечам и круглой попке. Поглаживая всякие приятные выпуклости и целуя в шейку, стал шептать различные успокаивающие глупости и оправдания. Постепенно всхлипывания стихли. Девчонка возбудилась, и мы с ней в очередной раз занялись приятным делом. В этот раз я попробовал быть сверху. Оба возбудились и «потеряли голову». Пришел в себя, когда Танька пискнула подо мной. В процессе имитации полового акта из-за совместных движений мой член почти воткнулся ей в лоно. Только боль заставила Таньку вскрикнуть и прийти в себя. От внезапного ужаса у меня даже эрекция пропала. Она тоже испугалась, но, похоже, меньше меня. Посмотрев на меня заплаканными счастливыми глазами, призналась:
– Ты меня чуть женщиной не сделал. Я, конечно, не против, если ты будешь со мной всегда.
Испытующе смотрит. Вздыхает, что-то поняв и отворачивается.
– Не знала, что я такая собственница, – продолжает признаваться. – Знаешь, как невыносимо видеть, когда вы с Маринкой шепчетесь и смеетесь? Хотя мы с тобой договорились, что я буду с Сашкой, но я не могу с тобой окончательно расстаться и выбросить из головы. Особенно трудно вечером в кровати одной, – хихикает, вспомнив что-то.
Я уже пришел в себя от пережитого ужаса и снова притягиваю ее к себе.
– Теперь я только снизу! – соглашаемся оба.
Какая у нее бархатистая кожа и упругое тело! У Маринки кожа более тонкая и ощущения другие от прикосновений, – заползает подленькая мысль. Татьяна более решительная и откровенная со мной в постели, – продолжаю сравнивать. Даже разделась почти без всякого стеснения вначале, – вспоминаю. Хотя, как только вошли в комнату, сразу оба головы потеряли и стали скидывать одежду с себя и друг друга. Безо всяких прелюдий кинулись голые к друг другу.
– Предполагаю, что мы с тобой останемся любовниками на всю жизнь, – провокационно предположил я.
Татьяна внимательно посмотрела на меня, отвернулась и задумчиво глядя в потолок хмыкнула.
– А ты тогда с Маринкой будешь? – снова вопросительно повернулась.
– Нет. У Маринки – Вовка, – признался.
– А ты с кем тогда? – удивилась.
– Моя жена, возможно, еще на горшке в детсаде сидит, – отшучиваюсь.
– Ах ты, извращенец! – радостно смеется и больно сует кулачком в бок. – Тогда я согласна, – соглашается, опять глядя в потолок.
Для нее важнее, что я не Маринку выбрал, – догадываюсь.
Снова начинаем целоваться и ласкать друг друга…
Когда лежим расслабленные, отдыхая, Танька начала снова начала разговор:
– В пионерском лагере от комбината мы с девчонками рассматривали какую-то самодельную потрепанную книжку с рисованными картинками. Там много разных способов изображено, как может мужчина с женщиной заниматься этим. Всем девчонкам интересно было.
– Вероятно, вы смотрели самиздатовскую версию Кама Сутры, – предполагаю.
– Не помню я, как эта книга называлась. Вроде там начальных и конечных листов не было, – вспоминает. – Мы с тобой тоже будем пробовать по-разному? – наконец задает интересующий ее вопрос.
– Конечно. Когда ты станешь женщиной, – смеюсь. – Сейчас мы с тобой ограничены в желаниях и экспериментах.
– Ты говорил, что в попу тоже приятно, – обличает меня.
Мысленно предполагаю: Без смазки может получиться так же, как с Маринкой.
– Давай в следующий раз попробуем, надо будет кое-что запасти, – отказываюсь. – Нам ведь сегодня и так хорошо! – утверждаю.
Танька благодарно целует в щеку.
– Я такая счастливая! – признается. – Так бы лежала и лежала с тобой, – продолжает и потерлась щекой о мое плечо. – Сюда никто не придет? – беспокоится. – Чья это комната? – интересуется.
– Я, как и обещал тебе, договорился со своим знакомым. Сюда никто не придет, пока мы здесь. Когда мы с тобой расстанемся сегодня, я ему сообщу, – успокаиваю ее.
– Хорошо-то как! – констатирует она. – Почему женщины и девчонки так по-разному рассказывают про это? Ведь это так приятно! – непонятно интересуется Танька.
– Давай потом и об этом поговорим, – предлагаю: – Нам пора собираться.
Гляжу на часы, стоящие на телевизоре. Уже был пятый час. Пора собираться на поезд в Москву.
Таня явно расстается со мной с сожалением. На прощание целуемся. Легко шлепаю по ее симпатичной попке. Радостная уходит через второй выход из подъезда.
Глава 4.
Июнь. Москва.
Еле допёрли многочисленные свертки до вокзала. Снова обшарпанный и вонючий плацкартный вагон. Теперь нас трое. Стаса предупредил, что ему придется ожидать нас на улице во время продаж-покупок, так как люди, с которыми нам приходится общаться против новых лиц. Стас понимающе кивнул, а Фил – заметно обрадовался. По приезду сохранил наши билеты на всякий случай, а ребят предупредил, чтобы не дергались при встрече с милицейским патрулем. Часть груза пришлось оставить в камере хранения.
Соломоныч искренне обрадовался, увидев нас и сразу вызвонил Аду Антоновну. Я посмотрел на Юрку.
– Мне что, выйти? – догадался он.
Киваю.
– Я тебя потом позову, – обещаю.
Достаю бобину с пленкой и конверт с текстами и нотами. Вопросительно смотрю на присутствующих.
– Я же говорил, что Сергей умный парень, – заявил довольный Соломоныч Аде Антоновне.
– Давай Сережа сразу определимся с твоим творчеством, – решительно заявляет женщина.
Киваю опять.
– Ты согласен предложить для продажи некоторые свои песни? – спрашивает, пристально вглядываясь в меня.
Снова киваю.
– Ты гарантируешь, что их еще никто не зарегистрировал? – допытывается.
– Возможно, зарегистрировали три мои песни, но их среди этих нет, – трогаю бобину.
– Ты их продал? За сколько? – оживилась Ада Антоновна.
– Коммерческая тайна, – сообщаю и, улыбаясь, пожимаю плечами.
«Должны же торгаши понимать законы торговли», – думаю.
Соломоныч прячет понимающую улыбку, опуская голову.
– Хорошо, – соглашается она, немного разочарованно, – за сколько же ты хочешь продать эти песни с правами на них?
– За пять тысяч рублей за песню, – открыто смотрю на нее, стараясь не проявить эмоций.
– Это не реально! – решительно заявляет женщина. – Пойдем ко мне в кабинет, не будем здесь мешать, – предлагает, взглянув на Соломоныча.
– С нами сегодня еще один пацан. Это он под богом ходит. Та икона была его, – вопросительно гляжу на Соломоныча. – Может не стоит его держать на улице?
Соломоныч колеблется. Потом неохотно кивает и сообщает:
– Пусть заходит.
– Этим летом мне некогда будет ездить к вам. Возможно, он будет возить товар. Парень надежный, – успокаиваю его.
– Хорошо, пусть заходит, – заявляет уже без тени сомнения.
Приглашаю ребят к Соломонычу. Передаю Филу список вещей для Маринки, а сам иду за Антоновной в глубины магазина.
Кабинет у нее значительно просторней, чем у Соломоныча и больше похож на кабинет, чем на склад антиквариата, хотя здесь тоже хватало разных артефактов.
Антоновна расположилась за солидным столом. Кивнула мне на стул возле стола для совещаний, приставленного к ее столу и начала убеждать меня:
