скачать книгу бесплатно
Но народа скопленье не имеет значенья -
За дверями швейцар.
Неприступен и важен, стоит он на страже
Боевым кораблем.
Ничего он не знает и меня пропускает,
Лишь в погоне за длинным рублем,
И в его поведенье говорит снисхожденье…
…..
Мы с тобой давно уже не те,
Мы не живем делами грешными,
Спим в тепле, не верим темноте,
А шпаги на стену повешены.
В нашей шхуне сделали кафе,
На тумбу пушку исковеркали,
Истрачен порох фейерверками,
На катафалк пошел лафет…
Почувствовав першение в горле, отложил гитару и предложил ребятам:
– Может пора картошку закинуть? Принесли?
Высокий подросток по имени Павел из местных, являющийся неформальным лидером среди пацанов, молча поднялся и начал палкой освобождать место для закладки, раздвигая горевшие дрова.
– Давайте, кто что принес, – предложил ребятам он.
Получилась значительная горка картошки – старой, мятой, с ростками и молодой, только сегодня выкопанной. «Чьи огороды пострадали?» – мысленно улыбнулся.
– О-о! Картофан! – в наш круг протиснулся коренастый подросток, лет семнадцати-восемнадцати, занял чье-то место и с вызовом посмотрел на меня:
– А блатняк знашь? Сбацай!
За спиной послышался гул голосов. Обернувшись, оторопел – в нескольких шагах стояла толпа. Видно было только первые ряды, в отсветах костра белели лица и женские платья, а за первыми рядами в темноте светились огоньки сигарет. «Когда успели?» – удивился.
Передал гитару Мишке и, помедлив, поинтересовался у гостя:
– Тебя сюда приглашали?
– Кто мне запретит? – с вызовом бросил он.
«Он еще и поддатый!» – заметил и услышал поднимающийся возмущенный рокот толпы, в котором преимущественно слышались женские голоса. Теперь люди не молчали и активно переговаривались.
– Блатняк иди в другом месте слушай! – предложил наглецу. – Иди! – повысил голос и посмотрел тому в глаза.
– Иди, иди Боган! – послышался уверенный мужской голос из-за спины.
Парень поднялся с бревна, демонстративно сплюнул под ноги и проворчал с угрозой:
– Ништяк, пионэрвожатый. Еще встретимся!
Не ответив, повернулся к Мишке:
– Попить не принесешь?
Кто-то из подростков недовольно заметил:
– Спокойно посидеть не дадут. Надо было дальше уходить…
– Отсидел пару лет за хулиганство на малолетке, а теперь корчит из себя бывалого рецидивиста! – презрительно пробурчал Павел.
Некоторые ребята согласно кивнули. Вероятно, пацаны почувствовали себя отдельным коллективом, отдельным от остальных присутствующих, своей компанией, хотя в толпе явно находились их друзья, знакомые и родственники.
– Мы и картошку будем есть, как на сцене! – повысив голос, намекнул лишним людям Павел.
Переговариваясь, люди стали расходиться, обмениваясь впечатлениями.
– Андрей! Спой еще! – предложил женский молодой голос из темноты.
Шевеление и треск сучьев затих. Поглядел на лица ребят, смотревших с ожиданием на меня, и сообщил, обернувшись:
– Минут через сорок. Мне надо отдохнуть, а нам перекусить.
Треск сучьев под ногами возобновился вместе с разговорами и затих, когда все разошлись, только возле нашей избушки через кусты белели девичья платья и слышался женский смех. Из темноты появился Мишка и протянул ковш с ледяной водой. Вероятно, бегал в дом бабы Тони, так как вода из нашего колодца пахла болотом и тиной. «Здесь есть специалисты по чистке колодцев?» – подумалось.
Ребята тихо переговаривались, а я смотрел на огонь. Было очень спокойно на душе, а все проблемы отодвинулись куда-то вдаль. Даже думать не хотелось.
– Дядя Андрей! А где вы учились на офицера? – вырвал меня из созерцательного состояния вопрос какого-то парнишки.
– В Ленинградском общевойсковом училище, – опередил меня Мишка. – Я тоже туда буду поступать после школы, – добавил с гордостью в голосе и посмотрел на меня.
Я удивился – до этого никогда мы не разговаривали о его будущем. Мне казалось, что в пятом классе еще рано что-то планировать. Сам в его возрасте не раз менял планы. Прочитав какую-нибудь книжку или посмотрев хороший фильм, мне хотелось быть пограничником, геологом, летчиком, сыщиком и даже индейцем. Окончательно определился с выбором только в девятом классе.
– Сложно туда поступить? – продолжил допытываться подросток.
– Нет, если учишься хорошо и спортом занимаешься, – ответил уже сам. – Впрочем, как и везде ….
Между тем, Павел разворошил костер и начал выкатывать обугленные картофелины. Пацаны, шипя и перебрасывая из руки в руку, начали разбирать деликатес.
После этого творческого вечера группа занимающихся спортом увеличилась, а наша с Мишкой популярность в селе выросла.
Теперь тихими теплыми августовскими вечерами такие посиделки стали регулярными, а у молодежи села место возле кострища за нашим домиком стало оживленным. Появились дополнительные чурбаки и бревна, на которых располагались присутствующие.
С покоем по вечерам мне пришлось распрощаться. Если не сидел с гитарой у костра, то маршрут для прогулок молодежи, особенно девчонок, мимо домов по нашей стороне улицы стал оживленным. За окнами часто слышался смех, крики и частушки фривольного содержания:
«Я любила лейтенанта
Капитана хочется
Говорят, у капитана
По земле волочится!»
«Не любите городских
Они все гулящие
Только в нашенском селе
Девки работящие».
«Сколько можно с трактористом,
В кустах целоваться?
Я Андрюше-гитаристу
Буду отдаваться!»
«Полюбила тракториста
И разок ему дала.
Три недели сиськи мыла и соляркою ссала!»
«Хороши у нас места, да болота тописты.
Девки сисясты, пизд…сты, сикилясты, жописты!»
Иногда стучали в стекло или свистели под окнами, звали на улицу и кричали: «Андрюшенька!», а самые наглые заходили, просили попить и заводили разговоры.
Конечно, выделил нескольких девок из-за симпатичного личика, фигуры или поведения. Особенно напористо себя вела одна черноволосая десятиклассница в короткой юбочке, подчеркивающей крутые бедра и полные стройные ножки по имени Лариска. Свое имя не любила, а за шутливое сравнение с крысой старухи Шапокляк, могла врезать любому. Другая – круглолицая, полная, конопатая Верка, всегда ведущая себя вызывающе и развязно. Она училась в городском ПТУ, а сейчас отдыхала на каникулах.
Как-то заметил в отдалении одинокую высокую стройную девушку, слушающую издали мои песни. Иногда встречал ее на улице села и даже здоровался по приобретенной деревенской привычке. Никогда не видел ее в компании подруг или друзей.
Заинтересовавшись, как-то у хозяев поинтересовался, заметив ее в окно:
– Что за девушка? Всегда одна ходит.
– А! Ольга-почтальонша! В Константинове почтой заведует, – отмахнулся Митрич.
– Неужели не знаешь? – подозрительно поинтересовалась баба Тоня. – Хорошая девушка, только ущербная, – вздохнула. – Двадцать четыре года уже, а месячных до сих пор нет!
«Деревня!» – мысленно усмехнулся. Все про всех, все знают.
Пришлось столкнуться с Боганом, который отметился на первом моем концерте. Как-то вечером, переходя наш переулок, столкнулся с ним, идущим в компании ребят.
– А-а! Вожатый! – недобро усмехнулся он. – Седня один? Всем сопли вытер и по горшкам рассадил? – хмыкнул.
Кто-то среди подростков угодливо рассмеялся шутке. «Надо ставить зарвавшегося приблатненного сявку на место!» – решил и шагнул к нему. Тот, заметив решимость струсил и непроизвольно сделал шаг назад, наткнулся на дружков за спиной и приободрился. Встал в шаге от него и, глядя в глаза, с презрением выдал:
– Чалился на малолетке по двести шестой, баклан? А понтуешься, как авторитет! Рамсы попутал, сявка?
– Ты че, в натуре? – оторопел местный «босяк». – Откуда…? Ты-ж цветной!
Откуда ему знать, что вырос я в неблагополучной среде заводского поселка, где каждый третий сидел, а каждый второй собирался сесть на зону и словечки по фене были популярны среди подростков.
– Сделай так, чтобы я тебя больше не видел и не слышал, – предупредил с угрозой. – Или тебе больно сделать? – придвинулся к подростку.
– Не, не, в натуре …. Все путем, – поднял он руку, огораживаясь от меня и попытался отступить.
– Ну-ну! – окинул взглядом компанию и пошел дальше.
«Он …, мокруха …, в авторитете …», – услышал за спиной.
…..
Митрич, как-бы между делом, упрекнул:
– Для пацанов пел и для нас со старухой мог бы, Тонька уж больно песни любит!
Наверное, я покраснел, но ничего не ответил, а выбрав момент, обратился к хозяйке:
– Баба Тоня! Вы как-то хотели меня послушать?
– Тебе некогда! Нарасхват! (с ехидством в голосе). Вон, опять бригадир тащится – наверное, опять у кого-то что-то сломалось, – забурчала, кивнув на окно. – Вечером баб позову, все равно дождь собирается! – снизошла.
Вечером действительно полил дождь, намекая о приближающейся осени. Собралось шесть женщин возраста бабы Тони, вероятно подруг. Все принаряженные, в платках. Хозяйка тоже одела лучшее и заставила переодеться Мишку. На меня она только ворчала, но не пыталась указывать, а пацан с супругом страдали от ее диктата. Митрич, одетый как обычно, притаился в уголке, стараясь быть незаметнее. Стол был накрыт, но все расселись на диване и стульях по всей горнице.
Начал с песни Градского:
Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком.
Может, я это, только моложе,
