Байки ВМФ

Байки ВМФ

Андрей Сатирский

Корректор Марина Сатирская

© Андрей Сатирский, 2021

ISBN 978-5-0055-6227-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ритмика волны

В жизнь твою входят в назначенный срок —

Кэп, боцман и кок,

Имена, словно сердца усиленный стук —

Дрейк, Гама и Кук,

И то, без чего невозможен матрос —

Шкот, ванты и трос!

Так узок реестр окружающих форм —

Штиль, буря да шторм,

И тычут пальцами с разных сторон —

Йорк, Норд-Кап, Горн,

Проливы раскрыли объятия створ —

Зунд, Ла-Манш, Босфор,

А выбор для жизни путей очень прост —

Вест, зюйд и ост…

Коль хочешь подставить опасности борт —

Правь смело на норд!

Проносится в плаванье дней эскадрон —

Труд, вахта и сон,

Врезаются в душу, как в сердце клинок, —

Топ, рея и нок,

Зовут подойти, словно дружеский борт, —

Кнехт, пристань и порт,

И ценит всегда настоящий моряк —

Лот, компас и лаг.

Но самый надежный спасательный круг —

Руль, парус и друг.

Скрип кабестана, трезвон якорей…

Нет лучше морей!..

ЭПИГРАФ

Военно-морской флот есть крупномасштабный комплекс организационных структур, технических средств и живой силы, предназначенный для безвозмездного поглощения финансовых и материальных ресурсов страны в неограниченно крупных размерах.

БАЛЛАДА О ЧАСАХ

– Эй, Маркони! —окликнул из своей рубки штурман стоящего на вахте командира боевой части связи: -Сверим часы?

Связистов на подлодках еще с царских времен почему-то прозывают не Поповыми, а именно Маркони. Этак красиво, по-итальянски. И надо отметить, что вахтенный офицер современного атомохода внешне вполне соответствовал прозвищу – высокий, стройный, с медальным профилем. Женская мечта…

– Сверим, -откликнулся связист и глянул на свою левую руку. Запястье украшали большие часы в красивом позолоченном корпусе, обладающие на зависть всему экипажу подлодки различными выкрутасами – радиоприемником, телевизором, компьютером и еще всякой дрянью, но, самое главное, курантами, которые в полночь отбивали мелодичный сигнал.

– До полуночи пять секунд! —начал отсчет штурман: -Пять, четыре, три, два, один, ноль!

И тут же запели куранты на часах связиста.

– Время совпало! —констатировал штурман: -Ваши часы точны.

– Как и ваши, -вернул комплимент связист.

От мелодии курантов проснулся в своем кресле командир лодки, недовольно поморщился: -Маркони, сколько уж раз тебя спрашивал, но так и не смог понять, зачем тебе такие часы?

Связист ответил привычной фразой: -Я по ним определяю время смены вахты.

– Тебе, лейтенант, для этого сгодятся простые корабельные часы. А вот мне бы золотые куранты весьма подошли. Просто даже для солидности. Так и сделай подарок любимому командиру.

– Рад бы, -посетовал связист: -Но это подарок жены, память о ней.

– Еще подарит такие же, если не лучше! —возразил командир, и его круглое некрасивое бледное лицо в азарте спора стало наливаться почему-то зеленью, отчего весь он приобрел ощутимое сходство с кикиморой: -Поедет в свою Одессу и купит на Привозе. А эти все равно через пару месяцев остановятся, не вечные же они!

– Конечно, не вечные, -согласился связист: -Батарейка рассчитана всего на 50 лет работы. Но по сравнению с нашей жизнью такой срок – вечность.

– Ишь ты, философ! —рассердился командир: -Так продашь часы или подаришь?

– Ни то ни другое! —отрезал связист: -Разрешите смениться с вахты?

– Сменяйся. Только, салага, вахтенный журнал научись заполнять без ошибок!

А то… В общем, иди. Штурман, сколько нам осталось до прибытия в район?

– Если пойдем таким же ходом, опоздаем на 20 минут. Предлагаю дать ход 25 узлов.

Командир задумался, и болотная окраска сменилась обычной лодочной бледностью. Привычка подумать о том, что и как делать, появилась после недавнего дружественного визита российских офицеров во Францию на какой-то национальный праздник. В состав делегации командир попал случайно, но чувствовал себя королем, так как был единственным флотским. А флот это гордость страны! И вот на первом же торжественном обеде командир решил произнести тост.

Как раз подали устриц, которые сопровождаются бокалом слабого раствора марганцовки для омовения пальцев. Командир схватил поданный бокал, поднялся с восклицанием: -Во славу российского флага! —и залпом выпил, увлекая многих сотоварищей. Возникшее недоумение усугубилось в среде хозяев тем, что, выпив, тостующий скривился и пробурчал: -Плохонькое у вас винцо, однако…

Поэтому командир нынче думал, а, подумав, скомандовал: -Полный вперед!

Заступивший вахтенный офицер со свежими силами провернул ручку машинного телеграфа, звякнул звонок репетования команды, и лодка ощутимо рванулась вперед. Она прорезала нутро океана в родной безопасной стихии, стучали по воде винты, от давления со стоном дрожал корпус, и все в корпусе тоже дрожало – механизмы, приборы, чай в стаканах, люди. Этакий Паркинсон!

Дрожал столик, на котором связист заполнял вахтенный журнал, дрожал журнал, дрожала ручка, дрожала пишущая рука, однако запись получалась ровная.

А чего удивляться? Лодка сама по себе чудо дивное, полное чудес, так что эффект резонансной каллиграфии – обычное дело.

Но иногда вдруг вздрагивала пишущая рука, разрывая ровный строй букв.

Из-за мелькающих в голове шальных мыслей. Ведь более месяца в море, а перед тем почти две недели предпоходовой подготовки с круглосуточными проверками и ремонтами матчасти, с адской ночью погрузки боезапаса, с замерами шумности на полигонах, да еще со смотром кубрика экипажа и парадной формы одежды. Словно личный состав выйдет в море прямо в кубрике при полном параде!? А нервов-то ушло…

Кубриком называют обычную казарму для матросов, чтобы они и на берегу не отрывались от «родного железа». Даже стены красят в цвет, вызывающий морскую болезнь.

Конечно, матросам легче, они не женаты и шальных мыслей у них обычно не возникает. А вот молодым мичманам и офицерам приходится испытывать раздрай с семьей. Более опытные заранее отправляют родных в теплые цивилизованные края, а неопытные получают дополнительный стресс из-за близости «винограда», который не укусишь. Этот стресс проявляется в походе дерганьем пишущей руки. Но чем унять мысли?

– Вошли в район! —доложил штурман: -Как раз вовремя!

– Боевая тревога! По местам стоять к всплытию! —отреагировал командир.

Лодка всплыла. Наверху легкая волна, полная тьма ночная да туманчик со снежком. Вполне спокойно можно идти на встречу с самолетом для отработки очередного планового учения. И лодка пошла…

– Готовность два надводная! —объявил с мостика командир: -Первой боевой смене заступить!

Старпом и заступающий на вахту минер принялись с кряхтением напяливать валенки с галошами, притопывая, словно в пляске.

– Маркони! —позвал старпом: -Пройдите по лодке, проверьте динамики трансляции. О выполнении доложите мне на мостик.

– Прошу добро произвести обход утром во время проворачивания механизмов? —попросил связист, надеявшийся поспать после вахты.

– Сразу видно, что в училище вас учили не служить, а хитро уклоняться от службы, -вздохнул старпом, втискивая мощное тело в куртку-канадку: -Но если вам дали хорошее образование, это еще не значит, что вы его получили. И пора усвоить, что деньги нам платят за службу. А служба – это…

– При такой зарплате служба – это просто хобби, -перебил начальника вышедший из рубки штурман.

– Я скажу интенданту, чтобы выдал вам вазелин за вредность, -повернулся к штурману старпом: -Два высших образования имеете, а старших перебиваете, —

– Старпом вздохнул: -Я уже на своем опыте убедился – чем больше образования, тем меньше ума… Что ж, не хотите по хорошему, будем как всегда, -старпом всей своей мощной фигурой навис над маленьким хлипким штурманом: -Есть и для вас место подвигу. Отправляйтесь в шестой отсек и проверьте готовность запасного командного пункта! Как говорил Ушаков —«Выполнишь приказ – готовь дырку для ордена, а не выполнишь – смазывай другую вазелином».

– Вот здорово! —восхитился штурман: -Новый вариант воспитания методом кнута и пряника: кнутом по губам и пряник в задницу!

– У меня от вас уже волосы вылазят дыбом! —разгневался старпом: -Только и делаете, что болтаете ерундой! А сами-то что из себя представляете!? Маркони живет за счет жены-бизнесмена, которая может дарить золотые часы. У штурмана тесть адмирал… Я же, начиная карьеру, ничего не имел, кроме собственного ума!..

Штурман согласно кивнул: -Да, очень многие начинают с нуля…

– Смеетесь!? —оскорбился старпом: -Но я сам пробился наверх! Сначала стал лучшим вахтенным офицером флота, а ныне – лучший старпом!

Штурман громко прошептал на ухо связисту: -Некоторые люди убеждают других, что сами пробились наверх, хотя на деле они просто туда всплыли.

– Выполняйте приказание! —раскрасневшийся от злости старпом вступил на трап, чтобы полезть на мостик: -И запишите себе на руке, на ноге или другом не теряющемся месте, что, если вы не выполните хоть что-то, я вам покажу такое, какое вам и не снилось! —нога старпома соскользнула со ступеньки, и он чуть не рухнул на палубу. Но вовремя поддержал минер.

– Эх, знать бы, где упадет начальник, стекла бы подсыпал, -недовольно проворчал под нос штурман.

Старпом, если и услышал, реагировать не стал, только яростно застучал пятками в трап. Но минер решил высказаться: -Ругаться с начальством, словно бороться с лежащей в грязи свиньей: в какой-то момент замечаешь, что обливаешься дерьмом, а свинья ловит кайф. Лично я работаю методом болта и резины. Если можно, забиваю на дело болт, если нет – тяну резину. Все ясно, молодежь? —он сложил на груди ручки, умильно улыбнулся и стал весьма похож на хорошо промасленного колобка: -Такова флотская жизнь – либо се ля вы, либо се ля вас… Послушайте старого каплея, господа без году неделя лейтенанты, – не идите в траверз командиру. Отдай часы, Маркони, не будь столь принципиальным.

Служба штука тонкая – надо где-то да лизнуть.

– Настоящий офицер не будет лизать задницы тем, кого не уважает! —отрезал связист.

– А если все время подстилаться под начальство, оно будет вытирать о тебя ноги, -включился в разговор штурман.

Минер скривился, потускнел взором и стал похож на старую галету: -Не понимаете? Да ведь друг командира не тот, кто ему зад лижет, а тот, кто вовремя подставляет свой!

– Вот сказанул! —восхитился штурман: -Сразу видно, что ты пошел на флот, чтобы откосить от института!

– Дурачье! —обиделся минер: -Я пытаюсь передать вам свой богатый опыт! На службе ведь надо где-то умным, а где и дурачком прикинуться…

– Видим, не слепые, -кивнул штурман: -Когда ты стараешься выглядеть умным, то выглядишь дураком, а если пытаешься показаться дураком, тебе это блестяще удается.

Минер тяжело вздохнул и полез на мостик, бормоча: -После спора с вами может быть лишь одно утешение: возможно я не выглядел таким придурком, каким себя чувствовал.

– Попав в идиотское положение, ведите себя просто и естественно, как настоящий идиот! —крикнул вослед минеру штурман.

– Пошли в жопу! —донеслось сверху.

– Вот заметь, -обратился штурман к связисту: -Только русский человек, когда посылает кого-то на какой либо орган, обращается уважительно на «Вы».

– Жопа на флоте не орган, а состояние души, -возразил связист.

При этих словах вышел из глубокой задумчивости старый лысый вахтенный механик, вечный капитан 3 ранга: -И чего вы спорите да кричите?

– Потому что у нас свобода слова, -развел руками штурман.

– Эхе-хе… На службе свобода слова – это осознанная необходимость молчать, – механик почесал маковку заскорузлым пальцем: -Начальник должен относиться к подчиненным, как к самому себе, чтобы со спокойной совестью ругать их за свои ошибки.

– Да? —скривился штурман, всем своим видом преображаясь в боевого петушка:

– Начальники относятся к подчиненным, как турист к костру, – пока нужны, поддерживают, а отпадает необходимость, бросают без сожаления, еще и помочившись предварительно.

Механик зевнул: -Жизнь на флоте похожа на собачью упряжку: если ты не вожак, картина никогда не меняется. Идите-ка отсюда по своим делам, -и впал в нирвану.

– Флотский офицер может решить любую проблему, если, конечно, не будет задаваться дурацким вопросом «А зачем?», -резюмировал связист.

С мостика, тяжело сопя и пукая, начал спускаться командир. Штурман потянул связиста от трапа: -Не стой где попало! А то еще попадет.

Связист полез в соседний отсек, восклицая: -Нас невозможно сбить с пути!

Нам пофигу куда идти!

– В жизни всегда есть место пофигу! —вторил ему штурман.

Командир спустился в центральный пост, стянул с плеч канадку, задев рукавом механика и тем выведя его из нирваны, плюхнулся в свое кресло, чтобы стянуть валенки: -Если ты будешь упорно трудиться по восемь часов в день, то со временем станешь начальником и получишь право вкалывать по двенадцать часов в сутки… Меня постоянно преследуют мерзкое чувство перевыполненного долга и мысль —«Какая фиговая жизнь!»

– Ну, все-таки не хреновая, -заметил механик.

– А хреновая и фиговая не одно и то же?

– Нет, конечно. Сравните компот из фиг и компот из хрена.

– М-да, согласен, что есть еще кое-что приятное. Мне, например, нынче приснился весьма реалистичный сон, будто я вместе с голой Шерон Стоун оклеивал квартиру обоями. Когда проснулся, на руках еще оставался клей… А как трудно нашей молодежи?

– Трудно? Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! Раньше я просто не знал, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают! И вообще молодежь ужасна! Но ужаснее всего то, что я давно к ней не принадлежу…

Лодка неспешно скользила сквозь мрак. Белый и зеленый ходовые огни не освещали вспарывающий воду нос. На мостике несли слепую вахту лучший вахтенный офицер и лучший старпом – они курили, укрывшись под козырьком. Вперед смотрел только вахтенный матрос-сигнальщик. Минер украдкой поглядывал на свои «Командирские», которые так слабо фосфоресцировали, что время невозможно было разобрать, и завидовал ярко подсвеченным часам связиста. Стар-пом же мысленно поминал по всякому непокорного подчиненного, а на свои «Командирские» с дарственной надписью от командующего флотом, не светившиеся никогда, даже не глядел. Время вахты шло, и лодка шла…

А штурман и связист пришли в тихий шестой отсек, место ЗКП. Одинокий вахтенный химик писал письмо у разукрашенного разноцветными лампочками пульта.

– Послание любимой? —бесцеремонно заглянул через плечо химика штурман: —

– Ого! Каков слог!.. «Даже если вы мне не ответите, знайте, что я никогда вас не забуду, а вы меня будете помнить всю жизнь». А? Или вот еще прекрасное место —«Что касается разума и всего остального, то этого, как понимаете, письмом не опишешь». По-книжному дает! Кстати, мичман, ты сейчас какую-нибудь книгу читаешь?

– Читаю, -оторвался от письма химик.

– А когда прочитаешь, дашь почитать?

Химик подумал и грустно так сказал, словно заглянул в будущее: -Нет… Не дочитаю…

– На нет не сильно и хотелось! —жизнерадостно воскликнул штурман и распахнул дверь в каюту доктора: -Молодых и здоровых больных вам!

Красивый румяный доктор еврейских кровей недовольно оторвал голову от подушки: -Что за жизнь! Только сядешь поработать, обязательно помешают!

– «Доктор» и «поработать» две вещи несовместные! —заявил штурман: -Здорово, внук Пилюлькина! Не заскучал без нас?

– Здравствуйте и вам, -зевнул доктор: -Как здоровье?

– Вашими молитвами.

– Тогда немного осталось…

– Чем же мы так провинились?!

– Тот, кто может разбудить спящего, способен вообще на любую подлость.

– Только не говори, что ты не выспался!

– Нормальному человеку, чтобы выспаться, нужно еще пять минут. Вы по делу?

– Конечно! Нас послали сюда из-за большого желания поработать. А у вас такое желание никогда не возникает?

– Иногда возникает. Но я сажусь в позу лотоса, глазки закрываю и начинаю гудеть – «В лом-м-м, в лом-м-м, в лом-м-м»…

– А если все же накапливается множество неотложных дел?

– То я решаю, какие дела следует в первую очередь отложить.

Неожиданно в разговор вмешался химик: -А что делать, если болит зуб?

– Это просто, -отмахнулся доктор: -Стукни себя молотком по пальцам, и надолго забудешь о зубной боли.

– А вот, доктор, вопрос по специальности, -вступил в разговор штурман: -Шило пить вредно? —и уставился на полку, где красовалась трехлитровая банка с этикеткой «Медицинский спирт».

Доктор тренированным движением задернул полку шторочкой: -И еще как вредно! Сто процентов людей, которые пили шило, умерли!

– А есть ли панацея?

– Есть! Лучшее лекарство – смех! Но только не при поносе… У вас все?

Штурман с тоской отвел глаза от шторки: -Глядя на тебя, доктор, не понять, в чем разница между апатией и пофигизмом?

– Не знаю, да мне и насрать…

– Кстати о последнем, -заметил штурман: -Надо посетить местную достопримечательность, а то в центральном место сие почти всегда занимает замполит, -и он протянул руку к выключателю у стальной двери гальюна.

– Не торопись, -погрозил пальцем доктор: -Вспомни заповедь подводника —«Если свет в гальюне выключается со звуком „Эй!“, значит, внутри кто-то есть».

Штурман отдернул руку: -И давно он там заседает?

– Порядком… По капле выдавливает из себя раба… Ведь когда человек со слабым желудком ест жирную пищу, он каждый раз надеется, что пронесет, и не ошибается.

Связист сочувственно покивал головой: -Жаль, что мы не надводники. Я тут слышал по радио, будто проводился международный конкурс гальюнов. Так победил российский! С перевесом в десять очков.

Щелкнул запор, и из гальюна вышел старший механик по прозвищу Дед, внешне похожий на Ленина в 1918 году. Только сильно бледный, будто пережил стресс. Даже рыжая бородка казалась белой.

– Что с тобой, Дед?! —почти в один голос вскричали офицеры.

Дед тяжело оперся спиной о переборку: -Представляете, зашел в гальюн, расстегнул штаны, ищу, ищу, а его… нет!

– Как нет!? Ты его потерял!?

Дед покачал головой: -Кальсоны задом наперед одел…

Тут даже доктор поднялся с койки, чтобы сочувственно потрепать механика по плечу: -Не переживай… Я тебе сейчас какие-нибудь капельки подыщу. Вот самый лучший антидепрессант – пурген. Принимай ежедневно, не стоит откладывать на завтра то, что можно наложить сегодня.

Дед смахнул докторскую руку: -Отстань от меня, я здоров!

Тогда штурман легонько похлопал механика по пузцу: -В здоровом теле здоровый стул!

А связист ущипнул Деда за попку: -Если хочешь иметь талию, или нарасти жопу или убери живот.

Бледность Деда сменилась на малиновую окраску: -Я здоров!

Штурман восторженно заорал: -Если ты здоров, хорошо! Если я, еще лучше!

Связист мрачно скривился: -Здоровые, это те же больные, только они об этом еще не знают.

А доктор добавил: -Вскрытие покажет…

Дед всерьез рассердился: -Издеваетесь!? Потешаетесь над старшим!? Думаете, раз мы все здесь равны по должности, то вам все дозволено!? Да я!.. Да вы!.. Да чтоб вам более шила даже не нюхать!

– Брось, Дед! Мы же пошутили! —закружились офицеры вокруг механика: -Мы же по молодости, по глупости!

– Знал я, что мозги у молодых офицеров на 98% состоят из воды, -продолжал ворчать Дед: -Но вам точно еще и не долили! Отвяжитесь, а то сейчас как топну!

– Не топай, Дедушка, лодка развалится! —взмолился штурман.

Но Дед во гневе топнул изо всех сил…

Удар потряс лодку. Где-то зазвенело, засвистело, заухало, а по трансляции кто-то жутко застонал. Лодка завалилась на левый борт так, что никто не устоял на ногах. Потом медленно выпрямилась, но с растущим дифферентом на нос.

Дед, как и положено опытному механику, первым пришел в себя и начал отдавать привычные при аварии команды. Связист по вздыбившейся палубе добрался до динамика трансляции, чтобы связаться с центральным постом. Там никто не отвечал. И сигнала аварийной тревоги не было.

– Да что такое там случилось!? —вскричал Дед и с досады стукнул кулаком в борт.

Второй удар по корпусу лодки пришелся как раз в районе шестого отсека. С противным хрустом лопнул баллон гальюна. На месте удара вылетели заклепки, и из разошедшегося шва прямо на химика со зловещим шипением хлынул мощный поток морской воды. Да и рядышком заструились ручейки.

– Поступление воды в шестой отсек! —в шоке заорал химик.

– Заделать пробоину! —скомандовал Дед, пытаясь по накренившейся мокрой палубе добраться до места течи.

Штурман протянул механику доску: -Хватайся! Только больше не стучи по корпусу! Вон ведь что натворил!..

Дед по доске дополз до связиста, который прилаживал на пробоину пластырь, и схватил молот с аварийного щита.

– Не смей! —взмолился штурман. Но Дед уже хряснул молотом по пластырю.

Третий удар развернул дифферент лодки почти до нуля. Из отверстий вместо ручейков забили фонтаны. Трюм заполнился бурлящей водой. Освещение погасло. В тусклом свете аварийной лампочки штурман разглядел шкалу глубиномера. Стрелка уже проскочила красную отметку в 100 метров.

– Погружаемся! —сообщил товарищам штурман: -Перевалили за сотню! И все ты, Дед, со своими топами-прихлопами…

– Да оно само, -попытался оправдаться Дед: -Я не виноват…

Он и впрямь был не при чем.

Лодка в темноте скользила по поверхности полигона. Вокруг все тихо, спокойно, никаких целей не ожидалось. Для учений откуда-то из-под Пскова летел самолет. На мостике находились два лучших вахтенных офицера флота. Что вообще могло произойти? Только произошло…

На мостике ледокола, возвращавшегося домой, властвовали такие же «лучшие», как и на лодке. И чтобы быстрее достичь берега, они решили идти не по фарватеру, а сократить путь через полигон. По-русски, на авось.

– Прямо по курсу зеленый ходовой огонь! —четко доложил матрос-сигнальщик на лодке. Он свою задачу выполнил – вовремя обнаружил цель и доложил. А вот другие…

– Предполагаю, надводный корабль идет левым бортом к нам, -сообщил минер старпому: -Прошу добро подвернуть вправо для расхождения.

– Каким, к черту, левым бортом!? —заорал старпом: -Забыл, по какому борту какие огни!?

– Да сейчас уточним, -растерялся минер и склонился над ограждением мостика, чтобы рассмотреть ходовые огни лодки.

– Пока вы уточняете, можно сто раз столкнуться! —издевательски заметил старпом: -Поэтому я приму решение, не дожидаясь ваших наблюдений.

Старпом крупно не доверял минеру со времени последней автономки. Тогда на лодку по всеобщему согласию взяли маленькую кошечку. Она была хорошенькая, ласковая, аккуратная. Гадила в унитаз, душила крыс и давила тараканов.

Спала по очереди то на груди старпома, то в ногах минера. И все бы хорошо, но через месяц плавания кошечка забеременела. Когда доктор объявил сей факт, старпом сразу накинулся на минера: -Сознавайся, это ты расстарался!? —в себе он был уверен.

Как и в момент встречи с ледоколом. Поэтому уверенно скомандовал: -Леворуля! Расходимся правыми бортами.

– Может быть, доложим командиру? —предложил минер.

– Нечего его тревожить по пустякам, сами справимся.

И командир продолжал дремать в каюте, и снились ему золотые часы связиста на своей руке. А в центральном вахтенному механику чудилось, как он чудесными часами прельщает деревенских девок в родном краю. Лодка же тихо отворачивала влево.

На мостике ледокола тоже была дискуссия по поводу ходовых огней. Там видели прямо по курсу зеленый огонь, и в споре победил старпом, убедивший остальных, что это правый борт. Поэтому ледокол резко свернул налево.

Расходились корабли вчистую левыми бортами, но оба повернули и встретились… Ледокол с хрустом врезался в центральный пост лодки, пробив прочный корпус и хребет вахтенного механика. Лодка завалилась на борт, потом своей массой оттолкнула противника, выпихнув нос ледокола, но хлынувшая внутрь вода придала гибельный, утаскивающий вниз дифферент.

На мостике ледокола удар почувствовали, но с высоты положения не увидели, с кем столкнулись, и от неожиданности даже не застопорили ход. Поэтому и ударили лодку повторно в район шестого отсека, хотя и вскользь.

Набравшая в нос воды лодка вздыбилась, погружаясь, и ледокол третьим ударом снес ей винты. Через отверстие ходового вала хлынул поток, почти выровняв дифферент, но лодка уже пошла в глубину. С мостика ледокола напрасно пытались что-либо увидеть на поверхности моря.