Алая Топь

– Смешные какие! Так бы и оставила вас тут насовсем, чтоб не так скучно мне жилось.

– Как тут заскучаешь? – непонимающе пожал плечами княжич.

Милорада еще раз взглянула на него, в глазах ее плескалась нежность. Так смотрят очень старые женщины на детей, которые мелят глупости.

– А что тут интересного? Покидать Топь мне не разрешают, а если кто в гости и наведается, то лишь русалка или болотница, ну или какая птица поважнее. А с ними разговоров немного: хороша ли погода, довольно ли в речке рыбы, густы ли туманы, толста ли паутинка. И так из раза в раз. А мне другое любопытно.

– Что же?

Казалось бы, княжич задал простой, как лапоть, вопрос, но Милорада просияла. Она искоса взглянула на Святослава, словно желая убедиться в его искренности, но юноша смотрел на нее не отводя глаз. Ему и правда хотелось знать, что может интересовать девушку, живущую посреди проклятой топи и болтающую с русалками.

– Ну… – непослушный локон никак не хотел оставаться на месте и все падал ей на глаза. – Мне многое интересно, но если просто, то хочется увидеть, как люди живут. Как взрослеют, заводят семьи, детей, как стареют и умирают, как пекут хлеб и ткут полотно, как доят коров и вспахивают земли. Это все так… увлекательно!

– Чего ж тут увлекательного?

– Ну как – чего? Жизнь меняется каждый день. Сегодня ты просыпаешься здоровым и полным сил, а завтра после трудной работы не можешь подняться, потому что спина болит и колени скрипят.

«Что ж в этом любопытного?» – чуть не выпалил Святослав, но сдержался. Ему решительно было не понять, как Милорада может находить интересным обыденность, но он промолчал, чтобы не обидеть девушку. Его самого так же увлекали люди из других земель, и Влас смотрел на Свята как на сумасшедшего, когда тот рассказывал, что провел очередную ночь над книгами из заморского царства. Иногда Святослав жалел, что у него не было старшего брата, которому отец доверил бы княжение, чтобы сам Свят мог отправиться странствовать.

Юноша мотнул головой, отгоняя тяжелые мысли. Если бы да кабы… Эти размышления приводили лишь к разочарованию и обиде.

Милорада заметила его движение. Кивнула, будто забралась прямиком Святославу в голову.

– Знаешь, я не очень хорошая хозяйка, прости меня, пожалуйста. Твоя помощь мне сейчас не нужна, так что сходи-ка ты в баньку. Попаришься, заодно смоешь свою усталость да обиду.

– Спасибо, – кивнул юноша и направился к двери в сад, но Милорада его окликнула.

– Куда ты, княжич? Баня-то в тереме, – улыбнулась девушка. Пару мгновений она с удовольствием наблюдала, как вытягивается лицо юноши, а потом прибавила: – Иди во все открытые двери, и окажешься в бане.

– Хорошо. Спасибо, – еще раз пробормотал Святослав и попытался выудить щенка из-под стола, но Милорада сказала, что Влас ей нужен тут.

Когда княжич вышел, девушка уперла руки в боки и присвистнула.

– Давай-ка, песик, расскажи мне про своего друга, пока я буду тебя от дурного колдовства лечить, – из-под стола тут же появилась заинтересованная мордашка. Ничего на свете Влас не любил так, как добрые свежие сплетни, которые можно подать с пылу с жару. Милорада сощурилась. – Скажи-ка, женат ли наш княжич?

* * *

Святослав никогда не видал такой бани, как в Милорадином тереме. Юноша уже устал удивляться, но всякий раз, стоило ему зайти в новую комнату, брови ползли вверх. Казалось, наутро лоб будет болеть, как натруженные на веслах руки.

Но парная и правда выглядела чудно. Княжич о таких, как и о заморском стекле, только в иностранных книгах читал. Тут не было дерева и веников, лишь каменная скамья, облицованная мелкой гладкой мозаикой. Купальня оказалась просторной, Свят чувствовал это, но оценить размаха не успел. Стоило ему снять одежду и зайти в теплый, дышащий влагой полумрак, как что-то в стенах зашипело, и в комнатку поползли белесые облака пара, густые как молоко. Юноша опустился на каменную скамью и приятно удивился, что та была нагретой.

В воздухе запахло травами, пар каплями оседал на коже, волосах и бороде, отчего лицо начало чесаться. Свят несколько раз провел ногтями по заросшему подбородку, думая про себя, что стоило бы поправить торчавшие во все стороны клоки. Он не брился с тех самых пор, как на них обрушились беды. Руки не доходили, да и не заботило это княжича. Чем больше хотела его женить на себе Дана, тем больше он пытался стать ей противным. Но тут можно было не бояться.

От тепла позвоночник Свята словно расплавился и стал мягким, как кисель. Юноша и сам не заметил, как стек на лавку, вытянул ноги на нагретом камне и расслабленно прикрыл глаза. В бане не было удушающе жарко, и княжич даже думал о том, что тут не страшно и уснуть. Святослава и правда начало клонить в сон. Набитый диковинной едой желудок его не мучил, вместо этого окутав разум сладкой негой. Прошли и злоба, и раздражение. Впервые за долгое время Святославу было хорошо и спокойно. Так хорошо, что в памяти сами собой всплывали слова хозяйки дома: «Так бы и оставила вас тут насовсем».

А что? Может, это было бы и неплохо. Вдали от Даны, от свалившейся на плечи Святослава ответственности за княжество, от напастей, которые обрушились на Дол. Да еще и с такой девицей под боком. Святослав поежился, пытаясь отогнать мысли о хозяйке терема, о ее белых руках, тонких пальцах, которые подносили к его губам заморские лакомства. В своей наивности Милорада даже не заметила, насколько личным было ее движение. Зато заметил Святослав, и воспоминание о нем странно волновало его. Он невольно улыбнулся, вспоминая ощущение чужого тепла рядом со своей кожей, смешавшееся с медовой пряной сладостью. Внизу живота напряженно свернулось знакомое нетерпение. А что? Хороша ведь хозяйка. С такой можно и в глуши жить, забыв про Дол. Конечно, Свят с самого детства знал, что рано или поздно займет княжеский престол и заботы княжества станут его заботами, а родная земля сделается важнее жены и матери. Но сколько бы ему этого ни твердили, даже в свои двадцать он оказался не готов. В груди неприятно сдавило, в горле появился ком. Свят сел и провел ладонью по мокрому лицу. Ни следа от сладкой неги, только горечь осталась.

Стоило княжичу сесть, как туман начал рассеиваться. Из-за молочной поволоки в середине белоснежной комнаты показалась купель. Святослав встал со скамьи и осторожно опустился в холодную воду. Она быстро привела его в чувство и развеяла спутавшиеся мысли. Юноша несколько раз нырнул, а когда оказался на поверхности в третий раз, увидел сложенные на бортике полотенца и бритву с мылом. Памятуя о местных правилах, он снова громко поблагодарил хозяйку за заботу и пошел приводить себя в порядок. В предбаннике Святослав обнаружил зеркало, такое чистое и большое, что юноша смог рассмотреть себя в полный рост. Ежедневные вылазки на лодке высушили тело княжича, и теперь оно выглядело словно свитым из веревок.

«То ли еще будет, когда настанет голодная зима», – подумал юноша и принялся ровнять бороду. Жесткие клочки волос падали к ногам, но вдруг рука дернулась и отрезала слишком много. Святослав раздосадованно цокнул языком, и в следующую секунду бритва вылетела из его пальцев и повисла у лица. Юноша нахмурился.

– Я сам! – он попытался ухватить непослушное лезвие, но то взмыло вверх и описало круг рядом с головой княжича, явно не интересуясь его мнением. Святослав опустил руки.

– Только полностью не сбривай! – пробормотал он.

Юноша запрокинул голову и прикрыл глаза, избавляя себя от соблазна лишний раз взглянуть в отражение и увидеть, как острая бритва парит в опасной близости от его шеи. Он попытался отвлечься, и мысли сами собой вернулись к чудной хозяйке терема.

В Милораде было немало странного, но почему-то Святославу она казалась знакомой и понятной. Ему вспоминалось, как горели глаза девушки, когда та рассказывала о яствах из стран, в которых она ни разу не бывала, и как потухал ее взор, стоило ей осознать, что она в них никогда не окажется.

«Любопытно, чем она занята сейчас», – подумал юноша и тут же услышал звонкий голос Милорады:

«Встреть меня, молодец,У алого брега.Я тебя спрячу от первого снега,От бури, от зноя и от печали.Нас не увидят,Нас не узнают…»

Княжич распахнул глаза и увидел девушку прямо перед собой, за тонкой границей зеркала. Она стояла, склонившись над сундуком, одетая в одну лишь нательную рубашку. Рыжие волосы ниспадали по спине, и девушка то и дело заправляла их за уши, когда наклонялась, чтоб достать очередное одеяние. Она прикладывала к себе то тяжелый парчовый сарафан, то тесное расшитое жемчугом платье, то наряд, напоминающий длинный кафтан из тонкой, струившейся как вода ткани. Святослав понимал, что стоило бы отвести взгляд, но не мог заставить себя это сделать. Глаза словно прикипели к острым ключицам и белоснежной коже, видневшимся из-под расшитого ворота.

Алые солнечные лучи вдруг прошли сквозь невесомую ткань рубашки, высвечивая тонкокостное тело – каждую его черту и изгиб. Святослав уже и думать забыл о бритве, подался вперед и замер. Милорада перестала напевать и улыбнулась: так, словно видела его, оторопевшего, с вытаращенными глазами. Подняла руки и принялась неторопливо распускать завязки на вороте, пока рубашка не скользнула на пол. Какое-то смутное понимание приличий требовало, чтобы Святослав закрыл глаза или отвернулся, но тело просто замерло, не тратя ни капли сил даже на простецкое движение век. Свят так и застыл с глазами навыкате и отвисшей челюстью, то ли от дивного колдовства зеркала, то ли оттого, как белоснежная рука Милорады провела по аккуратной груди, потом выше, к шее и алым губам. Рыжие волосы пламенем горели на ее плечах и спине, а россыпь веснушек мерцала на коже искрами. От каждого янтарного пятнышка, от каждого огненного всполоха по телу Святослава прокатывалась волна нетерпеливого жара. Кончики пальцев покалывало, будто это его рука ведет по нежным изгибам, даря неторопливую ласку, настолько нежную, что становится невыносимо. И это его пальцы, губы заставляют Милораду запрокидывать голову, выгибаться ему навстречу, прижиматься к разгоряченной коже. Он готов был поклясться, что почувствовал прикосновение к паху, но не смел отвести глаз от Милорады. А она вытянула руку и коснулась невидимой преграды. Зеркало пошло мелкой рябью, и через мгновение образ пропал, оставив только отражение Святослава, всклокоченного, раскрасневшегося и смущенного, словно он был наивным подростком, а не будущим князем. Бритва сверкнула возле лица. Только сейчас юноша увидел, что его окладистая борода превратилась в ровную аккуратную бородку.

Княжич благодарно кивнул и пошел одеваться, на всякий случай стараясь держаться подальше от зеркала. Если в тот момент, когда он смотрел на Милораду, она тоже могла видеть его… Что ж…

Святослав одернул себя. В жизни есть куда более страшные вещи, чем показаться нагим перед молодой девушкой.

«Правда, не каждый день встречаешь девушку, что живет в проклятой чаще и владеет колдовством», – напомнил себе княжич, наспех оделся и вышел вон.

Он все пытался запомнить расположение комнат в тереме, но тот будто играл с ним. Свят бродил по покоям, но то и дело оказывался в одних и тех же, словно все огромное пространство сжалось до бани, трапезной и комнаты с гобеленами, на которых едва заметно шевелились вытканные цветы и птицы. Святослав чуть не взвыл, когда, в очередной раз пройдя сквозь все двери, снова оказался в комнатке с гобеленами. Подумав, княжич выдохнул, решив, что Милорада вытащит его, когда захочет. Но для себя он отметил, что молодую хозяйку лучше не злить: если ей заблагорассудится, она и правда может оставить его тут навсегда.

Святослав принялся рассматривать живые гобелены. На первом полотне был выткан черный объятый вьюгой лес. Голые деревья сутулились под порывами ветра, а между стволами то и дело вспыхивали искры волчьих глаз. Святослав перешел к следующему и увидел безграничное синее небо, которое расчертила огненным хвостом падающая звезда. Если присмотреться, можно было разглядеть, что в середине пламенного клубка есть кто-то похожий то ли на человека, то ли на демона. Существо то взмахивало руками, то виляло змеиным хвостом. Княжич моргнул, перешел к третьему полотну и замер. В светлице у большого окна сидели две фигуры: то ли молодые девушки, то ли совсем старые женщины, толком и не понять, светлы ли их волосы или пряди выбелила седина. Одна была одета в яркий алый сарафан, другая – в старые черные одежды. Каждая держала веретено. Веретенца то вскакивали на лавки, то плясали по полу, сплетаясь нитями. Внизу Святослав увидел вышитые буквы, и воспоминания о маминых рассказах вспыхнули в памяти: Доля и Недоля. Две сестры-пряхи, которые сучили нить судьбы каждого из живых.

Святослав оторопел. В голове закопошился ворох новых вопросов. Неужели самые настоящие Доля и Недоля – пленницы в его тереме? А если так, то зачем они княгине? И зачем ей прятать их веретена, если в них и заключена сила сестер?

Оглушенный догадками, юноша не услышал, как распахнулись двери за его спиной.

– Ну что, княжич, готов? – прозвенел голос Милорады.

Святослав резко обернулся и чуть не оступился: хозяйка терема опять оказалась вплотную к нему, так, что он почувствовал сладковатый запах трав, исходивший от ее кожи. Юноша сделал шаг назад, восстанавливая приличествующее расстояние между ними.

– Готов к чему? – княжичу вдруг стало жарко, как в бане. На лбу выступила испарина.

– Вот и я не знаю, к чему ты можешь быть готов, – задумчиво протянула Милорада, беззастенчиво рассматривая его лицо. – На первый взгляд – красавец, хоть с порога жениться езжай. А как присмотришься, видок у тебя… будто ожившего мертвеца встретил. Тебе нехорошо?

Насмешка в ее взгляде сменилась участливым волнением. Святослав тряхнул головой и указал на гобелен.

– На этом полотне – Доля и Недоля, которых моя мачеха держит в тереме?

Милорада нахмурилась и подошла к гобелену, сжала губы в тонкую нить.

– Когда при них веретенца – да.

– А что происходит без веретен?

– Беспорядок, – всплеснула руками Милорада. – Нити судьбы переплетаются в запутанный клубок, и произойти может все что угодно. Вот так.

– Но какой от этого прок Дане?

– Не знаю, – пожала плечами девушка и перевела взгляд на княжича. – Давай-ка лучше займемся твоим другом. Мне нужна помощь. Сходи со мной к ручью, набрать лунной воды.

– Лунной? Сейчас? – Святослав готов был поклясться, что солнце взошло пару часов назад.

Милорада кивнула, опять прожигая его взглядом. На губах появилась насмешка.

– А чего ты хотел? Время тут идет немного иначе, чем у вас. Будешь торопиться – день с ночью сменят друг друга быстрее, чем ты глазом моргнешь. Так что не суетись, твое от тебя не убежит.

И, не терпя дальнейших вопросов, Милорада оплела его руку своей и повела через терем. В этот раз чудесный дом и не думал путать им дорогу.

– А что с Власом?

– Он спит, – ответила Милорада. – Я дала ему отвары, чтоб вывести вино, но для обращения нужна рябина и лунная вода.

Святослав кивнул, будто всю жизнь знал, что такое лунная вода. Милорада же принялась расспрашивать, как Святославу ее терем, хорошая ли была банька, понравились ли полотна. Юноша со всем усердием хвалил чудесное прибежище. На языке, правда, вертелся вопрос о зеркалах, но Святослав так и не решался его задать.

Возле двери Милорада подхватила с лавки плетеную корзинку, а Святославу протянула длинную увесистую палку.

– Если темно станет и гость непрошенный заявится, засветим огни.

– Так для огня светоч нужен, – удивился княжич.

– У меня есть кое-что получше, – сказала девушка и достала из корзины черный от копоти череп. Человеческий.

Святослав едва не поперхнулся, запирая в горле возглас. Милорада только улыбнулась.

– Не бойся, то был душегуб. Он мучил людей и обижал детей. Так хоть пользу принесет. Правда, черепушка? – проворковала она и провела ногтями по костяной макушке. Череп тут же согласно щелкнул зубами. Святослав вздрогнул всем телом и наклонил палку, позволяя Милораде насадить череп на верхний конец. Стоило ей это сделать, глаза у черепа зажглись, как два уголька, а рот раскрылся.

– А он не говорит?

– Пришлось лишить его этой радости, – улыбнулась девушка и, распахнув дверь, выскочила в ночь.

* * *

Света от черепушки едва хватало, но Милорада уверенно шла вперед. В темноте алая земля казалась черной, ночь съела все краски, и даже бледное лицо луны, повисшее над деревьями, не могло развеять мрак. Святослав то и дело аккуратно наклонял палку с черепом то в одну, то в другую сторону, освещая обочины тропинки. Ему все казалось, что кто-то или что-то преследует их, он видел шевелящиеся вокруг деревьев силуэты, да и сами деревья двигались, хотя ночь была абсолютно безветренной. Княжича все подмывало спросить, кто еще может жить в этой топи, но он решил, что лучше узнает о чудных соседях при встрече. Слишком ему надоело бояться и удивляться. Зачем надумывать беду, если она сама рано или поздно тебя найдет? Поэтому, уперев взгляд в спину своей провожатой, юноша топал за ней по хлюпающей земле.

В отсветах огоньков-глаз блеснули золото и драгоценные камни. Только сейчас Святослав заметил, что девушка нарядилась в дорогое платье на иностранный манер, слишком уж красивое для ночной прогулки по лесу. Милорада, точно почувствовав его взгляд, обернулась и украдкой улыбнулась.

– Что, нравится тебе мой наряд?

– Да, очень красиво, – кивнул юноша, напоминая себе, что его голова может стать еще одним светильником. Милорада довольно повела плечами.

– А сама я какова? Красивая?

– Ну… да.

– Что значит «ну»? – она резко обернулась и остановилась, так что Святослав чуть не влетел в нее. Ледяной взгляд прошивал насквозь. – Или ты видал девушек красивее и в нарядах побогаче?

– Нет, Милорада, – замотал головой Святослав. Нужно было собрать волю в кулак, показать, кто тут сын княжеский, вниманием боярынь в прошлом не обделенный, но черепушка на палке явно намекала, что рисковать не стоит. – Просто я не ожидал услыхать такой вопрос посреди ночи в темном лесу.

Милорада сменила гнев на милость, приправленную горсткой обиды и благородного снисхождения.

– Ладно уж. Вас, мужчин, пока не спросишь, вообще слова доброго не дождешься.

И она продолжила путь. Святослав почувствовал себя ужасно неуклюжим. Куда подевались вся его прыть и ловкость в общении с девицами? Он прекрасно знал, что нужно сделать, чтоб заставить девушку смеяться или краснеть, украдкой пряча улыбку, но тут у него будто язык отсох. Слишком хорошо княжич понимал, что неудачная шутка или вольность может стать последней. А если он ей понравится? Вдруг Милорада действительно оставит его в тереме? Как ни посмотри, ни один из исходов ему не был по душе. Разве что чуть-чуть.

– А что, княжич, много ли девушек хотят выйти за тебя замуж, чтоб жить в тереме и горя не знать?

Вместо ответа Свят решил напомнить, зачем он здесь:

– Нынче Долу голод грозит, от которого никакие стены терема не спасут.

– Да, голод – дело страшное. Многих унесет, а те, кто выживет, так захворают и истощают, что не смогут по весне поля засеять, – кивнула девушка, насупившись. Не очень ей понравилось, куда зашел разговор. – Вот была бы у тебя скатерка, как у меня, ты бы враз накормил своих людей хлебом и мясом, помог бы им прожить до весны.

– Пожалуй, – кивнул Святослав. – Может, ты еще какие премудрости знаешь, чтоб я сумел людям помочь? Как, например, злую воду прогнать?

– Это дело нехитрое. За водой стоит Водяной. Если он прямо к твоему дому пришел, значит, что-то ему от тебя нужно. Или что-то ему задолжали. Говоришь, после смерти отца все началось?

Святослав снова кивнул. Милорада нахмурилась.

– Занятное дело.

– Может, мне и с ним поговорить? – предложил юноша. Девушка рассмеялась. – А что?

И правда, а что? Лешего он уже видел, не так уж все и плохо оказалось. Сейчас, по прошествии нескольких часов, Святославу и вовсе чудилось, что он держался молодцом.

– Ой, насмешил. Но попробовать можешь, вдруг он чем поможет. Да вот только один ты не справишься, – улыбнулась девушка.

– Ну так научи меня, – осмелел Святослав. Милорада бросила на него еще один быстрый взгляд через плечо.

– Все «ну» да «ну». Это дело не из простых, а мы еще не обсуждали, чем ты мне за спасение друга заплатишь.

– Так скажи, чего ты хочешь?

Милорада улыбнулась, но не ответила. Шустро обернулась и пошла вперед. Шаги зашуршали по рыхлой земле, и вскоре девушка превратилась в силуэт на освещенной луной тропинке, что вилась все вверх и вверх по холму. Тут редко росли рябины, а воздух был пронизан мерцающими лучами, словно луна – огромная, нависавшая низко над самой вершиной, – решила обласкать своим вниманием один лишь этот холмик.

Наверху оказалось маленькое озерцо, идеально круглое, точно зеркальце для ночного светила. Милорада поставила корзину на берег и, достав из нее несколько медных кувшинчиков, принялась наполнять их водой. Поверхность сияла, словно жидкое серебро, а срывавшиеся с рук девушки капли напоминали хрусталь. Стоило Милораде коснуться воды, как ее и саму окружило лунное сияние.

Девушка обернулась и поманила Святослава.

– Если в этой воде в лунную ночь искупаться, то вмиг станешь живее всех живых. В воде не утонешь, в огне не сгоришь, яд тебя не возьмет, стрела не достанет. Сейчас как раз такая ночь.

Святослав потоптался на месте и спросил:

– Ты предлагаешь мне искупаться?

– А что, лишним будет? – съехидничала девушка.

– Нет, но это очень щедро. Такой дар… – пожал плечами юноша.

Милорада благодушно улыбнулась.

– Просто понравился ты мне. Может, и посмелее станешь, если искупаешься. А то страх смерти людей слабыми делает. Сам разденешься или тебе помочь?

– Спасибо, я сам, – кивнул Святослав и принялся стягивать рубаху. Он повернулся к девушке спиной, но в отражении на поверхности озера видел, что Милорада внимательно следит за каждым его движением.

Ее белая рука потянулась к шнуровке платья на груди, и тонкие пальцы принялись распускать узелки. Святослав вылез из сапог и теперь медлил со штанами. Милорада же сбросила свои красные сапожки, повесила на дерево платье и осталась в одной невесомой нательной рубашке. В какой-то момент оба обернулись и посмотрели друг на друга. Милорада игриво теребила тесьму на вороте рубашки, Святослав вцепился в пояс штанов, словно от него зависели вся жизнь и честь юноши.

– Ты тоже решила искупаться? – разбавил повисшую тишину княжич. Более очевидного вопроса в его голове не нашлось.

Милорада улыбнулась и осторожно подошла к нему, крадучись, как кошка.

– А что, боишься, воды на двоих не хватит?

И прежде, чем княжич успел что-то ответить, девушка положила руки ему на плечи и толкнула. Раздался плеск, ледяная вода иглами впилась в кожу, прогоняя страх, в ушах зашумело. Свят принялся барахтаться, всплывая на поверхность. На берегу хохотала Милорада. Дождавшись, когда голова Святослава покажется над водой, она нарочито медленно стянула с себя рубашку и прыгнула следом, ни секунды не стесняясь своей наготы. Вынырнув рядом со Святом, девушка отбросила назад налипшие на лоб мокрые пряди и улыбнулась.

– Не бойся, княжич. Теперь тебе ничто не страшно – ни меч, ни колдовство. Ни проклятье тебя не возьмет, ни приворот. Даже мой.

Не давая ему сказать ни слова, Милорада подалась вперед.

Руки Свята сами обвились вокруг тонкой талии, губы встретились с губами, кожа коснулась кожи, и все мысли и страхи мигом исчезли.

Глава 6

Разбавленная лунным светом темнота все еще царствовала в покоях, которые Милорада отвела Святославу. Княжич лежал на широкой постели, напоминавшей облако. Перина была настолько мягкой, что стоило опуститься на нее – и она тут же обволакивала тело, погружая прямиком в сон, а одеяло оказалось невесомым, и под ним было не жарко и не холодно.

Глаза быстро привыкли к мраку, и юноша разглядывал расписной потолок. Прежде он не замечал, что вся комната украшена узором, изображавшим сцены из сказок. Там были и Птица-Сирин, и Арысь-поле, и русалки, выглядывающие из-за переплетения ветвей ив и тонких берез. Они манили, переговаривались, и Святославу начало мерещиться, будто картины движутся. Юноша усмехнулся. Он уже уяснил, что в этом тереме все, что кажется, есть на самом деле. Поэтому, когда Свят открыл глаза и почувствовал на плече тяжесть рыжей головы и тепло прижавшегося к его боку тела, он понял, что бесполезно даже думать о том, что это был сон. Нет, память тут же услужливо нарисовала все события прошедшей ночи: жаркие вздохи, крепкие объятия, нежная кожа, влажная от воды и пота, и льдистые глаза Милорады, в которых в минуты страсти показывалась колдовская зеленца.

Единственное, чего княжич не мог вспомнить, – это как они вернулись в терем. В одну секунду он закрыл глаза, а в следующую уже лежал на белоснежных простынях. Ткань напиталась влагой и прилипла к коже, на мгновение возвращая в действительность. Но тут же последовал жаркий требовательный поцелуй Милорады, заставивший Свята позабыть, кажется, даже собственное имя. Девушка водила руками по его груди и плечам, притягивая ближе. Она легко и ловко оседлала юношу, направляя в себя его член, и опустилась с протяжным стоном, пока бедра не коснулись бедер с влажным шлепком. Потом приподнялась и снова опустилась. И еще. Всполохи рыжих волос перед глазами выжигали весь мир Святослава, оставляя только ее.