Тайна старого дома

Лена вскинулась от оскорбления, но поглядев в холодное и замкнутое лицо бывшей подруги, махнула рукой и поплелась к выходу.

Она торопливо шла по улице, размазывая по лицу злые слёзы. Душа горела от обиды на тех, кого ещё недавно Лена считала честными и порядочными людьми. С каждым шагом её охватывало всё большее отчаяние от навалившегося кома проблем. Помощи ждать было неоткуда. Разве что…

Подумав с минуту, Лена резко развернулась и зашагала в сторону лесной опушки.

Глава 3

– Куда собралась, красавица?

Вздрогнув от неожиданности, Лена обернулась: позади неё на лесной тропинке стояла баба Фая.

– Да я, вот…малины решила детям собрать, – заюлила Лена под пристальным взглядом старухи.

– Малина? В Чёрном лесу? – хмыкнула баба Фая. – Отродясь её там не бывало! Тебе ли не знать: ты же местная!

Она решительно развернула Лену за плечи – лицом к себе и скомандовала:

– Ну-ка, рассказывай, что стряслось!

Утирая предательски нахлынувшие слёзы, Лена и сама не заметила, как выложила старухе все свои беды. Об одном лишь умолчала – таинственной встрече с удивительным незнакомцем. Лена и сама не знала, было ли это всё на самом деле, или ей напекло голову в жаркий полдень на лесной опушке. Поэтому побоялась, что суровая баба Фая поднимет на смех глупую внучку своей подруги.

– В общем, баб Фай, с работой теперь непонятки, ещё и Маринка выгнала меня с детьми на улицу. А ведь мы дружили…

– Это ты думала, что дружили, – с нажимом произнесла баба Фая и покачала головой. – Ох, Ленка-Ленка, тридцать лет прожила, а ума не нажила. Ничего в людях не смыслишь. Ну да ладно. Научишься.

Она вгляделась в гущу деревьев, обступавших тропинку, словно пытаясь рассмотреть что-то невидимое. И лес заволновался.

Закачались деревья, вдоль которых засвистал вдруг поднявшийся ветер, сорвались с веток и с криком заметались над тропинкой птицы. Ясное летнее небо насупилось, посуровело и швырнуло в лица стоящих на тропинке женщин горстями колючего дождя.

– Ну вот что, – решительно сказала баба Фая. – Жить будете у меня. Оправляйся сейчас к этой лахудре, забери детишек, вещи и бегом ко мне.

Лена растеряно покосилась на видневшуюся вдали опушку.

– Но я думала перебраться в наш старый дом. Поживём, пока его не купили…

– Нечего вам там делать, – отрезала старуха.

– Ну раньше-то жили, – робко возразила Лена.

– Так то – с бабой Зиной.

Лена не посмела перечить, хоть и не поняла, на что намекала старуха.

Суровую бабушкину подругу она уважала и побаивалась с самого детства. Седая, как лунь, но крепкая баба Фая славилась крутым характером. Её серые глаза глядели прямо в душу, а крючковатый нос чуял за версту любую ложь.

Старуху, одиноко живущую в ветхой бревенчатой избушке, обходили стороной даже местные гопники. Злоязыкие сплетницы тоже старались не задирать бабу Фаю. Стоило бросить хоть одно плохое слово в её адрес, как у обидчицы случались неприятности: то воришки обнесут сад, то коза перестанет доиться, налоговая впаяет штраф за неучтённый доход или внучок свалится с велосипеда и расшибёт коленку.

– Старая ведьма! – выразил всеобщее мнение сантехник Борис, у которого после стычки с бабой Фаей отсохли руки.

Бориса в городе знали как жадного беспринципного мастера. Обращались к нему лишь в крайнем случае, который однажды настал и для бабы Фаи: лопнула труба под раковиной на кухне. Ушлый сантехник заломил за починку несусветную цену. Баба Фая нахмурилась, но заплатила. А сразу после ухода мастера трубу прорвало снова. Однако Борис исправлять халтуру отказался. Да ещё нахамил старухе.

– Да чтоб у тебя руки отсохли! – плюнула ему в спину баба Фая.

Тот показал ей неприличный жест и вдруг споткнулся на ровном месте, рухнул на асфальт и заорал от боли.

Сломанную в трёх местах руку врачи кое-как починили, но срослась она криво, пальцы шевелились с трудом. Из-за большой нагрузки стала отказывать и вторая рука, и о работе Борису пришлось забыть.

С тех пор местные жители обходили бабу Фаю по широкой дуге. Опасная была старуха. Однако к Лене и близнецам всегда относилась тепло, по-родственному. Поэтому Антон с Лизой, не раздумывая, согласились перебраться в старую избушку на краю леса.

Баба Фая выделила Лене с детьми самую большую комнату в своём тесном доме, который был весь выстелен домоткаными половиками и увешан связками пахучих трав. Но мебель неожиданно оказалась удобной и современной, а на крошечной кухне даже уместилась дорогая кофемашина.

Лена перевела дух: по крайней мере, одна проблема решена. И с другими тоже постепенно разберётся. Но она жестоко ошибалась.

Утром в офисе Лена наткнулась на хмурую Маринку.

– Тебя шеф искал, зайди к нему, – бросила подруга, скрываясь в складском помещении. Лена с недобрым предчувствием толкнула дверь кабинета начальника.

– Вызывали, Вазген Каренович?

– Вызывали, – ответил директор неожиданно высоким женским голосом.

Лена испуганно подняла глаза и увидела в кресле жену директора – визгливую и склочную Оксану Анатольевну, которую боялись все без исключения работники фирмы. Эта высокая, неуклюже сложённая женщина с длинным угрюмым лицом обожала своего неказистого мужа и бешено ревновала его к каждой юбке. Поэтому основной костяк фирмы составляли сотрудницы после пятидесяти – замотанные бытом и обременённые детьми и внуками. Исключением были Лена и Маринка. Но одну из них из этого списка уже можно вычеркнуть, поняла Лена, увидев лицо директорской жены.

– Ты, прошмандовка дешёвая, как посмела перед моим мужем жопой вертеть? – визгливо спросила Оксана Анатольевна, наливаясь бордовым цветом, как помидор в середине лета. – Тебя работать взяли или шашни крутить с женатыми мужиками?

– Да он сам ко мне приставал! – возмутилась Лена. – Не нужен мне ваш муж! Старый и мерзкий!

– Это ты никому не нужна! Разведёнка с прицепом! – обиделась за благоверного Оксана Анатольевна. – Уволена!

Сверкая маленькими глазками, она швырнула в Лену тощий конверт. Тот спланировал на пол и рассыпался сине-зелёными бумажками. Лена быстро сгребла деньги и выбежала из кабинета, от души хлопнув дверью.

Усевшись на скамейке в парке на приличном расстоянии от бывшего офиса, она пересчитала купюры и задохнулась от возмущения: владельцы канцелярской фирмы выплатили строптивой работнице выходное пособие в пятнадцать тысяч рублей.

– Кинули ровно на пол оклада, – всхлипывала Лена, сидя за столом на кухне бабы Фаи. Старуха поставила перед ней чашку с мутным варевом и коротко приказала:

– Пей!

От чашки поднимался пар и окутывал Лену терпким запахом трав и ягод. Пить ей совсем не хотелось, но спорить с бабой Фаей – себе дороже.

Она послушно сделала глоток, и горячая пряная жидкость растеклась по венам, затуманила голову и смыла все горести и печали. Лена незаметно для себя выхлебала всю чашку и уснула.

Очнулась уже на закате, когда уставшее за день солнце золотило мягким, гаснущим светом комнату, где на диване рядом с Леной свернулись клубком сопящие близнецы.

Она с нежностью погладила детские макушки и, осторожно отодвинувшись, всласть, до хруста, потянулась. После волшебного зелья бабы Фаи забылись все беды и обиды, на душе было тепло и спокойно.

Лена вскочила с дивана и пружинящим шагом подошла к окну. И застыла столбом. Распахнув настежь калитку, к избушке бабы Фаи уверенной походкой направлялись две женщины средних лет, в которых по одинаково казённому выражению лиц, скучной одежде и общей невзрачности угадывались средней руки чиновницы. Каким-то глубинным, шестым чувством Лена поняла, что ничего хорошего от этого визита ждать не стоит. И не ошиблась.

В дверь требовательно постучали и каркнули хриплым голосом:

– Органы опеки. Открывайте!

Лена на цыпочках подкралась к двери, налетев на встревоженную бабу Фаю.

– Спрячь детей, – беззвучно приказала ей старуха, кивнув на чуланчик и сунув в руку ключ. Лена опрометью понеслась в комнату, где тёрли спросонья глаза и вертели головами Антон с Лизой.

– Мама, кто там? У нас гости?

Лена приложила палец к губам, приказывая молчать, и сказала шёпотом:

– Нет, это очень плохие люди. Хотят вас забрать у меня! Но мы сейчас спрячемся.

Она отвела детей в чуланчик, распахнула там оконце под потолком, чтобы хватило света и воздуха. Бросила на пол толстое одеяло и усадила на нём близнецов. Лиза и Антон не сопротивлялись: всё происходящее казалось близнецам весёлым квестом и страшно их забавляло.

Из коридора доносились раздражённые голоса: баба Фая держала стойкую оборону, отбиваясь от незваных гостей. Лена обняла детей:

– Сидите тихо, зайки мои. Телефоны пускай будут у вас, но никому не пишите и не звоните. И отключите звук! Сейчас мы с бабой Фаей их выгоним, и я вернусь.

Она заперла чуланчик, сунула ключ в карман джинсов и вышла в коридор, где сотрудницы опеки атаковали свирепую бабу Фаю. При виде Лены они нехорошо обрадовались.

– Банникова Елена Ивановна? – вопросительно задрала брови низенькая плотная женщина с пухлощёким лицом.

Лена кивнула, чувствуя противный холодок в груди. Пухлощёкая оживилась и, вплотную подобравшись к своей жертве, отчеканила:

– Поступила жалоба на вас – из администрации. Сигнализируют о ненадлежащем выполнении вами родительских обязанностей.

– Я даже знаю, кто сигнализирует. Эта ваша Гребнёва.

– Ну да, Ольга Геннадиевна, – согласилась маячившая в дверях вторая сотрудница, – она обеспокоена тем, что вы не занимаетесь детьми. Не воспитываете.

– Где дети сейчас? – резко спросила пухлощёкая.

– Не ваше дело, – с ненавистью бросила Лена в равнодушное казённое лицо.

– Как раз – наше! – каркнула вторая, тощая и высокая. – Если мы убедимся, что дети лишены родительской заботы и внимания, лишим вас родительских прав!

– Да вы, что ль, белены там объелись с этой вашей Геннадиевной?! – рявкнула баба Фая, заслонив от сотрудниц опеки Лену могучим телом. – Кто вам, паразиткам, детей-то отдаст?!

– Бабушка, не шумите, – недовольно проговорила пухлощёкая, хозяйским глазом окидывая жилище бабы Фаи.

Мазнула глазами по обеденному столу, завистливо покосилась на кофемашину и уверенным жестом распахнула холодильник.

– Чёрт тебе бабушка! – прогремела баба Фая, отпихивая пухлощёкую от холодильника. – Кто вы такие? Мы вас не звали! Идите лесом!

– Женщина, не мешайте работать, – прошипела тощая сотрудница с пластиковой папкой в руках. Она поправила очки на широком носу и разложила на столе документы.

– Почему вы живёте здесь, а не по месту постоянной регистрации? – сухо спросила тощая. – У вас же есть собственный дом.

– Да, есть. И даже в двух шагах отсюда, как вы и без меня знаете, – съязвила Лена. – Только он очень старый, без ремонта. Там с детьми нельзя, опасно.

– Значит, помещения, пригодного для проживания детей, у вас нет, – поставила закорючку в своих бумагах тощая сотрудница.

– Как это нет?! А это тебе что? – баба Фая распахнула дверь комнаты, где размещалось семейство Банниковых.

Сотрудницы опеки ввалились внутрь и забродили по комнате, придирчиво оглядывая широкий диван, заваленный игрушками, рабочий стол с горкой учебников, всунули нос даже в ноутбук, за которым утром резался в игры Антон.

– Места на троих здесь явно мало, – подытожила тощая. – А свой дом когда собираетесь отремонтировать?

– Не собираюсь даже, – хмуро сказала Лена,. – Я его, вообще-то продать хочу и купить нам с детьми большую квартиру.

– И как успехи?

– Да никак.

– Ага, ага, – ставила закорючки в своих бумажках сотрудница опеки. – Работаете где-то?

– Уже нет, – брякнула Лена, слишком поздно заметив предостерегающий взгляд бабы Фаи. – Уволилась сегодня, там платили мало. Буду искать работу получше.

– Ну что, – плюхнула документы на стол тощая, вернувшись на кухню, – жилья у вас нет, работы тоже, детьми не занимаетесь – даже не знаете, где они. Будем изымать.

– Кого ты изымать собралась? А ну, брось свои бумажки! – рявкнула баба Фая.

Но тощая сотрудница лишь хмыкнула, переглянувшись с напарницей.

– Это не бумажки, а официальные документы: мы их направим в суд и получим постановление об изъятии.

– Не отдам! – страшно покричала Лена. – Вон отсюда!

Баба Фая крепко обхватила её, успокаивая, и молча посмотрела на встающую из-за стола сотрудницу опеки. И вдруг та покачнулась, зацепившись юбкой за торчащий из табуретки гвоздь. Раздался сухой треск, тощая схватилась за подол и сшибла локтем чашку с чаем, стоявшую рядом с папкой. Чашка немедленно перевернулась и залила тёмно-коричневой жидкостью документы.

– Рано радуетесь, – прошипела тощая, сгребая со стола испорченные бумаги. – Мы ещё напечатаем!

– Печаталка не выросла, – гаркнула баба Фая, прижимая к себе рыдающую Лену. – А ну, пошли прочь! И чтоб духу вашего больше здесь не было!

И тут же порыв ветра распахнул окно, в которое с жужжанием влетел пчелиный рой. Оранжево-чёрное мохнатое облако обогнуло Лену с бабой Фаей и закружило над незваными гостями. Истошно визжа и отмахиваясь от пчёл, сотрудницы опеки выскочили из избушки и понеслись вон со двора – вместе с кружащим над ними облаком.

При виде этой картины Лена улыбнулась сквозь слёзы: спасибо, баб Фай. И метнулась в чуланчик, где изнемогали взаперти близнецы.

– Мамочка, не плачь! – ринулись к ней Лиза с Антоном. – Давай убежим!

Лена против воли рассмеялась, вытерла мокрое лицо и расцеловала детей.