Демоны Алисы

На дальней стене прихожей зияет огромная, размером с крышку канализационного люка, дыра. Глубиной с целую ладонь, прямо в бетоне. Обрывки обоев вокруг неё как бахрома, а под дырой – бетонная крошка и какая-то чёрная грязь. Эта грязь тут повсюду, и в дыре она тоже, влажная, блестящая; чёрные капли стекают по стене, словно дыра плачет.

Смартфон трясётся в моей руке, а взгляд мечется по прихожей, выхватывая всё новые и новые грязные пятна на полу. Боже мой, боже мой! Откуда всё это взялось? Я была здесь еще вчера, и всего этого не было!

Я сплю, да? Мне это грезится? Такое не может происходить в реальности. Откуда эта дыра могла тут появиться? Нужно, наверное, целый день орудовать зубилом и перфоратором, чтобы выдолбить её в бетоне. И выглядит она так, будто стену разорвало изнутри. Будто что-то выпало из неё. Но это же какая-то безумная ахинея.

Из темноты вновь доносится тихий невнятный звук, похожий на всхлип; он пугает меня до ледяного пота, но и сбивает оцепенение. Я поскальзываюсь и хватаюсь за стену, чтобы не упасть. Пол влажный.

Я чувствую – случилось нечто ужасное, может быть, непоправимое.

Перед глазами встает дикая картина: моя подруга лежит с пробитой головой в одной из тёмных комнат, корчится от боли, тихо плачет и постанывает, взывая о помощи. И понемногу истекает кровью, умирая, но никто не приходит спасти её. Мне страшно находиться в этом месте, где всё так изменилось, и даже воздух, напитанный темнотой, как будто кричит об опасности. Хочется убежать со всех ног, сделать что-то разумное – вызвать полицию, скорую помощь, армию, дождаться взрослых. И любой другой человек на моем месте, наверное, убежал бы, и его не стали бы корить за это, а значит, и тебя, Алиса, никто не будет корить. Ага, но ты сама-то будешь знать, что ты просто кусок дерьма. Бросила свою подругу – ту самую подругу, которая именно тебе позвонила в минуту опасности, потому что думала, что на тебя можно положиться.

Я делаю несколько шагов вперед по коридору, ступая очень медленно, словно иду на эшафот.

Дверь в спальню приоткрыта.

Когда глаза привыкают к темноте, иногда очертания привычных предметов могут напугать. Рубашка, висящая на спинке стула, похожа на человеческую фигуру, а куча белья, приготовленного для стирки, выглядит как чудище. Вот сейчас мне кажется, будто всю спальню заполнила гигантская тень, а в центре этой тени – светлое пятно.

Это даже не пятно, а как будто лицо. Но не человеческое, а вытянутое, как лошадиный череп, с искаженными чертами. Клянусь, я вижу две распахнутые глубокие глазницы и тёмный провал на том месте, где полагается быть рту.

Что это – пятно от уличного фонаря на стене? Наверное, если приблизиться и посветить мобильником, я тут же развею все свои подозрения: выяснится, что это на самом деле пятно света или что-нибудь в этом духе. А вдруг выяснится что-то другое?..

Я не могу пошевелиться – холодный, почти нестерпимый ужас сковал по рукам и ногам. Хочется заплакать.

Поэтому я стою, чуть живая от страха, и смотрю на жуткое лицо, а оно, кажется, смотрит на меня. Проходит секунда, другая, третья – и новый сдавленный вздох пронзает воздух, и на этот раз он доносится не с той стороны, где звучал в прошлый раз, а с той стороны, где светящееся лицо:

«Хо-о-о-о-о…»

Лицо дышит.

Мама, где ты?.. Спаси, пожалуйста…

Крупные капли пота выступают у меня на лбу. В той комнате действительно кто-то или что-то есть, я почти физически ощущаю присутствие постороннего. Если оно сейчас шевельнется, если двинется на меня…. Не уверена, что смогу развернуться и убежать.

Шлеп-шлеп! – шаги босых ног доносятся из коридора. Кто это?

– Дашуля!

Подруга появляется из необычно густой темноты – словно из озера чернил выныривает – и буквально падает на меня. Сползает на пол, цепляясь за мою куртку так отчаянно, словно боится утонуть. На несколько секунд я забываю о жутком лице, потому что Дашуля пугает меня не меньше.

Что с ней случилось? Дашуля вся бледная, как покойница, дрожит, а на лице гримаса ужаса – глаза вытаращены, рот раскрыт так широко, что превратился в яму. Кажется, она не в состоянии закрыть его, у неё сильный припадок. Я беру Дашулю за руку и вздрагиваю, настолько эта рука холодная. Быстро снимаю куртку и набрасываю подруге на плечи.

– Дашуль, это я, Алиса! Успокойся, пожалуйста. Всё хорошо, всё в порядке!

– А-а-а-а… – подвывает она, не в силах успокоиться. Припадок ужаса по-прежнему терзает её, и всё тело мелко вздрагивает.

– Посмотри на меня, всё в порядке! – говорю я, сама готовая расплакаться от страха. – Дашуль, всё в порядке! Только уйдем отсюда скорее, хорошо?

Светящееся лицо по-прежнему безмолвно смотрит на меня из темноты, но не предпринимает никаких действий. Только вздыхает снова и снова, и с каждым разом его вздохи становятся всё глубже, теперь они кажутся почти оглушительными, словно работают кузнечные мехи: «Хо-о-о-о-о…» Дашуля тоже слышит их, и в её глазах появляется огонёк мысли.

– Алиса…. Я… не смогла, – шепчет она жалобным голосом, стуча зубами.

– Что? Что не смогла?

– Не смогла убедить… убедить её, что меня можно оставить…

– О чем ты говоришь?

Но Дашуля не может ничего объяснить, только стучит зубами и дрожит, как помешанная. Пытаюсь поднять её, чтобы увести отсюда, но её ноги не слушаются, расползаются, как у марионетки, она не может стоять прямо. Пытаюсь подхватить подругу и утащить на себе, но это непросто, когда она всем весом на меня наваливается.

Какая же я всё-таки слабачка! Я ведь считала себя сильной и независимой, я так легко сдавала нормативы по физкультуре, тренировалась в зале с гантелями, всегда гордилась тем, что мышцы в тонусе. А сейчас всех моих сил едва хватает на то, чтобы не рухнуть вместе с подругой на пол.

– Эй, – шепчет незнакомый голос где-то совсем близко, словно из-за стены.

– Эй… – подхватывает второй голос, уже с другой стороны.

О, Господи!

– Не стоило тебе сюда приходить…. Не стоило вмешиваться. – Третий голос мелодичный и тонкий, словно принадлежит девушке.

– Не стоило, – соглашается четвертый голос. – Некоторые люди должны исчезнуть.

– Должны…

– Исчезнуть…

– А её съедят потом…

– Ха-ха-ха!..

– Такова воля Серебряного дворца…

– Не вмешивайся…

– Уходи…

Дашуля вдруг перестает шевелиться и повисает на моих руках. Её рот раскрыт, вены на висках вздулись, как макаронины. Из носа тоненькой струйкой течет кровь. Кажется, она не дышит. Я проверяю пульс на шее – пальцы не чувствуют биения. Я всхлипываю. Снова и снова тычу два пальца под челюсть, туда, где среди пучков мышц должна биться тоненькая жилка. Но ничего там не бьётся. Дашуля умерла! Моя подруга умерла!

Я кладу её на пол. На лице Дашули застыло выражение ужаса, и как же сильно оно её обезобразило! Мне трудно дышать. Кажется, вот-вот сойду с ума.

– Не одолжить мобильник? – за спиной раздается голос, и кто-то мягко трогает меня за руку.

Я вскрикиваю, отшатываюсь и падаю на пол, уронив смартфон. Быстро-быстро отползаю к стене и прижимаюсь к ней спиной, дрожа всем телом, ошалев от ужаса. Дышу так часто и так сбивчиво, что кружится голова.

Передо мной стоит Зоя! Непонятно, откуда она тут взялась – то ли пряталась всё это время в тёмном углу, то ли материализовалась из пустоты. Зоя неспешно подбирает смартфон. В тусклом свете, который излучает экран смартфона, её лицо кажется безобразным: все черты оттенены, кожа белее алебастра. Глаза чуть поблескивают. Она выглядит как ожившая фарфоровая кукла с медицинской маской.

– Ты… – шепчу я.

Зоя поднимает смартфон над безжизненным телом Дашули, собираясь сделать снимок. Я вдруг вспоминаю ту смазанную, нерезкую фотографию, которая пришла на почту Дашули вчера утром. Распростёртая на полу девушка с залитым кровью лицом, в зелёной куртке…. Той самой куртке, которую я набросила подруге на плечи, пытаясь её согреть.

Вспышка на долю секунды освещает всё вокруг, и я издаю дикий, неконтролируемый вопль, увидев то, что скрывалось в дальней комнате. Доля секунды – этого хватило, чтобы увиденное навсегда отпечаталось в моём мозгу, и ни одного лишнего мгновения я не выдержала бы этого зрелища, я бы помешалась или умерла на месте. Ведь в ту долю секунды на меня смотрел демон.

Тишина…

Я сижу у стены, обхватив голову руками, вся дрожу и тихонько подвываю от страха. Из носа течёт – то ли сопли, то ли кровь. Вижу ноги Зои в тёмных сапогах. Вот они разворачиваются носками ко мне, делают шаг, второй. Зоя приближается.

Худенькая, как птичья лапка, ладонь ложится мне на плечо. Я вздрагиваю, поднимаю голову и вижу, что Зоя наклоняется ко мне, её бледное лицо совсем близко, чувствую дуновение её дыхания. Она что – собирается впиться в меня зубами? Или поцеловать? Но Зоя тянется к моему уху, почти касается своей маской.

– Тише-тише, – шепчет Зоя. – Ты не должна бояться. Поверь мне, забыть – не самая худшая участь.

Сквозь пелену слёз вижу, как что-то выползает из комнаты.

Кажется, моё тело сейчас распадётся на молекулы…. Какое странное чувство.

Какое… странное… чувство… Какое стрêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâî êàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå        ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå        ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå Какоестранноечуóâñòâîêàêîå        ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñò                        ðàííîå ÷óâñòâî                  êàêîå ñòðàííîå        ÷óâñòâанноечув ñòðàííîåóâñòâîêàêîå ñòðàííîå        ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå        ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñò            ðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå        ÷óâñòâîê                        àêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ñòð                        àííîå        ÷óâñòâîêàêîå ñòðàííîå ÷óâñòâîêàêîå ó      âñò      âîê îêàêîåñòðàííîå÷óâñòâîâîêà                               ñòâîêàêîñâ ñâîêà ðàííîåóâñòâîêàêîñâîêàêîåñòð àííîåó âñòâîêàêîåñò                   ðàííîåóâñòâîêàê îñâîêàêîåñòðà ííîåóâñòâîêàêî åñòðà í                                          îêàêîñâîêàêîåñòðàííîåó âñòâîêàêîåñòð                   àííîåóâñòâî êàêîñâîêàêîåñòðà ííîåóâñòâîêàêîåñò ðàííîåóâñòâîêàêîñâ îêàêîåñòðàííî åóâñòâî                               êàêîåñòðàíí îåóâñòâîêàêîñâîêà                               êîåñò ðàííîåóâñò âîêàêîåñòðàííîåóâñòâîêàêîñâîêàê âîêàêîåñòðàííîåóâñòâîêàêîñâîêàê

ñòðàí                                    âîêàêîåñòðàííîåóâñòâîêàêîåñò

îêàêîåñòðàííîå                                          âîêàêîâîêàêîñâîêàê

êîåñòðàííîåóâñòâîêà                                          àííîåóâ

 îåó

 àííîå                                    ñòðà

ñòðà                                          àííîå

 ñòðà

 ñòðà

Êàêîå…

ñòðàííîå…                                          ñòðà

÷óâñòâî…

ðàí

âî

î

…                                          ñòðà

…

Глаâà 1

Открываю глаза – я в своей комнате, лежу в мягкой постели, а на дворе раннее утро. Часы показывают полшестого. Возле кровати на тумбочке

мирно заряжается ноутбук, на котором я обычно смотрю сериалы; с постера на стене улыбается

голубоглазый солист Coldplay Крис Мартин – всем своим видом как бы говорит: «Успокойся, милая, всё хорошо! Спи дальше».

Но мне жутко не по себе. Сажусь на кровати и включаю свет. Майка вся взмокла от пота, прилипает к спине, и даже волосы слиплись в потные сосулины. Достаю любимый термос, наливаю немного чая в крышечку. Руки дрожат.

Ничего себе кошмар мне приснился! Я уже не раз видела страшные сны, и одно время они постоянно меня преследовали, но никогда еще кошмары не были такими реальными. От одного лишь воспоминания дурно становится; хорошо хоть, что я не напрудила в кровать от страха.

Отхлебываю еще немного сладкого чая. Блин, успокоиться не получается! Иногда после кошмара накатывает дикая паранойя, ощущение, будто что-то не в порядке. Моя подруга во сне умерла. Вдруг с ней на самом деле случилась беда, а я не в курсе? Тупость, конечно, но раз эта мысль уже поселилась в моей голове, её так просто не вытряхнешь.

На всякий случай проверяю смартфон: пропущенных звонков от Дашули не видно, да и вообще никаких звонков за последний день от неё не было. Может, позвонить ей быстренько, услышать её голос? Дашуля наверняка рассердится, даже матом меня пошлёт (в исключительных случаях она себе такое позволяет), но я буду знать, что всё в порядке.

Как странно…. Не могу найти Дашулю среди своих контактов в WhatsApp. На какую букву она была у меня записана – вроде бы, на «Д»? Или на «П», ведь она Петрова по фамилии? Но подруги не видно ни на «Д», ни на «П». Проще найти её телефон в списке звонков, мы ведь постоянно с ней перезваниваемся. Листаю этот список всё дальше и дальше, добираюсь сперва до начала сентября, затем до августа, июля, июня. Раз за разом вижу звонки от мамы и тренера, реже от Стаса, отчима, разных одноклассниц. Звонков от Дашули нет, вообще ни одного.

Я утираю пот со лба, сердце колотится всё быстрее…. Да уж, свихнуться можно. Я слышала, что у китайских смартфонов на Андроиде всякие глюки бывают, но исчезновение целого контакта – это что-то новенькое. У Дашули почти такой же телефон, как у меня, работает два года без проблем. Сегодня в школе первым делом расскажу ей о том, какой мне приснился кошмарный сон и как утром по совпадению заглючил смартфон. Вот уж действительно стрёмная ситуация! Дашуля будет ржать, как лошадь, а потом спросит, можно ли снять об этом видео. А я, как обычно, скажу, что мне пофиг, пусть снимает что хочет…

Бросаю взгляд на нашу общую с Дашулей фотографию в весёленькой синей рамочке, которую подруга подарила на День рождения. Фотографии нет на месте, как и рамочки, вместо неё на полке стоит пузатая банка с мелочью. Неужели мама опять тайком приходила наводить чистоту в комнате, пока меня не было, и рылась в моих вещах? Мама говорит, что я недостаточно аккуратна, но это просто оправдание, чтобы время от времени обшаривать комнату в поисках курева и дури. Такой себе пример взаимного доверия между мамой и дочкой.

Так я думаю, успокаивая себя, но тихий голос в глубине души говорит, что я ошибаюсь, и мама НЕ приходила. Осматриваю свою комнату и замечаю всё больше странностей. Почему тетрадь по химии, которую я вчера собственными руками запихнула в рюкзак, лежит на столе раскрытая? Не помню, как доставала её. Почему моя любимая толстовка висит на стуле?

Проклятая толстовка!! Хватаю её и осматриваю со всех сторон. Да, это та самая черная толстовка с красными полосами на рукавах – в ней я вчера вышла на пробежку, встретила Костю, и он случайно залил меня кофе. Вечером я сунула её в стиральную машину, смирившись с мыслью, что пятно останется в любом случае. Однако вот она у меня в руках – идеально чистая и сухая. У меня нет второй такой же.

«Думай, Алиса, думай. Ты уже догадалась, что происходит?»

Пытаюсь проглотить комок в горле. Как же душно в комнате! Воздух такой спёртый и густой, что захлебнуться можно. И вся родная обстановка почему-то кажется странно чужой, неуютной.

Не помню номер мобильного Дашули, зато в памяти всплывает номер её домашнего телефона. Да, у них в квартире есть старомодный домашний телефон – стоит на журнальном столике в гостиной, возле диванчика. Кто-то (наверное, мама Дашули) написал на клетчатой бумажке номер телефона и приклеил эту бумажку к аппарату прозрачным скотчем. Когда мы с подругой устраивали вечера просмотра фильмов, то сами размещались на диване, а на столике оставляли бутыль с колой, или печенюшки, или миску со сладкой кукурузой, или еще какие-нибудь вкусняшки. Номер телефона на бумажке я видела десятки раз, но никогда еще на него не звонила.

Достаю смартфон и набираю шесть цифр. Длинные гудки. Еще гудки.

– Алло, – слышу заспанный и недовольный голос Дашулиной мамы.

Я покрываюсь вторым слоем холодного пота. Она ведь должна работать этой ночью.

– Алло, здравствуйте! Извините, пожалуйста, что беспокою вас так рано. – Я пытаюсь говорить уверенно и мягко. – Это Алиса, подруга Даши….

– Вы ошиблись номером, – разочарованно бормочет моя собеседница, явно собираясь положить трубку.

– Нет-нет, постойте!..

Ой, как же её зовут? Я привыкла к родителям одноклассников обращаться просто «здрасьте», как будто у них одно имя на всех – Здрасьте. Но Дашулину маму я знаю почти год, мы много общались, и я даже приезжала к ним летом на дачу погостить. По имени она Валентина, а вот по отчеству… по отчеству…

– Валентина Александровна!

– Да, меня так зовут, – подтверждает дашулина мама с лёгким замешательством. – А вы, простите, девушка, вообще кто?

– Не узнаете меня? Говорю же, я Алиса, подруга вашей дочери. Такая глупая ситуация, забыла телефон Даши, а мне нужно срочно сообщить ей кое-что. До того как она в школу пойдет. Можете попросить её позвонить мне, когда проснётся?

Молчание. Слышу только прерывистое дыхание.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. У меня нет никакой дочери. Кто вам дал номер телефона?

Чувствую укол страха, болезненный и быстрый, словно ткнули иглой в сердце. Нет-нет-нет… Что за бред!..

– Вы так шутите что ли? Даша… Она же меня с вами и познакомила, мы с ней вместе учимся в одиннадцатом классе. Ей скоро восемнадцать исполнится.

– Девушка, вам это зачем? У меня нет детей и никогда не было, и это не самая приятная тема для разговора, – голос Валентины Александровны дрожит всё сильнее. – Это розыгрыш какой-то что ли? Посмеяться решили? Кто вас подговорил мне позвонить?

– Никто меня не подговаривал…

– Не признаетесь, да? Как, говорите, вас зовут – Алиса?

– Да.

– Так вот, Алиса, Бог вам судья. Вы, наверное, еще молоды и не понимаете многих вещей. Не осознаёте, что можно людей ранить словом. Надеюсь, вы повзрослеете и начнёте что-то понимать. И не звоните сюда больше никогда.

Короткие гудки. Я опускаю смартфон, и он вываливается из влажной ладони, падает на ковёр – БУХ! Комната качается и вращается вокруг меня. Я дышу часто-часто, с жадностью всасываю воздух, а в груди нарастает знакомое чувство тревоги – нет, катастрофы! Как будто земля сейчас разверзнется под ногами, сдавит меня и с хрустом сожрёт.

«Алиса, у тебя начинается паническая атака. Делай дыхательные упражнения, как доктор говорил».

Закрываю рот и нос ладонями, сложив руки вместе, чтобы получилась лодочка. Вдох – выдох, вдох – выдох; концентрирую внимание на кончике носа, на том, как ему холодно при каждом движении воздуха. Между тем, реальность потихоньку трескается на глазах, распадается на отдельные мутные картинки. Моя комната. Настольная лампа. Смартфон, валяющийся на ковре. Лицо Дашули, искаженное от ужаса, в кровавых пятнах. Грязная дыра в стене. Темнота. Белое, как соль, лицо.

Когда дыхание нормализуется, а в висках перестает стучать, я отчаянной решимостью бросаюсь к ноутбуку. Открываю все свои папки с фотографиями, открываю в браузере социальные сети одну за другой. Пытаюсь найти доказательства того, что моя подруга реальна (они должны быть, должны!), но каждая разочаровывающая находка, каждая пустая страница бьет как молотком по голове, всё сильнее и сильнее.

Ночной кошмар вовсе не закончился. Он выполз за границы сна и теперь обволакивает холодными щупальцами мою жизнь.

Кто-нибудь…

Разбудите меня…

Дашули нет на школьных фотографиях – ни на случайных снимках в классе, ни на общем фото нашего тогда еще десятого «Б», где все стоят стеной, выстроившись в два ряда. Пропали наши общие с ней селфи, где мы смеемся, обнявшись, или стоим щека к щеке, вытянув губы «уточкой», или красуемся в глупеньких секси-позах, как будто пытаясь соблазнить всех парней в округе. Дашули не видно среди моих друзей «Вконтакте» и в «Дискорде», её не находит ни одна социальная сеть. Даже её дурацкий Youtube-канал исчез без следа.

Дашули нет нигде.

Её нет. Её не существует.

РЕАЛЬНОСТЬ ВТОРАЯ

Отрывок из газеты:

«Сотрудниками УМВД России по г. Кнежину продолжаются поиски трёх без вести пропавших девушек. Все они исчезли в период с двадцать пятого августа по пятое октября 2018 года и до настоящего времени их судьба и местонахождение не известны.

Антуфьева Анна Петровна 1997 года рождения, студентка. Приметы: на вид 18-19 лет, рост 162 см, худощавого телосложения, волосы тёмно-русые до плеч, глаза голубые. Была одета в тёмно-синий спортивный костюм.

Никитина Елена Аркадьевна 1999 года рождения, студентка. Приметы: рост 170 см, нормального телосложения, волосы медного цвета, вьющиеся, носит очки в чёрной оправе. Была одета в куртку малинового цвета, светло-голубые джинсы.

Гаврилова Василиса Андреевна 2001 года рождения, учащаяся 11 класса. Приметы: рост 165 см, худощавого телосложения, волосы тёмно-русые, глаза карие. Была одета в желтую демисезонную куртку, тёмные брюки, носила бежевую шерстяную шапку с рисунком панды.

Всех, кому что-либо известно о судьбе и местонахождении пропавших, просим сообщить по указанным телефонам. Конфиденциальность гарантируется…»

Глава 2

Без пяти минут восемь – время, когда мы обычно встречались с подругой, чтобы вместе тащиться в школу. Я стою у её подъезда, неумытая, непричесанная, без сумки с учебниками. Забыла сумку дома.

По пути сюда я на всякий случай проверила водонапорную башню: сохранился ли тот жуткий силуэт человечка с длинной шеей. Я решила, что на этот раз обязательно сделаю снимок, пусть и нечёткий, но никакого рисунка не обнаружилось. Не знаю, что и думать об этом – у меня дикая дезориентация, в голове туман, мозги явно слегка набекрень. И ощущения такие, словно это не я здесь стою на холодном ветру, стуча зубами, а какая-то другая девушка, а я лишь наблюдаю со стороны.

Открывается дверь, и выходит незнакомая женщина. Воспользовавшись этим, я тут же ныряю в подъезд и пулей поднимаюсь на седьмой этаж. Нажимаю на кнопку звонка дашулиной квартиры – сперва робко, на пару секунд, а потом давлю на кнопку до упора, пока не слышу звук шагов.

А вдруг опять появится монстр? Меня пробивает дрожь, даже волосы на голове шевелятся от зловещего предчувствия. Вот сейчас дверь отворится, и вместо прихожей я опять увижу тёмную пустоту и бледное лицо где-то в глубине. И услышу этот глубокий вздох, откуда-то из глубин ада: «Хо-о-о-о-о…».

Щелкает замок. Я делаю шаг назад и невольно принюхиваюсь. Я знаю, как пахнет смерть.

– Девочка, тебе чего надо?

На пороге стоит дашулина мама и оглядывает меня недоброжелательно с ног до головы. В первый миг чувствую дикое облегчение, а потом опять мурашки бегут по спине. Странности продолжаются. Валентина Александровна работает начальником чего-то там на мебельном предприятии, и я запомнила её чуть полноватой, но здоровой и жизнерадостной женщиной с открытым лицом. Волосы у неё всегда завиты, одежда идеально опрятная, и говорит она очень быстро, тараторя.

Сейчас на меня смотрит, вроде бы, та же самая женщина, но какие разительные произошли перемены! Глаза потухли, под ними тёмные мешки, лицо нездорово-бледное, припухшее и хмурое. На ней замасленный цветастый халат, который явно не стирали полгода.

– Так чего молчишь-то? Или язык проглотила? – настойчиво спрашивает Дашулина мама. Кажется, даже её голос поменялся: стал каким-то заторможенным и на две октавы пониже.

– А… Даша дома?

– Вот оно что! Так это ты мне звонила ни свет ни заря! – Дашулина мама тут же складывает руки на груди. – И не стыдно тебе? Я ведь после этого разговора так и не смогла заснуть.

– Я тоже… – бормочу. Глаза у меня воспалены, одно веко чуть подёргивается – то ли от недосыпа, то ли от нервов.

– И зачем ты сюда заявилась?

– Хотела убедиться, что её тут нет. Подруги моей.

– М-м!?

– Понимаю, звучит бредово…

– Хорошо, что ты сама это понимаешь. – Валентина Александровна сдвигает брови. – А твои родители в курсе, что ты здесь?

– Нет, не в курсе.

Теперь дашулина мама думает, что я поехавшая на всю голову! И неудивительно – скорее всего, я выгляжу очень нездоровой, да и чувствую себя так же. Утром выскочила из дома раньше обычного, не особенно скрывая своё душевное состояние. Мама явно заметила, что творится что-то неладное, пыталась меня расспрашивать, потом позвонила, прислала СМС-ку, но я всё проигнорила.

– Можно мне зайти в квартиру? – спрашиваю после недолгого молчания. – Пожалуйста. Я на пару минут всего и тут же уйду. И больше не появлюсь.

– Еще и в дом тебя пустить? Чтобы ты припадок внутри устроила или мебель расколотила?

– Не будет припадков, честно.

– Видимо, по-другому ты от меня всё равно не отвяжешься, – вздыхает Валентина Александровна. – Заходи. Но если будешь плохо себя вести, я тебя мигом вытолкаю, учти это.