скачать книгу бесплатно
3
Ванная, наполненная до краев.
Человеческое существо, которое я когда-то любил, выплескивается через край на пол.
Сижу там же, весь промокший, все еще не знающий, что предпринять.
Нужно либо уйти, либо броситься в пенящийся ужас в метре от меня.
Пузырьки глаз лопаются, не отводя от меня взгляда.
Я принял решение.
Переход
Тонкая, прозрачная как воздух пленка. Идеальная во всех отношениях, кроме одного – точки на ней. Совсем маленькой, но яркой – такого густого черного цвета, что она не может быть незамеченной.
За пленкой люди, предметы, природа – целый мир, движущийся в разных направлениях, несущийся то прочь от этой преграды, то прямо на нее, но так и не способный сделать ни того, ни другого.
Часть мира, пытающаяся нагнать пленку, хочет проникнуть за ее с виду хрупкую грань и взглянуть на себя со стороны. Другая же половина страшится этого и в своем побеге отчаянно отрицает само ее существование.
Но все это не имеет значения перед тем фактом, что от черной точки не уйти никому и ничему.
Под действием ее силы предметы расплываются, искажаясь в ней, и в итоге распадаются на едва заметные частички. С людьми происходит тоже самое, что и с природой: в отношении всего эта точка действует одинаково.
Исключений нет.
Старые глаза
Глазные яблоки. Неподвижные. Размер зрачков не увеличивается, не уменьшается.
Глаза смотрят в одну точку. Не отрываясь. Влажная поверхность глаза незаметно для наблюдателя испаряется. Чувствуется напряжение, начинают лопаться первые капиллярные сосуды, придавая глазам все более уставшее и изможденное выражение. Вокруг глаз все темнеет, все, что было для них фоном, тускнеет и исчезает, превратившись в темный занавес, на котором одинокие и раньше времени постаревшие глаза остаются единственными точками, отличающимися от однотонного окружения.
Новые и новые капилляры лопаются, наполняя глаза кровью. Зрачки также изменяются, чернеют.
Цвет фона и цвет зрачков теперь одинаков, как будто зрачки – это и есть часть темного фона, что прорвалась внутрь глаз. Кровь уже заслонила белки, полностью скрыв их.
Радужка, прежде нетронутая, сужается до тонкой полоски, опоясывающей резко увеличившиеся зрачки. Темнота сгустилась еще сильнее, скрыв красные, отсмотревшие свое глаза.
Подсчет
Пять с этой стороны, шесть с другой, сделаю еще пару раз, а потом сравняю.
Сейчас глубокая ночь, и я подвожу итог дня.
Не помню ничего особенно интересного из того, что случилось сегодня. Сидел взаперти и смотрел в окно. Было еще что-то, но это мелочи.
Я стучу пальцами одной руки друг по другу. Большими по указательным. Весь мой день сопровождается этим ритуалом. Не могу найти себе места, если долго не уравниваю количество таких щелчков на одной руке с другой.
Какая же все это чушь – все, что я делаю. Эти встречи, разговоры – только щелчки, попытка привести все к одному знаменателю.
Руки едва заметно дрожат.
Встряхиваю их немного, а затем и хорошенько – никаких изменений. Тру пальцами глаза. Нужно поспать.
Указательным пальцем провожу по глазу три раза, а большим – всего лишь дважды, значит, сейчас сделаю…
Кофейная гуща
Котлован, на дне которого находится мой участок. Плодородная почва позволяет мне выращивать все, что я хочу. Мягкая, немного сырая земля – кофейная гуща, от которой идет едва заметный пар.
Стенки котлована вмещают все новые и новые объемы грунта, материала для меня. Его так много, что я построил здесь город.
Когда мне хочется отдохнуть, я зачерпываю руками немного гущи и с приятным ощущением размалываю маленькие частицы в ее составе. Это и отдых, и улучшение свойств земли одновременно.
По стенкам сползает ко мне белая лавина, сметающая все на своем пути и взбивающая все в смесь кремового цвета, в которой во взвешенном состоянии плывут частички кофе, я и огромная металлическая ложка, движущаяся по кругу и уничтожающая плоды моих трудов вместе со спокойным существованием.
Урожай зданий, построенных из кофейной гущи, погиб.
Струя воды смывает остатки, но я вернусь сюда, чтобы снова начать свое дело.
Стрелки на лице
Смотрю на собственное лицо. Металлические, серебряного цвета стрелки движутся по нему. Они наталкиваются на препятствия, но не останавливаются, а упорно движутся дальше, сминая все на своем пути.
Стрелки натолкнулись на мой нос и сдвинули его, переместив на другой участок лица. С каждым оборотом от моего прежнего вида остается все меньше и меньше. Глаза, смешанные стрелками в одну небольшую кляксу, продолжают смотреть. Они не могут прекратить делать это.
Волосы наступают сверху, медленно разрастаясь, и попадают в это месиво, цепляясь за стрелки, обламываясь и сминаясь. Они смешиваются с чертами моего лица, привнося свой оттенок в получающуюся смесь.
От кляксы раздавленных глаз тянется слеза.
Этой капельке удается не попасть в жернова стрелок, и она впадает в каналы на моей шее и движется по ним, разделяемая на многие, еще более мелкие капельки.
Они в свою очередь питают меня. Одна из частей достигает спиралей в ладонях и впитывается там. Механизм приведен в действие, и пальцы задвигались, с емкостями на их кончиках. Они рыщут в воздухе, собирая влагу, чтобы по тем же каналам направить ее уже в другие части тела.
Так каждая из многочисленных спиралей на моем теле приводит в действие части механизма.
Организм разогрет, он движется, активно что-то делает. Из едва заметных пор выделяется пот. Эти микрочастицы сбиваются в капли, что волной проходят по моему телу, стирая все изменения.
Прошли и по лицу, восстановив его прежние очертания.
Теперь я узнаю себя.
До завтра.
Синий свет
1
Необходимо двигаться как можно быстрее. Только скорость может обеспечить безопасность.
Какой бы участок цветового спектра ни оказался перед тобой, все может измениться мгновенно. Ты можешь случайно оказаться на участке синего цвета и не успеть вернуться оттуда или проскочить его. Это смертельно опасно.
2
Совсем короткие, сжатые до миллиметров промежутки – на них я позволяю себе притормозить и ощутить, как меняюсь под влиянием определенного цвета, в котором сейчас нахожусь. Это совсем легкое ощущение, и длится оно недолго. Гораздо удивительнее тогда, когда из одного цвета погружаешься в совершенно другой, но без плавного перехода. Можно обнаружить себя оттенком, которым в своем нормальном состоянии попросту не можешь стать.
Это были мои первые исследования, которые я проводил осторожно.
3
По прямой двигаться безопаснее, так как все смешано вокруг и часть цветов отсеиваются в ходе движения.
Снижая скорость и просчитывая заранее траекторию своего пути, увеличивал продолжительность нахождения в разных цветах.
Освоившись с этим, можно было продолжать.
4
Теперь движение стало более хаотичным, и не в одной плоскости, а в нескольких. Это сильно все усложнило, но результаты впечатляли. Несколько цветов смешивались в новые и давали особые оттенки, а затем попадали под действие новых цветов. И все это происходило во мне. Я усложнялся.
Скорость возрастала, а вместе с ней возросло и количество вопросов и загадок.
5
На высокой скорости мне стал попадаться все чаще синий цвет. Пусть и совсем небольшие промежутки, но я ощущал их действие на себе. Также, как и с другими цветами, я изменялся сам, но синий цвет заменял меня самого в себе. Ввиду того, что теперь я чаще стал проходить через синий, то постепенно смог накопить некоторые сведения об этом.
Остатки других цветов, что на совсем крохотный промежуток времени остаются на мне, составляют некоторое препятствие для синего, который сначала поглощает эти следы, а затем проникает в меня…
Значит, нужно двигаться быстрее и еще хаотичнее.
6
Мне страшно. Нужно на время приостановить свои исследования. Буду двигаться в русле одного и того же цвета. Эти пути устоялись уже давно. Здесь я не один. Но мне, несмотря на страх синего цвета, не хватает этого ощущения свободы, когда ты проносишься сквозь все цвета и оттенки, каждую секунду сбрасывая с себя остатки ярких красок.
Но еще мне хочется узнать одну вещь: если, пролетая через пространство, я все время нахожусь под влиянием других цветов, могу ли утверждать, что мой собственный цвет принадлежит мне самому или это только иллюзия?
Одним словом, я хочу узнать, есть ли первоначальный цвет.
7
Мне надоело двигаться в этом бесконечном потоке зеленого, желтого и других цветов. Одноцветный поток словно туннель, замкнутый сам в себе. Мне это не нравится. Будь что будет. Стоит отправиться через синий цвет и попытаться пройти через него.
8
Разгонюсь как можно сильнее среди обычных цветов и на полной скорости ринусь в сторону синего спектра. Цвета, оставаясь на мне, накапливаются, скорость не позволяет им сойти окончательно – я начинаю сливаться с ними, сохраняя в сердцевине немного себя. Совсем недолго вижу белый, который исчезает, но перед этим успевает пару раз мигнуть мне.
Пора, я развил достаточную скорость. Резко меняю направление движения, спиралью пролетая вперед.
9
Цвета все быстрее перемешиваются. Между ними вкрапляется синий.
Моя защита из других цветов еще сдерживает его, хоть и ослабевает с каждым разом.
Я должен преодолеть синий и вырваться туда, где раньше никто не бывал. Может, первоначальный цвет, влияющий на все и искажающий и меня, находится там?
Еще быстрее. Последние цвета сошли, оставив меня беззащитным. Я меняюсь, поглощенный внешне успокаивающим синим цветом.
Это конец, широкая полоса синего расстилается передо мной и ее окончания не видно. Но я не жалею. Еще одно усилие…
Надежда
1
Меня распяли на старой, продавленной и скрипучей больничной койке.
Эта койка для меня – все то, чем ограничивается пространство, в котором я могу действовать, за остальным я только наблюдаю.
Вдоль стен стоят такие же кровати, как и у меня, на которых сидят или лежат такие же в точности пациенты. Я здесь совсем недавно, а потому лежу и не двигаюсь. Не способен уснуть, даже глаза закрыть, так сильно болят руки и ноги, пронзенные гвоздями. Врач сказал, что через неделю и я смогу двигаться. Я ему не верю.
2
В окна ничего не видно, только яркий свет, заливающий все пространство палаты. От всех этих мучений так сильно болит голова, что хочется скорее провалиться в то бредовое состояние, которое только жалкое подобие настоящего сна.
Глазеть по сторонам не тянет, но делать все равно нечего.
Часть кроватей пуста. Они аккуратно заправлены, так что даже нет и следа от прошлых их владельцев. На других кроватях пациенты, которые могут двигаться, сидят, и время от времени они уходят или помогают уйти, а после они возвращаются. И так до следующего приема пищи. Оставшееся время большинство из них ничего не делает, просто переговариваются между собой. Обычная больничная суета.
3
Меня освободили, отцепив от кровати. Теперь я могу двигаться. Доктор не соврал.
Боль в руках и ногах ушла, и я даже смог нормально поспать. Обратил внимание на многие мелочи, которые раньше не замечал.
Мне приносят еду сюда, потому что я еще слишком слаб, чтобы пойти вместе с остальными. День расписан по часам, трехразовое питание, свободное время, процедуры, прием лекарств. Я все это узнал от доктора, что каждый день приходит к нам.
4
Встал с кровати, опираясь на костыли. Прошелся до двери палаты и выглянул за нее, в коридор. Там было темно и ничего не разобрать. Немного закружилась голова. Вернулся к своему месту. Всего каких-то несколько метров, а я так устал.
5
Чувствую себя гораздо лучше. Познакомился со своими соседями по палате. Они все замечательные люди, хоть и немного странные. Но вообще, жизнь в больнице такова, что у тебя мало личного пространства – ты словно не принадлежишь себе. Зато очень много времени. Большинство начинает нервничать от долгого пребывания здесь.
6
Чем же себя занять? Поговорить не о чем, пойти куда-нибудь нельзя. Стучу по металлической спинке кровати, отбивая ритм. Чувствую, как этот ритм отдается эхом в моей голове. Пульсирует все сильнее.
