скачать книгу бесплатно
– Ну, как я? – раздался ее вкрадчивый шепот возле моего уха, и я понял, что она здорово возбуждена.
(… возвратившись, она всегда хотела трахаться… Т а м мы делали это очень редко, потому что наши Партнеры… И даже без них – редко, словно по какому-то негласному уговору старались соблюдать какой-то обет…)
– Здорово, – кивнул я, чувствуя, что и сам завожусь от близости ее горячего тела, прикрытого лишь легкой тканью халатика. – Только опять большая… Сейчас-то хватило бы и поменьше.
Она фыркнула – совсем как мой Кот, – и мягко и настойчиво потянула меня к лестнице на второй этаж, в спальню. Двинувшись за ней, я все-таки повторил:
– Хватило бы поменьше…
– А зачем? – нетерпеливо отмахнулась она, расстегивая на ходу халатик. – Мне так проще… И приятнее.
Да, это верно, Panthera давалась ей легче и проще Felis – тех, что поменьше. Но здесь, на нашей тихой вашингтонской улочке все же не следовало… Одно дело – где-то там, далеко,
(… среди джунглей, среди ночи…)
и совсем другое – здесь…
* * *
Когда мы в первый раз резко и страшно почувствовали, поняли, что мы не спим, не видим сон, не витаем в каком-то нереальном мире, а действительно стоим здесь
(среди джунглей, среди ночи… На опушке леса, возле маленькой речушки, куда сейчас спустятся вон с того холма нервные, пугливые ж е р т в ы – спустятся за водой и за своей… нет, не смертью, смерть – вообще пустой звук, детская страшилка, – а за тем, чтобы стать е д о й…)
и ждем… И тех нас – в душной и тесной спальне
(ну, как же там можно спать – под какими-то тряпками, в тесноте и затхлости?..)
– просто нет, физически нет, мы…
Мы жутко испугались, мы едва не рванулись назад в страхе, что не сможем – назад, но… Страх быстро прошел. Что-то подсказало нам, что мы сможем назад, что это зависит только от нас самих… Нет, подсказало, конечно, не что-то, а… Наши Партнеры! Наши маленькие
(здесь – маленькие, а т а м…)
усатые хищники, появившиеся… Бесшумно возникшие чуть поодаль, ближе к реке, и смотрящие на нас своими холодноватыми желтыми огоньками глаз, в которых светилось легкое равнодушное удивление. Ну да, их удивляло, что мы еще не все понимаем, не все знаем и бываем порой такими неуверенными, что у нас еще есть сомнения…
У них никогда не бывало никаких сомнений, и то, что мы там называли переходами, для них… Никаких переходов для них не существовало, они всегда были тем, чем они были – и здесь, и там, и еще совсем там, где…
(… бесконечный красный песок и круглый багровый диск, висящий в свинцово-серой пустоте наверху…)
Словом, им нечего было бояться, кроме…
Разве что…
Одиночества?..
Как она сказала тогда, в наш первый вечер на крыльце нашего дома?.. Сказала нежно и с какой-то странной улыбкой: "Я не одна…" И в тот же первый вечер, но чуть позже, когда я случайно зацепил взглядом валявшуюся на ночном столике книжку "Nightdreams and…", я понял, что она имела в виду не меня, вернее…
Не только меня.
5.
– Во сколько прилетает? – спросила Рыжая, рассеянно вертя в руках маленькую ложечку, которой она размешивала сахар в кофе.
– В шестнадцать тридцать, я уже сто раз говорил… Чего кофе не пьешь?
– Неохота.
– А зачем варила?
– Так, – она равнодушно пожала плечами, – по привычке. Ты звякни в аэропорт часа за два – спроси, может задерживается.
– Не буду я никуда звякать.
– Ну, и будешь там торчать, если задержится.
– Ну, и поторчу, – буркнул я.
– Слушай, – помолчав, сказала она, – что тебя колет, а? Твой дружок – этот Шериф, как ты его называешь, – сегодня прилетит. С ним все в порядке. Она же сказала тебе, что с ним все нормально. И с деньгами у него все нормально – на нашей шее сидеть не будет, а даже если бы и… Она сказала…
– Она сказала, – передразнил я. – А почему она не сказала, что с ним было? Что значит "немножко приболел"? Почему он отошел от дел? В какой такой больнице лежал? Почему сам ни разу мне не позвонил? Почему…
– Ну, что ты заладил, почему-да-почему? – раздраженно перебила Рыжая. – Ну, не потянул большую компанию… В конце концов, ему уже… Сорок девять, да? Люди вообще-то иногда болеют, ты не в курсе? Ну, захотелось на покой, что тут странного?
– Ты же его не знаешь, – вздохнул я. – На покой… Это не он отошел от дел. Это его отошли. Вернее, отошла! И ты это прекрасно понимаешь.
– Ну, и что, – равнодушно пожала плечами Рыжая. – В конце концов, какое нам до этого дело? Пускай крутит там большие дела, а твой дружок отдохнет, купит домик здесь по соседству… Что тебе не нравится?
– Всё не нравится. Он не тот парень, чтобы в сорок девять уйти на отдых. Чтобы его так выпихнуть, надо было… Не знаю, что надо было, но что-то очень жесткое.
(… – Это жесткий трюк, шеф, – с нажимом произнес Эстет…)
– Ну и что? – глянув на меня в упор, спросила Рыжая. – Тебе-то что до этого? Не забывай, она – моя дочь. И она – одна из нас.
– Ты уверена? – не отводя взгляд, спросил я.
(… – Что если она большего стоит, – сказал тогда Шериф, – настолько большего, что вообще не для нас… Как ты любишь выражаться, гвоздь не от той стенки, а?..)
– Иначе тебя сейчас уже не было в живых, – медленно произнесла она. – Ты сам знаешь, один ты бы там не смог…
– Но в ней только одна половина – твоя. А вторая…
– Ерунда, – фыркнула она. – Кого ебет этот паршивый недоно…
– Кель выражанс, мадам, – перебил я. – И и твой покойный муж, как ты выражаешься, паршивый недоносок, был одним из крутых заправил крутого бизнеса в очень крутых условиях, а теперь его дочурка…
– Она – моя дочь, – резко рыкнула Рыжая, и мне на мгновение показалось, что во рту у нее влажно сверкнули ночные клыки. – Не надо дергаться, – уже мягко и почти нежно попросила она. – Ну, что нам до всех этих… Хочет она быть крутой там – пускай наслаждается. В конце концов, ей – жить, а мы ведь уже немолоды и нам…
– Ну, да, – буркнул я, одним глотком почти через силу допив остывший кофе, – нам время тлеть, а ей цвести… Что ж, пускай цветет, только…
– Ну, что – только? Что ты ворчишь, как старый пень, а?
– Только хорошо бы – не на наших могилках, Рыжик, вот что.
– Господи, ну что ты плетешь? Она отстегивает нам такие бабки, хотя мы вовсе и не… Но пускай, раз ей так хочется. И кто… Кто вообще может быть нам страшен? Какие могилки?! Твой дружок сегодня прилетит, увидит, какая тут прелесть… Мы по такому случаю надеремся, – Рыжая подмигнула мне залихватски, только слишком залихватски, и я вдруг…
Вдруг я увидел, что под слегка наигранной веселостью и настоящим раздражением в ней притаилось и дергается в глубине то же беспокойство, что и во мне, та же тревога и… Раздражение ее исходило от меня – она хотела уцепиться за меня и прогнать свою тревогу, а я вместо того, чтобы помочь ей, наоборот, усиливал, подпитывал "иголочку" беспокойства. Значит, ее тоже колет эта странная…
Я вспомнил, как позавчера мы сидели в маленьком ресторанчике и я зачем-то заказал вместо креветок порцию угрей. И когда их принесли, я глянул на блюдо и вздрогнул при виде длинных и каких-то скользких на вид… В мозгу вдруг полыхнула яркая, но почему-то черно-белая картинка:
… стоящий на коленях, вцепившийся в торчащий из его горла кусок стекла и раскачивающийся, словно на молитве, охранник, на которого надвигается, быстро скользя по красному песку, огромная, черная тупорылая р ы б и н а, похожая на какую-то громадную… Громадную п и я в к у!..
Я взглянул на Рыжую, сидевшую напротив, и увидев гадливое отвращение на ее лице, каким-то чутьем понял,
(или почувствовал… узнал…)
что она видит ту же "картинку", может, даже поярче и в цвете…
– Ладно, Рыжик, – сказал я, – чего я, в самом деле, разворчался? Какое нам дело до всех их бизнесов и вообще до этой ебанной части суши! Встречу Шерифа, он расскажет, как там и что, мы надеремся и… Забудем, как кошмарный сон. Вряд ли он так уж серьезно болел – организм у него убойный, сама увидишь. Одно слово, бычий х…
Рыжая хохотнула.
– А вот это мы проверим.
– Тебе бы только… Блядина рыжая, – проворчал я. – Не мечтай, он молоденьких любит.
– А вот это мы посмо-о-отрим…
– Ну-ну, смотри, а я схожу взгляну на блондиночку справа, – я кивнул в сторону соседского участка. – Ножки у нее… – я перехватил взгляд Рыжей и осекся; мне не понравился ее взгляд, мне совсем не понравились холодные желтые огоньки, замерцавшие в ее округлившихся глазах – холодные, внимательные, наводящиеся на цель… – Рыжик, у тебя с юмором стало плоховато?
– Да не-ет, – усмехнувшись протянула она, и огоньки медленно, словно нехотя, погасли. – Мы же игра-аем, вер-рно? – она сладко потянулась, так что хрустнули косточки в плечах.
– Мне не нравится, как ты смотришь иногда на эту шлюшку. Не надо…
– Не нра-авится – не е-ешь, – склонив голову на бок, протянула она, и я вздрогнул. – Или не смотри сам и… Шути в меру.
– Хорошо, Рыжик, я понял, – медленно сказал я. – И… Imeanit.
– Ну и отлично, – удовлетворенно кивнула она. – Ладно, мне пора. Буду около шести.
– Тебя же клиент на ужин приглашал. Или…
– Или, – она усмехнулась. – Обойдется. Что-то он слишком липкий стал…
– Просто хотел вручить тебе чек за ужином – почему бы и нет? – пожал я плечами. – Нормальный ход. Домик ты ему отделала по первому классу – уж на что я ни хрена не смыслю в вашем дизайне, но и мне понравилось. А ужин…
– Как бы он сам ужином не стал, – пробормотала она и подмигнула мне, но… Мне не понравилась ее интонация. Мне вообще в последнее время не нравились…
* * *
Она и здесь торчала близко от черты – может быть… Слишком близко. Наших ночных забав мне хватало пару раз в неделю, но она тянула меня чаще, и порой мне казалось…
Пару раз, возвращаясь из кабачка, где любил сыграть в бильярд и принять пару рюмок, я заставал странноватый беспорядок в доме. Наши маленькие усатые хищники лежали в разных концах гостиной и пребывали в явно возбужденном состоянии. Как и довольно раскрасневшаяся Рыжая. И на вопрос: "Чем занимались?" – она беспечно отвечала: "Да-а, играли…" И это было правдой.
Только во второй раз я неожиданно для себя спросил: "Ты играла с ними… Другая?" – и посмотрел на нее в упор, и она, поколебавшись, кивнула и фыркнула: "А что такого? Разве нельзя?" – и я хотел было что-то ответить, но потом пожал плечами и промолчал. Откуда мне было знать, можно или нельзя, наверное, можно, но… "Смотри, так можно и заиграться – вдруг кто-нибудь войдет", – буркнул я, а она усмехнулась, подошла ко мне, потерлась носом о мое плечо и промурлыкала: "Ну, кто сюда войдет без спроса?.. А если и войдет…" – она опять фыркнула и мне не понравилось ее горячее возбуждение и то, что она… Нет, не то, что сказала, а то что не сказала, не договорила…
Она почуяла мое беспокойство, стала нежнее тереться о плечо мордой, а потом об меня – всем телом, и пробормотала: "Ну, что ты дергаешься? Мне было ску-у-учно без тебя, и им – тоже… Разве мы не име-ем право, а?" Я поколебался и…
Махнул рукой, а она потянула меня к лестнице, в спальню, и наши маленькие звери проводили нас внимательными взглядами своих холодно-любопытных глаз – не двигаясь с мест, не идя за нами, зная, что ночью мы все равно встретимся – там…
* * *
– Рыжик… – предостерегающе начал было я, но она отмахнулась, встала из-за стола и пошла наверх, бросив на ходу:
– Я – краситься. Пол часа – меня не трогать.
– Это святое, – вздохнул я и решил, и в правду, после двух звякнуть в справочную аэропорта – чего болтаться там, если рейс задержится. Конечно, здесь такое случалось нечасто, но с другой стороны, рейс – аэрофлотовский, так что… Интересно, чего это Шериф "Аэрофлотом" решил? Экономный стал, или… Кое-кто еще на нем сэкономить вздумал? Кое-кто рыженький, не желающий тратиться на… Отыгранную фишку.
Грустно было думать про Шерифа, как про "отыгранную фишку" – грустно и… Как-то неуютно. Рыжая за столом, конечно, пощадила меня. Когда я раскудахтался со своими "почему-да-почему" и в частности – почему, дескать, он сам не позвонил, она могла бы легко заткнуть мне пасть простым вопросом. Так сказать, встречным: почему, интересно, я сам ни разу ему не позвонил? И была бы права, и крыть мне было бы нечем, но… Но не заткнула. Она, ведь, деликатная, моя Рыжая. Она, ведь, тактичная… наша Рыжая… Блядь!
Нет-нет, это я не нее, а на все вместе взятое, и в первую очередь, на ее дочурку. До-оченьку, блядь… Крови-и-ночку… Всего за год раскрутившую из нашей лавчонки одну из трех крупных компаний на той части суши, которую Царь Небесный… Вышвырнувшую отца-основателя
(… – Он предложил мне ваш кабинет, а вчера я назвала его Шерифом, и он это принял, – светясь от распиравшей ее радости, говорила она тогда, в Шереметьево-2…)
из соучредителей и оставив меня… Меня, который пальцем о палец не… Меня, который вспоминал про тамошние дела раз в два месяца, когда с удивлением обнаруживал на своем, то есть на нашем с Рыжей счету кругленькие (а последние два раза – такие кругленькие, что аж присвистнул) поступления… Зачем?
Я пробовал заговаривать об этом с Рыжей, но очень скоро оставил эти бессмысленные попытки – ее это не интересовало.
Для нее все это было просто за кадром.
Она увлеклась дизайном в плане домашних интерьеров, на изумление легко и просто нашла работу (а теперь уже работа искала ее – очень солидные клиенты домогались ее услуг), и в нашем семейном бюджете упрямо вылезла на первый план только одна проблема – на что тратить бабки? Домик во Флориде, четырех-бедренная (на четыре спальни – для тех, кто не понимает), как выразился бы создатель дивной аббревиатуры ВМПС, квартирка в Нью-Йорке, летний домик в штате Мэн – все эти apartments уныло простаивали в тщетном ожидании хозяев, которые за год побывали в каждом поочередно не больше двух раз, да и то так… чтобы отметиться.
Впрочем, на нью-йоркскую фатеру наезжали чаще – Рыжая устроила из нее полигон для своих дизайнерских экспериментов, и я с любопытством наблюдал, как квартира из тайваньского борделя превращается то в будуар Марии-Антуанетты, то в строгий нью-йорский офис, то в что-то среднее между московским "евроремонтом" и мафиозным чикагским притоном из фильмов шестидесятых.
Я пробовал разговаривать об этом с Рыженькой – три-четыре разика звонил ей – но… Эти разговоры выливались в вежливо-спокойные отчеты с ее стороны о делах нашей фирмы (нашей, блядь!) – новых магазинах, новых поставках, новых направлениях,
(сеть бензоколонок, но… это верхушки… Кое-что с нефтью…)
новом офисе в самом центре столицы, филиалах в других городах и… Так далее.
Стоило мне набрать в грудь воздуха и с каким-то физическим трудом уже почти решиться задать главный вопрос: за каким, извиняюсь, дрыном ты мне все это сообщаешь, переводишь сюда бабки и вообще делаешь вид, что я – как бы действующий партнер? – как Рыженькая вежливо извинялась за то, что не может сейчас больше разговаривать – встреча, контракт, презентация, заседание Малого Совнаркома, словом, абзац унд параграф. На торопливую просьбу позвать Шерифа – неизменные сожаления по поводу его временного отсутствия: дескать, в данный момент нет на месте – открывает филиал, крутит важную поставку, расслабляется в баньке ("Ну-вы-ж-понимаете…"), звякните-вечерком-на-домашний. За этим последним предложением всегда ощущался какой-то…
Да что там "какой-то"? Кого я хочу наебать? Сучка явно понимала, откуда-то знала, что я не стану звонить ему домой. Может быть, даже знала, почему – то есть знала то, чего не знал я сам. И еще…
За всеми ее докладами-отчетами, за ее равнодушно-дружелюбным, вежливым голоском ясно ощущалась одна главная
(мысль?.. Просьба? Или…)
линия: у тебя есть все, чего ты хотел, все, о чем только мечтал и даже больше (намного больше), а потому если хочешь, чтобы все так продолжалось, сиди там и не рыпайся. Почувствуй я в этом хоть тень угрозы или хотя бы приказа, я бы рыпнулся.
