Дедушкины сказки. Для Леночки и Перчика

– Подайте мне ореховое мороженое! – кричит. – И пирожное, да чтобы с розовым кремом!

Принесут ей слуги мороженое и пирожные, а она вместо того, чтобы спасибо сказать, слуг ругает:

– Ленивые вы и глупые! Я просила мороженое ореховое, да только не с грецкими орехами, а с миндалём! И пирожные не те принесли, с голубым кремом, а я хотела с розовым!

Лучшие портные ей платья шили, да всё никак угодить не могли. Сошьют принцессе платье, а она кричит, что хотела не такое платье, а другое, а какое, она и сама не знает.

Слуги да портные только головами качали, да что делать? Ведь принцесса была любимой дочкой короля, и все должны были исполнять её капризы.

Пошла как-то принцесса Василиса с няньками да мамками в лес погулять. Няньки да мамки песни пели, грибы собирали, да по лесу и разбрелись. Принцесса одна осталась, нянек да мамок не докликалась, захотела сама домой вернуться. Шла-шла, да и заблудилась. Назад хотела повернуть, – то влево пойдёт, то вправо, да так совсем и заплутала. А лес был такой большой, что конца-края ему не видно, и многие люди в том лесу пропадали навек.

Няньки да мамки принцессу хватились, стали искать, «ау» кричали, но так Василису и не нашли. Вернулись они во дворец, пришли к королю, и заплакали:

– Не вели казнить, король, потеряли мы в лесу нашу принцессу, искали, да не нашли. Может, её медведь утащил, или волки съели…

Рассердился король на нянек и мамок, поругал их за то, что принцессу в лесу одну оставили, но казнить не стал, – это был добрый король. Послал он в лес своих стражников принцессу искать, но и они ни с чем во дворец вернулись. Заплакал король горькими слезами: он думал, что принцессу утащил медведь, или съели волки. С тех пор король не смеялся, печально смотрел на портрет своей любимой дочки Василисы и горькими слезами заливался.

А что же принцесса?

Ходила-ходила она по дремучему лесу, и совсем заблудилась. А тут ещё и стемнело, и проснулись в лесу дикие звери. Села принцесса на пенёк и заплакала:

– Бедная я, бедная, не найду уже дороги во дворец к моему батюшке королю! Съедят меня злые волки, и останутся от меня только косточки!

Сидит, горюет. Тут, откуда ни возьмись, – старушка перед ней появилась. Маленькая, горбатая, на палочку опирается.

– Ты чего плачешь? – спрашивает старушка. – Обидел кто?

– Никто меня не обижал, – отвечает принцесса. – Я заблудилась, и теперь меня утащит медведь, или съедят волки.

– Не плачь, – говорит старушка. – Пойдём в мою избушку, там и переночуешь, а утром поглядим, как твоему горю помочь.

Повела старушка принцессу Василису в свою лесную избушку. Избушка совсем маленькая была, да старенькая, – стены покосились, крыша прохудилась. Дала старушка принцессе пирожок, но не простой, а волшебный. Василиса его съела, и сразу забыла, что она – принцесса.

Утром проснулась Василиса, и говорит:

– Я есть хочу! Дай мне, бабушка, пирожное с розовым кремом!

Старушка ей отвечает:

– Ой, стара я стала, ножки болят, бочок ноет, спинка не разгибается. А ты, дочка, сама пирожное сделай.

– Как же я его сделаю, если не умею? – удивилась Василиса.

– Это дело нехитрое, – улыбнулась старушка. – Тесто замеси, потом из яиц крем взбей, да розовое масло из цветов выжми, и всё это в печь положи, вот и будет тебе пирожное с розовым кремом.

– Вот ещё, – подумала Василиса. – Не умею я тесто месить, крем из яиц взбивать, и масло из цветов выжимать. Пусть старушка мне пирожное делает.

Сидит голодная, а старушка в уголке носки вяжет, да на Василису поглядывает. Ну, посидела-посидела Василиса, но уж очень есть хотелось, – пришлось самой пирожное делать. Замесила она тесто, из яиц крем взбила, розовое масло из цветов выжала, слепила пирожное, да в печь положила. Получилось пирожное немножко кривое, да зато вкусное.

– Я такого вкусного пирожного никогда не ела! – призналась принцесса.

– Это потому, что ты его своими руками сделала, – засмеялась старушка. – А теперь сходи в лес за хворостом, чтобы печку топить.

Принесла принцесса охапку хвороста, печь затопила, кашу сварила и старушку угостила. Ест старушка кашу, и нахваливает:

– Какая вкусная каша! Ты, Василиса, настоящая мастерица!

Конечно, Василисе приятно было слышать похвалу. С тех пор так и повелось: встает Василиса утром, сразу печь затапливает, тесто замешивает, хлебы печет, да каши варит. И в избушке порядок навела: пол метлой подмела, паутину из углов вымела, окна помыла, – стало в избушке чисто-чисто. Старушка на Василису не нарадуется, да всё хвалит её:

– Вот – говорит, – какая трудолюбивая девушка, всё сама делает!

Так целый год прошёл.

Как-то вечером старушка и Василиса пряжу пряли, о разном разговаривали.

– Не проголодалась ли ты, Василиса? – вдруг спрашивает старушка. – Возьми в печке пирожок, да съешь его.

Достала Василиса пирожок из печки, съела, и сразу вспомнила, что она принцесса, дочь короля.

– Ах, как хочу я увидеть моего батюшку! – сказала Василиса. – Да только не найду я дороги к его дворцу…

– Закрой глаза, – говорит старушка. – И не открывай, пока до десяти не сосчитаешь.

Зажмурилась Василиса, сосчитала до десяти, а когда глаза открыла, – не было ни леса, ни избушки, ни старушки, а стояла принцесса перед королевским дворцом. Зашла Василиса во дворец, а навстречу ей – король. Обнялись они и заплакали они от радости. Король-то думал, что принцессу давно волки съели, и даже косточек от неё не осталось. А она – живая!

На радостях устроил король пир на весь мир. Пригласил королей да принцев из соседних государств, и пировали они десять дней и десять ночей. А принцесса Василиса испекла такой торт, какого ещё никто никогда не видел, – торт был сказочно вкусный, и такой большой, что на всех гостей хватило, и ещё осталось.

Король, конечно, удивился, когда увидел испеченный Василисой торт, – ведь раньше принцесса была ленивицей, и ничего делать не умела. Но мы-то знаем, что лесная старушка была волшебницей, и многому научила Василису. Принцесса хотела пригласить старушку на пир, послала за ней в лес слуг, но слуги так и не нашли ни избушки, ни старушки. Опечалило это принцессу. Ведь она не знала, что пришедшая на пир красивая дама в розовом платье и есть та самая лесная старушка. На самом-то деле была она феей Гринальдиной, самой главной феей этого королевства.

А ещё был на том пиру принц Вальгаф из соседнего королевства. Полюбил он принцессу Василису с первого взгляда, и женился на ней. Прямо на пиру свадьбу и сыграли. И стали они жить поживать, да добра наживать, и родились у них маленькие принцы и принцессы.

А про то, что принцесса когда-то была ленивицей, никто и не вспоминал.

Сказочка про Сизую Голубицу-Изумруд девиццу, принца Эрвинга, злого колдуна Урдулуна и русалочку Морельду

За высокими горами,За широкими морями,В знойных землях аравийских,У пустыни, у сирийской,Жил-был старик,Собой невелик,Борода длинна,В голове седина,Во сто лет,Нехромой,Пил шербет,Хрустел хурмой,Ездил в расписной коляске.Это – присказка, не сказка.Ты послушай, погоди, – сказка будет впереди.

Зумруд, дочь Абдуллы

Жил в стародавние времена в Багдаде сапожник Абдулла. С утра до вечера шил он красивые женские туфельки из золотой парчи, расписные сафьяновые сапожки богачам, или тачал грубые воинские сапоги из толстой кожи черных буйволов. Знатный мастер был Абдулла. За что ни возьмется, – все сделает так, что все диву давались, да головами качали:

– Ай да умелец этот Абдулла, золотые у него руки!

Только вот жил сапожник бедно. Жена его давно умерла, и ютился он с дочкой в маленькой хибарке на окраине города. Голодать, конечно, не голодали, но и досыта редко когда ели. Дочка сапожника, Зумруд, красавица из красавиц была, а ходила в простом платье, и никакой работы не чуралась. Попросит соседка-старушка воду из колодца принести, – молча возьмет Зумруд кувшин, и идет за водой. Попросят другие соседи в доме у них прибраться, – такой порядок наведет, что любо-дорого смотреть, и даже простая комната становится красивее парадного зала дворца эмира.

Любил свою дочь Абдулла больше жизни, нарадоваться на нее не мог, и она отца любила да почитала. Бывало, придет сапожник, еле ноги передвигает после тяжелого дня, а она его и вкусной едой накормит, и сладкий ледяной гранатовый сок подаст, и еще песенку весёлую споет.

– Драгоценная ты у меня, дочка, – говорил Абдулла. – Правильно мы с матерью тебе имя дали, – Зумруд! Смотри, и глаза у тебя зеленые, яркие, как изумруды!

– Да что ты, отец, – смущалась Зумруд. – Какая же я красавица! Вот во дворце эмира красавицы живут, у них и платья из тонкого шелка, и туфельки золотом да серебром расшитые…

– Глупенькая, – смеялся Абдулла. – Да разве в платьях и туфельках настоящая красота? Она – в душе и сердце человека, и не купишь такую красоту ни за какие деньги. Вот ты у меня настоящая красавица, потому что душа у тебя добрая, и сердце золотое.

Так они и жили, не тужили, пока беда в дверь не постучалась.

Колдун Урдулун

Однажды пришел в Багдад злой колдун Урдулун. Тайком в город пробрался, в черный плащ закутался, да капюшон глубоко надвинул, чтобы лица его ужасного никто не увидел. Долго ходил он по Багдаду, все что-то вынюхивал. То на базар придет, сделает вид, что к товарам приценивается. А то возле эмирского дворца туда-сюда бродит, как будто просто так гуляет. А сам высматривает, как бы во дворец незаметно пробраться, эмира околдовать, да к рукам Багдад прибрать. Это злые волшебники-кудесники со всей аравийской земли придумали: каждый колдун должен поехать в какой-нибудь город, и стать там эмиром. А после уж хотели чародеи свое царство-государство устроить, чтобы всему свету черной магией грозить, да жиреть-богатеть. Такая, значит, была задумка.

Ну, ходил-ходил колдун Урдулун по Багдаду, да раз встретил на городской площади девушку Зумруд.

Сразу обо всем позабыл колдун. Уже и не помнил, по какому делу в Багдад попал. Так его поразила красота сапожниковой дочери, что ни есть, ни спать не могДаже финики свои любимые жевать перестал. Возьмет, бывало, финик, подержит в руке, а потом бросит его, да и бегает из угла в угол, бормочет что-то.

Влюбился, одним словом.

И вот обернулся колдун купцом богатым, халат драгоценный надел, поясом шелковым подпоясался, на каждый палец по перстню золотому-рубиновому нацепил, лицо себе приятное наколдовал, – и пошел к сапожнику Абдулле, дочку его за себя сватать. Конечно, никто не знал, что он колдун, и что ему уже десять тысяч лет, – с виду-то обыкновенный человек, только глаза черным огнем горят, а так сразу и не поймешь, что чародей, да еще и злой.

Вошел колдун в дом сапожника, поклонился хозяину:

– Доброго тебе дня, Абдулла! Я Урдулун, купец, вот, мимо проходил, хочу у тебя сапоги заказать.

– И тебе доброго дня, – сапожник отвечает. – Заходи, отдохни с дороги… Эй, дочка, принеси гостю воды холодной, жарко сегодня, устал человек!

Поднесла Зумруд гостю воды, а тот с девушки глаз не сводит, и еще красивее она ему кажется. Подождал колдун, пока ушла Зумруд в свою комнатку, и говорит:

– Я, Абдулла, вовсе не из-за сапог пришел, а из-за дочери твоей Зумруд. Отдашь ее мне в жены, – и тебя озолочу, и дочь твоя счастливо заживет в моем дворце, вся в шелках да в бархате. Только и дел у нее будет, что наряды примерять, по саду гулять, розы нюхать да рахат-лукум кушать! Договорились?

– Что же ты со мной договариваешься? – покачал головой Абдулла. – Ты к дочке моей свататься пришел, у нее и спрашивай, хочет она за тебя замуж, или нет.

– Неправильно ты, старик, говоришь! – рассердился Урдулун. – Кто же у девушки спрашивает? Давай мы с тобой сговоримся, – и дело с концом…

– Нет, – говорит сапожник. – Если дочь моя согласится, возьмешь ее в жены. По-другому не будет!

Позвал Абдулла дочь.

– Вот, Зумруд, этот человек, купец Урдулун, хочет взять тебя в жены. Послушай, что говорит твое сердце, и дай ответ.

Посмотрела Зумруд на Урдулуна, глаза его горящие увидела, и сразу поняла, что не человек это, а злой кудесник.

– Нет, отец, не выйду я замуж за купца. Не люблю я его.

И ушла.

Абдулла только руками развел: мол, насильно мил не будешь, и ничего тут не поделаешь…

Убрался колдун несолоно хлебавши, но отступаться и не думал. Ночью обернулся вороном черным, залетел в комнатку Зумруд, сел в изголовье спящей девушки, и прокаркал:

– Станешь моей женой, Зумруд?

– Нет, – отвечает она во сне.

На вторую ночь опять влетел черный ворон в комнатку Зумруд.

– Станешь моей женой?

– Нет, – опять отвечает спящая девушка.

На третью ночь прилетел ворон к Зумруд.

– Станешь моей женой?

– Нет.

Рассердился колдун, разозлился. Крылом черным махнул, – буря поднялась такая, что деревья вековые, как тростинки, ломались. Другим крылом махнул – градом всю землю засыпало. А ворон-колдун вокруг спящей Зумруд летает, и каркает:

– Не желаешь моей стать, – накажу тебя проклятием ужасным!

И чёрные слова сказал:

– Харра-барра, ургулюк, марра-варра, гургулюк! Обратись в чудище страшное, в колоду ужасную!

Поколдовал еще, – и улетел.

Предсказание старушки Зейнаб

Утром встала Зумруд, как всегда, очаг разожгла, отцу завтрак приготовила. Приносит она еду Абдуллле, а тот на дочь посмотрел, да как закричит:

– Уйди, шайтан!

И без чувств упал. Подбежала Зумруд к зеркалу, – и свое отражение увидела. Смотрело на нее страшилище жуткое, безобразное: кожа черная, вся в морщинах, нос крючком, уши торчком, вместо волос – зеленая тина речная, а вместо рук и ног коряги кривые выросли.