скачать книгу бесплатно
– Сколько тебе нужно времени, чтобы довести курсанта «до кондиции»? – он, то ли в шутку, то ли всерьез, отвечал:
– Если ему восемнадцать лет – восемнадцать дней. Если сорок, то, опять же, сорок.
Шеф не раз вспоминал эту байку, наблюдая, как быстро и ловко его молодой выдвиженец постигает непростую командирскую науку. Формально должности первого заместителя и главного инженера были равны. Но Атаманов без всякой подсказки выбрал для себя вторую роль. Не подобострастную, но уважительную. Уходя в отпуск, НОД пригласил к себе двух своих «первых» и объявил:
– Иван Павлович, «на хозяйстве» оставляю тебя. В основном ты в курсе всех дел. Выжимка по девяти позициям, от которых у меня зубная боль, здесь, – он протянул «главному» тоненькую папку с тесемками. – На две из них прошу обратить особое внимание. Это защита в Управлении дороги лимитов подрядных работ и отчет на бюро обкома о работе с нашим подшефным совхозом. Отчитываемся не мы одни. Там еще двое. Кого определят в положительные герои, а кого в отрицательные, я пока не выяснил. Надо будет подсуетиться, чтобы не попасть во вторые.
– Вячеслав Вячеславович! – взмолился «главный». – Разреши НГЧ на бюро отправить. Это его заботы. Мне эти свиноматки и комбикорма, как зайцу триппер.
– Ты, Иван Павлович, уже седой, а роль партии, словно писатель Фадеев, недооцениваешь. На бюро обкома и простого «зама»? Не смеши!
– Может, мне пойти на отчет? – подал голос Атаманов. – Я всю весну из совхоза не вылезал. Картофелехранилище за мной числится.
– Николай Петрович, – расплылся в улыбке «главный», – век не забуду!
Что правда, то правда – память у «главного» была хоть куда. И на хорошее, и на плохое.
С восьми до восьми Атаманов вместе с директором совхоза разрабатывал маршрут, по которому следовало провести комиссию, готовившую вопрос на бюро; озадачивал, как показать товар лицом. Спустя неделю лично проверил задуманное. Еще день ушел на сопровождение комиссии и подведение итогов в небольшом «директорском» зале совхозной столовой.
Если при подготовке и проведении рабочей части визита директор совхоза был у Атаманова «на подхвате», то на завершающей стадии он солировал вне конкуренции. Говорил красивые тосты, с прибаутками подливал, на прощание лично вручил каждому члену комиссии пакет с тремя стеклянными банками «фирменных» совхозных солений.
Заключение комиссии оказалось деловым и доброжелательным. На бюро Атаманов из пяти выделенных ему минут использовал всего четыре, что произвело на членов бюро более приятное впечатление, чем красноречие директора изоляторного завода, не уложившегося в регламент. Наградой за труды была строчка в постановлении: «Бюро одобрило положительный опыт работы Камского отделения дороги по материально-технической и организационной помощи подшефному сельскому хозяйству, отсутствие в ней кампанейщины и штурмовщины».
Когда секретарь парткома положил копию постановления перед вышедшим из отпуска шефом, тот обронил: «Молодцы!».
В тот же день все они встретились в горкоме на собрании партийно-хозяйственного актива. НОД, партиец и «главный» стояли в фойе в компании «своих» – руководителей и секретарей парткомов предприятий. Атаманов, с большинством присутствующих незнакомый, устроился невдалеке, подпирая колонну. В этот момент его увидел «главный»:
– Николай Петрович, – позвал он громко, – ты что, как не родной! Давай подруливай к нам!
В этот момент Вячеслав Вячеславович мысленно похвалил себя за правильный выбор.
Брюллов. 1962
Для первокурсников, успешно закончивших учебный год, студенческий профсоюз устроил праздник. На целый день был снят трехпалубный речной теплоход с оркестром, танцевальными площадками, бассейном и двумя теннисными столами.
На металлургическом факультете представительниц прекрасного пола почти не было. Неудивительно, что будущие командиры «вредных производств» алчными взорами пожирали стайки экономисток и «химичек», ощущающих собственную дефицитность и явно завышающих себе цену. Но стройная кокетливая шатенка, на которую Брюллов «положил глаз», действительно была хороша. Она не без легкого сопротивления позволила оторвать себя от небольшого, но сплоченного коллектива однокурсниц, оказавшихся «химичками». Через пять минут Брюллов знал, что Анечка (именно так она представилась) любит органическую химию, трехцветный мармелад и вальс-бостон. Еще через три минуты он усвоил, что юбку-колокольчик надо не только иметь, но и уметь носить, и что ей нравятся спортивные ребята, но не «гориллы», вроде штангистов и метателей молота.
Что-то танцевальное на теплоходе звучало, но не на корме третьей палубы, где они в этот момент находились, а где-то выше. На вальс-бостон это было совсем непохоже. А вот мармелад в баре, который назывался тогда судовым буфетом, похоже, был.
Юра легонько за талию развернул новую знакомую в сторону бара (сигнала протеста не последовало) и успел даже сделать пару шагов, как прямо над ухом раздался, усиленный жестяным мегафоном, голос профсоюзного лидера:
– Начинается блицтурнир по пинг-понгу! Регламент: до двадцати одного очка – на вылет. Первый приз: «Советское шампанское», полусладкое. Одна бутылка! Второй приз – конфеты «Рот-фронт». Одна коробка! Запись у меня.
Первая пара, ухмыляясь, подошла к судье. «Сговорились, прохиндеи», – подумал Юра.
У второго стола в ожидании соперника, подбрасывая вверх ракеткой шарик, стоял мускулистый парень.
– Ой, а «полусладкое» я тоже люблю, – чуть слышно шепнула Анечка, вопросительно посмотрев на своего спутника.
Вмиг Юра вспомнил требующие победы горящие взгляды болельщиков. Пока, правда, на него смотрела лишь одна пара глаз. Но каких!
И Брюллов поплыл. Напрочь вылетел из головы зарок «завязать», уйти в тень. Несколько подзабытое чувство жажды победы возбудило и ускоренно погнало кровь по изрядно обленившемуся организму. Он шагнул к столу:
– Пишите: Брюллов, метфак.
«Мускулистый» играл неплохо в силу крепкого второго разряда. С его подачи Юра отыграл лишь два очка. Но этих пяти розыгрышей хватило, чтобы его глаза, нервы, мышцы вспомнили почти все, что в них вколачивали семь лет. То, что называется одним словом – мастерство. Свою подачу Юра выиграл четыре – один и до конца игры позволил сопернику добыть всего три очка.
– Двадцать один – девять, – объявил судья.
Финал вообще оказался смешным. «Хитромудрые» были способны выигрывать лишь друг у друга. Лучшего из них Юра разложил «насухую».
Потом вшестером они со смаком тянули шампанское вприкуску с «призовыми» конфетами. На «банкете» кроме всех участников турнира присутствовали две болельщицы: однокурсница «прохиндеев» и Аня.
Лучшей наградой победителю был ее тост:
– За тебя. Юрик!
Учитывая эту награду, краткосрочное возвращение в спорт можно было считать оправданным. Если бы не одно но: судьей турнира был доцент кафедры физкультуры и спорта. Он сразу сообразил, что игроков такого уровня, как Брюллов, в политехническом институте нет и давно не было.
Первого сентября второкурсник Брюллов с туристическим мешком за плечами доложил старосте группы, что готов выполнить свой долг перед Родиной и комсомолом посредством уборки картошки. К его удивлению, патриотический порыв не был поддержан.
– Вали домой. Послезавтра тебе надо быть на тренировочных сборах.
Атаманов. Март 1963
За год, прошедший с момента назначения, Николай Атаманов постепенно превратился из номинального первого заместителя в реального. К кому идут не «для порядка», а чтобы решить проблему или получить четкий, аргументированный отказ. И то и другое – без звона сабель и орудийных залпов.
Промчался этот год, как одно мгновение.
Для многих, особенно тех, кто наблюдал за Атамановым издалека, его карьера казалась стремительной и даже фантастической. У него самого такого ощущения не было.
Накануне в Камск на гастроли приезжал молодой, но уже известный в стране пародист. Исполнение пародий он перемежал с ответами на вопросы зрителей. Среди прочего его спросили:
– Показывая кого-то, вы поете лучше, чем многие «первоисточники». Почему бы вам не посвятить себя вокалу?
Ответ оказался для Атаманова открытием:
– Я бы с удовольствием, но пародируя, я пою на разные голоса, а свой собственный голос найти не могу.
Николай чуть не подпрыгнул. Как человек, командующий людьми, он тоже долго искал свой стиль работы, свой собственный «голос». В отличие от пародиста, он его нашел. Более того, сегодня он мог даже сформулировать самое главное в своем управленческом «тембре»: непрерывный поиск нового и привлечение к себе людей, способных воспринимать это новое вместе с ним.
Еще в техникуме он обнаружил: чтобы добиться успеха, не обязательно больше других зубрить страницы, качать мышцы, проводить время у станка. Быстрее и надежнее выявить главное и толком в нем разобраться. Все остальное требуется осваивать «по диагонали». Более рослого и тяжелого соперника оказалось возможным сбить с ног, освоив всего один прием – подсечку. На ХОМе[10 - Холодная обработка металлов.] он почти в два раза быстрее всех обработал заготовку, догадавшись попросить мастера показать, как правильно заточить резец.
Не подозревая о существовании слова «инновация», он пришел к выводу, что вокруг имеется немало людей, придумывающих умные и полезные вещи. Это добро очень часто не надо даже покупать, доставать или выкрадывать у врага. Нужно только внимательно посмотреть под ноги, наклониться, поднять его «с пола» и приспособить к делу.
Сейчас решение любой задачи Атаманов начинал с подобной процедуры.
Пока задачи касались его лично, этого было достаточно для их успешного решения. С каждой новой должностью масштаб возникающих задач увеличивался. Стало ясно, что в одиночку их не одолеть. Для штурма новых высот нужны были помощники. Не просто помощники, а союзники. Желательно толковые.
Непрерывный поиск таких людей для своей команды стал еще одним оттенком тембра его управленческого голоса. Один и тот же человек может трудиться по-разному. Может присутствовать на рабочем месте, отбывать положенное время, зарабатывая себе на кусок хлеба. Но он ведь может от работы и удовольствие получать. Благодаря интересу, азарту, чувству сопричастности или благодарности. То, что это не одно и то же, Николай усвоил, когда еще работал дежурным по станции. Не только усвоил, но стал подбирать ключики для своих подчиненных, сменщиков, обрекая их на взаимность.
Один из таких «ключиков» ему подбросила память. В техникуме, на «военке», преподаватель капитан Ильин рассказывал и показывал будущим офицерам, как они должны приветствовать друг друга.
– Младший по званию должен это сделать первым и ни в коем случае не должен прикладывать вытянутую в струну ладонь к «пустой», то есть без головного убора, голове. Это уставная истина. А теперь одна тонкость. На грани военной тайны. Вопрос: если два военнослужащих равны по званию, кто из них приветствует первым?
Народ зашептался, но ничего не придумал.
– Докладываю, – отчеканил капитан, – первым приветствует тот, кто лучше воспитан!
Этот принцип, когда-то услышанный от фронтовика Ильина. Атаманов назвал для себя «кредитом внимания». Каждого, с кем он начинал сотрудничать, включая подчиненных, Атаманов не гнушался «поприветствовать» первым. Уступка не повредит! Треть партнеров полученный «беспроцентный кредит» оплачивали сполна. На этой основе создавались надежные и эффективные альянсы.
Примерно половина соратников его шага навстречу или не замечала, или игнорировала («А я и не просил!»). На этом «кредитование» прекращалось. «Расходы» на жест доброй воли он мысленно списывал по статье «учеба».
Встречались и такие, кто его уступку принимал за слабость и начинал наглеть. По отношению к ним он вел себя адекватно: при первом же удобном случае наказывал по полной программе. Чтобы не держали за фраера.
То, что Атаманов «кредитует вниманием» не случайно, не по слабости, а осознанно, его шеф подметил еще в Забайкалье.
– Может, ты и прав, – сказал он как-то к слову, – не самые глупые люди и не вчера придумали: «Ничто не достается нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость». А с другой стороны, Николай, на всех свиней бисера не напасешься.
– Почему «на всех», Вячеслав Вячеславович? На всех действительно не хватит, да и ни к чему. А для проведения селекционной работы горсточку бисера не жаль сыпануть.
Статус первого заместителя автоматически подразумевал периодическое пребывание Атаманова в качестве первого лица. Происходило это во время командировок или отпусков шефа.
По традиции главный инженер был «более первым» заместителем, чем он. Но по своей натуре Иван Павлович был прежде всего «инженер», а потом уж «главный». По этой причине он на дух не переносил заниматься ремонтом и тем более распределением жилья, магазинами и детскими садами, спартакиадами и смотрами художественной самодеятельности.
Неудивительно, что вскоре по его инициативе функция подменять начальника, «оставаться на хозяйстве», полностью перекочевала к Атаманову.
Окунувшись в побочную по отношению к железнодорожным перевозкам деятельность, Николай еще острее ощутил «голод» на хорошие кадры. Целеустремленный поиск способных помощников постепенно превратился у него из эпизода в систему. Если до этого он вникал, насколько качественно и в какие сроки выполнена поставленная им задача, то теперь этот перечень вопросов был дополнен еще одним: «кем?». Победы и поражения фиксировались, обобщались. На их основании стали приниматься кадровые решения.
И наконец он принес шефу проект распоряжения, предписывающий отделу кадров выполнять подобные процедуры постоянно и оформлять их документально. Через пару месяцев, когда начальник отдела кадров на оперативке у НОДа отчитывался о первом опыте реализации новой системы, Атаманов его упрекнул:
– Почему вы ограничили кадровый резерв рамками НОДа? Мы постоянно работаем с подрядчиками, с соседями-коммунальщиками, с городским образованием, со здравоохранением. Не секрет, что наши кадры по своему уровню в городе далеко не лидеры. Поглядывайте в чужой огород. Высматривайте светлые головы.
– Что нам с ними потом делать в чужом огороде? Воровать?
– Мы не голожопые, чтобы воровать. Мы и купить можем.
В выходной день Вячеслав Вячеславович, как это уже не раз случалось, пригласил своего холостого заместителя в гости, на домашний обед.
Наливая гостю рюмку под соляночку, шеф спросил супругу:
– Глафира! Можно я Николая развлеку на тему «индейцев»?
– Развлекай, только без фамилий.
– Коля, в школе у Глафиры половина преподавателей – жены наших, железнодорожников. Одна из них звонит мужу на работу. Секретарь отвечает: «Его нет на месте. Вызвал „охотник за головами“»…
На второй или третий день работы в качестве первого заместителя Атаманов обнаружил, что из восьми зависших вопросов шесть упираются в снабжение. Приглашенный по этому поводу начальник отдела снабжения Трошин по памяти, не заглядывая в бумажку, объяснил, что по металлопрокату вопрос решается через управление дороги и что поставки обещаны в следующем квартале.
– По остальным, по линии МПС, как говорят милицейские, «полный висяк». Надо доставать. На моем уровне пиломатериалы мне пообещали. А с краской и особенно с подшипниками беспросветно. Надо обращаться выше. Если вы не боитесь одалживаться, попросите ребят вашего «слоя». Позвольте, я схожу к себе и принесу две свои секретные тетрадочки: «Что у кого» и «Что мы кому». Полистаем их и решим: по чью душу и с чем обращаться.
Трошин работал на своем посту третий десяток лет. Еще четыре года назад он мог выйти на пенсию. Но его упросили еще потрудиться. Да он и сам сильно не упирался.
– Что вы будете бегать по коридорам, Павел Михайлович. Давайте зайдем к вам и посмотрим.
После того как они вместе набросали список нужных лиц, Атаманов пожаловался:
– Паршиво быть новичком в миллионном городе.
– Да помилуйте, Николай Петрович. Попомните мои слова: через полгода весь ваш «слой» в полном составе будет крепко-накрепко сидеть здесь, – он ткнул пальцем в лоб, – и брать трубку по первому звонку. В одном я вас все же рискну поправить: в миллионном городе нашему брату-снабженцу гораздо уютнее, чем в двадцатитысячном. В нем, если мозгами и ножками шевелить, почти все раздобыть можно. А в шестимиллионном – вообще все!
– Павел Михайлович, просветите, что за «слой» вы уже не раз упомянули?
– Тут такая история. На первый взгляд, Камск – город большой, многолюдный и бескрайный. Но если присмотреться, то весь народ расположен слоями. Как торт «Наполеон». Слоев много, лежат они стопкой. Потому не такой уж он безбрежный. Но самое интересное, что все в одном слое знают друг друга как облупленных. И неплохо тех, кто в соседних двух. Этого для нормальной работы, да и для жизни, хватает «за глаза». Ваш «слой» – вторые лица всех городских организаций. Мой смежный, под вашим. Над вашим слоем находится директорский. Еще выше – партийно-советская власть. Хотя «властный» корж называется верхним, а корж, в котором обретается МОП[11 - Младший обслуживающий персонал.], нижним, на самом деле лежат они наоборот. Не может же крем стекать в сторону МОПа!
Мудрый Трошин оказался прав. Не прошло и полгода, как Атаманов перешел на «ты» почти со всеми своими «однослойниками». Куда денешься: железнодорожные услуги нужны всем. Даже «самоходным» авиаторам или автомобилистам. Он тоже завел себе тетрадку, подобную «трошинской», и примерно раз в квартал советовался с ним по ее содержимому.
Новое, полезное, передовое, прежде чем его приспособить к делу, требуется отыскать в окружающем нас хаосе. Дано это не каждой паре глаз. Этим качеством обладают люди, умеющие ценить и предвидеть гармонию, красоту, комфорт, способные, даже находясь по колено в грязи, увидеть в будущем порядок и чистоту, трезво соизмеряющие потребности с возможностями.
Вспомнить об этом Атаманову пришлось очень скоро. Министерство предложило создать в Камске зональный металлургический центр, который обслуживал бы потребности всей Уральской дороги. Проект оказался привлекательным. Под него были обещаны и деньги, и фонды на оборудование. Но после всесторонней проработки железнодорожники решили от подарка судьбы отказаться: на ближайшие три года в Камске не было свободных строительных мощностей, способных выполнить такой объем работ.
Атаманов только собирался дать поручение составить мотивированный отказ, когда раздался телефонный звонок от коллеги по «слою» – главного инженера Камэнерго.
– Николай Петрович! Помоги моему другу.
– Если смогу, с удовольствием.
– На Боткинской ГЭС в сентябре запускают последний – десятый агрегат. Две трети строителей переориентировано на строительство городских объектов, а для оставшейся трети подбирают объемы работ. Без вариантов, что в следующем году им придется перебазироваться. Сейчас они готовят заявку для Госплана на транспорт для передислокации. Не найдется ли у вас специалистов по смешанным – железнодорожным и водным перевозкам? Надо помочь им поработать над заявкой и потом организовать ее сопровождение в МПС.
– Свободные строительные мощности, говоришь? – Атаманов даже привстал. – Звони своему другу, чтобы срочно выходил на меня. Все сделаем в лучшем виде!
После разговора с заместителем начальника Воткинскгэсстроя он чуть ли не бегом влетел к шефу:
– Вячеслав Вячеславович! Клюет!
Следующим утром на «кукурузнике» Атаманов вместе с начальником строительного отдела вылетел в Чайковский. «Смотринами» обе стороны оказались довольны. Далее пошла рутинная работа: походы в обком, МПС, Минтопэнерго, Госплан, Госстрой.
Через пару месяцев на селекторном совещании начальник дороги минуты три раздавал комплименты шефу и Атаманову «за инициативу и творческий подход». Это не помешало ему через неделю объявить им выговор за нецелевое использование средств на реконструкцию стадиона «Локомотив».
К первому своему «камскому» взысканию Атаманов отнесся спокойно. Утешало, что выговоры выносят и снимают, а стадионы остаются.
Брюллов, Дьяков. Июль 1963. Утро
За неделю до выезда на республиканские студенческие игры всех членов сборной Камской области перевели на «казарменное положение». В гостинице «Речной вокзал», в нескольких огромных комнатах верхнего этажа, человек на пятнадцать каждая, поселили футболистов, «настольных» теннисистов и акробатов.
Талоны на питание им дали две недели назад, сразу после окончания весенней сессии. Тогда же и предложили переехать в гостиницу. Ребята, жившие в общежитиях, снимавшие «угол» или чрезмерно опекаемые родителями, воспользовались этим сразу. Тем более что кормили спортсменов в столовой пароходства, расположенной рядом. Для Юры эти проблемы не были актуальными: квартира у них была уютная, к тому же недалеко от стадиона, где проходили тренировки. Родители его не «доставали», а мамино кулинарное мастерство было вне конкуренции. В столовую он ходил только на обед сразу после тренировок, да и то, когда у мамы были занятия в институте.
Когда Юра впервые появился в гостинице, в комнате никого не было, кроме парня, лежавшего в тренировочном костюме на заправленной кровати, и стоящей перед ним фигуристой девчонки.
