Роман «Арбат». Часть I . Соприкосновение

– Наконец-то… а я вот – в ожидании вашего приезда – решил торжественный ужин приготовить, а то каша надоела…

Радости его не было предела, и, кинув садки на траву, он бросился к ребятам, тиская их поочередно в своих могучих объятиях. Свежий июльский загар уже покрыл его тело, на лице появилась густая поросль отпущенной бороды.

– Ну ты даёшь! – пиная ногой один из садков, восхищённо сказал Вождь. – Это где, на Плещеевом озере столько наловили?

– А где же ещё, в Трубеже – только плотва да карасики, а тут, смотри, – и он с ловкостью заправского рыбака вытащил за глаза ещё трепыхавшуюся трехкилограммовую щуку и толстого налима, – вон какие «животные»! У-уу!

При этом он стал пугать раскрывавшей пасть щукой Ляльку и Анжелку. Те дружно завизжали.

– А вообще-то, по правде сказать, это мы сетью с Федотычем, – он кивнул на стоявшего поодаль сухопарого мужичка в брезентовых штанах и военной рубашке цвета хаки навыпуск, – без него я бы столько и за месяц не выловил.

Мужичок, обрадованный возможностью вступить в разговор, заокал на местном певучем наречии:

– Для хороших людей озеро наше даров своих не жалеет, удачная сегодня рыбалка получилась, давно столько не налавливали.

Федотыч потянулся к нагрудному карману за куревом. Ребята наперебой стали предлагать ему свои сигареты, но он с улыбкой отказался, гордо вытащив «Беломор». Царевич, обратив внимание на надпись на пачке, радостно спросил:

– Тоже моршанский уважаете?

– Да, от другого – кашель. Да только последнее время не продают его нигде…

– А у меня в рюкзаке целая упаковка, я вам презентую, приходите к нам сегодня вечером. Как знал – с собой привёз, – обернулся Царевич к друзьям.

Ребята переглянулись. Все прекрасно знали, для чего Царевич возил с собой «Беломорканал». Он доставал его для Грибника и заодно – для себя. Однако сам он был не столько поклонником моршанского «Беломора», сколько косяков, которые прекрасно получались из этих папирос…

– А Алёна где? – спросила Ольга.

– На Трубеже, на этюды с утра пошла. К обеду вернётся.

Цыган с Федотычем пошли к лагерю, а компания незагорелых ещё и уставших с дороги художников – направилась на Трубеж окунуться. Увидев Алёну, прилежно трудившуюся на берегу реки у своего маленького этюдника, Вождь подкрался к ней сзади, неожиданно набросился на и, подняв на руки, понёс по деревянным подмосткам к воде. Это вызвало бурю радости деревенских ребятишек, сидевших, как воробышки, на длинных слегах – перилах мостков. Повсюду: в воде и на берегу – были разноцветные лодки. Алена брыкала ногами и визжала, но было поздно: Вождь с разбегу вместе со своей драгоценной ношей уже летел в речную воду. Беззубые бабки, сидевшие по обе стороны реки, дружно захохотали, показывая на чудаковатого Вождя и вынырнувшую Алену, которая тоже смеялась, хотя дала несколько хороших тумаков Васильеву. Потом все остальные друзья один за другим с разбегу кинулись в воду и вместе с местными ребятишками долго искали босоножку Алены, которую утопил Васильев.

Упав в душистую траву после купания, они некоторое время нежились под солнечными лучами, обмениваясь с Алёной новостями. Судя по всему, ей уже не было суждено закончить свой этюд в этот день. Солнце припекало, и пора было идти на обед.

Захватив этюдник и зонт Алёны, друзья направились к Дому творчества. Скошенная с вечера трава на поле перед Горицким монастырем пьяняще дурманила. Белые козы, с райским выражением в глазах и выцветшими на солнце ресницами, медленно пережевывали сочную траву, с любопытством глядя на шумную компанию москвичей.

Взбодрённые купанием, они весело ступали по древней земле, помнившей топот копыт полчищ Тохтамыша, Эдыгея, польских и литовских интервентов, шаги Юрия Долгорукого, Андрея Переяславского, преподобного Даниила Чудотворца, величественную поступь Александра Невского и юного Петра…

Глава 16

Шаржист «Зелёный». Скульпторы О. Ромашкин и А. Калашов. История о Синем камне.

Вечером приехали Игорь, Алексей и Зелёный, прихватившие скульптора Ромашкина на стареньком форде.

Перебравшийся в Москву из Питера шаржист Зелёный в любой из компаний непременно становился заводилой по части привнесения в вечеринку всяческих «смешинок» и безудержного веселья. Даже тогда, когда толком не было выпить, не то чтобы поесть, он мог согреть друзей добрым словом или шуткой.

Зелёный обладал живой мимикой и, начиная шарж, каждое движение сопровождал собственной гримасой, отражавшей ту часть лица его жертвы, которую он в данный момент рисовал. А поскольку его задача была – утрировать эту часть, то его гримаса и отражала это утрирование. Например, если у женщины была оттопыренная полная нижняя губа, Зелёный оттопыривал свою нижнюю губу до предела (на утеху публике), пока рисовал эту часть лица. Если были большие глаза – таращил свои до умопомрачения. Если у монгола были узкие щёлки глаз – он смешил его, прищуриваясь до боли в щеках, при этом глаза монгола становились ещё уже – и у натуры, и на шарже. Каждая такая ужимка и следовавший за ней точный штрих пастелью по бумаге сопровождались взрывом хохота публики на весь Арбат.

Прямой противоположностью вечно бледному и болезненному Зелёному был скульптор Ромашкин, олицетворявший собой гимн южному солнцу и красоте загорелого мужского тела. Скуластый и смуглый, выросший в Крыму Олег Ромашкин всю зиму отсиживался в Ялте, не перенося слякоти и сырости зимней Москвы, а начиная с мая перебирался в столицу. Одевался он прикольно. На этот раз его атлетическую фигуру обтягивала чёрная майка с нарочито оторванными рукавами, чтобы подчеркнуть его крепкие плечи и бицепсы. Широкие сатиновые шаровары, купленные на периферии за тридцатку (при цене пачки «Явы» в то время в двадцать рублей), и антикварные китайские кеды «прощай молодость» на босу ногу дополняли воссозданный им образ «хулигана-антикомсомольца» шестидесятых. Бритую голову венчала потёртая узбекско-дадаистская тюбетейка.

Он был горд тем, что в юности никогда не был не только комсомольцем или «пионэром» (как любил говорить, подражая незабвенной Фаине Раневской), но даже октябрёнком! Как ему это удалось в то время – трудно сказать. Одно было известно от ялтинских художников вполне определённо: из школы он вылетал раза три, что не помешало ему, тем не менее, получить среднее образование, а затем и блестяще окончить Строгановское художественное училище, в которое, по тем временам, простому смертному поступить было практически невозможно.

Друзья развели костёр в дальнем углу двора под вековыми липами и занялись приготовлением ухи. Ромашкин, как истинный крымский скульптор, быстро разделал рыбу. Он обмазал дюжину подлещиков в шамотной глине и, дождавшись появления углей, уложил своих глиняных болванчиков в горячую золу, после чего принялся делать шашлыки из налима, перемежая куски рыбы с помидорами и половинками луковиц белого репчатого лука. Царевич с Цыганом прикатили свежеспиленные кругляки липы разной длины и расставили их наподобие импровизированных табуретов и скамеек вокруг костра. Цыган, ловко орудуя топором, быстро снял чёрную кору, чтобы приятнее было сидеть на очищенных белых липовых стволах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Пинен – растворитель для масляных красок.

2

Большое спасибо, мадемуазель. Это – весьма мило с Вашей стороны! (франц.)

3

Не стоит благодарности (франц.)

4

Шлиц – широкая плоская кисть

5

Фарр – вещество, или энергия тонкого плана, из которой, согласно учению Заратустры, состоит душа человека. По Заратустре, «фарр» бывает мужского и женского рода, различаясь по своим свойствам, он напоминает легкие формы водорода, заполняющие «структуру» души – т.н. «шельт». В процессе жизни человека им нарабатывается т.н. прибавочный «фарр» (особенно в результате страданий, переживаний, бурной творческой деятельности и т.д.). Избыточный «фарр» собирается ангелами первого уровня «фравашти» и передается через архангелов и серафимов – наверх. Взамен каждому человеку, чья душа усиленно трудилась – дается другая энергия тонкого плана – «хварэна» (благость). После восстания части серафимов и ангелов под руководством Сатанаэля и Люцифера (Рафаэля) и образования империи Тьмы, симметрично повторяющей империю Света – силы зла также научились собирать «фарр» с подконтрольной им части человеческих душ, особенно с т.н. «светящихся» – людей обладающими выдающимся талантом и творческими способностями, генерирующими значительные количества «фарр».

6

Инкуб (Incubus) – сущность астрального плана (демон), в образе мужчины являющаяся человеку для интимного контакта против его воли (во время эротических сновидений), виновник кошмара; у римлян – Фавн или Сильван.

7

Спелестологи – в отличие от спелеологов, исследующих природные пещеры, спелестологи специализируются на погружениях в искусственные подземные сооружения городского и загородного типа; диггеры – в основном на городских подземельях.

8

Забутованы – замурованы

9

Байпас (от англ. «by-pass») – боковой проход

10

Поэма в десяти книгах. Напечатано и распространяется Питером Паркером. Лондон 1668 год.

11

Без преград (франц.)

12

Открытый счёт (франц.)

13

Торшон – крупнозернистая бумага для акварели и ретуширования