Колесо Времени. Книга 14. Память Света

– О Свет! – Илэйн обследовала распростертое тело Искательством. – Никогда такого не видела.

– Такан’дарские клинки, – объяснил Гэйбон.

– Нам с тобой такое не под силу, Илэйн. Я… – Эгвейн осеклась, расслышав что-то за стонами солдат и скрипом тележек.

– Эгвейн? – тихо окликнула ее королева.

– Сделай для него все, что можешь.

Эгвейн вскочила и, следуя на голос, торопливо протолкалась через беспорядочную толпу. Откуда же… Да, вот отсюда. На краю площадки для Перемещения Эгвейн увидела открытые переходные врата, из которых спешили на помощь раненым Айз Седай в самых разнообразных одеждах. Гавин выполнил поручение на совесть.

Довольно громким голосом Найнив спрашивала, кто заведует всем этим бардаком. Эгвейн подбежала к ней, схватила за плечо, и Найнив вздрогнула:

– Мать? Что случилось? Почему в Кэймлине пожар? Я…

Увидев раненых, она умолкла, оцепенела, затем собралась было броситься к ним, но Эгвейн потащила ее туда, где лежал Талманес:

– Вот его надо осмотреть в первую очередь.

Найнив охнула, упала на колени и мягко отстранила Илэйн. Осмотрела Талманеса Искательством и замерла, широко раскрыв глаза.

– Найнив? – спросила Эгвейн. – Ты сможешь?..

И тут Найнив буквально взорвалась плетениями, словно из-за туч вдруг вышло солнце. Соединив Пять Сил в единый сияющий столп, она решительно направила его в тело военачальника.

Эгвейн не вмешивалась. Талманес, судя по виду, едва цеплялся за жизнь, но, быть может, искусства Найнив окажется достаточно. Да будет на то воля Света, и этот мужчина не умрет. В прошлом он произвел на Эгвейн глубокое впечатление. Именно в таком человеке нуждались и Отряд, и сам Мэт.

Илэйн, стоявшая рядом с драконами, о чем-то расспрашивала женщину с заплетенными в косички волосами – должно быть, Алудру, создательницу этих орудий. Эгвейн подошла к ним и коснулась пальцами длинной бронзовой трубы. Разумеется, о драконах ей докладывали. Некоторые утверждали, будто эти штуковины – что-то вроде Айз Седай, отлитых из металла и питающихся горючим порошком из фейерверков.

Из переходных врат выходили все новые беженцы, по большей части горожане.

– О Свет! – прошептала Эгвейн. – Их бесчисленное множество! Нельзя же разместить весь Кэймлин здесь, на Поле Меррилор!

Илэйн, завершив расспросы, направилась к переходным вратам. Алудра же вернулась к осмотру своих повозок, очевидно решив не давать себе отдыха и проверить все сейчас, не дожидаясь утра.

– По словам солдат, за городскими стенами безопасно, – сказала Илэйн, проходя мимо Эгвейн. – Пойду погляжу, что к чему.

– Илэйн… – начала было следовавшая за ней Бергитте.

– Значит, пойдем вместе. Ну же!

Оставив их наедине с королевскими делами, Эгвейн вернулась к целительницам, где Айз Седай под руководством Романды сортировали пострадавших по тяжести их ранений.

Наблюдая за этой суетой, Эгвейн заметила поблизости мужчину и женщину, судя по виду – иллианцев.

– Что вам нужно?

Женщина – светлокожая, черноволосая, высокая и стройная, но с волевым лицом – бухнулась на колени.

– Меня зовут Лильвин, – назвалась она с акцентом, который ни с чем не спутаешь. – Я была с Найнив Седай, когда прозвучал призыв к Исцелению, и поэтому пришла вместе с ней.

– Ты шончанка! – изумилась Эгвейн.

– Я здесь, чтобы служить вам, Престол Амерлин.

Шончанка. Эгвейн по-прежнему касалась Источника. О Свет! Далеко не каждый из встреченных ею шончан был опасен, но… лучше не рисковать. Заметив вышедших из переходных врат нескольких гвардейцев Башни, она обратилась к ним, указав на шончанскую парочку:

– Уведите их в безопасное место и держите под присмотром. Позже я с ними разберусь.

Солдаты кивнули. Мужчина последовал за гвардейцами без особой охоты, женщина – без возражений. Она не обладала способностью направлять Силу, так что не была освобожденной дамани, хотя это не значило, что она не сул’дам.

С этой мыслью Эгвейн вернулась к Найнив, до сих пор стоявшей на коленях подле Талманеса. Болезненная чернота его кожи сменилась бледностью.

– Положите его где-нибудь в тихом месте. Пусть отдыхает, – утомленно велела Найнив стоявшим поблизости «красноруким». – Я сделала, что могла.

Когда солдаты унесли Талманеса, она подняла глаза на Эгвейн и прошептала:

– О Свет, сколько же сил я затратила! И это еще с ангриалом. Помнишь, как давным-давно Морейн Исцелила Тэма? Впечатляющее деяние…

В ее голосе прозвучала нотка гордости. Она сама хотела вылечить Тэма, но не сумела бы – хотя, конечно, тогда толком и не осознавала, что делает. Но с той поры много воды утекло.

– Это правда, мать? – спросила Найнив, встав. – Насчет Кэймлина?

Эгвейн кивнула.

– Ночь будет долгой, – заметила Найнив, окинув взглядом бесконечный поток раненых.

– А завтрашний день – еще дольше, – сказала Эгвейн. – Давай объединимся. Одолжу тебе свои силы.

– Мать?! – потрясенно воскликнула Найнив.

– Ты Исцеляешь лучше, чем я, – улыбнулась Эгвейн. – Пусть я – Амерлин, Найнив, но я по-прежнему Айз Седай. Слуга всего сущего. И моя сила тебе не помешает.

Найнив кивнула. Установив между собой связь, девушки присоединились к тем Айз Седай, кому Романда поручила Исцелять беженцев, получивших самые тяжелые раны.

– Фэйли занимается моей сетью глаз-и-ушей, – сказал Перрин Ранду, когда оба торопливо шагали к его лагерю. – Возможно, сегодня вечером она с ними. Предупреждаю: не уверен, что ты ей понравишься.

«Еще бы! – подумал Ранд. – Она же не дура. И наверняка понимает, чего я от тебя потребую, прежде чем все это закончится».

– Но, думаю, ей нравится, что мы с тобой друзья, – продолжил Перрин. – В конце концов, она кузина королевы. По-моему, она все еще беспокоится, что ты спятишь и причинишь мне вред.

– Я уже спятил, – сказал Ранд, – но держу безумие под контролем. Хотя насчет вреда она, наверное, права. Вряд ли у меня получится не навредить тем, кто находится рядом со мной. Непросто было выучить этот урок.

– Спятил, говоришь? – Перрин не снимал ладони с висевшего на бедре молота. Здоровенный он, этот молот – стоило бы смастерить для него специальный чехол, – но сработан потрясающе. Ранд все хотел спросить, не изготовлен ли он с помощью Силы, как то оружие, что создают Аша’маны. – Но это не так, Ранд. По-моему, ты не сумасшедший.

Ранд улыбнулся мысли, скользнувшей по грани сознания:

– Нет, Перрин, я безумен. Мое безумие заключено в этих воспоминаниях. В тех душевных порывах. Льюс Тэрин пробовал взять верх. Я был не одним человеком, а двумя. Они боролись за мое тело, и один из них был напрочь лишен рассудка.

– О Свет, – прошептал Перрин, – жуть-то какая…

– Да, приятного мало. Но вот в чем дело, Перрин. Я все сильнее убеждаюсь, что мне нужны эти воспоминания. Льюс Тэрин был хорошим человеком. И я тоже, но потом все пошло наперекосяк. Я возгордился и решил, что могу обойтись без чьей-либо помощи. Спасла только память. Без этого безумия… без этих воспоминаний я опять кинулся бы напролом. Один.

– Значит, хочешь объединить усилия с остальными? – Перрин бросил взгляд туда, где стояли лагерем представители Белой Башни. – Все это очень, очень похоже на встречу армий, собравшихся воевать друг с другом.

– Я сумею убедить Эгвейн в своей правоте, – сказал Ранд. – Потому что я прав, Перрин. Надо сломать печати. Понять не могу, почему она отвергает это.

– Теперь она – Амерлин, – почесал бороду Перрин. – Она – Блюстительница печатей, Ранд, и ей принимать решение, ломать их или нет.

– Это так. Вот я и растолкую ей, что мои намерения верны.

– А ты уверен, что их непременно нужно сломать? – спросил Перрин. – Ни капли не сомневаешься?

– Скажи мне, Перрин, если треснул металлический предмет – оружие или инструмент, – можно ли подлатать его? Чтобы действовать им снова как раньше?

– Ну, вообще-то – да, – сказал Перрин. – Но лучше так не делать. Текстура металла… Как правило, надежнее переплавить такую вещь и выковать заново, с самого начала.

– Здесь то же самое. Печати растрескались, будто меч. Залепить эти трещины невозможно, и поэтому надо убрать обломки и заменить поврежденные печати на нечто новое. Нечто лучшее.

– Ранд, – сказал Перрин, – объяснение предельно доходчивое. Ты не пробовал растолковать все Эгвейн такими же словами?

– Она же не кузнец, друг мой, – улыбнулся Ранд.

– Зато она умная, Ранд. Поумнее нас с тобой. Если подобрать верные слова, Эгвейн все поймет.

– Вот и посмотрим, – сказал Ранд. – Завтра.

Перрин остановился в свете сферы Ранда, созданной Единой Силой. Его лагерь, разбитый по соседству с лагерем Ранда, вмещал в себя армию не менее внушительную, чем все, что явились в тот день на Поле Меррилор. Ранду до сих пор не верилось, что Перрин собрал такое количество людей – включая, подумать только, белоплащников! Глаза-и-уши Ранда утверждали, что все в лагере Перрина сохраняли ему верность. Даже сопровождавшие Перрина Хранительницы Мудрости и Айз Седай были склонны прислушиваться к его мнению.

Перрин стал королем, это ясно как день. Не таким, как Ранд, но королем, живущим среди своего народа. Ранд не мог выбрать такой же путь. У Перрина есть возможность оставаться человеком, но еще какое-то время Ранду придется быть чем-то большим, нежели человеком. Он должен быть символом и той силой, на которую могут положиться все остальные.

Это страшно утомляло. Отчасти усталость была не физической, но куда более глубокой. Быть тем, кто нужен людям… Это изматывало Ранда, точило его, как вода точит камень, – а в конце концов вода всегда одерживает верх.

– В этом я тебя поддержу, – пообещал Перрин. – Но дай слово, что не позволишь делу дойти до драки. С Илэйн я сражаться не стану. И схватка с Айз Седай ничем хорошим не закончится. Ссоры между нами недопустимы.

– Драки не будет.

– Дай слово. – Лицо Перрина сделалось настолько твердым, что им можно было бы дробить камни. – Пообещай мне, Ранд.

– Обещаю, друг. На Последнюю битву мы выйдем в полном единении.

– Этого достаточно.

На входе в лагерь Перрин кивнул часовым. Это были двуреченцы – Рид Солен и Керт Фургонер. Оба отсалютовали Перрину, после чего отвесили неуклюжие поклоны Ранду.

Рид и Керт. Ранд знал обоих – Свет, в детстве он брал с них пример! – но уже привык, что люди видят в нем незнакомца, и чувствовал, как тяжелеет на плечах мантия Дракона Возрожденного.

– Милорд Дракон? Мы что… в смысле… – Керт сглотнул и посмотрел на небо, где пузырились, несмотря на присутствие Ранда, черные тучи. – На вид дело плохо, да?

– Бури нередко приносят беду, – ответил Ранд, – но в прошлом Двуречье выжило. Выживет и теперь.

– Но на вид дело плохо, – повторил Керт. – Плохо дело, чтоб мне сгореть!

– Все будет так, как пожелает Колесо. – Ранд глянул на север и тихо продолжил: – Сохраняй спокойствие, Керт. И ты, Рид. Почти все пророчества исполнены. Предстоящие испытания известны, день определен, и мы не встретим его в неведении.

Он не стал обещать, что они победят или хотя бы выживут, но оба двуреченца распрямились, улыбнулись и кивнули. Людям нравится знать, что существует некий план, что кто-то держит все под своим контролем, и Ранд не мог предложить им большего утешения.

– Хватит донимать лорда Дракона расспросами, – вмешался Перрин. – Несите караул как положено – не спать на посту, Керт, и не играть в кости.

Оба снова отсалютовали, и Ранд с Перрином прошли в лагерь, где было повеселее, чем в других биваках, раскинувшихся на Поле Меррилор. Казалось, костры здесь горят чуть ярче, а смех звенит чуть громче, будто двуреченцы каким-то образом принесли с собой дух родных мест.

– Ты настоящий вождь для своих людей, – негромко сказал Ранд, быстрым шагом идя рядом с Перрином, и тот кивнул на ближайший костер:

– Да я им и не нужен. Незачем говорить им, что делать. Вот и все.

Однако, когда в лагерь примчался посыльный, Перрин мигом превратился в военачальника. Он окликнул долговязого гонца по имени, а заметив его покрасневшее лицо и подгибавшиеся от страха перед Рандом колени, отвел парнишку в сторону и заговорил – тихо, но твердо.

Наконец юноша убежал искать леди Фэйли, а Перрин вернулся:

– Мне нужно снова поговорить с Рандом.

– С ним ты и разговариваешь…

– Нет, с настоящим Рандом, а не с человеком, научившимся разглагольствовать как Айз Седай.

Ранд вздохнул.

– Я – это настоящий я, Перрин, – возразил он. – Более настоящий, чем когда бы то ни было.

– Как скажешь, но мне не нравится, когда ты прячешь свои чувства под маской.

Их поприветствовала проходившая мимо группа двуреченцев, и при виде их Ранд ощутил внезапный укол холодного одиночества, с тяжелым сердцем понимая, что никогда больше не станет одним из них. Так уж устроены эти люди. Но… ради Перрина он позволил себе слегка расслабиться.

– Так в чем дело? Что сказал гонец?

– Не зря ты беспокоился, – ответил Перрин. – Ранд, Кэймлин пал. Город захватили троллоки.

Лицо Ранда окаменело.

– Ты не удивлен, – добавил Перрин. – Встревожен, но не удивлен.

– Да, это так, – признал Ранд. – Я думал, они нанесут удар на юге. Говорят, там видели троллоков, и я наполовину уверен, что это дело рук Демандреда. Без армии он всегда чувствовал себя неуютно. Но Кэймлин… Да, неглупый ход. Помнишь, я говорил, что нас попытаются отвлечь? Если враг сумеет оттянуть на себя силы Андора, это плохо скажется на прочности нашего альянса.

– Но разве тебе не на руку, что Илэйн отвлечется на спасение Кэймлина? – Перрин бросил взгляд в сторону ее лагеря, устроенного по соседству со стоянкой Белой Башни. – В этом противостоянии она не на твоей стороне.

– Здесь нет другой стороны, Перрин. Сторона у нас лишь одна, но с разногласиями насчет того, что делать дальше. Илэйн, пожалуй, самая могущественная из монархов, и ее отсутствие на завтрашней встрече поставит под угрозу все, чего я пытаюсь достичь.

Разумеется, Ранд чувствовал ее через связывающие их узы, и всплеск тревоги Илэйн дал понять, что ей известно о бедах в столице. Не проведать ли ее? Может, отправить к ней Мин? Она уже проснулась и, когда он уходил, тоже вышла из шатра, а затем…

Ранд изумленно моргнул. Авиенда. Она здесь, на Поле Меррилор. Но ведь совсем недавно ее тут не было – верно? Перрин бросил на друга взгляд, и Ранд не потрудился стереть с лица потрясенное выражение.

– Нельзя допустить, чтобы Илэйн ушла, – сказал он.

– Даже на защиту родной страны? – с недоверием спросил Перрин.

– Если троллоки захватили Кэймлин, то уже слишком поздно. Ничего Илэйн не добьется. Ее войска должны заняться спасением людей оттуда. Королеве при этом присутствовать необязательно, но завтра утром она непременно должна быть здесь.

Как же убедиться, что она не уйдет? Подобно всем женщинам, Илэйн скверно реагировала на приказной тон, но если намекнуть…

– Ранд, – сказал Перрин, – может, отправим в Кэймлин Аша’манов? Всех сразу? Они дадут троллокам славный бой.

– Нет, – отрезал Ранд, хотя это слово причинило ему боль. – Перрин, если город и впрямь захвачен – а я отправлю через переходные врата людей, чтобы убедиться в этом, – то его не спасти. Вернуть эти стены можно лишь ценой нечеловеческих усилий, а это недопустимо. По крайней мере, пока. Нельзя, чтобы наша коалиция распалась прежде, чем у меня появится шанс сплотить ее. Нас спасет единство. Если каждый ринется тушить пожары в родных землях, мы проиграем. В этом весь смысл атаки на Кэймлин.

– Допустим, ты прав… – нахмурился Перрин, поглаживая молот.

– Это нападение способно вывести Илэйн из себя, подтолкнуть ее к опрометчивым действиям, – продолжил Ранд, просчитывая десятки вариантов будущего. – Вероятно, она с большей готовностью согласиться с моим планом. Быть может, падение Кэймлина сыграет нам на руку.

Перрин нахмурился.

«Как же быстро я научился использовать других людей…»

И еще он снова научился смеяться. Научился принимать судьбу и шагать ей навстречу с улыбкой на лице. Научился мириться с тем, кем он был, и с тем, что он делал.

Но осознание всего этого не помешает ему использовать людей в качестве необходимых инструментов. Те, кто пришел на Поле Меррилор, нужны ему, нужны все, без исключения. Разница заключалась в том, что теперь он видел в них не только инструменты, но и людей. По крайней мере, так он себе говорил.

– Все равно я думаю, что надо как-то помочь Андору, – заметил Перрин, запустив пальцы в бороду. – Как, по-твоему, троллоки проникли в город?

– Через Путевые врата, – рассеянно отозвался Ранд.

Перрин хмыкнул.

– Ты говорил, что троллоки не способны Перемещаться через переходные врата. Неужто они нашли способ избавиться от этого изъяна?

– Молись Свету, дабы этого не случилось, – ответил Ранд. – Единственными отродьями Тени, которых сумели создать со способностью проходить через переходные врата, были голамы. И Агинор, не будь дурак, создал лишь несколько этих тварей. Нет, я побился бы об заклад против самого Мэта, что троллоки заявились через кэймлинские Путевые врата. А я-то думал, что Илэйн держит их под охраной!

– Если дело и впрямь в Путевых вратах, мы можем кое-что сделать, – заметил Перрин. – Нельзя допустить, чтобы троллоки бесчинствовали в Андоре; стоит этим тварям покинуть Кэймлин, и они окажутся у нас за спиной. Это будет катастрофа. Но если они прибывают через единственный портал, то мы можем остановить нашествие – атаковать их именно в этом месте.

Ранд усмехнулся.

– Что смешного?

– У меня хотя бы имеется оправдание насчет знаний, которых не должно быть у простого паренька из Двуречья.

– Иди-ка нырни в Винную реку, – фыркнул Перрин. – Ты и правда думаешь, что за нападением стоит Демандред?

– Он поступил бы именно так. Раздели врагов и сокруши их по очереди. Такова одна из древнейших военных стратегий.

Демандред самолично отыскал эти сведения в древних писаниях. Когда впервые проделали Скважину, им ничего не было известно о том, что такое война. Вернее, им казалось, будто они что-то понимают в военном искусстве, но то было понимание ученого, оглядывающегося на нечто древнее, занесенное пылью веков.

Много кто перешел на сторону Тени, но предательство Демандреда представлялось самым прискорбным. Этот человек мог стать героем. Он должен был им стать.

«И в этом тоже моя вина, – подумал Ранд. – Встреть я его рукопожатием, а не презрительной ухмылкой… Если бы радовался его успехам, а не соперничал с ним… Будь я тогда тем, кем стал сейчас…»

Но довольно пустых размышлений. Надо послать кого-нибудь к Илэйн. Пора помочь со спасением из города уцелевших жителей. Надо, чтобы Аша’маны и верные Дракону Возрожденному Айз Седай открыли переходные врата и вывели как можно больше людей. А заодно нужно удостовериться, что троллоки еще не покинули пределов Кэймлина.

– Значит, есть кое-какая польза в этих твоих воспоминаниях, – сказал Перрин.

– Хочешь знать, Перрин, от чего у меня мозги узлом завязываются? – тихо спросил Ранд. – От чего меня пробирает дрожь, как под зябким дуновением самой Тени? Эта порча, сделавшая меня безумным и заодно наделившая памятью о прошлой жизни… Воспоминания приходили как шепот Льюса Тэрина. Безумие подсказывает ответы на вопросы и ведет меня к победе. Понимаешь? Если я одержу верх, именно безумие, именно эта самая порча приведет к падению Темного.

Перрин негромко присвистнул.

«Искупление, – подумал Ранд. – Когда я предпринял попытку в прошлый раз, мое безумие уничтожило нас. А теперь оно нас спасет».

– Ступай к жене, Перрин, – сказал Ранд, окинув взглядом небо. – Сегодня последняя ночь, которую можно назвать спокойной, пусть и отчасти. Другого покоя ты не изведаешь до самого конца. А я выясню, насколько плохи дела в Андоре. – Он посмотрел на друга. – И обещания своего не забуду. Единство – прежде всего. В прошлый раз я проиграл именно потому, что игнорировал важность единства.

Перрин кивнул, затем положил руку Ранду на плечо:

– Да осияет тебя Свет.

– И тебя, друг мой.

Глава 2. Выбор Айя

Певара изо всех сил скрывала свой ужас.

Эти Аша’маны почти не знали ее. Иначе поняли бы, что сидеть спокойно и молчать ей несвойственно. Певара прибегла к фундаментальному правилу, которым при обучении руководствовались Айз Седай: делать вид, что все под контролем, когда это совсем не так.

Она заставила себя встать. Эмарин и Канлер отправились проведать ребят из Двуречья и убедиться, что никто не ходит поодиночке, и Певара опять осталась наедине с Андролом, тихо возившимся с кожаными деталями. За окном продолжал лить дождь. С сосредоточенностью искусного ремесленника Андрол работал двумя иглами сразу – так, чтобы стежки ложились крест-накрест.

Певара приблизилась, а когда Андрол резко вскинул взгляд, едва сдержала улыбку. По виду не скажешь, но при необходимости она умела ходить, не издавая никакого шума.

Айз Седай выглянула в окно. Дождь усилился, и стекло покрылось пелериной брызг.

– Столько недель казалось, что в любой миг начнется гроза, – и вот она, наконец.

– Рано или поздно эти тучи должны были пролиться дождем, – заметил Андрол.

– Неестественный он, этот дождь. – Певара заложила руки за спину. Холод дождевой воды ощущался даже через стекло. – Не усиливается, не ослабевает. Льет равномерным потоком. Молний множество, а грома почти нет.

– Думаете, дождь – тоже из тех?.. – Договаривать не было нужды. Чуть раньше на неделе обитатели Башни – простые люди, ни одного Аша’мана, – начали воспламеняться. Просто… вспыхивать без причины. Погибло четыре десятка человек. Многие грешили на спятившего Аша’мана, хотя парни клялись, что Силу поблизости никто не направлял.

Она покачала головой, глядя, как по размокшей улице с трудом пробирается группа людей. Поначалу Певара входила в число тех, кто списывал череду загадочных смертей на выходки обезумевшего Аша’мана, но теперь смирилась с мыслью, что у этих событий и у прочих странностей иная, куда более скверная причина.

Мир слабел, и его плетение распускалось.

Так, не время раскисать. Певара сама разработала план – привести сюда женщин, чтобы те связали Аша’манов узами, – хотя предложила эту идею не она, а Тарна. Нельзя, чтобы мужчины узнали, сколь ей тревожно очутиться в этой ловушке, перед лицом врагов, способных заставить человека обратиться на сторону Тени. Единственными союзниками Певары были мужчины из тех, кого – всего лишь несколько месяцев назад – она рьяно преследовала и безжалостно укрощала.

Певара села на табурет, на котором недавно восседал Эмарин.

– Хотелось бы обсудить этот ваш «план», – произнесла она.

– Вряд ли можно сказать, что он уже разработан, Айз Седай.

– Быть может, я смогу внести новые предложения.

– Не отказался бы их выслушать, – сказал Андрол, но прищурил глаза.

– Что-то не так? – спросила Певара.

– Те люди на улице. Не узнаю их. И…

Она снова глянула за окно. Единственное, что освещало эту промозглую ночь, было красно-оранжевое сияние в окнах домов. Прохожие все еще медленно брели по улице, то выходя на свет, то скрываясь в тени.

– У них сухая одежда, – прошептал Андрол.

Певара поняла, что он прав, и ее пробрал озноб. Первым шагал человек в шляпе с широкими, но поникшими полями, с которых не струилась вода. Грубый деревенский наряд не был тронут ливнем, а платье шедшей рядом женщины совсем не развевалось на ветру. И еще Певара заметила, что один из путников – тот, что помоложе, – держит руку за спиной, словно тянет за поводья вьючное животное. Вот только никакого животного не было.

Певара и Андрол смотрели во все глаза, пока фигуры не скрылись из вида. Все чаще и чаще в мире живых появлялись образы мертвецов.

– Говорите, у вас имеются предложения? – Голос Андрола дрожал.

– У меня… Да. – Певара с трудом отвела взгляд от окна. – Пока что Таим сосредоточился на Айз Седай. Всех других сестер забрали. Осталась только я.

– Предлагаете себя в качестве приманки?

– За мной непременно придут, – сказала Певара. – Это лишь вопрос времени.

– Надо бы тайком вывести вас из деревни. – Андрол погладил кожаный ремешок и, судя по виду, остался доволен своей работой.

– Неужели? – Певара приподняла бровь. – Как вижу, мой статус повышен до девы, нуждающейся в спасении. Какое беспримерное геройство с вашей стороны!

– Что это, сарказм? – покраснел Андрол. – Из уст Айз Седай? Никогда бы не подумал, что услышу нечто подобное.

– Ох, Андрол, Андрол! – рассмеялась Певара. – Неужели вы ничего, совсем ничего о нас не знаете?

– Честно? Нет. Таких, как вы, я избегал всю свою жизнь.

– Что ж, с учетом ваших… врожденных способностей это, пожалуй, было вполне разумно.

– В прошлом я не мог направлять Силу.