скачать книгу бесплатно
– Ах да! – спохватилась она, – приходи в понедельник.
Спустя час я сообразил, что она мне не выписала справки в школу и позабыла о рецептах, а, позвонив на следующий день ей на прием в поликлинику, услышал от дежурной медсестры, что доктор взяла больничный.
Сбив температуру аспирином, я от нечего делать, снова засел за телефон и сразу удача. Фабрика химического волокна и прочных пластмасс признала свое родство со стульями.
Могу я узнать имя конструктора, – ласково спросил я, трясясь от радости.
Но трубка молчала.
– Ало! Ничего не слышно! Нас прервали!? – заорал я в эфир.
– Не кричите, я вас прекрасно слышу! Просто странно! В последнее время им интересовалось очень много людей, вы молодой человек тоже хотите узнать его адрес?
– Разумеется, хочу! – осторожно произнес я.
– Напрасно!
– Что напрасно!?
– Напрасно вы его ищите,….. он в больнице.
– Давно?
– Уже пятый раз в больнице! Его постоянно бьют,… просто ужас! За что!?… Такой милый человек!
– Наверное есть за что – сказал я опуская трубку.
Эхо
Наступила прекрасная августовская ночь. На черном, не замутненном облаками небе мерцали звезды.
Я стоял в одних трусах у раскрытого окна, наслаждаясь желанной прохладой. В одиннадцать лет такие ночи полны необъяснимого очарованья.
С нижнего этажа приятно тянуло табачным дымом. Скрипели половицы под моими ногами, тикали часы за спиной. Было удивительно тихо!
Развернув конфету, я кинул скомканный фантик в темный двор.
– Кар..р – сонно встрепенулась потревоженная ворона.
– Кар..р – ответил я ей (от нечего делать).
– Х..Х..Х.хр…фью – всхрапнул, взвизгнув раскладушкой, спавший на балконе сосед.
– Х..Х..Х.хр…фью бздык – аккуратно повторил я.
– Мряу! – недовольно зашебуршился в кустах кот, собираясь затянуть свою протяжную песню.
– Мряу! – передразнил я его, перегибаясь через подоконник.
Тот удивленно захлопал святящимися глазами и, запрокинув голову, уставился на меня.
Кто-то вылил на него стакан холодной воды, и глаза, зашипев, исчезли.
– Шшшшшшшшш, – скопировал я его возмущение.
– Шшшшшшшшшы – прошелестел налетевший ветер.
Снизу в ночь полетел окурок. Очертив огненный зигзаг, он утонул в густой листве.
– Какое странное сегодня эхо! – вполголоса произнес кто-то, со скрипом прикрывая окно.
Тетя Агата
Тетя Агата приехала к нам на дачу с маленьким тортиком и сразу наполнила собой тесную гостиную. От ее цветастой юбки рябило в глазах, столь стремительно она носила свое толстое тело. Тетя восхищалась всем: букашками, деревенским воздухом и, разумеется, нами.
Увидев меня, она всплеснула пухлыми ладошками и, прижав к жаркой груди, тут же схватилась за мою щеку надушенными пальцами: – Какой красавец вымахал, – обернулась она к маме. И сказано это было с такой гордостью, словно она сама меня вырастила.
Вскоре, отыскав моего братца, который совсем недавно научился ходить, она, забыв обо всем, с поразительной поспешностью выразила готовность покормить его апельсинами, а спустя полчаса я застал ее за прелюбопытным занятием.
– У- тю- тю! – сюсюкала она с братом, тыкая в его плотно закрытый рот апельсиновой долькой.
– У –тю-тю, милый, съешь еще кусочек.
Сзади нее на столе высилась гора апельсиновых корок, а из дюжины спелых плодов на тарелке сиротливо лежало три штуки.
Признаюсь, меня поразила такая прожорливость брата, и я застыл с открытым ртом от удивления, но вскоре мое изумление рассеяла сама тетя Агата, которая еще раз сладко сказав у « -тю –тю» моему братцу, жадно засунула дольку себе в рот и с удовольствием ее проглотила.
Увидев меня, она ничуть не смутилась, а лишь огорченно посетовала: – Какой капризный ребенок, и потянулась за следующим апельсином.
Очистив его, она тем же Макаром съела по дольке за маму, за папу, за меня и за бабушку и, чуть запнувшись, продолжила список наших родственников.
На время потеряв ее из поля зрения, я вскоре застукал ее за новым занятием: теперь тетя Агата палкой сшибала с дерева на землю самые крупные и спелые яблоки и, чавкая, их поедала. Судя по куче огрызков, валявшихся на траве, это занятие ее увлекло.
Чтобы не мешать ей, я тихонько удалился и не видел ее до вечера.
К вечеру, появившись из сада с подозрительно черными губами, она вспомнила про торт и буквально заставила всех устроить чаепитие, объяснив такую настойчивость своим скорым отъездом.
Уже немного изучив ее прожорливый характер, я решил подстраховаться, сразу положив на свою тарелку два куска вкусного пирога. Но напрасно я старался!
Как ни усиленно работали мои челюсти, тетя Агата успела значительно раньше, доела при помощи ложки крошки с опустевшего подноса и жадно заглянула в мое блюдце.
С минуту она надеялась, что я сам предложу ей добавку, а, убедившись, что я не собираюсь этого делать, взяла инициативу в свои руки.
Ласково потрепав меня за вихры, она, засмеявшись, назвала меня сластеной и, спросив, не боюсь ли я заработать диабет, тут же выразила готовность пострадать за общество, при этом обречено махнув на свое, как она выразилась, подорванное здоровье.
Терять ей, по-видимому, действительно было нечего, так как, проворно отковырнув своей ложкой изрядный кусок моего пирога, она самым наглым образом тут же его слопала.
– Ты уж прости меня, старую дуру, уж больно люблю сладости! – вздохнув, покаялась она и снова залезла в мою тарелку.
Когда она уехала, все вздохнули с облегчением. Но рано мы радовались.
Утром наша хозяйка подняла такой крик, что даже я проснулся.
Оказалось, что тетя Агата, кроме яблок, сожрала в огороде всю клубнику и ежевику, изрядно потоптав при этом кусты черной смородины.
Я, Мишка, братец и злой «чемодан»
Есть такие друзья, от которых происходят всякие неприятности. Мой друг Мишка к примеру. Лето на дворе. Играй себе, сколько хочешь, купайся, загорай – так нет же. Не терпится ему поэкспериментировать. И не на ком ни будь, а на самой злющей в округе собаке, которую за зубастую квадратную пасть прозвали чемоданом.
Пришел он ко мне ранним утром, с какой-то заляпанной черной краской картонкой. И прямо с порога, тыча в не закрашенные круги, посвятил меня в свою замечательную идею.
С его слов эти круги были вовсе не круги, а глаза неведомого зверя, которые просто обязаны напугать любую порядочную собаку.
Я слушал его вполуха,– согласитесь стоять в одних трусах у открытой двери, даже летним утром прохладно и вообще я был сонный и не выспавшийся, а потому невнимательный и злой.
Мне очень хотелось захлопнуть перед Мишкиным носом входную дверь но, к сожалению, я этого не сделал. Вместо этого я развесил уши и впустил его в дом.
Вскоре мы втроем—я, Мишка и мой младший братец пили на кухне душистый чай, а мой друг, между делом опустошая холодильник, доказывал нам всю прелесть задуманного.
Оказывается, ему кто-то сказал, что служебных собак так выбраковывают.
– Ей богу, дело верное и чемодана усмирим и повеселимся – разгорячено кричал он в промежутках между жеванием. Спорить с ним было бесполезно, но я попытался.
– Хорошо – говорю, – может быть, это и так, но не факт, что сей барбос, к охранной службе не годен, как схватит за задницу, мало не покажется.
– Чепуха, – успокоил меня Мишка, – чемодан самый тупой пес на свете, он даже клички своей запомнить не может.
Так бы мы с ним долго спорили, уж больно мне его затея не нравилась, но тут мой шустрый братец захихикал, захлопал в ладошки и побежал в комнату одеваться. Оставшись в меньшинстве, я поотнекивался для вида и вскоре сдался.
Через десять минут наша компания вприпрыжку спустилась во двор.
Выйдя на улицу под жаркие лучи солнца, мы прошли через заросший травой двор, перешли дорогу и, углубившись в море листвы высокого кустарника, вскоре оказались на замусоренной опушке у не менее замусоренного сарая.
Где-то поблизости была среда обитания чемодана и, оглядевшись, я подобрал валявшуюся в траве палку.
Лучше бы я этого не делал! Мой поступок вызвал бурю возмущения. Мишка заныл о чистоте эксперимента и заодно облил меня презрением.
Раздосадованный я зашвырнул палку в самую гущу кустов и незаметно нащупал в кармане газовый баллончик, с ним я чувствовал себя поувереннее.
Тем временем мой братец принялся беспечно собирать цветочки что-то, бубня себе под нос.
Стрекотали кузнечики, каркали вороны, Мишка глазел на свой кусок картона. Время шло, но ничего не происходило.
– Ну – прервал я затянувшееся молчание – Где зверь?
– Откуда я знаю! Может он где-нибудь гуляет, – высокомерно, произнес Мишка, отгородившись от меня плакатом.
Так мы стояли и чего-то ждали – пока мой братец не сказал: – Мяу.
Кошки были самым сильным раздражителем для чемодана и почти сразу из кучи мусора показалась его страхолюдная морда.
Увидев нас, он злобно зарычал, показывая пожелтевшие клыки, и издавая: – гыр, гыр, гыр – неторопливо засеменил, переваливаясь на кривых лапах, к обомлевшему от страха Мишке.
– Палка! – с дрожью в голосе спросил Мишка. – Где палка?
– Ты же просил ее выкинуть! – напомнил я ему, прикидывая в какую сторону легче смыться.
К этому времени чемодан уже подбирался к моему другу с плотоядным урчанием, и следовало позаботиться о себе.
– Кыш, кыш отсюда, – боязливо попросил Мишка, и неуверенно ткнул своим пучеглазым плакатом в веснушчатую харю чудовища.
Наступил момент истины, и я затаил дыхание.
Вначале чемодан брезгливо принюхивался, в недоумении уставившись на рисунок. Затем. Почесав задней лапой, ободранное ухо, он крепко призадумался.
Прошло секунд десять, прежде чем он решил испугаться, и, поджав хвост, попятиться к родной куче.
Увидев это, Мишка просто взвыл от восторга и продолжил преследование.
– Видишь, как я его? – вместе с плакатом обернулся он ко мне и тут же поплатился за свою неосмотрительность.
Я не успел и рта раскрыть, как чемодан, ничем более не сдерживаемый, мгновенно отвоевал утраченное пространство и радостно вцепился в Мишкину задницу.
Завопив, тот пулей взлетел на крышу сарая, а лишенная добычи псина, обратила свои взор на меня.
Братец мой, который дома самостоятельно не мог взобраться на табуретку, тут проявил чудеса ловкости, вскарабкавшись на ближайшее дерево.
Каждый спасался, как мог. Я это сразу понял.
Для начала, достав газовый баллончик, я пшикнул им в приближающуюся пасть, и не дожидаясь эффекта, сломя голову, помчался к кустам.
Бежал я, не разбирая дороги, пока не поскользнулся на глинистой почве. Скорость моя была немалой, так что я пару раз кувыркнулся через голову, прежде чем приземлиться на четвереньки по другую сторону большей квакающей лужи.
Полет временно спас меня от неприятностей. Лохматый преследователь чуть поотстал, брезгливо обнюхивая зацветшую воду, и этих мгновений вполне хватило, что бы я заметил лежащую перед моим носом знакомую палку.
Находка была столь своевременной, что я не преминул ей воспользоваться. Ко мне сразу вернулась былая уверенность и я, помахивая оружием, пошел войной на преследователя.
Приятно было посмотреть на приунывшего барбоса. Он даже перестал гавкать! В отличие от баллончика он хорошо знал предназначение палки и затормозил всеми четырьмя лапами. Словно загипнотизированный он следил за ее движением в моей руке, а затем, сделав вид, что меня не замечает, печально побрел восвояси.
Мое появление на поляне вызвало бурю эмоций.
Меня приветствовали как героя – Мишка со своего сарая – и мой братец – с верхушки высоченного дерева.
Поначалу нам было очень весело, но вскоре восторги поутихли, и виной тому был мой драгоценный братец. Взобраться то он на дерево взобрался, а вот спускаться с него его никто не научил, и теперь он непрерывно ныл из поднебесья, требуя незамедлительной помощи.
Наивный парень, он думал, что это так просто!
Подойдя к дереву, я присвистнул, редко увидишь в наших местах такие гладкие стволы. Самое неприятное заключалось в том, что эта гладкость (будь она неладна), наблюдалась на высоту до трех – четырех метров, после которой начинались сравнительно толстые сучки и ветви.
