скачать книгу бесплатно
– Да ничем, – ответила я, не в силах сдержать улыбку. – У нее было истощение крайней степени.
– И как же ты это определила? – спросил Хосе.
– Догадалась. – К своему удивлению, я заметила, что он явно мною гордится.
Мы поселились у окраин Эль-Аюна. Европейцев здесь почти нет, и мы с Хосе с большим удовольствием знакомимся с местными жителями. Наши друзья большей частью – сахрави. Дел у меня немного, и я открыла у себя дома бесплатную женскую школу. Я учу местных женщин читать цифры, узнавать монеты, более продвинутых учениц – простой арифметике (один плюс один будет два, все в таком роде). Всего у меня от семи до пятнадцати учениц, они приходят и уходят когда хотят; можно сказать, в нашей школе царит полная свобода. Однажды во время занятия ученицы расшалились и побежали рыться в моих книгах. В руки им попалась книжка «Рождение ребенка» на испанском языке с наглядными картинками и иллюстрациями. В книжке были цветные фотографии, изображающие цикл беременности от зачатия до рождения младенца, с подробными описаниями всего процесса. Мои ученицы так воодушевились, что мы бросили арифметику и целых две недели изучали эту книжку. Глядя на картинки, они тихонько ахали, словно понятия не имели о том, как зарождается жизнь, а ведь среди них было немало матерей с тремя, а то и четырьмя детьми.
– Куда катится мир! В жизни не рожавшая учительница объясняет рожавшим матерям, откуда берутся дети, – невольно рассмеявшись, сказал Хосе.
– Раньше они просто рожали, а теперь хоть узнают, что да как. Видимо, родить легче, чем понять, как это происходит.
По крайней мере, эти женщины получат хоть какие-то простейшие знания, пусть и не станут они от этого ни счастливее, ни здоровее.
Одна из моих учениц, Фатима, как-то спросила меня:
– Сань-мао, а ты можешь прийти ко мне, когда я буду рожать?
Я уставилась на нее, потеряв дар речи. Мы виделись с нею каждый день, но я понятия не имела, что она беременна!
– А сколько уже месяцев? – спросила я.
Этого она, конечно, не знала, так как не умела считать. Наконец, я уговорила ее распустить длинную полоску ткани, намотанную поверх платья.
– А в прошлый раз кто с тобой был? – Я помнила, что у нее уже есть трехлетний сын.
– Моя мать, – ответила она.
– Ты и сейчас ее позови. Я тебе помочь не смогу.
Она опустила голову.
– На этот раз она не сможет, она умерла.
Услышав это, я прикусила язык.
– Может, в больницу поедешь? Это совсем не страшно, – убеждала я ее.
– Нельзя, там врачи – мужчины, – поспешно возразила она. Я посмотрела на ее живот – месяцев восемь уже было. В замешательстве я сказала:
– Фатима, я не врач, я даже не рожала никогда, я не могу принимать у тебя роды.
– Прошу тебя, в книжке ведь все написано, помоги мне! Пожалуйста! – умоляла она, чуть не плача.
Мне было очень ее жалко. Я немного подумала – нет, невозможно. Скрепя сердце я сказала ей:
– Даже и не проси. Я не могу рисковать твоей жизнью.
– Да все будет нормально, я здорова, сама рожу, а ты мне просто поможешь!
– Потом поговорим, – прервала я этот разговор, так ничего ей и не пообещав.
Прошло больше месяца. Я и думать забыла о том разговоре. И вот в один прекрасный вечер на закате ко мне постучалась незнакомая девочка. Я открыла ей дверь.
– Фатима, Фатима! – только и смогла выговорить она, так как ничего больше по-испански не знала. Я вышла, заперла за собой дверь и велела ей:
– Позови ее мужа! Понимаешь меня?
Она кивнула и умчалась. Я пришла к Фатиме. Она, вся в поту, лежала на полу и корчилась от боли; рядом плакал ее трехлетний сынишка. На циновке образовалась лужица из ее пота. Я подхватила малыша, отнесла его к соседям, чтобы присмотрели за ним, и потащила соседку – женщину средних лет – к Фатиме. Здешние жители крайне неохотно друг другу помогают, и сердечности между ними мало. Соседка взглянула на Фатиму и, сердито выругавшись по-арабски, убралась восвояси. (Только потом я узнала, что местные жители считают дурной приметой увидеть рожающую женщину.) Не зная, что делать, я сказала Фатиме:
– Не бойся, я пойду возьму кое-чего и сразу вернусь.
Я понеслась домой, схватила с полки книжку и, открыв ее на главе про роды, стала лихорадочно читать, перечисляя про себя: «Ножницы, вата, спирт, что еще?» И тут я увидела, что Хосе уже вернулся домой и смотрит на меня в большом недоумении.
– Ох, не знаю, что и делать. Боюсь, мне не справиться, – вся дрожа, тихо сказала я.
– С чем? С чем не справиться? – Моя тревога передалась и Хосе.
– С родами! У нее уже воды отошли. – С книжкой в одной руке и большим рулоном ваты в другой я металась по дому в поисках ножниц.
– Совсем с ума сошла? Я никуда тебя не пущу! – Хосе выхватил книгу у меня из рук. – Ты же не рожала ни разу, ты же ее убьешь. – Он уже кричал на меня. Тут я немного пришла в себя и сказала, настаивая на своем:
– У меня есть книжка, и я видела документальный фильм о родах…
– Никуда ты не пойдешь. – Хосе подбежал и схватил меня. С руками, полными вещей, я могла только ударить его локтем под ребра. Пытаясь высвободиться, я кричала:
– Бессердечное ты животное, нет в тебе ни капли сострадания, пусти меня!
– Не пущу. Ты никуда не пойдешь. – Хосе был непоколебим.
В пылу драки мы вдруг увидели мужа Фатимы, который озадаченно смотрел на нас через окно. Хосе отпустил меня и сказал ему:
– Я не позволю Сань-мао принимать роды. Она погубит Фатиму. Я найду машину, и мы отвезем твою жену рожать в больницу.
В итоге Фатима отправилась в государственную больницу, где благополучно родила сына. Платы с местных жителей испанские власти не брали. Вернувшись домой, Фатима была чрезвычайно горда тем, что стала первой в округе женщиной, рожавшей в больнице. Вопрос о врачах-мужчинах больше не поднимался.
Как-то утром я развешивала на крыше одежду и вдруг увидела, что в загоне, построенном нашим хозяином, появилось двое маленьких козлят. Я пришла в восторг и позвала Хосе:
– Скорей иди сюда! Тут два прелестных козленочка!
Он прибежал, посмотрел и сказал:
– Для запекания самое то!
Подпрыгнув от ужаса, я гневно воскликнула:
– Что ты несешь! – и поспешно отогнала козлят поближе к матери. И тут я заметила, что у козы между ног свисает нечто, по форме напоминающее сердце. Плацента? Зрелище было весьма отталкивающее.
Прошло три дня, а у козы так и болталась эта страшная штука. Домовладелец сказал:
– Давайте зарежем ее и съедим.
– Но если убить козу, что же будут есть козлята? – Я спешно подыскивала причины для спасения козы.
– С болтающейся плацентой она и подавно умрет, – сказал хозяин.
– Не трогайте ее пока, я попробую что-нибудь придумать, – вырвалось у меня.
Я понятия не имела, как вылечить козу. Дома я немного пораскинула мозгами… ага! – и достала бутылку красного вина. Поднялась на крышу, поймала козу и силой влила в нее вино из бутылки. Лишь бы не сдохла от опьянения, и полдела будет сделано. Когда-то давно я слышала о таком способе у одного фермера и вот неожиданно вспомнила.
На следующий день хозяин сказал мне:
– Надо же, выздоровела! Вся грязь из живота вышла наружу, и коза поправилась! Не знаю, как вас благодарить!
Я засмеялась и тихонько сказала ему:
– Она вылакала целую бутылку красного вина!
Он торопливо произнес:
– Спасибо, большое спасибо! – и удалился с выражением безысходности на лице – ничего, мол, теперь не поделаешь.
И только тогда я сообразила, что раз мусульмане не пьют вина, их козам это и подавно запрещено.
Всех-то вылечивала сахарская знахарка, и лишь один Хосе ее боялся. Он никогда не позволял мне себя лечить. Но я всеми силами старалась завоевать его доверие. Однажды у него заболел живот, я дала ему порошок под названием «Силун – U» и велела запить водой.
– Что это? – спросил он.
– Попробуй сначала, а потом спрашивай. Мне всегда помогает! – Я заставила его проглотить один пакетик.
Спустя какое-то время, не почувствовав облегчения, Хосе стал рассматривать пластиковый пакетик, в котором был порошок. Надпись по-китайски он не понял, но там было написано по-английски: «Vitamin U».
– Значит, бывает еще и витамин Ю? – мрачно спросил он меня. – И он помогает от боли в желудке?
Тут я и сама не знала, что ответить. Взяла пакетик, взглянула – и правда. Смеялась я долго. А боль в желудке у Хосе вскоре утихла.
Еще мне очень нравилось лечить животных. Правда, Хосе был так напуган случаем с Фатимой, что о своих ветеринарных подвигах я ему не сообщала. Мало-помалу он решил, что игра в доктора мне наскучила.
На прошлой неделе у нас было три выходных дня. Погода стояла чудесная, не холодная и не жаркая, мы решили взять напрокат джип и поехать с палатками в пустыню. Когда мы складывали в машину ящики с водой, палатку и съестные припасы, пришла темнокожая соседка с непокрытой головой. Она уверенно подошла прямо к нам. Я и слова не успела сказать, как она радостно сообщила Хосе:
– Ваша жена – просто волшебница, так залечила мне зуб, что он больше и не болит.
Услышав это, я поспешила перевести разговор на другую тему.
– Где же хлеб? Куда он мог запропаститься? – А сама еле сдерживала смех.
Хосе не знал, плакать ему или смеяться.
– И давно ли вы, сударыня, в стоматологи подались?
Притворяться было бесполезно, и, высоко подняв голову, я ответила ему:
– В прошлом месяце и подалась.
– И сколько же зубов вы залечили? – Ему уже тоже было смешно.
– Двум женщинам и одному ребенку. К врачу они идти не хотели, куда было деваться? Но ведь зубы-то у них с тех пор не болят, и кусать ими можно. – Все это была чистая правда.
– И чем же ты их пломбировала?
– Этого я не могу тебе сказать, – быстро ответила я.
– Тогда я никуда не поеду.
Негодяй умел меня шантажировать. Ну хорошо! Я отбежала от него подальше и тихо произнесла:
– Прочный, водостойкий, клейкий, вкусно пахнет и красивого цвета… Что это, угадай!
– Что? – нетерпеливо спросил не желавший шевелить извилинами Хосе.
– Лак – для – ногтей! – прокричала я.
– А? Пломба из лака для ногтей?! – Хосе так перепугался, что волосы на его голове стали дыбом, прямо как у героя мультика, до чертиков живописно. Я со смехом побежала прочь. Пока он пришел в себя и бросился вдогонку, сахарская знахарка была уже далеко.
Девочка-невеста
Мы познакомились с Гукой около года назад. Ее семья живет в большом доме по соседству с моей крошечной хибаркой. Она старшая дочь Хамди, полицейского. С волосами, заплетенными в толстую косу, в длинном цветастом африканском платье, босая и без чадры, не замотанная в покрывало, она частенько погоняла коз рядом с моим домиком, бойко покрикивая на них звонким голосом. Судя по всему, это была вполне счастливая маленькая девочка.
Потом она пришла ко мне учиться. Я спросила, сколько ей лет, и она ответила:
– Об этом спрашивай Хамди, мы, сахравийки, не знаем, сколько нам лет.
Ни она, ни ее братья и сестры не называли Хамди отцом, а обращались к нему по имени.
Хамди сообщил мне, что Гуке десять лет.
– Тебе, наверно, тоже чуть больше десяти? То-то вы с Гукой так хорошо ладите.
Я не нашлась, что ответить на этот безумный вопрос, и глядела на Хамди с застывшей улыбкой.
Спустя полгода мы уже крепко сдружились со всем семейством Хамди и чуть ли не каждый день пили вместе чай. Как-то раз я пила чай с Хамди и его женой Гэйбль, и Хамди неожиданно сказал:
– Моя дочь скоро выходит замуж. Прошу тебя сообщить ей об этом при случае.
Я поперхнулась чаем и с трудом произнесла:
– Ты говоришь про Гуку?
– Да, – ответил он. – Через десять дней после Рамадана сыграем свадьбу.
