скачать книгу бесплатно
Сари из полупрозрачной синей материи покрывает всё тело Зары. Внизу из-под него видны босые ноги с браслетами у щиколоток и ярким педикюром. Вверху прикрытая тканью головка с широко раскрытыми глазами. Губы в неброской помаде. На крыле носа поблескивает ещё одна маленькая звёздочка. И принцесса улыбается!..
Я встаю. Нет, подпрыгиваю!..
Ноги делают это автоматически. Привык вскакивать при виде входящего в кабинет начальства. А здесь – индийская принцесса!..
Зара замирает у дверей и рассматривает меня. В широко распахнутых чёрных глазах вспыхивает не то изумление, не то недоумение.
– Максим?! – спрашивает Зара, словно впервые видит нанятого для извоза таксиста.
– А вы кого ожидали увидеть? – вполне спокойным голосом говорю я, ибо во мне в данный момент снова распускался утренний одуванчик.
– Вчера вы выглядели иначе, – шепчет девушка.
– Ночью все кошки чёрные! А вот вы вчера были колдуньей, а сегодня – индийская принцесса!
Зара смутилась. По-киношному потупила взор и прикрыла лицо материей.
– Через десять минут мы будем готовы к путешествию!
Я не успеваю ответить.
Прелестная индийская «дива» растворяется за закрывшейся дверью, а «мент» падает на диван.
Рядом с золотым одуванчиком на Свет Божий является синий лотос…
Путешествие началось через десять минут.
Обыкновенно началось, как и многие другие путешествия. Ну, разве что не присели и не помолчали «на дорожку». Не в турне же по бескрайним просторам родины отправляемся.
Полина Ивановна пригласила меня в следующее помещение квартиры и попросила поднести к машине два баула с продуктами. Зара и племянницы взяли сумки поменьше, и мы спустились вниз. Девочки успели посидеть в лифте на диване и полистать журналы, лежащие на столике.
При выходе во двор Крошечка услужливо придержала дверь.
Сумки положили в багажник, племянниц посадил на заднее сидение.
Зара, в джинсовом костюме, без индийских украшений и помады на пухлых губках, села рядом со мной…
Её волнистые волосы зачёсаны назад «в пучок» и я теперь вижу при ярком дневном свете смуглую бархатистую кожу на щеках с ямочками и на красивой высокой шее. На мочках ушей серёжки с красными камешками.
Симпатичный носик цыганки морщится, и чёрные очи выстреливают искрящимся звёздами космосом в мои глаза, серо-голубые.
– Поехали? – знакомо восклицает девушка.
– Поехали!..
Голубой туман, взявшийся витать вокруг меня ещё в лифте, испарился вмиг, стоило повернуть ключ зажигания и поместить правую ногу на педаль газа.
«Шестёрка», вымытая снаружи, пропылесосенная и окроплённая хвойным дезодорантом внутри не подвела, завелась с пол-оборота. Но тут меня бросило в жар. Я обнаружил на своих ногах тапки от Василия Виссарионовича…
– Плохая примета, – говорю я. – Зара, мне нужно вернуться в квартиру. Поспешил и вышел на улицу в ваших тапочках. Нехорошо с моей стороны…
Девчушки на заднем сидении приглушённо захихикали.
А Зара улыбнулась и открыла дверь салона.
– Я с вами.
Крошечка лишь мельком взглянула на нас и не задала вопросов.
В лифте девушка нажала кнопки закрывания дверей и пуска.
– Максим, – сказала она, повернувшись ко мне, – со мной происходит что-то невероятное. Кажется, я влюбилась… в вас! Такого со мной ещё не было. У меня перед глазами, когда вы рядом, витает голубая дымка.
– Синий туман, – говорю я, утопая в томном взгляде.
– Значит и у вас тоже?.. – шепчет она и кладёт руки мне на грудь.
– И это началось вчера…
– С первого взгляда…
– Это пройдёт, – шепчу я, так как не верю: ни цыганкам, творящим колдовство без репетиции, ни в любовь с первого взгляда.
Сказки всё это, для детсадовского возраста…
Однако такого страстного состояния, клокочущего в моей крови кипятком, я не испытывал никогда. Заворожила меня колдунья!..
Не подчиняющиеся моей воли руки коснулись её плеч, а уста уже устремились к её устам…
– Какие вы, однако, забывчивые, молодые люди! – негромко произносит Полина Ивановна, созерцая в открывшуюся дверь лифта наше незавершённое объятие. – Зара, ты забыла дома телефон. А вы, молодой человек, верните наши тапочки.
Пока Зара ходила за мобильником, Полина Ивановна присутствовала при обмене обувью. Она стояла рядом. И я чувствовал нервные токи, исходящие от женщины. Сейчас грянет гром…
– Если это не шутка, – на удивление спокойно произнесла она, наблюдая за переобуванием, – то я попрошу вас, Максим, не совершать поспешных поступков. А если это сиюминутный порыв, то, тем более, не спешите портить девушке жизнь!..
Я закончил переобувание, выпрямился и посмотрел Полине Ивановне в глаза. Они у неё добрые. И они просят о добре с моей стороны.
– С нами произошло нечто невероятное, – признаюсь я с трепетом в голосе. – Как-то само собой…
– При встрече с цыганами всегда так, – шепчет Полина Ивановна. – У меня с Василием Виссарионовичем, когда он был курсантом, в первое же свидание такой шурум-бурум случился! И тем не менее… Отрегулируйте свои порывы, Максим. Вы – симпатичный молодой человек!.. Но Зара вас не знает! И мы вас не знаем! Возможно, с моей дочерью что-то происходит, намеченное природой и Всевышним. Ей давно пора подумать о замужестве. Но не с первого же взгляда!.. Максим, давайте останемся друзьями, без последствий…
– Мама! – воскликнула Зара, входя к нам. – Я взрослая девочка! И я постараюсь не делать глупостей. И не дам делать их Максиму.
Полина Ивановна вздохнула.
– Думаю, что бабушка Рада задержит вас ненадолго. Вечером приезжает отец. Мы будем ждать вас к ужину… Максим, я приглашаю вас!
– Он уже предупреждён, мама, – сказала Зара. – И от званого ужина не отбоярится!..
В лифте мы вели себя пристойно. Я просто обнял девушку и слушал своим телом её сердцебиение.
– Мы не знаем друг друга, Зара, – сказал я. – Ваша мама права…
– Мама считает, что у цыган первая любовь навсегда. Если же она не обоюдная, то такое увлечение заканчивается страстью. А страсть – сущность сиюминутная. Любовь же – вечна…
– Вчера мы не всё рассказали о себе.
– Да, Максим, – сказала девушка. – И у нас есть время для продолжения диалога. Что бы узнать правду о нас и нашем будущем. Если нет препятствий этому и нет веских оснований скрывать настоящую сущность помыслов в себе, то истина скоро проявится в белом или чёрном свете…
В этот философический миг нашего бытия двери лифта открываются…
Перед нами стоит Крошечка рядом с гудящим пылесосом и улыбается.
Глава третья
Дорога, ведущая к хутору, выглядит неплохо. Похоже, что её недавно отсыпали песком и гравием, отутюжили скрепером и утрамбовали катком. Так что «Хонда» с низкой посадкой могла бы прошелестеть по ней, как по кольцевому автобану. Но я не стал указывать на это Заре.
– Надо же! – словно дублируя мои мысли, восклицает девушка. – В прошлом году здесь плескалось болото! Мы с папой на «Патриоте» с трудом добрались до бабушки.
– Видимо папа посодействовал строительству, – предполагаю я.
– Это не папин профиль. Он как-то обмолвился, что в двух километрах от Озерков находятся заброшенные песчаные карьеры и в них решено построить хранилища для списанных боеприпасов и полигон для их уничтожения. Вот и начали строительство дороги. А строить для хуторян! Да ни за какие коврижки!..
– Действительно, – соглашаюсь я, притормаживая авто перед мутной лужей, разлившейся на пути. – У нас в стране не принято ради жителей, проживающих в заброшенных поселениях строить дороги через заболоченные низины. – Лужа оказалась не глубокой – одна видимость. – А вот снести стоящий на пути строительства хуторок без предоставления населению жилплощади это, пожалуйста. Тем паче, для нужд нашей любимой армии…
– Да вы, Максим, пацифист! – восклицает Зара.
– Нет! – возражаю я. – Я не против справедливых и освободительных войн… Я не против службы в армии. Свой срок по призыву отслужил добросовестно. Но я против милитаризма во всех его проявлениях. А ещё, мне жутко не нравится армейская бесхозяйственность. У нас ежегодно взрываются склады с боеприпасами. Страдает мирное население, гибнут военнослужащие… – Я осторожно проезжаю по жёлтому зеркалу очередной лужи и увеличиваю скорость. – О чём это я?
– О милитаризме! – напоминает Зара.
– Вот именно!.. У нас всё начинается мирно и безмятежно!..
– Да, – соглашается она. – Например, с похищения тапочек из квартиры генерала.
– !!!
– Но мне это безмятежное начало понравилось!.. Максим, через сто метров направо съезд на грунтовку. Вот за этой рощицей с озерцом – наш хутор.
Притормаживаю и вглядываюсь в берёзовые заросли.
Серые шиферные крыши строений замелькали между деревьев. До них от военного тракта метров пятьсот.
Дорогу к приютившимся на лесной поляне домам, конечно же, никто не благоустраивал. И оставшийся до них отрезок пути стал бы для «Хонды» непреодолимым.
Покачиваясь на кочках и ухабах, словно парусник, попавший в шторм, «шестёрка-бригантина» вошла в гавань. То есть на просторную площадь, по периметру которой размещены дома, хозяйственные постройки, гараж. По ней бегают стайки босоногих ребятишек, за ними гоняется игривая вислоухая дворняжка, а возле гаража прогуливаются куры.
Детей и кур для трёх хуторских домов, кажется слишком много.
Путешествуя во время отпуска по русским селениям, я заметил, что в них до ужаса пусто. Нет в них ребятишек. И кур там некому выращивать. Лишь доживающие свой век старушки приглядывают за брошенными их детьми хибарками.
А здесь не видно взрослых. Только дети. Их и не счесть!..
Всё население хутора в возрасте от года до десяти вдруг захороводило вокруг машины, словно потревоженная птичья стая. Цыганята: смуглые, чумазые, весёлые и счастливые щебечут вокруг на русском, румынском, цыганском.
Стоило остановить машину, как её плотно облепили черномазые мальчишки, и огромные чёрные глаза принялись изучать содержимое салона, то есть нас.
Девчонки, наши пассажирки, тут же выскочили на площадь и растворились в общей массе детворы. Всё внимание аборигенов тут же переключилось на них. Словно дети давно знакомы и не нуждаются в представлении друг другу.
И щебечущая стая отклеилась от «бригантины», сплотилась в плотную массу и переместилась в угол двора. Там, под сенью лохматого клёна, распластался самодельный на козлах стол с лавками, где босоногим цыганятам можно как следует изучить приехавших гостей, одетых не по-цыгански, чистеньких, причёсанных и, наверное, умеющих читать и писать.
– Это моя родня, – сказала Зара, открывая дверь машины. – Сейчас я познакомлю вас, Максим, с бабушкой Радой.
Я не помню, какой выглядела старуха Изергиль в рассказе Максима Горького. А бабушка Рада предстала перед нами в виде доброй и весёлой волшебницы.
– О, моя красавица! – услышал я, стоило мне вслед за девушкой выйти из машины. – Моя ненаглядная зоренька, моя радость! Как хорошо, что твои очи сейчас смотрят на меня, а мои видят тебя!
Из какого дома появилась старая цыганка, я не заметил.
Она тихо возникла перед нами и уже обнимает внучку, гладит её худыми смуглыми руками по плечам, целует её в щёки. Ловким взмахом руки освобождает от резинки пушистые волосы девушки и нюхает их, как цветы.
– Уже год как мы здесь, а ты так редко к нам приезжаешь! Васька мой – генерал, ему не до нас! А ты могла бы быть у родной бабушки чаще. Ну да ладно! Как я рада тебя видеть! И мои глаза наполняются слезами радости…
Бабушка промокнула шейным платком глаза, отступила на шаг от Зары и обратила внимание на меня.
– И кавалер у тебя – красавец! Молодой! – Посмотрела на внучку, стрельнула хитринкой из глаз, покачала головой. – И непростой кавалер!.. Видный!.. И что? по сердцу тебе? Или он только подвёз вас до хутора?.. Не опускай глаза! Вижу, что непростой извозчик! А я и у него спрошу про тебя. Он всё расскажет бабушке…
Я стою возле машины и рассматриваю пожилую цыганку. По долгу службы мне приходится иметь с ними дело. Попадаются они в полицию за разные проделки. То обманут кого-нибудь, то продадут что-нибудь не то.
Рада ничем не отличается от соплеменниц. В цветастом одеянии. Под бархатной жилеткой, не смотря на тёплую погоду, несколько кофточек и несколько пышных юбок, из-под которых видны смуглые босые ноги, привыкшие к земле. На руках серебряные браслеты, на длинных пальцах кольца и перстни отражают золотистые лучики. На груди, поверх одежды несколько золотых цепочек и монисто из монет. В ушах дорогие серёжки с большими красными камнями. На голове повязан цветной платок в виде тюрбана, из-под которого выглядывают густые пряди седых волос.
Возраст бабушки Рады определить сложно. Ибо выглядит она хорошо, подвижная, не подвержена каким-либо недугам, сковывающим движения. В больших чёрных глазах светится цыганский ум, напитанный опытом кочевой жизни.
Сладострастные комплементы бабушки Рады в мою адрес меня не смущают. Потому что они исходят от женщины привыкшей говорить их каждому, лишь бы задобрить попавшего на удочку простака. Разумеется, я сделал поправку на то, что эта женщина непросто цыганка, а родной человек девушке, которая мне по душе. И я не исключаю того, что эта бабушка станет родной и мне… А может и не станет… Размечтался, извозчик!..
Макс! Табу на контакт с дочерью от Полины Ивановны получил? – держись от цыган подальше!
«Всё проходит, пройдёт и это…»
– Как зовут тебя, мил человек?
Рада вскинула голову вверх, и это движение мне показалось знакомым. Зара делает так же.
– Максим, – представляюсь я и подхожу ближе.
– Максим, – повторяет бабушка. – А меня можешь называть бабушкой Радой. Или просто Радой. Тебя же буду кликать Ромой, если забуду твоё русское имя. Ты отзывайся. У нас всех хороших мужчин Ромами зовут. А какой ты человек, мы скоро узнаем… Если не увижу тебя больше в моём доме, значит, не понравились мы тебе… Если обидишь мою красавицу, Бог тебя накажет!..
Рада внимательно посмотрела на меня.
