скачать книгу бесплатно
…Удивительно, но в густой непролазной чаще, стеной стоявшей неподалеку от Стольна Града, было тихо. Скупой свет лился от бледного месяца, который станет луной еще лишь через две недели с лишком, но даже в этом свете я различила светло-серого, почти белого волка, который неслышно пробирался по толстому ковру опавших листьев, чутко прислушиваясь к окружающей его тишине. Скоро наступит ночь Дикой Охоты, до нее осталось всего ничего, как раз в ночь полнолуния древний бог-предводитель, поведет за собой в неистовом беге свою свиту, и горе тому, кто попадется ему на пути…
Серебряный почуял мое присутствие и резко остановился, глядя прямо на меня сверкающими в темноте светло-зелеными глазами. Как меня увидел вожак разумных волков – не знаю, может, и не увидел вовсе, а просто почуял. Люди слишком мало знают о стаях разумных, даже наставник, общавшийся с ними дольше, чем кто-либо еще, постоянно удивлялся новым сюрпризам, которые они ему преподносили. Правда, делиться полученными знаниями он не спешил даже со мной, говоря, что до многого я должна додуматься сама. Что ж, возможно, когда у меня будет время…
– Ты все-таки вернулась, лесная ведунья, – волк чуть склонил голову в знак приветствия, я улыбнулась, но, вспомнив, что здесь и сейчас я – всего лишь магия, мысль, которую нельзя увидеть, а можно лишь ощутить, то постаралась вложить побольше эмоций в ответную мысль.
– Не совсем, но почти. Я сейчас на границе Серебряного Леса и Росского княжества, и мне нужна ваша помощь.
– Дикая Охота грядет в полнолуние, ты знаешь об этом, ведунья?
– Да, знаю, – ответила я, еще толком не понимая, к чему клонит Серебряный. Волк только вздохнул, опустив морду низко к земле.
– Я и моя стая – часть своры почти позабытого людьми бога.
Вот те на. Если бы я сейчас была в материальном воплощении, у меня бы весьма неграциозно отвисла челюсть. А так я была просто ошарашена. Серебряный еле слышно усмехнулся у меня в голове, словно радовался, что еще может вызывать у меня такое изумление. Интересно, а Лексей Вестников знал о таком необычном «титуле» стаи Серебряного?
– Знал, разумеется, – ой, а последнюю мысль я подумала слишком громко, надо бы потише. Серебряный же только нетерпеливо рыкнул.
– Более того, юная ведунья, твой наставник даже как-то раз принимал участие в Диком Гоне, когда был гораздо моложе и бесшабашнее. Естественно, будучи лишь наблюдателем, но поверь, ему и этого хватило.
Сколько интересного узнаешь о собственном наставнике и его бурной молодости, пообщавшись с его старыми друзьями. Конечно, я никогда не считала Лексея Вестникова тихим книгочеем, наверняка в молодости он наломал дров гораздо больше, чем я уже успела за свою недолгую жизнь, но чтобы такое…
– Так о какой помощи ты хотела меня попросить? – Серебряный волк покосился на скрывшийся за тучами месяц и прислушался к завываниям осеннего ветра в оголившихся ветвях.
– Можешь прислать кого-нибудь из своих волков для четверых, чтобы они побыстрее доставили нас отсюда?
Серебряный только оскалился, что у него означало улыбку. Глаза сверкнули в темноте двумя зелеными огнями.
– Могу… Только вы должны вернуться до ночи Дикого Гона.
Я промолчала, стараясь не задавать лишних вопросов. Что такое Дикая Охота я знала лишь приблизительно, но раз Серебряный велит поторопиться, то значит, так и стоит сделать.
– Мы пойдем через Марову Лещину к Ижену, – успела я передать последнюю мысль перед тем, как заклинание начало таять, и я пришла в себя, стоя на коленях на мокрой земле, а по запрокинутому к небу лицу стекали холодные капли с каждой минутой усиливающегося дождя.
Я вздрогнула и, выдернув из раскисшей почвы кинжал, сотворила маячок, который ярко-зеленым огоньком повел меня обратно к моим друзьям. Надеюсь, что он не полетит в буквальном смысле напрямик, а то лезть через бурелом мне как-то не хочется…
* * *
Язычки пламени медленно и словно нехотя расцветали на сырых дровах. Холодный осенний дождь, шедший на границе Серебряного Леса и Росского княжества, прибивал костер к земле, пытался затушить исходящие густым белесым дымом дрова, но пламя раз за разом упорно восставало. Вокруг неподдающихся дров суетились мои промокшие с головы до ног спутники – Данте с Ветром честно пытались как-то заставить костер гореть, а дриада просто сидела рядом с сумками, укутавшись в непромокаемый плащ. Правда, как мне показалось, плащ был непромокаем только на первый взгляд, если судить по несчастному лицу Ланнан. Ну вот…
– Оставь вас только на полчаса, уже творится невесть что, – весело объявила я, идя по пожелтевшей осклизлой траве под раскидистый дуб, где ребята расположились на отдых. Правда, назвать такое времяпрепровождение отдыхом можно было разве что с большой натяжкой.
– Умная, да? – буркнул уже вконец измучившийся Ветер. Я посмотрела на воздушный шатер, который он раскидывал над стоянкой. У меня бы подобный полог притягивал молнии, а этот не только не пропускал дождь, но служил неплохой преградой пронизывающему до костей ветру. По крайней мере, паренек при моем появлении что-то наколдовал дополнительно, отчего полог действительно стал чем-то вроде неплохого шатра. Эх, жаль, что раньше мне как-то в голову не приходило таскать с собой специалиста по воздушной магии, а Хэли была не очень сильна в постройке подобных «шатров», зато молниями разбрасывалась не хуже грозовой тучи.
– Разумеется, – я зашла под полог и, свернув в ладони небольшой шарик огня, небрежно стряхнула его в костер. Секунду ничего не происходило, потом дрова зашипели, выбросив в стылый сырой воздух клубы горячего пара, и пламя весело затрещало, на миг взметнувшись аршинным столбом.
Данте, уже привыкший к подобным моим шуточкам во время походов, успел вовремя отодвинуться, а вот неугомонному Ветру любопытство едва не стоило опаленных бровей. Тем не менее, жарко полыхавший костер вызвал у него гораздо больше положительных эмоций, чем возмущения, и он шустро подтащил свою сумку к огню, скидывая с плеч промокший плащ и вешая его рядом нехитрым левитационным заклинанием.
– Вернулась? – Данте посмотрел на меня, находясь по другую сторону ярко полыхающего костра. Волосы, обычно собранные в хвост, сейчас были заплетены в косу, но несколько прядок все-таки выбились и сейчас казались тонкими черными спицами. Пляска теней обратила его лицо в странную, но по-своему красивую маску, странным образом ожившую.
– А что, разве это не заметно? – Я скинула свой плащ, но не стала вешать на просушку, а просто аккуратно сложила и уселась на него, как на подушку. У меня-то плащ зачарован получше, чем тот, что сейчас был на Ланнан, и больше походивший на широкое одеяло, явно с чужого плеча…
Я пригляделась, и поняла, с чьего именно. Данте всегда было глубоко наплевать на то, зачарован плащ от промокания или нет. Он, в общем-то, не сильно беспокоился о таких мелочах, поэтому заклинание, наложенное на его плащ, приходилось периодически обновлять мне. Каюсь, в этот раз я забыла это сделать. Дриада перехватила мой взгляд и, как мне показалось, едва заметно улыбнулась. Самыми уголками четко очерченных губ. И сразу же плотнее укуталась в плащ Данте, приваливаясь к узловатому стволу старого дуба.
– Ева, а ты где была так долго-то? – негромко поинтересовался у меня Ветер. Шустрый мальчишка уже успел с моего разрешения покопаться в недрах бездонного артефакта, и сейчас возился с котелком, наполненным водой. Хозяйственный паренек попался, и то радость.
– Да я нам транспорт подыскивала, эльфийских коней-то мы уже отпустили, – пояснила я, краем глаза следя за тем, как Ветер возится у костра. Данте, судя по всему, на этот вечер избрал для себя позицию наблюдателя. Может и к лучшему. Потому что аватар при желании мог приготовить сытную и качественную горячую еду, но вот во вкусовых качествах я бы засомневалась. Или, быть может, меня просто дворец разбаловал, отвыкла от походной жизни.
– И как, нашла? – Ветер добрался до небольшой книжки в потертом кожаном переплете, и покосился на меня. Я только кивнула, понимая, что с этого момента готовить придется уже мне – путевые заметки наставника заинтересуют мальчишку настолько, что он не только об ужине – о чем угодно позабудет. Ну и пусть, может, идея познакомиться с Лексеем Вестниковым не будет казаться ему настолько непривлекательной.
– Нашла, они к нам навстречу отправились, думаю, что где-нибудь у Ижена пересечемся.
– А-а-а, это уже хорошо, – пробормотал Ветер, уже почти полностью погрузившийся в чтение, подсвечивая себе на желтоватые страницы маленьким огоньком, зависшим над книгой. Я только плечами пожала, пододвигая поближе к себе раскрытый мешочек с крупой.
Дождь за тоненькой пленочкой воздушного заклинания, огородившего нас чуть светящимся куполом, ярился все сильнее. По подрагивающей преграде заклинания стекали капли воды, то и дело мерцали молнии, а у нас внутри было тепло, пусть и отнюдь не тихо – к сожалению, купол задерживал только дождь и сильный ветер, но вот грохот грома и завывание бури он даже и не думал приглушать. Если бы я вздумала с кем-то поговорить, то пришлось бы кричать на ухо. Как можно было спокойно читать при таком шуме, когда до ненастья – всего лишь созданное тобой заклинание – я не понимала. С другой стороны, если бы мы путешествовали без Ветра, то пришлось бы искать более надежное укрытие – защищающие от непогоды пологи и купола, создаваемые мной, частенько оказывались опасными для здоровья, а в особенно неудачные дни – и для жизни, в то время как у Ветра всё получилось так, как надо…
Минут через десять я уже неторопливо помешивала в котелке кашу, куда добавила порезанное небольшими кусочками вяленое мясо, несколько щепоток душистой смеси, мешочек с которой нашелся в моей сумке, и теперь терпеливо ждала, пока все будет готово. Ланнан наконец-то соизволила передвинуться поближе к костру, и сейчас протягивала к живительному теплу босые ноги, пока ее невысокие полусапожки сохли чуть поодаль от нее.
Молчание затягивалось. Данте вообще сам по себе неразговорчив, всё-таки, призвание аватара, да еще и Ведущего Крыла не развивает болтливость, но так, чтобы за весь вечер ни слова не проронить… По-моему, он этим от Ветра заразился, не иначе, а мне заводить разговор в последнее время стало не с руки. Наверное, мы так и просидели бы в тишине до самого отбоя, если бы Ланнан не решила нарушить молчание. Она вытащила из-под плаща свою длиннющую косу и, осторожно держа ее перед костром для просушки, поинтересовалась:
– Ева, как я поняла, ты тоже айранит, как и Данте? – Я на миг оторвалась от сосредоточенного помешивания каши и взглянула в зеленые глаза дриады. Пожала плечами.
– В общем-то да. – В конце концов, то, что я королева, можно и не афишировать.
Дриады, равно как и гномы, а теперь и драконы, ничего против айранитов не имели, более того, на рынках Андариона и Торговой улице я часто встречала дриад – раса это миролюбивая, конечно, до тех пор, пока их серьезно не задеть, но они ходят по земле, а айраниты в основном парят в воздухе. Нам нечего делить, не за что драться друг с другом, вот и получается, что строить мирные отношения у нас получается легко и беспроблемно. Активная торговля, опять-таки, настраивает на дружеский лад. По большому счету, айраниты стараются лишний раз не мелькать разве что среди людей – как ни прискорбно, но именно этой расе свойственны непомерные аппетиты в области власти и захвата новых территорий. Поэтому и людей-то в Андарионе нет. Насколько я знаю – совсем.
– Но при этом ты лесная ведунья, которая воспитывалась у человеческого мага? – уточнила Ланнан. Я пожала плечами.
– И что? Я полукровка, воспитывалась среди людей. Такое часто бывает. Просто вторая ипостась не всегда проявляется у полукровок. У меня проявилась.
– Получается, что тебе очень повезло, что тебя воспитывал волхв, знавший об айранитах. – Дриада улыбнулась, легонько пихая зачитавшегося Ветра в бок. – Ева, у тебя сейчас каша сбежит. Ветер, доставай ложки.
– Ой! – Я едва успела подхватить котелок левитацией, чтобы не пришлось хвататься за обжигающе горячую дужку руками, и аккуратно переставила его на землю. – Господа путешественники, угощайтесь!
Видимо, ничто так не сближает совершенно разных личностей – потому что назвать «людьми» группу из четырех существ, среди которых человеком является только четырнадцатилетний мальчишка, сложно – как поздний ужин во время осенней бури. Пусть вместо дома – только прозрачный воздушный шатер, но зато горит жаркий огонь, тепло и есть горячая еда. Спрашивается, что еще надо усталому путнику после дороги? Правильно – поспать бы, но на голодный желудок это плохо получается.
Правда, на этот раз дружеского общения не вышло – всех настолько измотала так называемая «подготовка ночлега», что говорить-то толком не хотелось. Ветер – ну, тот вообще с записками наставника не расставался, и умудрялся одновременно есть и разбирать неровный, размашистый почерк, но в сон его начало клонить гораздо раньше, чем меня – так и уснул на исписанных листах потрепанной книжки. Я достала еще одно одеяло из сумки и укрыла мальчишку, тихонько вытащив из-под него записки наставника. Легонько провела ладонью по темным вьющимся кудрям, задумчиво глядя на лицо, не утратившее хмурого выражения даже во сне. Гибель наставника, как и любого близкого человека, всегда тяжело переживается, особенно у тех учеников, которые лишились своих родителей – ведь хороший учитель может заменить собой и отца, и мать. Я не знала другого отца, кроме как Лексея Вестникова, да и не хотела знать, по правде говоря. Проще было думать, что мои родители погибли, а не выбросили меня умирать под елкой в лесу в голодный год. Волхв Лексей принял меня, надеюсь, что примет и Ветра…
Глава 4
Я пребывала в состоянии какой-то странной полудремы – глубокий сон не шел, а держать глаза раскрытыми не было никакой возможности. Бессонница, чтоб ее, навалилась на меня вместе с невероятно ленивым состоянием, когда неохота даже встать с довольно жесткого ложа, чтобы поискать в сумке какое-нибудь снадобье, способное обеспечить крепким здоровым сном без сновидений до позднего утра. Впрочем, с тех пор, как я стала айранитом, некоторые зелья почти перестали на меня действовать, другие, напротив, действовали слишком сильно. К примеру, в моем нынешнем состоянии, обезболивающие эликсиры почти не помогали, в то время как обычные тонизирующие средства могли обеспечить бодрость на сутки.
Ледяные пальцы северного ветра скользнули под складки куртки, и я недовольно поежилась, плотнее укутываясь в одеяло, но это почти не помогло – пришлось открывать глаза и нехотя подниматься с нагретого места. Как я и думала, костер почти прогорел, только угли едва мерцали красноватыми огоньками под слоем белесой золы. Я поворошила их небольшой суковатой палкой и, подумав, кинула её в костер вместе с парочкой покрупнее, чуть-чуть поколдовав, чтобы пламя с большим энтузиазмом принялось за предложенную ему пищу.
Стало несколько теплее, но сон почему-то окончательно ушел, словно затерявшись в густом осеннем тумане, белесым облаком спустившемся на нашу стоянку. Я сидела и тупо наблюдала за тем, как язычки пламени медленно расцветают на влажной, чуть потрескивающей коре, разрастаются и отвоевывают себе все больше места. Мои спутники спали, с головой завернувшись в тонкие, но теплые эльфийские одеяла, и я им откровенно завидовала, потому что не могла заставить себя снова улечься спать, несмотря на то, что глаза у меня жгло от невозможности держать их открытыми.
Я зевнула и посмотрела поверх костра на наползший туман, который будто бы огибал воздушный «шатер», выстроенный Ветром накануне, когда шел дождь. Сейчас буря прошла стороной, едва задев нас самым своим краем, а на смену ей пришел промозглый ночной холод и туман. Белесые клубы постепенно заполнили собой все вокруг, так густо, что спустя несколько минут я уже не могла различить ничего за пределами «шатра», как вдруг к преграде скользнула чья-то призрачная тень, бесформенным комком зависнув перед магическим пологом, даже и не пытаясь за него проникнуть.
Всю сонливость как рукой сняло, и я встала, вглядываясь в призрака.
Бесформенный комок начал меняться, принимая человекоподобные очертания. Вот уже можно различить голову, руки и ноги, словно вылепленные из тумана и теней неуверенной детской рукой. Проявились черные провалы глаз, и безымень широко раскрыл «рот» в беззвучном крике. Я похолодела, не находя в себе сил сотворить знак, отгоняющий предвестника беды.
Безымени-кликушники никогда не ошибаются, они чуют горе, как стервятник – падаль, и слетаются, чтобы увидеть того, кому грозить несчастье или даже смерть. Эти призраки могут запросто сбить человека с пути или напугать до полусмерти, но они же могут с точностью указать, к кому пришли. В редких случаях безымени могут принять облик того, кого ждет скорая смерть, став на минуту-другую его «отражением». Или, как еще говорят ведуны – слепком с души. Можно спросить безыменя о том, чью смерть он чует, и он ответит, попросту превратившись в двойника обреченного. Честно говоря, никогда не видела безыменя так близко и, если честно, не желала видеть никогда. Все дело в том, что, прогнав кликушника, беду не отвратить. Это как отмахнуться от точного предсказания под предлогом, что пусть «будет все, как предначертано». Будет непременно, и выбор по сути только в том, хочешь ты обременить себя страшным знанием, или же нет.
Я подошла к самой границе «шатра», вглядываясь в плавающего за тонкой магической преградой призрака. Безымень перестал метаться в клубах тумана, и завис напротив меня. Черные провалы на бесформенном «лице» оказались на уровне моих глаз, и я шепнула еле слышно:
– Покажи.
Кликушник словно услышал, и тотчас стал меняться. Черным блестящим потоком пролились густые волосы, в которых белой лентой сверкнула седая прядь, оформились черты волевого лица, лег на плечи поверх темной куртки плащ. Я отшатнулась, зажав руками рот и не в силах оторвать взгляда от мертвенно-бледного лица Данте, стоявшего передо мной за тонкой магической завесой. Сходство между двойником и оригиналом было настолько пугающе точным, что я даже оглянулась, чтобы удостоверится – аватар спокойно спит у почти потухшего костра, завернувшись в одеяло. Спит, а не смотрит на меня пустыми остекленевшими глазами безо всякого выражения, словно полированными камнями в глазницах языческой статуи.
Двойник склонил голову набок, словно приглядываясь к чему-то у меня за спиной, а потом вдруг на его груди начало расплываться кровавое пятно, на глазах становившееся все шире и шире. Кровь стекала по кожаной куртке, падая в туман, и почему-то оставляя на белесых клубах едва заметные пятна, а я медленно пятилась назад, не желая осознавать то, что безымень предсказывает смерть того, без которого для меня эта жизнь попросту не имеет смысла. Я резко выбросила руку вперед, чертя в воздухе знак, отгоняющий таких вот «безопасных» призраков, хотя с куда большим удовольствием уничтожила бы его раз и навсегда.
Чтобы не вспоминать больше о двойнике Данте, залитом кровью.
Чтобы не думать о том, что предсказание кликушников сбывается всегда.
Чтобы жить так же, как до этой ночи, когда меня разбудил холод.
Не думать. Не смотреть. Не вспоминать.
Только не получается почему-то…
Говорят, что знание – это самая великая сила, но верно так же, что великое знание – великие печали. Сейчас, глядя на то, как безымень утрачивает сходство с Данте, как растворяется в густом тумане, обступившем стоянку, я думала о том, что далеко не все знание готова принять. Сколько у меня времени до того, как сбудется увиденное этой ночью? Смогу ли я предотвратить то, что уже предрешено?
Ответ – не знаю. Но, возможно, мой наставник знает. Он уже давно свыкся с тем, что несет в себе знания, которые кому-то покажутся опасными, кому-то – бессмысленными, а кому-то – слишком тяжелой ношей, чтобы нести их в одиночку. Я впервые ощутила себя на месте Лексея Вестникова, когда знание настолько рвет душу, что невозможно держать его в себе, но…
Я обернулась на тихо посапывающего Ветра, на свернувшуюся калачиком хрупкую дриаду, на Данте, спящего у костра рядом с двуручным мечом…
Рассказать им? Сейчас?
Просто не смогу.
Я пересекла границу магического полога, шагнув в клубы медленно редеющего тумана. Ледяной ветер сразу же пробрался под полы куртки, но я уже почти не ощущала холода, идя сквозь туман подальше от лагеря «куда глаза глядят». Мимо стройных березовых стволов, отчетливо белеющих в осенних предутренних сумерках, обходя заросли валежника. Я шла, и горечь осознания грядущей потери все накапливалась, холодным комом стыла в горле, не давая толком ни кричать, не плакать. Не бывает же такого, чтобы нельзя было судьбу обойти. Всегда есть способ. Другое дело – какой будет цена, сколько запросит великая Прядильщица Судеб за то, чтобы не обрывать истончившуюся жизненную нить, и найдется ли у меня то, что ей приглянется.
Очнулась я, когда перед моим лицом вдруг неожиданно оказалась береза. Старое, расщепленное пополам почти до основания молнией, покосившееся дерево всё еще стояло, всем своим видом показывая, что падать не намерено. Даже сейчас в предрассветной мгле можно было разглядеть, как на низко поникшей ветке сиротливо болтается последний лист, никак не желающий покидать свое пристанище. Порывы ветра трепали его, дергали во все стороны, но никак не могли заставить оторваться от ветки для того, чтобы совершить последний в своей жизни полет. Упорный листик попался, право слово.
А я? Чем я хуже? В чем простой березовый лист упрямей меня?
Я вымученно улыбнулась. Холодный ветер бил по лицу, превращал медленно текущие по щекам слезы в ледяную влагу, безжалостно стягивающую кожу. Еще немного – и закрутят северные ветра, пригоняя в Росское княжество тяжелые снеговые тучи. Зазмеится поземка по тракту, ударят первые заморозки, покрывающие лужи в колеях сельских дорог тонкой пленкой первого льда, а там уже и до настоящих холодов недалеко. Если не успеем добраться до Излома осени к наставниковой избушке – ох, тяжело придется.
За спиной тихо хрустнула ветка, и я резко обернулась, вызывая в ладони жаркий ком голубоватого огня, свет которого на несколько секунд ослепил мои привыкшие к темноте глаза. Иногда я забываю, что, став айранитом, приобрела возможность гораздо лучше видеть в темноте. Настолько, что порой в колдовском светляке нет необходимости.
– По-моему, тебя надо отучать от привычки сначала метать огненные спиры, а потом размышлять, в кого мечешь, – Данте выступил из темноты и тумана, и в его глазах, живых, не напоминающих полированные агатовые бусины, отражались отблески пламени в моей руке. Я только пожала плечами и, резко сжав кулак, впитала голубое пламя, по привычке встряхнув начавшей зудеть ладонью.
– По-моему, уже отучил. Я ведь тебя не спалила.
– Ты лучше скажи, куда собралась за час до рассвета, горе луковое, да еще без вещей? – Он усмехнулся, складывая руки на груди и привычно игнорируя растрепавшиеся во время сна волосы. Завидую я ему, если честно. Иногда и по ничтожному поводу. Если бы у меня были волосы длиной почти до пояса, то после каждой ночевки на природе пришлось бы возиться с частым гребнем, чтобы воронье гнездо на голове не получилось, а аватару – хоть бы хны. Встряхнет головой, проведет поутру ладонью по волосам – и все, пряди лежат ровно и гладко, словно час причесывался. – И учти, если начнешь врать, что пошла по нужде – не поверю, в такую даль из-за подобных мелочей не забираются.
– Подумать пошла, – недовольно буркнула я, застегивая воротник куртки под горло и втягивая голову в плечи, становясь похожей на замерзшего воробья. Если добавить к образу еще и встрепанные коротко остриженные волосы – то сходство становится почти полным. Разве что чирикать не хочется.
– И что за мысли тебя увели такой дорогой, что мне за тобой пришлось через бурелом перебираться? – Он протянул ко мне руку, и через секунду я оказалась прижатой к его груди, а он уже укрывал меня полой своей куртки, стараясь отогреть и одновременно словно укачивая в своих объятиях. – Ты же совсем замерзла. Неужели нельзя было думать у костра, где ты хотя бы не рискуешь простыть?
– Видимо, нельзя… – Я уткнулась лицом в тонкую шерстяную рубашку, согретую его теплом, и едва сдержалась, чтобы не заплакать, потому что всё еще стоял перед глазами образ двойника-безыменя… и капала темно-красная кровь на снежное покрывало, нарисованное извивами туманных клубов.
– Тебе что-то помешало? Или кто-то? – Он обнял меня покрепче, словно желая оградить кольцом своих рук от всего мира, и чуть наклонился, еле ощутимо касаясь губами моих остриженных волос. Очередная слезинка скатилась по моим ресницам, впитавшись в темную ткань рубашки на его груди. Я должна что-то сделать, чтобы предсказанное безыменем, никогда не сбылось. Или чтобы я этого уже не увидела.
– Да так… призраки вокруг расшалились, – я ощутила, как он моментально напрягся, и поспешила добавить. – Безвредные, честное слово ведуньи.
– Или призраки на проверку оказались не настолько безвредными, как ты утверждаешь, или ты знаешь что-то, о чем говорить не хочешь, – он осторожно приподнял мое лицо за подбородок, подушечкой большого пальца стирая невидимые в темноте слезы. – Что бы ни случилось, я сумею тебя защитить. Ты мне веришь?
– Ты же знаешь, что да. – Я шмыгнула носом, понимая, что безнадежно порчу момент, но поделать с собой ничего не могла. Тоже мне, королева… Стою ночью в лесу на эльфийской границе, шмыгаю носом в объятиях аватара и все еще пытаюсь делать вид, что ничего не произошло, а расчувствовалась я просто так и на ровном месте. И кто я после этого, спрашивается?
– Тогда расскажи, что расстроило тебя настолько, что ты бросила всё и ушла, куда глаза глядят, в весьма холодную ночь? – Данте ласково провел ладонью по моей щеке, стирая никак не желающие останавливаться слезы, согревая меня своим теплом. – Я знаю тебя не первый год, ты ничего и никогда не делаешь просто так, у тебя для всего есть причина. Для этих слез – тоже.
– Я… просто не могу…
Он ничего не ответил – только прижал меня к себе сильнее, зарываясь лицом в мои волосы. Не стал настаивать, просто принял положение вещей. Завтра или послезавтра он непременно постарается снова разговорить меня, потому что ему нужно понять причину, чтобы предотвратить или хотя бы смягчить последствия. Но здесь и сейчас он не будет пытаться всё выяснить. И именно за такое понимание Данте для меня воистину бесценен…
На затылок мне упала холодная капля, и я вздрогнула, подняв лицо к медленно сереющему небу. Следующая капля упала мне на кончик носа, и я машинально смахнула ее, едва удержавшись, чтобы не фыркнуть, как недовольная кошка.
– Похоже, нам пора возвращаться… – Я вздохнула и неохотно высвободилась из кольца рук Данте. Сразу стало на порядок холодней и неуютней. – Снова дождь начинается.
– Странно, что не снег. – Он мне не препятствовал, только крепко держал за руку, когда мы возвращались обратно по скользкой тропке, обходя валежники. Когда мы уходили от березы, я обернулась – упрямый листик всё так же трепетал на ветру, бросая вызов зиме…
* * *
Снег всё же пошел.
Когда я с трудом разлепила глаза, то поляна вокруг была покрыта первым, уже подтаивающим снежком, запорошившим влажную палую листву. Было холодно, и я в очередной раз обрадовалась, что не послушалась увещеваний эльфов – мол, на наших землях снега в такое время вообще не бывает. Может, обычно так оно и есть, но ведь всегда находится ряд исключений. Вот и сейчас – мокрые снежинки падали с неба, затянутого свинцово-серыми тучами, задерживаясь на прозрачном пологе воздушного «шатра», как на невидимой крыше, ненавязчиво напоминая о том, что вторая декада листопада подходит к концу. Значит, скоро завоют северные ветра, принося с собой снег и стужу, и в Росское княжество придет зима. Всего неполные две недели до Излома, до ночи Дикой Охоты…
Кажется, придется поторопиться, чтобы добрать до избушки Лексея Вестникова вовремя. Честно говоря, я не рискну встать на пути Дикой Охоты, и никому не посоветую. Слишком велик шанс того, что призрачная свита разметет неудачника на куски в прямом смысле этого слова. Хотя, если честно, я никогда не интересовалась этим феноменом настолько, чтобы знать больше, чем рассказывал мне когда-то наставник в качестве общеобразовательного материала. И уж точно мне вряд ли хватило бы смелости присоединиться к наземной части Дикого Гона, как это сделал когда-то волхв Лексей.
– Эй, ведунья, ты есть будешь? – Я посмотрела на хмурую Ланнан, по-прежнему кутавшуюся в широкий плащ с плеча Данте и возившуюся с котелком. – Просыпайся, если мы хотим куда-то еще успеть, то нам надо двигаться в путь.
– Что ж ты с утра такая злая-то? – пробурчала я, выпутываясь из одеяла и передвигаясь поближе к костру. Ветер уже протягивал мне плошку со свежей кашей, с усмешкой косясь в сторону мрачной дриады.
– Поменьше ей надо с твоим телохранителем заигрывать, веселее будет, – хмыкнул паренек, напрочь игнорируя испепеляющие взгляды со стороны Ланнан. Вот даже так, интересные дела творятся, пока я тут сплю. Кстати, а куда сам предмет спора-то задевался?
– Ветер, а где Данте? – ученик мага поднял на меня темно-карие глаза и пожал плечами. Понятно, аватар решил самостоятельно выяснить, что же меня вчера ночью так расстроило, а что для этого надо сделать в первую очередь, если расспросы не помогли? Правильно, осмотреть место ритуала. Авось чего и попадется.
– Ясно все с вами, тихушники…
Я побыстрее расправилась с завтраком и принялась укладывать одеяло в сумку, заодно ища для Ветра убранные накануне записки наставника. Небольшая книжка в вытертом от времени кожаном переплете нашлась на удивление быстро, а вместе с ней – перекрученный корешок на сплетенной из прочной травы веревочке. Подарок освобожденной дриады.
Амулет, который защитит. Непонятно от чего, непонятно, при каких обстоятельствах, но дриады слов на ветер не бросают, особенно в таких случаях. Я ласкающе провела кончиками пальцев по шероховатой поверхности корня, и впервые попыталась ощутить скрытую в амулете силу. Поначалу я чувствовала только тепло, словно в амулет были вплетены ласковые солнечные лучики, а потом на корне языка появился привкус свежей родниковой воды, такой, каким он бывает только в середине весны, когда подземные ключи окончательно высвобождаются, и изливаются в сокрытые в тени деревьев русла. Привкус травы, солнечное тепло и ощущение ласкового прикосновения весеннего ветра на коже.
Магия весны и жизни, магия дриад.
Защита от черного пламени земли, потому что не может земля причинять вред самой себе.
