скачать книгу бесплатно
– Я тоже хочу прикоснуться к королеве! – он сделал обиженную гримасу.
Елена Ивановна заметила это и поманила его пальцем.
К ней подвели мальчика.
– Не плачь. Прикоснись ко мне, – она протянула ему руку с большим перламутровым браслетом на запястье.
Он потрогал ее ладонь и сказал радостно:
– У нее такая же мягкая рука, как у моей мамы!
Девочка, что стояла с правой стороны потрепала малыша по щеке и дала ему конфету со словами:
– Теперь у тебя две мамы. Одна далеко, а другая рядом.
– Кто еще хочет прикоснуться к королеве?
– Мы хотим! Мы тоже! Можно я потрогаю! Коснуться платья!
Дети обступили ее со всех сторон, показывая обожженные ладошки.
– Я поклялся! И я! Мы тоже!
– Хорошо. – Но теперь всем спать! – сказала Елена Ивановна. – Девочки за мной! Процессия двинулась к четырехэтажному корпусу.
Проходя мимо, королева потянула меня за рукав, наклонилась и быстро прошептала:
– Приходи вечером, я дам тебе конфет шоколадных, сколько захочешь, – она выпрямилась и, гордо вскинув голову, проследовала дальше, шелестя платьем.
Все это произошло так быстро, что можно было подумать, что она дает мне какие-то указания и я в фаворе. Даже шедший впереди Коля оглянулся и с уважением посмотрел на меня. Все остальные, кто находился поблизости, восприняли такое поведение королевы вполне естественно и посчитали, как рядовой эпизод в череде событий несомненно более ярких, произошедших за сегодняшний день, даже один вечер.
И от этого он не показался им столь важным, каким стал для меня.
Два мальчика-пажа улыбнулись и кивнули мне, давая понять, что я в составе свиты и мне теперь можно заходить в ее покои когда захочется, и решать все вопросы непосредственно с ней.
Приблизив к себе, она возвеличила меня.
«Приближенный» это слово ласкает слух всегда, когда его произносишь, даже мысленно.
Конечно же никто не догадывался, зачем она приблизила меня, а главное, для чего. Я понимал, что то, чем мы занимались с ней, наверное, неприлично и не совсем хорошо. Но загадочный блеск ее глаз завораживал меня. Палец, который она подносила к своим губам, чуть улыбаясь, это движение притягивало меня налетом таинственности. Как будто она знала какую-то тайну и делила ее со мной, посвящая в то, куда дорога другим была закрыта. Я был благодарен ей за это.
Когда все стали потихоньку расходиться, делясь друг с другом впечатлениями, к нам подошла Оля. Она сказала:
– Коля, садись ко мне на колени. Я буду целовать и гладить тебя. Все мамы так делают.
– Хорошо, – он уселся к ней на колени и зашмыгал носом.
Оля достала платок и заботливо вытерла ему нос. Затем поцеловала.
– Мама не целовала меня так. – Коля облизал губы.
– Как?
– Прямо в губы… В щеку, в лоб, а так…
– Но так тебе приятнее?
– Вообще-то да. Так лучше, пожалуй.
Волк
Если бы предоставилась такая возможность, выбрать, каким способом умереть – я бы предпочел смерть в бою.
(Из жизни волка)
Что такое любовь? Я представляю, что Это есть и что может быть Этим. Для меня существует нечто сильнее, как мне кажется. Фрагменты, кадры из воспоминаний. Они возникают иногда внезапно сами собой, иногда с усилием. Я слышу знакомый голос, смех или молчаливый взгляд. Это сильнее, важнее тысячи объяснений в любви.
Для меня это так.
В своей прошлой жизни я был волком. Большим и злобным. Днем пока светло я прятался в чаще леса. Там были такие заросли, что луч солнца едва проникал через них. Сквозь сплетенные кроны деревьев не могли пролететь птицы. В сумерки я выходил и охотился. Я разрывал на куски овец и другой скот наводя ужас на всю округу. Меня ненавидели и боялись.
К концу лета окрестные жители собрались вместе и решили меня убить. Они обложили меня со всех сторон с ружьями и собаками. Уже совсем близок был мой конец. Я метался из стороны в сторону пытаясь вырваться из кольца. Во время одной из погонь я вбежал на пригорок, стараясь получше оглядеться. Я устал. Бока тяжело вздувались, язык высунулся из пасти и висел дрожащий и розовый.
«Вот и все. Как не хочется умирать в такой хороший день», – подумал я и посмотрел на небо. Оно было чистое, ни одного облачка вокруг. Таким я его никогда не видел. А может не замечал?
Весело щебетали птицы. Даже заяц пробежал в метре от меня, наглец. И тут я вспомнил всю свою жизнь. Всю до мельчайших подробностей. В считанные секунды она пролетела предо мной. Мне стало страшно, обидно и жалко себя. Если бы я умел, то наверное бы, заплакал.
Послышались крики людей и лай собак. Тут я обратил внимание на повозку пылившую на юг. Собрав последние силы, в несколько прыжков я догнал её и забрался туда. Там зарывшись в сено, среди чужих вещей и запахов я избитый и окровавленный заснул.
Очнулся я в доме совершенно мне не знакомом. Все мои раны были перевязаны. Рядом стояла женщина, она улыбалась мне и кормила из своих рук. У неё было такое приветливое, милое лицо и нежные руки, что я сразу поверил ей. И потом от неё так приятно пахло. Я бы узнал этот запах сквозь тысячи похожих.
Ко мне возвращались силы. Темный лес манил меня, но я никогда не покидал этот дом надолго.
Шло время. Она постарела. В её волосах появилась седина, которую она старательно закрашивала. Но для меня она всегда оставалась молодой и красивой. Никого не было лучше её.
Ах как мы играли вдвоем! Она убегала далеко в лес, а я искал её по следам. Было весело и интересно. Её следы пахли особым запахом. Я называл его: «нежный». Различался утренний след (она идёт за водой) и вечерний (возвращается с прогулки). Когда у неё шли месячные, к нежному запаху примешивался запах миндаля. Я искал её следы в любую погоду. Однажды две большие собаки облаяли её возле самого дома. Она заперлась и не выходила, пока те не убежали. Я слышал всё находясь в километре. Это были собаки охотников, какой-то особой хвалёной породы. Вечером я нашел их по следам и убил. Я догнал их возле самой реки. Они знали, что за ними идёт волк, но бежать было некуда.
Раннею весною меня опять обложили со всех сторон. Отравленная стрела попала мне в шею. Я вырвал её зубами, но было поздно. Я стал слабеть. Еле живой я дополз до её дома.
Здесь всё было пропитано её запахом, трава, листья, даже воздух благоухал им. Она выбежала на крыльцо совершенно напуганная.
Я потянулся к ней из последних сил, стараясь лизнуть её руку. Она заплакала, обхватила мою голову и шею руками и гладила, гладила липкую от крови шерсть, чувствуя что в последний раз. Потом она попыталась втащить меня в дом, но у меня горлом пошла кровь и я умер. Последнее, что я увидел было её лицо. Заплаканные глаза и дрожащие губы. Как жаль. Если бы я мог говорить, я бы сказал ей, как я люблю её. Прощай.
Художник-2
Может это только сон, а может, нет.
И приходят вновь ко мне мечты.
На ладони у меня растаял след.
И далекий образ твой
Манит и зовет с собой.
«Группа «Мираж».
Глава 1.Катя и художник
Художник знал, что Катя приходит к нему по ночам. Сквозь обрывистый и тревожный сон он слышал, как медленно без скрипа открывается дверь и Катя, осторожно ступая, подходит к кровати. Он ощущал ее легкое дыхание на своем лице. Она наклонялась и разглядывала его, затем садилась, приподняв платье, склонялась над ним и целовала его теплыми губами. Иногда ее губы были холодны, а взгляд неподвижен. Он просыпался, но не хотел открывать глаза, чтобы не вспугнуть ее.
«А вдруг ее нет, и все это мне кажется», – думал он, и если я открою глаза, то видение исчезнет словно сон. Он боялся прервать его. Так и лежал, не открывая глаз, правда, порою, чуть подсматривал из-под ресниц.
Она протягивала руку и гладила его, чуть касаясь пальцами, подолгу задерживая ладонь на его лице. Что-то шептала при этом еле уловимо. Он целовал ее руку незаметно. Она чувствовала прикосновение губ и не убирала руку. Ей это нравилось. Он вздрагивал от ее прикосновений. Она же улыбалась, замечая это, и смотрела ему в глаза подолгу.
Ее посещения длились несколько минут, затем она уходила, также осторожно ступая, почти не слышно.
Как продлить то короткое время радости, которое она дарила ему своим присутствием? Как задержать счастливые мгновения столь драгоценные для него и так печально обрывающиеся. Особенно дорого то, что невозможно вернуть. Он не мог их вернуть.
Не далее, как вчера, она легла к нему в постель и, обняв его, рассказывала, как в детстве она сорвала цветок и до сих пор жалеет об этом: «Я хотела найти еще и обошла все поле, но больше не было. Он был один… Как жалко», – сказала она и повторила. – «Как жалко».
Затем она улыбнулась и поцеловала его. Ее губы были мягкими и теплыми. И так приятно и хорошо ему стало от этого. Хотелось еще и еще, и чтобы она не уходила. Вскоре она прекратила свои ночные визиты. Они превратились для него в воспоминания и от этого стали бесценны.
Вчера она пришла к нему вечером и остановилась возле кровати. На ней было платье из черного бархата, а в руках ваза с цветами.
– Ваша грудь больше не болит? – спросила она.
– Нет, спасибо за внимание.
– Почему вы так на меня смотрите?
– Как?
– Пристально, чрезмерно, слишком откровенно…
– Вы мне нравитесь, поэтому. И вы это знаете.
– Надо же, – она улыбнулась. – Так прямо.
– А вы?
– Что?
– Тоже смотрите.
– А как я еще должна на вас смотреть при таком разговоре?
– Думаю, нам надо объясниться.
– Мы уже объясняемся, – она кивнула на прощание.– Хорошо сказано.
Затем поставила воду с цветами на стол и вышла.
Он застонал и проснулся. Не раз вставал и подходил к мольберту, изображая всполохи красок. Думал: «Может это тот сон, который приснился мне после ее посещения?». Чудные линии, тянувшиеся от центра в разные стороны. Мысленно он разговаривал с ней, и ему казалось, что она отвечает. Он видел ее лицо и глаза, но не мог передать на холсте. Так сложно. Все то, что видел во сне, он пытался изобразить красками.
Яркие цветы, приснившиеся ему, либо просто небо. Но небо иногда так похоже на море! Каждый вечер он менял лист на мольберте, а наутро он оказывался изрисованным. Похоже, он касался его кистью во сне, но ничего не помнил. Ему казалось, что она говорит все то, что он хотел услышать:
– Когда ты бежал, там, в лесу, что ты чувствовал? Ты не думал о том, что можешь умереть?
– Я не помню, о чем думал, – ответил он, подняв на нее изумленный взгляд.
– Вот так просто, – прошептала она, приблизив лицо.– Ты никогда бы не увидел ни этот лес, ни парк, ни деревья, ни солнце на небе. А знаешь, какое оно бывает яркое? И тебе не жаль?
Он ответил ей:
– Я бы никогда не увидел тебя – вот, чего мне действительно жаль, но тогда я не понимал этого.
– Я тоже хочу немного счастья, – продолжила она, обнимая его.– Пусть и такого. А ведь там, – Катя показала рукой наверх.– Ничего нет. Это все сказки про вечную жизнь. Там темнота и пустота. Понимаешь? Поэтому так все цепляются за жизнь, и как больно и жалко ее покидать.
– Но если это правда? Если там лучше? – возразил он.
Она еще раз повторила:
– Там пустота.
Потом начались дожди, как обычно бывает осенью. Бинты сняли, и он подолгу стоял у окна, наблюдая, как капли стекают по стеклу. Он смотрел на сад омытый дождем, на деревья, теряющие листву. Там еще оставались цветы, и они радовали его. Ему хотелось потрогать их, и он спускался вниз, открывал калитку, подходил к ним и дотрагивался.
В один из таких дождливых дней, вечером, Катя пришла к нему с маленьким ребенком. Она держала ребенка за руку, в его же руке был игрушечный медведь, он сжимал его за одно ухо.
– Это кто? Мальчик или девочка?
– Мальчик, – она оправила мокрые волосы, сняв капюшон.
– Откуда он? Сколько ему?
– На дороге нашла, он сидел на обочине. Его мать машиной задавило, третьего дня. Ему года четыре, наверное. Если никто не придет за ним, оставлю себе. Я уже распорядилась сделать детскую в одной из башен.
Мальчик стоял и разглядывал комнату. Он медленно вышел на середину, с любопытством осматриваясь, и тут же поспешил назад к Кате. Он обхватил ее ногу и прижался к ней лицом. Затем посмотрел на художника и улыбнулся. Катя тоже улыбнулась, глядя на него.
– Похоже, вы совсем не хотите, чтобы за ним кто-то пришел? – заметил художник.
– Нет, не хочу. Я привыкла к нему.
– А как его зовут?
– Не знаю. Назову как-нибудь. Хотите вместе имя придумаем? Назовем его, также как и вас – Борис… Боря. Вы не против?
– Нет, не против. Давайте. Он здоров?
