скачать книгу бесплатно
Актемар переживал за жену, но она – женщина понимающая, знала, что ее ждет, когда провожала мужа. Но Тамиле не привыкать к подобному. Хотя за двенадцать лет спокойной жизни могла уже и отвыкнуть от тревог молодости.
– А ты как думаешь?! «Кадыровцы» вообще хотели захватить ее, если бы мы не воспротивились. Я сам предупредил… С издевкой, чтобы впечатлило… Сказал, что не буду защищать родственников тех уродов, которые посмеют это сделать. А родственников этих, как я предположил, придется хоронить уже вскоре после захвата. Мне поверили, потому что я лучше других тебя знаю… И сына твоего в колледже травят. Дети еще ничего, даже наоборот, с уважением, а преподаватели… Выполняют, я думаю, негласный приказ сверху…
– Даурбек уже взрослый. Я в его годы воевать начал. Но… Найди мне телефон директора колледжа. И имя… Чтобы было к кому обратиться.
– Не перестараешься?
– Я доходчиво объясню.
– Найду. Как только до кабинета доберусь, сразу позвоню. Кстати, сегодня Тамилу к нам на допрос вызывают. Могу встретить в коридоре. Что-то сказать ей?
– Я ей уже все сам сказал. Тот номер никто не прослушивает?
– Разве что случайно… Официально у Тамилы мобильника нет. Зарегистрирован на офицера нашего отдела.
– Долго переполох длиться будет?
– Они говорят, пока не поймают. Я думаю, через пару дней уже спокойнее будет. Ну, ладно, мне пора. На совещание опаздывать нельзя. У нас как считают: если из Москвы пожаловали, значит, начальство…
– Ладно. Не забудь чистые диски купить. Мне уже копировать не на что.
– Постараюсь не забыть.
Джабраил ушел. Актемар постоял у окна, не отодвигая штору. Посмотрел, как его товарищ вышел из подъезда, как поздоровался с двумя женщинами, разговаривающими между собой, и на ходу, через плечо, коротко с улыбкой ответил на вопрос одной из них, а потом скрылся за углом. Квартира у Джабраила хорошая, просторная, дом старой добротной постройки, которые обычно называют «сталинскими», с толстенными стенами и перекрытиями, с основательной звукоизоляцией. Это важно, потому что шаги в квартире, когда хозяин ушел на службу, могли кого-то навести на нехорошие мысли. Семья у Джабраила в Москве живет. Сын в институте учится, отец купил ему квартиру, и мать туда же переехала, чтобы за сыном присматривать, а то в Москве легко попасть в нехорошую компанию.
Первоначально Актемар намеревался перерыть все привезенное из сейфа лаборатории в рюкзаке Исрапила и найти документы, которые Индарби через него передал профессору Мажитову, когда просил напомнить, что за Мажитовым числится немаленький долг за прошлую «посылку». Лукман Мажитов, хороший знакомый Актемара по давним еще временам, обещал поторопить правительственных чиновников с выделением средств, хотя, как сказал, данные Индарби пригодились лишь отчасти, поскольку до большинства выводов в лаборатории уже докопались самостоятельно. Тогда только Актемар предположил, что его двоюродного брата с профессором связывают не простые коммерческие отношения, а Индарби, возможно, работает на правительство Чечни. На эту тему был отдельный разговор с Лукманом, но тот категорично заявил, что Индарби Дошлукаев работает на свой страх и риск, а его работу оплачивает правительство Чечни, поскольку на балансе правительства, в частности Министерства внутренних дел, стоит сама лаборатория профессора. А материалы Индарби тесно касаются разработок Лукмана, поскольку сам Индарби трудится в американской лаборатории аналогичного направления. Рассматривая первоначально только бумажную часть похищенного, Актемар начал понимать, в какое дело он ввязался и что за лабораторию возглавлял Лукман. Материалы Индарби сразу найти не удалось, и вообще по внешнему виду их трудно было уже определить, потому что профессор перевел все в цифровой формат, а далеко не все компакт-диски были снабжены соответствующей распечаткой. Приходилось просматривать все более подробно, во многих случаях через компьютер прямо с дисков. Но когда Актемар углубился в просмотр, уже не мог оторваться. Материал был ценным, но и настолько угрожающим, что эмир Дошлукаев, не терявший присутствия духа в самых сложных ситуациях, растерялся и даже отложил на время окончание запланированных акций. Следовало решить, что делать с материалами. Но прежде, чем принять решение, требовалось все просмотреть до конца.
* * *
В положении Актемара хорошо иметь такого друга, как Джабраил Артаганов. Впрочем, такого друга неплохо иметь и в любом положении, даже в самом мирном, не говоря уже о нынешнем, в которое Актемар себя поставил, когда променял спокойствие и работу в спортивной школе на положение снова гонимого человека, изгоя. Но хорошо, что друзья остались, и хорошо, что далеко не все в Чечне властью довольны. По разным причинам, часто даже противоположным, но недовольных хватает, и эти недовольные готовы поддержать точно так же, как и друзья. И еще есть бойцы джамаата, которых он, их эмир, поднял с насиженных, теплых и уютных мест. Он сразу предупреждал, что не будет таить обиды на того, кто не захочет пойти за ним. Но из тех, кого сумел найти, пошли все, и все были согласны рисковать жизнью и положением – предать своего эмира они не могли. И это поставило перед Актемаром еще одну проблему, которую, впрочем, решить было можно, и он уже, кажется, готов был ее решить. Материалы, похищенные в лаборатории, несомненно, представляют собой громадную ценность для любого государства, даже самого, на словах, демократичного. А уж о странах, которые имеют внутренние сложности и где вооруженный человек не является чем-то из ряда вон выходящим, эти материалы вообще бесценны. Если продать их, можно хорошо устроить всех поддержавших своего эмира бойцов. Деньги разделить поровну. Ну, может быть, побольше тем, у кого семья большая, детей много, и помочь в устройстве за границей. Конечно, лучше в какой-то мусульманской стране, которой в ближайшем будущем не угрожает война. Но это все позже, на общем совете. И только после завершения всего, что задумано. Бойцы тоже голову на плечах имеют. А с возрастом Актемар стал не таким авторитарным, как прежде, и готов выслушать чужое мнение.
Друзья во многих случаях способны решить больше половины проблем, стоящих перед человеком. Вот взять, к примеру, Джабраила Артаганова – подполковник ФСБ, которому по долгу службы положено было ловить своего друга, ни секунды не сомневался, когда Актемар пришел к нему и сразу все честно сказал. И даже помогать стал, рискуя собственной службой, погонами, свободой. И это даже при том, что он всегда служил честно, хотя, когда сам Актемар спросил его напрямую, ответил:
– Я российский офицер и чеченец по национальности. Но я служу не России и не Чечне… Я служу народам России и Чечни. Не президенту России, не президенту Чечни. Одни придут, другие уйдут, а народ останется. Ты – это народ… Полковник Мажитов тоже народ, но он человек, для народа вредный. Ты – гонимый, но от тебя народу пользы больше, чем от всех, вместе взятых, «мажитовых» и «кадыровцев». Можешь на меня положиться.
Это друг настоящий…
А друзьями они стали еще в первую войну, когда воевали на разных сторонах и должны были бы друг друга ненавидеть, но ненависти не получилось. Ненависть вообще удел слабых, а они оба были сильными. Джабраил Артаганов, когда все началось, в Москве служил, был старшим лейтенантом, но, несмотря на призыв Джохара Дудаева ко всем разбросанным по пределам бывшего Советского Союза этническим чеченцам к возвращению на родину, не вернулся, потому что по службе своей знал, что представляет собой фигура нового чеченского лидера. Знал, кто и для чего толкал генерала на родину с «волчьим»[5 - На знамени Чечни времен Джохара Дудаева был изображен спящий волк.] знаменем в руках. Дудаев своими речами не зажег Джабраила, даже искры не пробудил.
Времена тогда были смутные, как пасмурное небо, все чего-то ждали, на что-то надеялись, хотя и не понимали, в какую сторону двигаться, – хотели прояснения. Тогда и появился Джохар, представился героем, почти таким, как Шамиль, и показалось, что именно он знает, куда людей вести, какова конечная точка этого пути. Актемар поверил Дудаеву сразу и безоговорочно, хотя раньше и не слышал о таком генерале. Раньше про него вообще никто не слышал, кроме военных летчиков, что служили под его командованием. А тут и по центральному телевидению Джохара Дудаева стали без конца показывать. Это уже потом, после знакомства с Джабраилом, Актемар узнал, что поднятие авторитета Дудаева – целенаправленная акция российского Правительства. Тогдашние правители России имели в своем штате хороших психологов-аналитиков, которые точно выполняли заказ. Сначала вроде бы начали поднимать авторитет Хазбулатова, потом посчитали его не той фигурой, что способна повести за собой народ туда, куда правителям хотелось завести чеченцев и всю Чечню. Хазбулатов честолюбием тоже отличался, но обладал им не в такой степени, как Дудаев, не обладал решительностью и способностью к принятию кардинальных решений. Да и поумнее Джохара он был, тоже понимал, чем это все может кончиться. Правителям России нужна была маленькая победоносная война. Во-первых, чтобы отмыть большие деньги; во-вторых, чтобы дополнительно за счет армии нажиться; в-третьих, чтобы отвлечь народ от собственного бедственного положения и иметь возможность списать общие беды и нищету на эту самую войну. Тогдашний министр обороны, превратившийся в полководца из простого командира десантной дивизии, как оказалось, не только полководческими талантами не обладал, но даже малейшим организационным даром. И война из маленькой победоносной превратилась в позорно проигранную. Но это было потом. А в грязном и слякотном кавказском декабре никто об этом не знал…
* * *
В тот день снег шел вперемежку с дождем и так размыл грунтовую дорогу, что, замедляя движение колонны, лишал федеральные войска возможности оперативного маневра. Было бы побольше сил, джамаат Актемара Дошлукаева даже эту колонну атаковал бы без страха. Такое было у бойцов и у самого эмира воодушевление и подъем после нескольких небольших, но эффективных побед, одержанных в последнее время над отдельными подразделениями. Но Актемар хорошо знал, что впечатление о невозможности маневра обманчивое, танки в действительности таких преград, как грязная дорога, не признают в принципе, и если сейчас атаковать танковую колонну, если даже поджечь один или два танка, то остальные развернутся во фронт за какие-то мгновения и просто растопчут узкую полосу лесонасаждений, обычно называемой «зеленкой», хотя такое название подходило для этой полосы исключительно летом, когда она в самом деле зеленая и способна укрыть и спрятать. А вместе с «зеленкой» растопчут и размажут по грязи и всех бойцов джамаата, потому что какой-то крутизны, камней и скал, за которые можно перебежать, чтобы укрыться, рядом не было. До ближайших скал, где укрывалась бо?льшая часть отряда и машина, пятиместный военный «уазик», недавно захваченный в качестве трофея, было больше пяти километров. Да и рейд этот был просто разведывательным, и Дошлукаев не взял с собой ни одного «РПГ-7», ограничившись тремя разовыми гранатометами «Муха», выстрел из которых может причинить танку единственный вред – сорвать антенну…
В середине колонны шел тентированный грузовик с солдатами. Вот для грузовика и «Муха» страшна, не говоря уже о тех, кто в кузове сидел. Обычно один грузовик перевозит взвод солдат. Трех выстрелов «Мухи» хватит, чтобы «накрыть» весь взвод, а остатки можно спокойно расстрелять из автоматов и пулеметов. Но и в случае обстрела грузовика танки тут же совершат маневр. Развернутся и проутюжат всю «зеленку».
Перед замыкающим колонну танком ехал «уазик». Тоже добыча для «Мухи». И тоже приходилось его пропускать из чувства самосохранения. Так бы и ушла вся колонна, не вздумай кто-то, сидевший в кабине рядом с водителем грузовика, отдать нелепый приказ. Грузовик вполне сносно ехал по танковому следу. Умятый чернозем не был липким, потому что гусеницами многих танков выжали из него воду. А грузовик начал обгон ближайшего танка. И тут же застрял в грязи. Машина была мощной, а солдат-водитель, как видел Актемар по его действиям, неопытным. Вместо того чтобы плавно, враскачку, выбраться из ямы, он начал газовать и закопался в эту самую яму чуть ли не по ось. Танки шли мимо. Но рядом с грузовиком остановился «уазик». Какой-то офицер открыл дверцу переднего пассажирского сиденья, высунулся и начал разговор с пассажиром в кабине грузовика. Причем «уазик» стоял с левой стороны, и разговаривали офицеры через водителя, который прекратил газовать, чтобы не мешать разговору офицеров. В это время из кузова выпрыгнули пятеро солдат, выбросили какие-то доски, стали под колеса подкладывать. Офицер из «уазика» проследил взглядом за работой, подсказал что-то, посмотрел на замыкающий колонну танк, который «уазик» только что обогнал, вышел из машины и стал показывать рукой совсем не в том направлении, в котором двигалась танковая колонна.
Актемар понял, что офицер объясняет, куда грузовику ехать после перекрестка, что располагался всего в паре километров. После этого он забрался в свою машину, постучал сапогом о сапог, стряхивая грязь, и «уазик» двинулся догонять танки, которые были еще совсем недалеко.
– А эти – наши клиенты, – сказал Актемар, кивая на грузовик.
– Главное, чтобы они раньше времени из грязи не выбрались, – поддержал командира снайпер Эльджарка, не отрывая взгляда от прицела своей винтовки. Тогда у Эльджарки еще не было «Винтореза», но он и с «СВД» неплохо общался. – Эмир, а офицер-то в кабине…
– Что? – спросил Актемар.
– Он ведь не в полевой форме… Просветы на погонах голубые. Летчик, что ли?
– Что здесь летчику делать? – Актемар поднял к глазам бинокль. – Точно… Голубые просветы… Или, я бы сказал, ярко-синие… Буду рад познакомиться со старшим лейтенантом Федеральной службы безопасности… Что там наши танки?
– Уже за поворотом.
– Значит, будем знакомиться. Танки не услышат… Офицера брать живым… Эльджарка! Если выберутся, сразу оставь их без водителя. Берем только офицера. Остальные нам даром не нужны…
Это была не случайно прозвучавшая фраза, потому что многие полевые командиры развернули настоящую охоту за пленными, чтобы впоследствии получить за них выкуп. Когда больше заработать нечем, многим такой заработок казался спасением от нищеты. Эмир Дошлукаев своим бойцам категорически запретил заниматься похищением людей, считая подобные действия недостойными тех целей, к которым призывал свой народ Джохар, хотя предложения подобные от бойцов поступали.
У Актемара тогда был большой отряд, и люди в нем разные. Это потом, уже во вторую войну, когда все пошло совсем не так, когда противник был уже совсем другим и другие офицеры вели солдат в бой, вокруг эмира собрались только надежные бойцы.
Грузовик все никак не мог выбраться из грязи. Водитель газовал, колеса скользили по доскам, не цепляясь за них. Солдаты стали толкать машину. Наконец кто-то подсказал водителю (должно быть, офицер в кабине), что выбираться следует враскачку; машину стали раскачивать, но Актемару уже надоело наблюдать за этим.
– Эльджарка – водитель твой, – сказал он снайперу и добавил для других: – Солдат «Мухе» скормите…
В кузове других солдат, кроме тех, что машину толкали, не было. Иначе они тоже помогали бы. Выстрел «СВД» и выстрел «Мухи» прозвучали один за другим. И все на этом закончилось. Только офицер ФСБ, невысокого роста, щуплый, с пистолетом в руке, выскочил из машины прямо в грязь, неуклюже поскользнулся, потерял равновесие и вынужден был обеими руками опереться о землю. И руки тоже грязью испачкать. Пистолет, который он из рук не выпустил, вообще превратился в ком земли. Со стороны это было смешно. И Актемар первым вышел из «зеленки». За ним и остальные бойцы. Стволы автоматов молча и с откровенной угрозой смотрели на старшего лейтенанта…
А офицер смотрел на приближение бойцов джамаата, но бежать не пытался. В самообладании ему отказать было трудно. И взгляд был спокойно-презрительным. Он казался трезво оценивающим свое положение человеком.
– Приехали, старлей, – по-русски сказал Актемар. – Бросай свою пукалку, все равно она тебе не поможет…
Старший лейтенант ответил ему по-чеченски:
– Не боишься, что выстрелю?
– Не боюсь, – по-чеченски же ответил Актемар. – Ты, вообще-то, на психа не похож. Ты, кажется, чеченец?
– Это тебе не кажется. Я чеченец…
Тогда, в самом начале первой войны, на стороне федералов еще много чеченцев воевало. Из тех, кто с Дудаевым договориться не сумел, и просто тех, кто федеральную службу оставить не захотел, потому что слабо верил в возможность маленькой гордой республики противостоять российскому гиганту. И претензий, основанных на национальном вопросе, стороны друг другу еще не предъявляли.
Офицер ухмыльнулся и бросил в грязь комок грязи, в который превратился его пистолет. Никто даже поднимать не стал.
* * *
Пленника не били. Дисциплину и порядок Актемар в своем отряде поддерживал строго, и если сам эмир считал, что бить можно только того, кто имеет возможность ответить тем же, иначе это будет не мужским поступком, то и остальные бойцы считали это правильным.
В расстрелянной машине не оказалось ничего, представляющего интерес. Она везла в какую-то мотострелковую часть сменное нижнее солдатское белье и пятерых молодых солдат на пополнение личного состава. Солдаты даже не успели получить оружие. Старший лейтенант просто навязался в попутчики, как и сама машина навязалась в попутчики танковой колонне.
Бросив грузовик прямо на дороге, не поджигая его, чтобы не привлечь дымом вертолеты, которые время от времени пролетали то в одну, то в другую сторону, но, к счастью, всегда вдалеке от дороги, и оставив тела убитых для следующей колонны, идущей тем же путем, которым федералы постоянно пользовались, Актемар со своим джамаатом вышел в сторону скал, где его ждала бо?льшая часть отряда, чтобы уже по скалам выйти в пределы горной гряды, а оттуда – к местам соединения нескольких джамаатов. Пленного старшего лейтенанта требовалось доставить в штаб, чтобы там разбирались, что это за птица.
Актемар быстро преодолел небольшой участок открытой местности и приказал радисту связаться со штабом. Узнав о пленном старшем лейтенанте ФСБ, там потребовали доставить его немедленно. Подумав, Актемар усадил старшего лейтенанта в машину, рядом с ним, с обеих сторон, двух бойцов пристроил, сам сел на переднее пассажирское сиденье. И дал задание отряду, с которым должен был соединиться через четыре часа.
Конечно, грязь не давала ехать так быстро, как хотелось бы. Но «уазик» в такую непогоду оказался идеальным средством передвижения. И все благополучно двигалось к завершению. Ни разу не застряли в пути, старший лейтенант вел себя смирно, признавая преимущество силы, и ему даже руки связывать не требовалось. Противника не встретили, да и встретить его здесь было маловероятно, поскольку горные участки контролировались отрядами, из которых и состояла армия Ичкерии. Но уже когда выехали на устойчивую дорогу, идущую среди скал, когда дорога стала круто вверх взбираться, откуда-то появилось вдруг вертолетное звено. Два «Ми-24» сначала пролетели мимо на высоте, малопригодной для атаки, потом сделали круг и пролетели уже низко, рассматривая, что за транспорт здесь движется. Транспорт без номеров всегда подлежал уничтожению. И потому Актемар приказал оставить номера на машине. Может быть, все обошлось бы, если бы не один из бойцов, у которого нервы не выдержали. В правой задней дверце стекло было выбито. И боец, высунув ствол автомата, дал по низко летящему вертолету очередь. Конечно, такая очередь не могла нанести вреда бронированному вертолетному днищу. Но «птички» на очередь отреагировали сразу, совершили еще один круг, и с неба с шипением устремились в сторону дороги НУРСы.[6 - НУРС – неуправляемый реактивный снаряд.] «Уазик» вдруг подхватила неведомая сила, кувыркнула в воздухе и сбросила с дороги под крутой склон. Актемар был еще в сознании, когда машину подбрасывало, но момент потери сознания он не почувствовал. Запомнились только страшный скрежет и громкий мат бойца-водителя…
* * *
Боль подсказала, что он еще жив, иначе Актемар подумал бы, что оказался в аду, потому что вокруг была кромешная темень. Он поднял голову и увидел что-то, смутно белеющее в той стороне, где были ноги. И там было холодно. Голова горела пламенем боли, правая рука болела еще сильнее головы, а ноги, казалось, мерзли. Актемар попытался подтянуть их под себя, и это вызвало новый приступ боли, теперь уже в ноге.
– Эй… – позвал он. – Эй, есть кто-нибудь живой?
Кричать было больно, и казалось, что это кто-то посторонний кричит.
– В себя пришел? – спросил голос, вроде бы знакомый, но не узнанный сразу.
– Пришел, – сказал Актемар. – Что так темно?
– Ты под камнями… Здесь природа что-то типа пещерки создала. Специально для такого случая. Я тебя от дождя туда затащил. Дождь был сильный, а потом снег повалил. Один снег, без дождя. И похолодало резко…
– Каждую ночь холодает, – ответил Актемар. – Февраль на улице, не лето… Да в горах и летом холодает резко…
– Это точно…
– Ты кто? – спросил Актемар.
– Похоже, твой ангел-хранитель…
– Что случилось?
– Не помнишь?
– Не очень…
– Я тебя из горящей машины вытащил. Тебя переломало всего… Ну, и тяжел же ты…
– НУРСы?
– НУРСы…
– А остальные?
– Я не успел. Машина взорвалась…
– А ты…
– Я – старший лейтенант, твой пленник…
– А теперь, стало быть, местами поменялись, и я твой пленник…
– Разберемся, – ответил старлей так, словно отмахнулся.
– Где мы?
– Недалеко от дороги. Метрах в пятидесяти. Смотрю, может, кто поедет?
– Никто не поедет… Ты что, ситуацию не знаешь?
– Какую ситуацию?
– Служишь где?
– Федеральная служба безопасности… Ты же документы смотрел…
– Место?
– В Москве.
– В Чечне давно?
– Второй день…
– Понятно… По этой дороге никто не ездит. Это, грубо говоря, фронтовая зона. Ваши едут там, где мы тебя взяли. Наши – по другую сторону хребта…
– И что? Жить теперь здесь будем?
– Пойдем…
– Ты слишком высокого мнения о своих возможностях… – сказал старший лейтенант. – У тебя открытые переломы на ноге и на руке и голова разбита. Самое большее, что ты сможешь пройти, это два десятка метров. Да и то опираясь на меня…
Актемар попробовал напрячь мышцы и пошевелиться. Боль пронзила все тело.
– В этом ты прав… Кроме того, идти нам, похоже, в разные стороны… Но если так лежать, я замерзну.
– Идти нам, как ты правильно заметил, в разные стороны. Но ты идти не можешь, а лежа здесь, просто замерзнешь. К утру уже замерзнешь…
Актемар подумал, что старший лейтенант хочет пристрелить его.
– Ты где? – спросил он, одновременно здоровой рукой ощупывая себя в поисках оружия. Под рукой не было автомата, в кобуре не было пистолета. – Я тебя не вижу…
– Я же говорю, ты под камнями. Я тебя от дождя туда затолкал.
– Могилу копать не надо, – мрачно пошутил Актемар.
– Не торопись туда. Может, что и придумаем…
Значит, пристрелить желания не испытывает.
– Думай, старлей… У меня голова думать не желает… И что тут придумать? Спасайся! Не замерзать же тебе со мной… На себе все равно не унесешь, – сказал эмир.
Сильный широкоплечий Актемар был явно неподъемным весом для щуплого старшего лейтенанта. Захочет – унести не сможет. Как только еще под камни, в пещерку эту затолкал…
