Кто же подоит козу?

Почти без труда выдернув из трубы исхудавший за несколько дней организм незваного космического гостя, Гайка вытащила его наверх и уложила на переднюю скамью ручной железнодорожной дрезины, для надёжности закрепив парой имеющихся ремней.

– Ну а где же тогда твой спускаемый аппарат, скафандр и спасатели с их вертолётами, Вася? – весело подначила Гайка безучастно глядящего в небо мужчину, энергично качая рукоять привода и радуясь редкой для неё возможности с кем-то поговорить.

– Я не Вася, я – Аввакум, – тихо прохрипел космонавт, однако, за лязгом кривошипно-шатунного механизма ручного привода женщина каким-то чудом его то ли расслышала, то ли просто интуитивно догадалась о значении сказанных тем слов.

– Ну нет уж, милый, сказано Вася, значит Вася, – строго выговорила Гайка, – Иначе, я тогда заставлю тебя называть меня только, к примеру, э-э-э, Гюльчатай. Да-да, Гюльчатай!

– Гюльчатай! – расцвёл в обессиленной улыбке космонавт, услышавший что-то до боли родное и знакомое, – Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия8!

– Подружки, что ли? – ревниво покосилась железнодорожница, – Слушай, болезный, а что это у тебя за такие миленькие шорты, гетры и бандаж? Ты часом не рожать собрался?

– Противоперегрузочный костюм «Кентавр», – снисходительно пояснил наречённый ей Вася, силы которого постепенно возвращались вместе с каждым глотком воды из почти литрового объёма армейской фляжки, – Уже можно и снять, но у меня на смену ничего нет, а в прорезиненном скафандре, который как раз остался в спускаемом аппарате моего «Союза» где-то далеко отсюда, знаешь ли, много не погуляешь.

– «Союза»? – с сомнением переспросила высоко начитанная почитательница свободных интернет-энциклопедий, – А почему же не «Орёл» или, как там его ещё, «Федерация»?

В ответ космонавт Вася, ни без оснований посчитавший данный вопрос риторическим, только безнадёжно махнул рукой и вернулся к мужественному созерцанию хмурого неба.

Да, думал он, крупнейший континентальный циклон, создавший сплошную облачность на огромной территории России и Казахстана; мощнейший всплеск солнечной активности, по каким-то неведомым причинам выжегший не только слаботочную электронику, но и, похоже, даже силовые подстанции электроэнергетических сетей, – всё один к одному!

Неудивительно, развивал он невесёлую мысль, что меня не могут найти пятый день кряду! У них, видимо, сейчас просто нет рабочей наземной и воздушной техники, а спутниковый поиск в условиях подобной облачности совершенно бесполезен. И весь запас сигнальных ракет, которые могли бы помочь, я израсходовал в первый же день своего приземления…

– А где, кстати говоря, мы с вами находимся? – Несколько запоздало спросил «Васька».

– Иде я находюся? – насмешливо передразнила Гайка и назвала ему место в Тургайской степи, национальное наименование которого ему ни о чём не говорило, поскольку аналога в советской топонимике он не знал, а уровень Гайкиных познаний в местной географии, к его превеликому сожалению, оставлял желать лучшего.

– У меня не просто хреново с географией, – гордо заявила леди в почти красном, – У меня вообще топографический кретинизм. Я и работу-то выбрала из-за того, что место её расположения смогу легко найти по рельсам, если только направлением не ошибусь!

Ладно, беззаботно подумал Васька, которого и впрямь проще называть именно так, как нарекла его нечаянная спасительница и, тем самым невольно подарившая ему вторую жизнь. Ничего ни остаётся, думал Васька, как ожидать спасателей там, куда эта Гайка меня довезёт, где бы это место ни находилось, ибо выбора у меня в любом случае нет.

– Я ваша мама, вот мой дом! – Пропела вдруг Гайка неожиданно красивым и сильным голосом арию козочки из хорошо известного Ваське детского фильма, широким жестом обводя рукой открывшееся за очередной лесопосадкой одинокое хозяйство из добротного кирпичного домика, сарайчика, огорода и, понятное дело, деревянного нужника.

– Динь-дон! – охотно, хотя и по-прежнему слабым голосом подпел Васька, – Гайка, а поесть у тебя найдётся? Только что-нибудь лёгкое и, по возможности, жидкое, я ведь пять дней почти ничего не ел. Ума не приложу, кто сожрал мой НЗ! Хотя, неужели это был…

– Обидеть хочешь? – без тени обиды спросила Гайка, бережно перекидывая его облачённую в грязное хлопчатобумажное бельё руку через свою шею и осторожно заводя на широкую и светлую веранду своего, как оказалось, не такого уж и маленького домика.

– Конечно же найдётся, гость мой незваный! – добавила она с иронией, усаживая его к овальному столику на пластиковый стул с подлокотниками, – Думаю, Машкино молоко будет тебе в самый раз. Без паники, Машка – это коза! И вот ещё что, монавт, сегодня уж таки быть, но с завтрашнего дня мыться и доить козу будешь самолично, усёк?

– Чего я только ни делал на курсах выживания для космонавтов, – пробормотал Васька, с жадностью отхлёбывая первый глоток высокопитательной и легкоусвояемой жидкости прямо из молочной крынки, – Но вот козу доить я ещё никогда не пробовал!

– Да научишься как-нибудь! – легкомысленно отмахнулась Гайка, – Не боги молочные горшки обжигают, а у козьего вымени всего-то два соска. Или такая система вам вообще не знакома, мужчина? Ну ладно, утро вечера мудренее, а спать я тебе определю на диване!

Похоже, вживлённые Ваське и двум другим земным испытуемым инопланетные датчики, выполняли не только контрольно-наблюдательные, но и некие регенерационные функции, но в любом случае, следующим утром он проснулся полным жизненных сил.

Из открытой форточки веяло бодрящей свежестью летнего утра, различимая меж оконных занавесок многодневная сизая хмарь так и не развеялась, но, несмотря на август, было всё же достаточно тепло и по-прежнему сухо.

В дверь отведённой для него комнаты постучались, и, сочтя такое проявление вежливости вполне исчёрпывающим, на пороге возникла румяная Гайка, сменившая оранжевый жилет на ладный сарафан и демонстративно позвякивающая эмалированным бидоном.

– Вставай, славный покоритель космических просторов и козьего вымени! – задористо скомандовала ему Гайка, – Самая пора посетить маленький домик на углу двора, принять полагающиеся по регламенту водно-гигиенические процедуры и подоить козу!

– Слова-то какие знаешь, – проворчал вынужденный вставать Васька, – Скажешь тоже, водно-гигиенические! Тогда уж, побренчать бубенчиком, рукомойником и подойником! А то, ишь, регламент! Который час, кстати?

Осуществив первые два пункта рекомендованного Гайкой «регламента», Васька прошёл вслед за ней в небольшой и на удивление чистый сарай, по всей видимости, служивший не только жилищем для её немногочисленной живности, но и рабочим складом.

Привыкший в ситуациях неопределённости не тратить силы на борьбу с безобидными обстоятельствами, Васька не думал кочевряжиться, а потому, усевшись рядом с Гайкой и её козой, стал с возрастающим интересом воспринимать новый для него опыт.

– Знакомьтесь! Машка, это Васька. Васька, это Машка, – начала Гайка курс молодого козьего дойца с взаимного представления сторон, тем самым вызвав у Васьки невольную улыбку из-за всплывшего в памяти образа одной чудесатой девочки.

– Ой, – вырвалось у Васьки, – А у неё глаза, то есть, зрачки горизонтальные, да к тому же ещё и какие-то прямоугольные! И борода! А сосков у неё и в самом деле только два! Я всегда думал, что козы круглоглазые, четырёхсосковые, а борода бывает только у козлов!

Белоснежная с редкими чёрными пятнами коза, услышав сей непростительный с её точки зрения бред незнакомого человека в явно невкусном комбинезоне, тут же высунула свою морду из кормушки, презрительно посмотрела на него, фыркнула и вернулась к завтраку.

– Не отвлекайся! – усмехнулась Гайка, – Вот смотри, сначала тёплой водичкой моем её вымя и соски, насухо протираем, массируем лёгкими движениями пальцев и только после этого начинаем доить, зажимая соски кулаками и перебирая пальцами сверху вниз.

Послушно вторя Гайкиным пояснениям, забренчали о дно ведёрка первые струйки белого и слегка пенящегося козьего молока. Сцедив немного в это ведёрко, Гайка отставила его в сторону и продолжила доить уже в накрытый марлей эмалированный бидон.

– Слушай, а ловко у тебя получается! – восхитился Васька в тщетной надежде, что сия чаша его минует, – И почему ты сначала подоила в одну посудину, а потом и в другую?

– Утреннее молоко я обычно твоему тёзке отдаю, – со смехом кивнула Гайка на ревниво косящегося в Васькину сторону молодого козлика, – Сегодня ему придётся поделиться с тобой. А первые струйки всегда сцеживают. Всё, теперь пробуй сам доить!

– Не получается у меня ничего! – взмолился Васька после десяти минут беспорядочного подёргивания козьих сосков, шести осуществлённых с разбега тёзкиных боданий и одного опрокинутого бидона, – Короче, я ушёл, мне спасателей встречать надо!

– Кто же подоит козу? – вздохнула Гайка, – Одной надо встречать товарные поезда, а другому космических спасателей. Поездов нет, спасателей нет, а коза вот она, рядом…

– Так у тебя вообще никакой связи нет, что ли? – в который раз за эти дни спрашивал Васька Галю, нервно расхаживая по веранде, – Неужели, даже в двадцать первом веке станционных смотрителей не обеспечивают современными средствами связи?

– Ну почему же не обеспечивают, Васенька, – разглаживая подол очередного сарафана, на который Васька опять не обратил никакого внимания, тихо отвечала Гайка, – Ещё как обеспечивают! Только я не станционный смотритель, такой должности давно уже нет…

– А кто же ты тогда у нас есть? – удивлённо воззрился Васька, – Неужто машинист?

– Я же тебе не раз говорила, что совмещаю на этой никому не нужной железнодорожной ветке обязанности стрелочника, обходчика и монтёра пути, – всё так же тихо отвечала ему Гайка, – Но прежде всего, Васенька, я, вообще-то, женщина!

– Ладно, женщина, проехали! – смутился Васька, – И чем же тебя тут обеспечивают?

– Прямой телефонной связью, радиосвязью, – начала старательно перечислять Гайка как на экзамене по сдаче разряда, – Корпоративной мобильной связью, переносными сигналами остановки, сигнальными фонарями, коробкой петард, сигнальным рожком, ну а про два цветных флажка я тебе уже говорила.

– Петард?! – изумился Васька, – Впрочем, это неактуально, фейерверк мы с тобой как-нибудь в другой раз устроим. Связь мне давай, связь!

– Сгорела! – радостно развела руками Гайка, – Вот так взяла и вся начисто выгорела!

– Интернета нет, телевидения нет, радио нет, сотовая связь не работает, просто сдохнуть можно от скуки! – взорвался никогда не отличавшийся особой выдержкой Васька, – А как тогда насчёт беллетристики? Ну, что у тебя есть почитать на сон грядущий?

– Почитать? – тяжко вздохнула Гайка, – Только «Пособие монтёра пути» Владимира Каменского, я как раз на шестой разряд собиралась сдавать, и роман Чингиза Айтматова И дольше века длится день», вроде как фантастика, но совсем древняя. Не читал?

– Древняя? – оживился Васька, – А давай погадаем! Говорят, чем старее книга, тем она в смысле гадания правдивее. Надо загадать наиболее волнующий тебя вопрос и, открыв на любой случайной странице, наугад ткнуть пальцем в её текст. Раз-два-три, книга говори!

– Не подозревал он и о том, что это событие коснется и его, его жизни, и не просто по причине нерасторжимой связи человека и человечества в их всеобщем значении, а самым конкретным и прямым образом, – оторопело прочитал Васька с пожелтевшей страницы.

Неожиданно его тонкий слух уловил какие-то странные звуки, сначала напомнившие ему подскоки стального шарика на эталонной стальной плите ультразвукового орбитального дефектоскопа, а затем, по мере их учащения превратившиеся в лёгкую и стремительную мелодию одной единственной ноты с богатым множеством обертонов.

– Сары-барпы, – всё ещё оставаясь во власти захватывающей мелодии маленького, но звучного латунного инструмента со стальным язычком, изрекла Гайка, – Если по-русски, то просто иволга, которая в этом наигрыше просто поёт. А хочешь, ясное небо нашаманю?

Не дожидаясь ответа, прижала одной рукой к белоснежным зубам золотые щёчки варгана и, порхая пальцами другой руки, заиграла следующую мелодию, в которой материалист Васька поражённо различил шум порывистого ветра, раскаты грома и сначала робкие чмоканья первых капель дождя, а потом и яростный шум августовского ливня.

И совсем по-детски широко раскрыл в изумлении свои голубые глаза, когда осознал, что слышит всё это уже не только и не столько со стороны чудесного древнего инструмента, сколько со стороны приоткрытого по летней поре окна.

– Да ну нафиг! – опомнился космонавт-исследователь, – Чистой воды совпадение!

Но тут же в ужасе отпрянул от стоявшей рядом с ним на подоконнике миски с овсом, по его наблюдениям до того там себя никак столько дней не проявлявшей, а теперь вдруг ожившей и зашевелившейся какой-то нереально фантастической живой массой.

– Это же… это же… – хохотала неспособная остановиться молодая «шаманка», – Это же овсюг, товарищ космонавт! Сорняк, конечно, но очень хитрый сорняк. Он так всегда шевелится при попадании влаги, чтобы в почву залезть. Я его для Машки проращиваю.

Отошедший от самого настоящего испуга Васька, с искренним любопытством наблюдал за тем, как чудесным образом оживали зерновки этого поистине удивительного растения. Сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее ости маскирующегося под культурный овёс овсюга, раскручивались, а его зерновки, распихивая друг друга, лезли в самую гущу.

– Фантастика! – прошептал Васька, с трудом отрываясь от завораживающего зрелища

– Ты бы лучше на улицу выглянул! – предложила Гайка с явно торжествующим видом.

– Какое же у вас… – только и смог восхищённо выдохнуть высоко задравший голову и замерший в упоении Васька, – Какое же у вас тут чистое звёздное небо! Нет, к примеру, на Байконуре тоже небо получше видно, чем где-нибудь у нас в Рязани или там в Москве, но ночное освещение и предполётные треволнения… Ну, в общем, ты понимаешь!

Кинув на Гайку мимолётный взгляд в поисках подтверждающего сочувствия, Васька было вернулся к действительно завораживающей панораме ночного неба, однако, поймав краем глаза зябкое поёживание едва прикрытых сарафаном и белеющих во тьме плеч, тут же спохватился и с нежностью привлёк женщину к себе за невозможностью предложить отсутствующий по определению пиджак.

– Середина августа всё-таки, – как бы оправдываясь, виновато шмыгнула носом Гайка, плотнее прижимаясь к широкому мужскому плечу, – Ой, звёздочка упала! Желание бы успеть загадать, но они так быстро сгорают, что я просто никогда не успеваю. А вон ещё! И ещё! Вась, да сколько же их? Ну прямо, настоящий звездопад какой-то!

– Всё верно, – озадаченно потёр затылок Васька, – В середине августа, как ты верно заметила, как раз самый пик метеорного потока Персеид. Но, Гаечка, во-первых, это не звёзды, а остатки пылевого хвоста кометы Свифта – Таттла, а, во-вторых, Машка меня задери, когда я изучал астрономию, я и не знал, насколько же это красиво!

– Ага, Машку вспомнил? – лукаво стрельнула глазками Гайка, блеснув отражённым в них светом далёких звёзд, – Завтра снова будешь учиться её доить! А, кстати, покажи-ка мне моё созвездие Козерога, или его в наших широтах не видно?

– Ну почему же не видно? – усмехнулся в темноте Васька, – Если даже у нас в России его вполне видно, по крайней мере, в южной и центральной её части и низэнько-низэнько, товарищ майор! Да нет, Галь, это я так, анекдот один армейский вспомнил. Так, где тут у вас юг? Ага, солнышко зашло там, значит искомый юг будет на девяносто градусов левее. Видишь во-о-он те три выделяющиеся звёздочки? Да-да, именно в виде равнобедренного треугольника. Так вот, это – так называемый осенний треугольник. Нижняя звезда этого треугольника называется Альтаиром. А чуть ниже его и располагается твой Козерог!

– И вовсе даже не похоже на Машку, – недовольно вздохнула Гайка, – Ты знаешь, эти твои древние люди, я смотрю, были большими оригиналами, ну прямо как твои родители, которые нормального рязанского Ваську, подумать только, назвали Аввакумом! А вот это, кстати, уже не звёздочки. Похоже, спасатели за тобой летят, Васенька!

– Ничего, обойдутся! – неожиданно даже для самого себя буркнул Васька, ещё сильнее прижимая к себе вздрагивающую ни то от вечерней августовской прохлады, ни то от чего-то ещё молодую женщину, – И, вообще, мне завтра с утра опять учиться доить козу!

– Ладно тебе, хорош париться! – уже больше не сдерживая, но теперь уже счастливых слёз, пробормотала Гайка, уткнувшись Ваське в плечо, – Вот вырастешь, космонавтом станешь! Как, ты уже космонавт? Ну тогда пойдём спать, а перед сном расскажешь мне про стыковку. И на наглядном примере…

Обстановка на международной космической станции, и без того подогреваемая с земной поверхности вполне понятным, а потому в данном случае и простительным нетерпением некоторых её первых руководителей, между тем, неизбежно накалялась.

Ещё больше ситуация обострилась после, как принято у дипломатов, вежливо витиеватых, но от этого не менее твёрдых выражений нецелесообразности в дальнейшем продолжении тестирования для американского и китайского испытуемых.

И уж совсем непонятным, а потому опасно непредсказуемым складывающееся положение виделось всем находящимся на МКС полномочным земным представителям и их земному руководству из-за неведомо куда пропавшего российского испытуемого.

– Понимаете, господин посол, – робко начал полномочный российский представитель, добившийся приёма ценой многих усилий и пяти оставшихся у него флаконов денатурата, спустя две недели после пропажи Аввакума, – В связи с потерей нашего представителя…

– По данному поводу, чему-то загадочно улыбаясь, чисто по-земному отмахнулся своею четырёхпалой кистью альдебаранец, – Можете больше не выпариваться. Кажется так у вас говорят в таких случаях? Это теперь, собственно говоря, наша с вами общая проблема!

– Париться, господин посол, – машинально поправил Тарасов, не веря услышанному и в то же время зажигаясь какой-то безумной надеждой, – Я хотел сказать, что у нас в таких случаях просят не париться. Простите, господин посол но могут ли земляне надеяться…

– Да могут, могут, – нетерпеливо мотнул лобастой головой альдебаранец, – И вот ещё что, господин уполномоченный земной представитель, у вас отныне, конечно же, и без того не будет хватать времени, но Васька обяз-з-зательно должен научиться доить козу!!!

Примечания

1

Дословная цитата из романа Чингиза Айтматова «И дольше века длится день».

2

Едигей – железнодорожный стрелочник из романа Чингиза Айтматова «И дольше века длится день».

3

Могу сейчас уже ошибаться, но, насколько мне помнится, в одной из самых первых опубликованных редакций романа Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», вообще, упоминалось именно о космических кораблях, стыкующихся на встречных орбитах. Но даже так выглядит очень странно…

4

Одним из значений древнееврейского имени Аввакум (Абакум) является «сильный», «борец».

5

По требованиям техники безопасности большинство профилактических и ремонтных работ производят не менее двух монтёров пути.

6

09 часов 07 минут московского времени – точное время старта космического корабля «Восток-1»

7

Виталий Князев – персонаж романа автора «Товарищ маркетолох», гениальный технарь-самородок из рязанской деревни, участвовавший в темпоральном проекте 630.

8

Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия и Гюльчатай – жёны главаря басмачей Абдуллы из советского кинофильма «Белое солнце пустыни», снятого в 1970 году режиссёром Владимиром Мотылём на производственной базе студий «Мосфильм» и «Ленфильм» по сценарию Рустама Ибрагимбекова и Валентина Ежова.

Фильм стал одним из талисманов советских, а потом и российских космонавтов. Перед каждым стартом космонавты обязательно пересматривают фильм, запись которого есть даже на борту Международной космической станции.