Сборник «Под тенью гор»

– Какие вы умные! Да где это видано, что люди должны верить вашему слову?! Вам дали ответ? Вы ходили с калымом к невесте?

– Нет…

– Вот и вините себя! Нужна была бы вам Гулай, давно пошли бы как нормальные люди и со свадьбой определились. У Таймасхана одна дочь, и, конечно, он желает скорее решить ее судьбу. Ему хочется внуков. Поэтому давай, Курбан, заканчивай этот ненужный концерт, поговори и примирись с Таймасханом без лишних разговоров. В селе много девушек, сосватайте любую. Все рады будут с вами породниться. Только не затягивайте, как с Гулай, а то снова уведут невесту. Мы же взрослые люди, должны понимать, что к чему, и признавать свои ошибки. Если хочешь, мы вместе пойдем к Таймасхану и Халабогоме.

– А почему он не мог сообщить о своем решении, прежде чем дать согласие за другого? Мы же не чужие люди!

– Ты опять за свое? Да где это видано, чтобы отец дочери навязывался. Это нескромно, когда мужчина обращается и говорит: «Так вы берете или нет мою дочь замуж?» Ты себе как это представляешь? Курбан, чти традиции нашего народа. Уйми свою гордость и подумай о других.

– Да, Курбан, больше вины за тобой, чем за Таймасханом, –

включился в беседу председатель Амирхан. Вы близкие люди, у вас нет веских причин враждовать друг с другом. Все-таки вы сами виноваты в этом недоразумении. Советую примириться с Таймасханом. У них скоро свадьба, и они не хотят враждовать. Сделай, прошу, шаг к примирению. Это будет достойным примером для укрепления близкородственных отношений.

– Хорошо, Амирхан, я сделаю, как вы просите. Но у меня на душе остался осадок. Родственники так не поступают, – недовольно признал поражение Курбан.

– В другой ситуации я согласился бы с тобой, но сейчас, извини, Таймасхан прав.

– Вам легко рассуждать. Не вас же это коснулось. Да еще Сакинат – кто ей рот закроет?

– В доме один хозяин: тот, кто носит папаху. Твое слово должно быть законом для всех, – сделал колкий намек Сайпулла, – все должны согласиться и принять твое решение.

Курбан понимал, что эту тему не стоит поднимать на людях, но знал, что его ждет дома, если он пойдет на примирение. Тем не менее он принял решение примириться с троюродным братом. А дома придется свой характер показать. Сама Сакинат заварила эту кашу: пошла свататься, а до ума не довела. После некоторых раздумий он встал и поблагодарил Сайпуллу и Амирхана, что они сделали все, чтобы не разрушить узы родства между двумя семьями.

– Думаю, я погорячился, обвиняя Таймасхана в нечестности. Пора бы мне исправить это положение. А вам спасибо, что помогли разобраться. Не дали сгоряча совершить ошибку.

Примирение Таймасхана и Курбана прошло прилюдно. Оба извинились друг перед другом и пожали руки. Таймасхан официально пригласил Курбана со всей семьей на свадьбу дочери. Тот принял приглашение.

Воротясь домой, Курбан с порога гаркнул на жену:

– Сакинат, если еще раз подобное натворишь, пеняй на себя, выгоню.

– О чем ты толкуешь? – ошарашенная стояла Сакинат, – что я натворила?

– Ты еще спрашиваешь?! – сдвинув грозно брови, еще более грубо продолжил Курбан, – не смей пререкаться со мной! Иначе развод.

– Да что случилось, муж мой?

– Цыц. Хватит. Я все сказал. Не доставай меня, – хлопнув дверью, он вышел из комнаты. Сакинат так и стояла как в воду опущенная, не понимая, в чем дело.

Но недолго она пребывала в раздумьях, к ней прибежала соседка.

– Сакинат, послушай, – покачивая головой, сказала соседка, – все в нашем селе говорят, что твой Курбан помирился с Таймасханом.

– Ах, вот оно что! Раскричался на меня, грозился, а сам, как паршивая овца, предал нас. Не он меня бросит, а я его.

– Ой, Сакинат, что ты! Не стоит из-за таких вещей семью рушить. Одумайся. И зачем вам враждовать с семьей Таймасхана? Ваш Магомед – такой красавец, за него любая девушка пойдет. Хочешь, мою Марси отдам за твоего Магомеда? Я и на приданое не поскуплюсь.

– Ты опять за свое. Я же не сама женюсь. Сын должен захотеть. Подумаем, поговорим, обмозгуем. Может, в вашу пользу решим. Главное, чтобы Магомед забыл о Гулай. Уж больно много ей чести.

– Как было бы хорошо, соседушка! Моя Марси такая умница, работница, вы не пожалеете. Будем ждать, сколько вам нужно. Мы терпеливые. Не как эти. А с Курбаном не ругайся, муж у тебя золотой. Не стоит вся эта возня вашего благополучия и семейного уюта.

– Больно ты умная, посмотрю. Соловьем заливаешься. Да иди уж, не мозоль глаза! – грубо оборвала Сакинат свою соседку.

Сакинат не обладала ни терпением, ни чуткостью, говорила всегда, что думала, грубила и совсем не учитывала чувства других людей. Она чем-то напоминала мать Муртазали – Кавсарат, одного поля ягоды.

Предсвадебные хлопоты

Наконец-то буря утихла, и в семье Таймасхана все вздохнули с облегчением. Начались спокойные будни. Правда, называть их обычными нельзя, все же шла подготовка к свадьбе. И, конечно, это событие приятно нарушало привычный уклад жизни семьи. С утра до вечера тетки и бабушки возились с приданым. Одни шили разноцветные наволочки на подушки, пододеяльники, покрывала. Другие чистили медную и фарфоровую посуду. Бабушка чистила шерсть, Гулай проверяла паласы и ковры и складывала их в один угол.

До свадьбы осталось всего два дня.

После сватовства Гулай так и не увидела Муртазали. Ее не выпускали из дома, боясь мести Магомеда. По селу пошел слух, что он хочет похитить ее. Поэтому из дома девушка не выходила ни под каким предлогом.

«Думаю, сегодня я могу тихо сходить за водой. Никто и не заметит. Может, у родника увижу Муртазали?» – с такими мыслями Гулай взяла кувшин и вышла из дома. И как в воду глядела, у родника сидел Муртазали, словно ожидая кого-то. Гулай прошла мимо, еле прошептав:

– Добрый день…

– Добрый, – просияв улыбкой, он двинулся к ней, – я думал, что до свадьбы уже не увижу тебя. Совсем измотался за этот месяц. Ты так наказала меня.

Гулай смущенно опустила глаза.

– Мы сегодня с отцом собираемся в селение Уцхури, завтра к вечеру будем дома. Хотел у тебя спросить, что тебе привезти?

– Зачем вы собираетесь туда?

– Мать хочет, чтобы урбеч продали и купили побольше калыма. Ты же знаешь ее нрав, если что ей на ум придет, обязательно нужно сделать. Так скажи, что тебе привезти?

– Ничего. Только ты вернись поскорее.

– Не переживай, милая. Обязательно вернусь. Не на войну же иду, – рассмеялся Муртазали.

От этих слов у Гулай по всему телу пробежала дрожь. Сердце забилось в тревоге.

– Может быть, уговоришь мать и не поедете? Что-то тревожно у меня на душе. Не нужны мне дорогие подарки, ты мой подарок. Останься, пожалуйста, – паника охватила ее.

– Что ты, что ты? Все будет хорошо, родная, не переживай. Успокойся. Думай о предстоящем. Я очень люблю тебя, и ничто не разлучит меня с тобой. До встречи, родная, – Муртазали быстрым шагом удалился. Гулай замерла, тревога никак ее не покидала.

Ловушка судьбы

Три путника поднимались по дороге, ведущей к селу Уцхури. Максуд и Муртазали с нагруженным хурджином с урбечем ослом шли исполнить свою миссию: продать урбеч и купить побольше украшений для невесты. Вместе с ними шел их кунак Асхаб из соседнего села. Он хорошо знал село Уцхури – там у него были кунаки. Он знал, у кого подешевле купить серебряные и золотые изделия. Хитрый Асхаб умел с ловкостью проворачивать любые торговые дела с пользой для себя.

Вечерело, когда путники дошли до села. В это время многие возвращались с работы, а значит, для торговли наступал хороший час. Люди собирались у годекана, делились новостями, узнавали друг от друга, что кто принес и кому что нужно. Торговля шла быстро и легко. Осталась всего баночка урбеча.

– Эту банку не продавайте, – сказал Асхаб и убрал банку в хурджун, – нам на ночь остаться придется, а в гости с пустыми руками не пойдешь.

– Может быть, купим у мастеров, что нужно, и отправимся домой, пока не стемнело? К полуночи уже будем дома, – предложил Муртазали.

– Покупки – дело неспешное. Сначала нужно обойти мастеров и выбрать, у кого получше да подешевле товар. К тому же ночью отправляться в путь небезопасно. Поэтому, молодой человек, сбавьте свою прыть. Взрослые сами решат, когда возвращаться обратно.

Чувство недоверия к Асхабу все больше усиливалось у Муртазали, но, воспитанный в лучших традициях горцев, он не стал перечить ему.

– Отец, а как думаете вы?

– Асхаб прав. Не будем спешить. Завтра с утра отправимся в путь.

Ночь окутала все мраком, когда они управились с покупками. У Асхаба был давнишний кунак Хаким, и горцы решили переночевать у него. Когда они постучались, двери открыл мальчик лет пяти.

– Ассалама алейкум, дядя, отца дома нет, он уехал по делам, а мама себя плохо чувствует и не может выйти.

– Ничего, мы сами зайдем, ты нам покажи место, где переночевать, – Асхаб нагло вошел, как к себе домой.

Тот факт, что хозяина дома нет, должен был остановить его.

– Ночевать в доме, где муж в отъезде, но остались женщина с ребенком, – это неуважение, – возмутился Максуд. – Давай пойдем в другой дом или отправимся домой.

– Что ты, Максуд, как баба? Хозяйка этого дома – Сарат, она всегда мне рада как дяде и примет нас, как полагается.

– Но дома нет мужчин, это неправильно.

– Но мы же пришли сюда не с каким-либо намерением, а всего лишь переночевать. У них есть отдельная комната, отведенная для гостей, там и переночуем.

Асхаб зашел к Сарат, а в руках он нес банку с урбечем.

– Салам алейкум, Сарат, как дела, здоровье? Куда запропастился Хаким? Уж больно хотелось повидаться с ним. Ой, прости, забыл, вот возьми нашего урбеча с медом. Обязательно угостись.

– Спасибо, дядя. Как вы сами, тетя Халима, ваши дети? Все у вас хорошо?

– Да, дочка, все хорошо. Спокойной ночи. Не выходи, мы сами устроимся на ночлег, не беспокойся, – с этими словами Асхаб вышел из комнаты и прикрыл дверь.

Глаза его блестели огнем, как у хищника, увидевшего дичь. Что-то недоброе почудилось Муртазали в этот момент. «Этот Асхаб – нехороший человек. Как это мой отец с ним сдружился?» – задавался юноша вопросом. Муртазали долго ворочался, гнал из головы вереницу мыслей. Заснул он далеко за полночь.

– Вставай, Муртазали, уже утро, – разбудил сына Максуд. – Этот шайтан Асхаб куда-то пропал, да и осла его нет. Нам тоже пора в дорогу, завтра свадьба. Надо успеть приготовиться.

– Мне этот Асхаб совсем не по сердцу, и взгляд у него лукавый.

– Ну его. Это мать твоя навязала. Седлай осла, пора в путь.

Максуд хотел было попрощаться с хозяйкой и поблагодарить, но Сарат еще не встала. А стучаться спозаранок к беременной женщине он не захотел.

То, что Асхаб исчез, не сказав ни слова, беспокоило Максуда.

– Мир этому дому, – Максуд вышел на улицу, где его поджидал Муртазали с оседланным ослом.

Они отправились в путь. Исчезновение Асхаба не давало покоя Максуду. Столько в голове мыслей пронеслось, но искать, узнавать, где он, времени уже не было. Нужно было успеть хотя бы к обеду вернуться домой. Отец с сыном спешили и спускались по извилистой дороге. Когда достигли ущелья, решили немного перевести дух и присели на камнях. Максуд вытащил из хурджина сверток с хлебом и сыром. Отломил кусок хлеба и сыра и отдал сыну.

– Подкрепись, сын. Мне что-то не хочется. Как-то некрасиво получилось, не поблагодарили Сарат за гостеприимство и ушли. Да и Асхаб исчез, ни слова не сказав. Может, он попрощался, а мы спали и не услышали? Ну да ладно. Бог с ним, с Ахсабом. Зря мы приехали сюда, ничего путного так и не получилось. Если бы не Кавсарат со своим нытьем, я бы не проделал этой дороги сюда.

– Ничего, отец. Думаю, до обеда успеем домой.

– Пойдем, сынок, пора, – Максуд медленно встал, взял под уздечку осла и продолжил путь, вслед за ним шел Муртазали. Вдруг послышался нарастающий шум, в котором можно было различить яростные крики. Отец с сыном остановились.

– Муртазали, поднимись на гору и посмотри, что там.

– Сейчас, отец, – Муртазали с легкостью преодолел склон и поднялся на гору. – Отец, там толпа людей. Они что-то кричат и бегут сюда. Что у них произошло, отец? Я пойду узнаю.

У Максуда сердце сжалось от предчувствия беды.

– Асхаб, что ты натворил? Муртазали, не иди туда, скорее спускайся сюда, нам нужно побыстрее уйти. Чует мое сердце что-то недоброе. Лучше нам сойти с дороги и спуститься по ущелью, а там по другой дороге пойдем.

И действительно, только они успели скрыться в глубине ущелья, как яростная толпа пронеслась мимо них. Высокая трава скрыла горцев от взора людей. Они по заросшей дороге спускались незаметно вниз. В это время осел предательски начал кричать.

– Надеюсь, люди ушли и не услышали нашего певца.

Но не тут-то было. Не успел Максуд закончить фразу, как со всех сторон раздались крики:

– Убейте их, убейте! Не дайте им уйти.

Посыпался град камней. Отец с сыном, убегая, ринулись вниз по ущелью, уже ни о чем не думая. Они бежали и бежали, пока Максуд не остановился.

– Муртазали, беги, сын мой, беги. Я прошу тебя, ради нас, беги… – обессилев, Максуд упал без чувств.

– Отец, я не могу тебя бросить, я не уйду. Будь что будет, – он сел рядом с отцом и обнял его. У Муртазали в глазах блеснули слезы, ему почудился образ Гулай.

Разъяренная толпа окружила их и начала забрасывать камнями. Максуд пришел в себя, попытался подняться и сказать что-то, но не было сил. Увидев бездыханное тело сына, он закрыл глаза, отдаваясь воле Аллаха, и начал молиться:

– О, Аллах, за что ты наказал нас? Прости, если прогневали тебя, – сквозь слезы он увидел, как огромный камень летит в него. Отец и сын нашли свою смерть в ущелье, вблизи села Уцхури, так и не узнав причину казни.

Месть

Ко дню свадьбы Максуд и Муртазали так и не вернулись. Всех родственников это насторожило. Было решено отправиться на поиски пропавших. Братья Максуда и племянники оседлали единственную лошадь в селе и отправили одного из молодых родственников вперед, остальные пошли пешком. Но не успели они отъехать и на километр, как им навстречу попался джигит из соседнего села. Поравнявшись с ними, он слез с коня и поздоровался:

– Ассаламу алейкум, братья.

– Ваалейкум салам.

– Я скачу в ваше село передать печальную весть. Вчера в селе Уцхури произошло несчастье с двумя вашими сельчанами в ущелье Миркада. Вам следует передать родственникам, чтобы поехали туда с маслиатчиками.

– Что случилось, брат? Объясни, о чем ты говоришь?

– Всего, что произошло, я не знаю, но факт в том, что жители села Уцхури разгневаны, поэтому думаю, что случилось что-то плохое.

– Вай, Аллах, что же это такое!

– Спасибо, брат, что пришел и поведал нам о случившемся. Мы родственники тех несчастных. Как раз вышли на их поиски.

– Султан, возвращайся домой и позови с нами поехать Салам-кади. А ты, Муслим, поезжай в районный центр за председателем и заодно попросите Ахмедпашу поехать с нами. Мы по дороге заедем в соседнее село, попросим их председателя колхоза тоже к нам присоединиться и еще кого-нибудь из уважаемых людей их села, – распорядился Бахмуд, брат Максуда. Он понимал: случилось что-то непоправимое, и он не в силах это изменить. Всю дорогу шел молча, погруженный в свои мысли, и если кто-то пытался с ним заговорить, отвечал суровым взглядом.

Путникам дорога казалась бесконечной. Угнетающая тишина и неизвестность действовали на них удручающе. Через несколько часов они дошли до злосчастного ущелья вблизи села Уцхури. Здесь их грозно остановила группа вооруженных людей.

– Кровные враги не смеют ступать на нашу землю. Вам сюда нельзя.

Бахмуд не понимал, в чем дело, он подошел близко к этим людям и сказал:

– Ассаламу алейкум, братья. Мы пришли с миром. Хотим узнать, что случилось? Нам сказали, что с нашими сельчанами произошло несчастье. Скажите ради Аллаха, что случилось?

– Идем сюда, посмотри вниз. Видишь там тела двух шакалов? Они убили беременную женщину и ее сына. Они вошли в их дом под видом кунаков, воспользовались ее доверием и отсутствием хозяина дома. Вероломно совершили убийство и ограбили. Пусть их проклятые тела лежат там! Пусть их растаскают дикие звери, а души никогда не найдут покоя!

– Не может быть… Как же так? – бормотал в ужасе Бахмуд, – это же мой брат и его сын. У них сегодня свадьба… – он схватился за сердце и упал на колени. – Этого не может быть. Мой брат не мог такое совершить. Здесь какая-то ошибка. Они приехали сюда продать немного урбеча и купить невесте серебряные украшения.

– Верно говоришь, их было трое, один из них сбежал. А этих мы нагнали и покарали. Нам нужен тот третий, иначе вы никогда не заберете тела этих двух, и вражда между нашими селами усугубится.

– Но брат, мы не знаем, кто был с ними. Я знаю лишь то, что это кунак моего брата из районного центра. Нужно спросить у его жены, только она может знать имя того человека. Но прошу, позвольте нам забрать тела, чтобы похоронить. Какое бы зверство они ни совершили, они уже наказаны.

– Пока не выдадите сбежавшего, не вернете награбленное и не уплатите штраф, мы не позволим вам даже приблизиться к ним.

В глубокой печали Бахмуд и его сопровождающие вернулись в село.

Бахмуд первым делом пришел в дом брата. Толпа людей собралась у дома. Они уже судачили о произошедшем. Дурные вести распространялись со скоростью света, несмотря на отсутствие коммуникаций.

Бахмуд молча прошел мимо них, стараясь не встретиться глазами с людьми. Он вошел в дом брата и обратился к Кавсарат.

– Сестра, скажи, с кем мой брат пошел в село Уцхури? Как его зовут? Это очень важно.

– Я не знаю его имени, видела пару раз лишь мельком. Мы его называли просто Хула ацци. Имя известно было только Максуду. А где его дом – не знаю.

У Бахмуда от слов Кавсарат помутился разум.

– О чем говорит эта женщина? У нее убили мужа и сына, а она покрывает виновника. Ты, дочь шайтана, у тебя есть в жизни что-то святое?! Назови мне имя этого человека! Я знаю прекрасно, что он кунак вашей семьи и не знать его имени ты не можешь. Говори его имя, иначе я не ручаюсь за себя!

Чтобы спасти себя от угроз Бахмуда, Кавсарат притворилась, что упала в обморок. Женщины в комнате окружили ее и с упреком обратились к Бахмуду:

– Что ты такое говоришь? Если бы она знала, разве не сказала бы об этом? Лучше тебе успокоиться и прочитать молитву за упокой души брата и племянника. Твои пустые обвинения и угрозы в такой час ни к чему хорошему не приведут.

Бахмуд безнадежно махнул рукой и вышел из комнаты. Пустота в его сердце была так велика, что уже ничто не могло ее заполнить.

Целую неделю продолжалось противостояние. Кавсарат так и не назвала имени своего кунака. Выдавать было некого. Родственники собрали все, что требовала пострадавшая сторона. Переговоры вели уважаемые представители разных сел и военизированный отряд милиции из районного центра. Только на седьмой день разрешили забрать тела. В воздухе стоял ужасный смрад от гниющей плоти. О проведении омовения и речи не могло идти. Тела завернули в белую бязь и положили на арбу.

Траурная процессия двинулась обратно домой. В это время поднялась буря, небо почернело, раскаты грома покатились по ущелью. Стихия не унималась, как будто желала поразить путников. Пошел дождь, и чем дальше шли, тем сильнее он становился, и перешел в ливень. Когда процессия достигла реки, пришлось остановиться и подождать, пока не прекратится дождь. Люди не могли перейти бурную реку, сносившую все на своем пути. А дождь и не собирался останавливаться, все лил и лил.

Процессия укрылась в небольшом углублении у подножья скалы, куда вода не попадала. Так они просидели около шести часов, пока природа не успокоила свой гнев. Перед яростью природы человек – ничто. Ему приходится уступать. Хотя скоро дождь остановился, буйная река не могла успокоить свой нрав. К вечеру водный поток уменьшился, и путники смогли продолжить траурное шествие. В дневное время до села дорога занимает около четырех часов при быстрой ходьбе, а учитывая то, что уже наступила ночь, был шанс добраться до дому ближе к утру.

Дорога в темноте давила на путников тяжестью оков. Многие осуждали поступок отца и сына, но только Бахмуд не мог поверить, что его родной брат способен на такое коварство. Они вместе росли, делили все беды и радости пополам. Он знал все его плохие и хорошие стороны. Но на убийство, особенно женщины и ребенка, его брат точно не был способен. Он был добрым человеком и не мог в один миг стать тем, кем его считают. «Нужно найти этого кунака, только он может пролить свет на правду. Что-то Кавсарат темнит. Не может быть, чтобы она не знала, как зовут их кунака. Я обязательно доберусь до правды, чего бы это мне ни стоило. Мне нужна чистая правда», – последние дни его занимали только эти мысли.

Чем дальше двигались, тем труднее было идти. Темнота мешала быстрому продвижению. Чтобы осветить дорогу, зажгли факелы. Если существует ад на земле, то они прошли через него. Намокшая одежда прилипала к телу, а холод ночи пронизывал их тела насквозь. Разжечь костер и высушить одежду никто не решился. Думать о неудобствах в такой час было неуместно. Бахмуд размышлял: «Наказание за грехи брата и племянника коснулось и их. Не зря говорят, что поступки людей отражаются и на их близких. Ничего не проходит бесследно. Это наказание нужно нести с покаянием в сердце, чтобы очиститься перед Всевышним».

Только к рассвету добрались до дому. Все жители села собрались у дома Максуда. Похороны прошли в глубокой тишине и печали. Люди боялись сказать лишнего и задеть чувства близких людей.

Гулай также сидела среди женщин и рыдала. Женщины вокруг причитали:

– Не сдерживай себя, Гулай, кричи, кричи: «Пусть твоя невеста умрет!»

По религиозным обычаям между ними был заключен никах, и они фактически уже были мужем и женой. Убитая горем девушка так и не смогла ни слова вымолвить. Она только горько плакала над разбитыми в прах мечтами, о любимом, которого навеки потеряла. Ничто больше ее не волновало. Нет Муртазали – и нет надежды на счастье. Как жить без него? Все закончилось, так и не начавшись. «О, Аллах, за что ты так наказал меня?» – спрашивала Гулай, обратившись к небу.

Все, что говорили о Муртазали и его отце, она считала вопиющей ложью.

В этот момент Кавсарат в истерике набросилась на Гулай.

– Ты, бессовестная, даже горевать не можешь, как положено. Из-за тебя я потеряла сына и мужа! Это ты, непутевая, во всем виновата! Будь ты проклята, – в гневе начала Кавсарат избивать свою невестку. Вместе с ней и другие ее родственницы накинулись на бедную девушку.

– Что вы делаете, опомнитесь, – встала на защиту племянницы тетя Цибац. – В чем ее вина? Оставьте ее в покое.

Вместе со своими родственницами с большими усилиями Цибац вызволила Гулай из рук разъяренных женщин и отвела домой. В этот момент Аминат не оказалось рядом.

– Что за люди? Как можно так поступать? – причитала Цибац. – Как у них языки повернулись сказать такое? Бедная моя девочка, за что тебе эти несчастья?

Гулай от унижений и оскорблений не могла прийти в себя. Всё вокруг как в тумане. Девушка потеряла сознание. Вызвали Таймасхана и Аминат. Они не ожидали такого. С их стороны ни намека на большой калым не было. Они, наоборот, убеждали Кавсарат, что их все устраивает.

– В том, что случилось с Максудом и Муртазали, вина лежит на самой Кавсарат, – выдавила сквозь слезы Аминат. – Кто ее просил приносить богатые подарки? Нас все устраивало. Сама отправила их на верную гибель, а обвинила мою дочь.

От случившегося у всех родственников был шок.

– Как пойти в дом, где нас прилюдно оскорбили, – с горечью сказала Аминат. – Я больше не пойду к ним. И ты не пойдешь, – повернулась к мужу, – хватит с нас и с нашей дочери унижений.

– Ты права, Аминат, – старалась успокоить сестру Цибац, – вам и не нужно. Мы побудем там. Попробую их убедить, поменять свое отношение к случившемуся.

Цибац и другие родственницы ушли, оставив Аминат и Таймасхана в глубокой печали. Гулай еще лежала без чувств.

Предательство

Отыграем немного события назад и попробуем разобраться, что произошло с Кавсарат и почему она так и не назвала имя Асхаба брату Максуда.

Оказалось, что Асхаб опередил всех. Отравив урбечем Сарат и ее сына, он собрал все ценности в доме и ушел в темноте со своим ослом, а уже рано утром был у дома Кавсарат. Он втайне встретился с ней и рассказал, что ее муж и сын ограбили дом богатой женщины:

– Они попросили меня выехать пораньше, чтобы предупредить, что чуть задержатся. А на случай, если их поймают, у них не будет украденных вещей, и обвинить их никто не сможет. Вот, сестра, эти драгоценности они передали тебе. Спрячь их надежно. И ни в коем случае никому не говори, что я был у тебя. И еще одна просьба: никому не называй моего имени. А это, сестра, тебе подарок на свадьбу от меня, – Асхаб вложил увесистую серебряную подвеску с камнями в руку Кавсарат.