скачать книгу бесплатно
Семейные истории
Надежда Валерьевна Салихова
Семья – это важно. Семейные отношения таят в себе переплетения ситуаций, простых и сложных, смешных и грустных. Взаимоотношения детей и родителей, супругов могут принести радость, а могут и расстроить. Какие-то события запоминаются на всю жизнь и передаются из поколения в поколение, а про какие-то совсем не хочется вспоминать. Рассказы в этом сборнике логически не связаны между собой, их объединяет лишь одно – каждый рассказ описывает какое-либо событие, случившиеся в отдельно взятой семье. В большинстве своем эти рассказы, наполнены позитивом, с легкой долей юмора. В двух-трех из них просматривается грустная нотка, но такова наша жизнь – не всегда радость правит балом.
Надежда Салихова
Семейные истории
Веер из птичьих перьев
– Воронина – ворона! – услышала я за спиной, потом раздался оглушительный свист, и шедшая рядом Таня Воронина громко ойкнула. Ей в спину попал огромный снежок, слепленный из мартовского мокрого снега.
Мы с ней синхронно развернулись, и увидели Петьку Колобова и Федьку Ерохина, наших одноклассников. Парни улюлюкали и строили нам рожи. Гримасы в первую очередь относились к Таньке, ее почему–то в классе недолюбливали, и иначе, как Ворона, никто не звал.
И мне так за Таньку обидно стало, я разозлилась, и рванула к пацанам, придерживая, спадающую с плеча сумку. Танька, пыхтя, бежала рядом. Мы подлетели к кривляющимся мальчишкам, и я со всего размаху огрела противного Петьку сумкой. А потом начала молотить его кулаками.
Танька не отставала. Она насела на маленького веснушчатого Федьку, и лупила того отобранной у него же шапкой.
Парни, не выдержав такого натиска, обозвали нас дурами и пошли в сторону школы, нарочно медленно и кривляясь.
Я отряхнула Таню, которая, таская Федьку за волосы, упала в сугроб, и утешила:
– Да, не обращай ты на них внимание. Дураки, что с них взять.
– Да, я и не обращаю.
Мы с ней медленно пошли в сторону дома. Таня жила почти рядом со мной, так что нам было по пути. Некоторое время мы шли молча. Я пинала слежавшийся комок снега, и искоса поглядывала на одноклассницу.
Подругами мы не были, и даже домой, хоть и по пути, вместе ходили не часто. Я вообще, мало, что знала о ней, хотя учились мы вместе с первого класса. Знала только, что ее воспитывает одна бабушка. И хоть мы все в то время одевались, в основном из одного «Детского мира», Таня внешне немного отличалась от остальных девочек. А вот, чем, я не могла понять.
Постоянных подруг у нее не было, но одна она никогда не ходила, всегда прибивалась к чьей-нибудь компании. Почему у нее не было подруг? Вроде не вредная. Может, из-за внешности?
Да, милашкой ее назвать было сложно. Маленькие карие глаза смотрели из–под очков в коричневой оправе. Очки тоже были маленькие, кругленькие, замотанные к тому же синей изолентой. Красоты ей это, естественно, не добавляло.
Волосы, непонятно какого цвета, похожие на пожухлую траву, которая была видна на проталинах. Серо–буро–малиновые? Нет, конечно не малиновые, хоть так и говорят обычно про непонятный цвет. Скорее всего, просто, серо–бурые, они были стянуты в хвостики аптечными резинками.
До сегодняшнего дня я почти не обращала на нее внимания. Надо же, мы ведь вместе проучились до пятого класса, я ее почти не замечала. Но сегодня, когда мальчишки стали обзывать Таню, мне стало ее так жалко. Может, подружиться с ней?
И тут, будто услышав мои мысли, Таня сказала:
– А пошли ко мне? Вместе математику сделаем. А то, я ее не понимаю…
Я подумала, что мне попадет от бабушки, если я вовремя не приду домой, но отказаться все же постеснялась. Я ведь решила с ней дружить!
Она предупредила, что живет в коммунальной квартире. Коммунальной? А что это такое? Бабушка часто говорила, про коммунальные платежи, и как-то объяснила мне, что коммунальные – это когда за квартиру платят. А тут сама квартира коммунальная.
Странно…Таня жила в том же доме, где и мой двоюродный брат, только Ленька в восьмом подъезде, а она в пятом. Но у Леньки квартира была обычная. От той, в которой жила я отличалась тем, что кухня была большая, и потолки выше.
Я слышала, как бабушка в разговоре с мамой сокрушалась, что наша кухня меньше, чем у Леньки дома, и мы не можем поставить туда еще один холодильник, доставшийся нам по записи. А дядя Вася, Ленькин отец, выпрашивал у папы стремянку, потому что у нас можно и со стула до антресолей достать, а у них дома так не получается.
Но, что мне очень нравилось в Ленькиной квартире – длинный коридор. Там, мы с Ленькой, под присмотром взрослых, конечно же, стреляли из пневматической винтовки, которую принес дядя Вася. Еще было классно бегать по коридору, да тетя Лена, нам запрещала.
«Интересно, а у Таньки дома такой же коридор?» – подумала я, когда мы, поднявшись на третий этаж, подошли к квартире, расположенной точно так же, как и у Леньки.
Коридор оказался такой же длинный. Но от светлого и чистого Ленькиного, он сильно отличался. Коридор был темный, маленькая тусклая лампочка, спускающаяся на проводе с потолка, плохо освещала окружающее пространство.
К тому же, коридор был заставлен какими-то тумбочками, на стенах висела то ли одежда, то ли вообще что-то непонятное. Вдоль одной стены стоял большущий сундук. Такой я только в кино видела. Да, тут не побегаешь…
– Раздевайся, – сказала мне Таня, откидывая темную шторку, натянутую на веревке, – вешай пальто вот сюда.
Я нерешительно повесила пальто между Таниным, и какой-то облезлой шубой. Таня задернула шторку.
– А там, что? – я кивнула на подобную шторку, похожую на потрепанный плащ, скрывающий горб калеки.
– А там соседская вешалка, ее польта висят.
– Пальто, – машинально поправила я новоявленную подругу.
И тут приоткрылась дверь, из нее выглянула седая маленькая старушка, и скрипучим голосом сказала:
– Таня! Что за шум в коридоре? Ты ведь не одна живешь!
– Все–все, Марья Григорьевна, мы больше не будем.
«Что не будем? Мы разве шумели?» – пронеслось у меня в голове.
– А вот, наша с бабушкой комната, – сказала мне Таня, открыв дверь и подталкивая в спину
Комната меня поразила не меньше, чем коридор. Темные, толстые шторы, почти полностью закрывали окно, и от этого в комнате стоял полумрак. Я не сразу заметила лежащую на кровати старушку.
– Бабушка, мы пришли. Это моя подруга Наташа (Меня автоматически записала в подруги?), мы сейчас поедим и будем уроки делать. Я шторы открою ладно?
– Открой, только аккуратней, гардину не урони. Там, на кухне картошка, я сварила… – и она, покряхтывая, села на кровати.
Кровать была такая высокая, что бабушка не доставала ногами до пола. Мне стала любопытно, как же она слезет с кровати, но застеснявшись, я отвернулась.
Таня тем временем раздернула шторы и расчихалась от поднявшейся пыли. Я тоже чихнула. И вдруг, мой взгляд, от стеснения блуждавший по стенам, наткнулся на необычный предмет. Веер? Настоящий веер? Или эта штука из перьев как-то по-другому называется?
Перья неизвестной птицы в виде веера были прикреплены к стене. То ли это и правда был старинный веер, то ли перья так для красоты приделали в стенке.
– Тань, это что, настоящий веер? – спросила я шепотом.
– А, это? Да.
– Ты им играешь?
– Да, нет, бабушка не разрешает. Пошли на кухню. Картошку будешь есть?
Что-что, а картошку я люблю, и ем в любом виде, ну, кроме сырого, конечно же. Но то, что я увидела на кухне, начисто отбило мне аппетит. Закопчённая кастрюля стояла на такой же закопчённой плите. По столу, накрытому заляпанной клеенкой, неторопливо прошествовал рыжий таракан.
Бррр. Я этих тараканов, жуть, как боюсь.
– Тань, я не хочу есть. Пойдем лучше математику делать, а то меня дома потеряют.
– Щас, – ответила подруга с набитым ртом. Она откусывала от хлебной горбушки и накладывала в щербатую, в разводах, тарелку вареную картошку,
– пошли в комнату.
– А ты, что в комнате ешь?
– Ага… Мы всегда так делаем. Тут же коммуналка, на кухне мы только готовим.
Таня поставила тарелку на круглый, стоящий по середине комнаты, стол. Половина стола занимали разбросанные тетради и учебники. Пока Татьяна с аппетитом поглощала картошку, я решила сходить в туалет. Хоть и стеснялась, но подумала, что до дома точно не дотерплю.
– Там, дверь в конце коридора, – махнула рукой Таня.
Я только подошла к этой двери, в конце коридора, как мне в нос ударил ужасный запах. Но терпеть сил уже не было, и я, пересилив свою брезгливость, толкнула дверь. После я торопливо вернулась в комнату.
Ожидая, пока Танька поест, я все смотрела на веер. Вот бы мне такой! Я бы его тоже на стенку повесила. И играла бы, конечно. Только никому бы не давала. Наверное, он очень хрупкий. Я хотела потрогать эти перья, но вспомнив, что Таня сказала, что бабушка не разрешает, даже не заикнулась об этом.
Я сидела, как на иголках. Мне было неуютно в этой комнате, похожей на комнату из какой–то страшной сказки. Воспоминания о таракане на кухне добавляли мне мурашек. А Татьяна не торопилась приниматься за уроки, непрестанно болтая.
Тогда я заявила, что мне пора домой, а то влетит от бабушки, и она потом меня гулять не отпустит. А если что, математику завтра дам списать.
С этими словами я направилась в коридор. Оделась, куда быстрее, чем я обычно одеваюсь, и, крикнув новой подруге – пока! – побежала, прыгая через ступеньку.
Я весь оставшийся день вспоминала Танину квартиру, удивляясь, как живут некоторые люди. Ведь подобного ни у кого из знакомых я не видела. Но единственным светлым моментом в этом воспоминании был веер из перьев неизвестной птицы.
Я потом несколько лет мечтала иметь такой же.
Игры для детей младшего и среднего возраста
Машку заставили водиться. С мелкой сеструхой и их общим двоюродным братцем. Тоже мелким. Данька и Ксюшка были погодки. Ну, не совсем погодки – Ксения на девять месяцев старше, и это давало ей право верховодить. Но Данька не желал сдавать позиции, и своими разборками детки давали бабке жару.
Но так получилось, что бабуля укатила в санаторий, а у мелких садик закрыли на карантин. Вот и возложили на Машку почетную обязанность следить за младшими родственниками.
Дождь не давал всем семейством выкатиться на улицу, и поэтому пришлось как-то напрячь мозги и занять детей домашними играми. Ксюша с головой окунулась в вечную, как мир, игру в дом. А Данька втихомолку разбирал отцовскую клаву от компа. Машка заметила это поздно, и, увидев, решила не мешать брату познавать компьютерный мир. Клаву все равно не спасти, а так хоть тихо в доме будет.
Но тут к ним заявился закадычный Машкин дружок Вовка. Узнав, что ей на сегодня выпала роль няньки, смеяться не стал, а предложил помощь.
Тем временем Ксюхе надоело играть одной, и она начала активно привлекать Даньку. Понятное дело, в доме, пусть и игрушечном, нужна мужская сила. Но Данька сопротивлялся. Запахло скандалом. Тут вмешался Вовчик. Он пообещал Ксении, что сейчас из Даньки сделает настоящего «папу». И девочка ему поверила безоговорочно. Безропотно отправился за ним и Данька. Вовка у мелюзги обладал сильным авторитетом.
Они с Данькой уединились в соседней комнате, а Машка добросовестно отрабатывала роль няньки и послушно выполняла Ксюшины поручения – варила обед и кормила кукол.
Тут послушался нарочно грубый голос Вовчика:
– Так, папка идет с работы! Готовьте отцу жрать поскорей. А не то, ух, я вас! – с этими словами они с Данькой зашли в комнату к девочкам.
Увидев Даньку, Машка ахнула. Вовка приклеил малышу усы и брови из обрезков черного искусственного меха, отчего Данина физиономия выглядела насупленной и сердитой. А чтобы образ мужика был более достоверный, в кармашек на рубашке Вовчик засунул сигареты.
Ксения от неожиданности испугалась и заревела в голос. А Машка расхохоталась. Данька получился, ну вылитый деда Вася! Особенно, когда тот примет на грудь после получки.
Ксюха ревела и поглядывала на Машку, ища у нее защиты. А старшая сестра бессовестно хохотала. Успокоившись наконец, она успокоила и сестренку. Потом отвесила Вовке подзатыльник, и сняла с Даньки актерский реквизит. Мир был восстановлен, мелкие переключились на клавиатуру, и, тихо сопя, доламывали ее уже вдвоем.
А вечером, лежа в постели, Машка мучилась от угрызений совести – а вдруг из-за этого случая Ксюшка возненавидит мужиков, и никогда не выйдет замуж?
Про чирлидинг и пипидастры
Маняшка прибежала из школы возбужденная.
– Мама, купи мне пипидастры, я хочу чирлидершей стать! – крикнула она с порога, второпях снимая пальто и шапку.
Бабушка, пьющая на кухне чай, поперхнулась. Пока она прокашливалась, Маняшка, скинув с себя верхнюю одежду, примчалась на кухню и жадно припала к кувшину с водой.
Она всегда так – западет какая-то идея в голову, возбуждение зашкаливает, и мчится на всех парах, чтобы об очередной задумке рассказать. Первое предложение выпалит пулеметной очередью, а потом отдышаться надо, да горло смочить.
Пока она вливала в себя живительную влагу, бабушка пришла в себя, и грозно нависла над внучкой.
– Марья, во-первых, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не пила прямо из кувшина?! Для этого существуют кружки.
В ответ Маня лишь мотала головой с полным ртом воды, которая капельками стекала по подбородку.
– А во-вторых, откуда ты понабралась таких мерзких слов?
Манюня, проглотив наконец воду, начала отвечать обстоятельно. Как обычно первый быстрый залп словесной атаки прошел, и доча меняла тактику – отвечала четко по всем пунктам, не упуская мелочи.
– Ну, баба, из кувшина вкуснее… А слова вовсе не мерзкие. У Ленки старшая сестра стала чирлидершей. Знаешь, как здорово! И Ленка тоже будет. И я хочу!
– Это Галька–то Молоканова чидирлиша?! Да она всегда хвостом вертит, вот и довертелась, и куда только родители смотрят! Теперича она и младшенькую с пути истинного собьет.
Маняшкина мама, Марина Васильевна, закусила губу, чтобы не рассмеяться, слушая этот диалог. В ее голове молниеносно созрела мысль, и она торопливо искала нужную вещь в кладовке. Да где же она… Не так давно вроде убирала за ненадобностью, еще не должны были заложить другими вещами… А, вот она где, ну сейчас я вам устрою шоу.
Вытащив из-за старого чемодана разноцветную метелочку для пыли, Марина Васильевна спрятала ее за спину и вышла на кухню к своим милым спорщикам.
Маняша кинулась к матери и крикнула, вытаращив глазешки:
– Маам! Ну, скажи ты бабушке, чего она…
Но Марина Васильевна, стараясь сохранить серьезное выражение лица, протянула дочери эту метелку. Маня медленно взяла ее в руки и обреченно сказала:
– Я же вроде все вчера прибрала в своей комнате. Или я на шкафу забыла пыль вытереть?
– Нет, я тебе даю то, что ты просила, едва успев зайти домой.
Дочка недоуменно смотрела то на мать, то на метелку. Бабушка тоже прекратила свои причитания по поводу непутевой нынешней молодежи, и вопросительно смотрела на дочь. Марина Васильевна еле сдерживалась.
– Мяняша, кем ты хотела стать?
– Чирлидершей… Ты меня за это наказать хочешь? И чтобы я уборку делала? Но сама ведь говорила, что эта метелка пыль только разбрасывает…
