Отчим. Эта девочка только моя

– Сказала дочка Климова, – подколола я её.

– Вот поэтому и не пойму, – гордо парировала она. – Папа бы никогда так со мной не поступил!

– Это потому что ты и так связала себя с самым подходящим партнёром, – качнула я головой в несогласии.

– Пф! Я тебя умоляю! Во-первых, папа у меня и правда мировой, для него деньги вторичны, а во-вторых… попробовал бы меня кто-то заставить! Я б ему ух! – погрозила кулаком сокурсница, чем изрядно повеселила.

И я вновь поразилась тому, насколько её поведение отличается от того, что все видят изо дня в день в университете. А может она всегда такой была, просто я не замечала, сосредоточенная на учёбе. Мы же с ней раньше никогда и не общались так близко, хоть и сидели за одной партой. Каждую перемену приходил Мстислав и забирал её куда-то с собой. А, оказалась, с Ульяной Климовой очень даже приятно проводить время.

– Ладно, не грусти, придумаем что-нибудь, – толкнула она меня плечом, задорно улыбаясь. – У меня есть друг-юрист, поговорю с ним, может он что посоветует. Хотя он больше по уголовному праву, но да ладно. И папу расспрошу про Караджа, кто такие и чего стоит от них ждать в случае чего. Может и он что подскажет.

– Спасибо, но ты не обязана. Это моя проблема, и…

– И я не собираюсь её решать за тебя, успокойся. Это просто сбор информации. Тебе ведь не помешает.

Не помешает. Тут она права. Так что мне оставалось только снова её поблагодарить. Больше мы о проблемах не вспоминали. Купив кофе в ларьке, вернулись на лавочку, да так и просидели на ней до самого появления Мстислава, болтая ни о чём. Он же и предложил, когда довёз меня до дома:

– Попроси у родителей охрану для себя, если не хочешь повтора сегодняшнего. Я не всегда могу оказаться рядом, чтобы помочь, а твой жених явно не из тех, кто умеет прощать и забывать, – покосился на мою руку.

Я тоже посмотрела на него. Запястье уже почти не болело, лишь слегка ныло, когда я, забывшись, пыталась активничать этой рукой. Но парень прав. Дженгиз слишком несдержанный, и в следующий раз рядом и правда может не оказаться никого рядом, чтобы спасти меня от него. Но попросить помощи у Касьяна, который только вчера обвинил меня в том, что это исключительно моя вина, я сама напросилась? Это даже в мыслях звучало нелепо, чтобы ещё и вслух повторять. Нет уж! Ни за что!

Глава 4

Время давно перевалило за полночь, за окном воцарилась темень, разбавленная ярким светом полной луны и многочисленных звёзд. Ветер слегка покачивал зеленеющие кроны деревьев в саду, в соседних дворах лаяли псы. Я сидела на подоконнике, смотрела на улицу и размышляла о словах Мстислава.

Гордость – мой самый большой порок. Я всегда это знала. Мне сложно просить помощи у других. Сложно доверять людям. Я всегда справлялась со всем сама, в одиночку, и не любила перекладывать ответственность на других, делиться ею. Я боялась казаться слабой в глазах остальных. Поэтому все свои проблемы встречала с высоко поднятой головой и улыбкой на лице. Ещё больше я не любила, когда в мои планы вмешивались. Особенно мужчины. Именно поэтому я в свои двадцать один даже ещё не целовалась ни разу ни с кем, хотя желающих было предостаточно. Но я не хотела закончить, как мама. Я не хотела, чтобы один из них меня использовал, как её, лишив возможности быть счастливой. Вот только, кажется, именно так скоро и произойдёт, если я продолжу цепляться за свою независимость.

Мстислав прав. Прав…

Жаль, понимание этого, нисколько не помогало мне решиться пойти на поклон к Царскому. И не только потому, что он обвинил меня вчера в произошедшем с Дженгизом. Всё это его злосчастное «белоснежка». До сих пор в мозгах отражалось на бесконечном повторе. Вот как с ним какие-то разговоры вести после такого? Но и сидеть, ожидая у моря погоды, тоже не вариант. Поэтому, помаявшись ещё немного на подоконнике, я соскочила с него и, пока не передумала, пошла искать своего жестокого мучителя. То, что он не спал до сих пор, я знала точно. Наши спальни находились напротив, и мужчина туда ещё не входил, иначе бы я непременно услышала. Так что я смело направилась вниз.

Хотя «смело» – это громко сказано. Едва ли мои тихие и осторожные шаги по коридору можно было назвать таковыми. Кусая губы, я медленно кралась по нему к лестнице, а затем, спустившись, в сторону нужного мне кабинета. Тусклое нижнее освещение помогало нигде не споткнуться, но рождало причудливые тени, из-за которых мне то и дело казалось, что за мной кто-то следит из темноты. Глупость, конечно, мама наверняка уже наглоталась снотворного, да и дела ей нет, чем каждый из нас занимается по ночам, особенно, Царский. Её не трогает, и ладно. Не зря ж у них с ним спальни раздельные.

Сестре тоже не до моих перемещений. Она, если не спит, так валяется на кровати в наушниках. Дверь в ванную я закрыла со своей стороны, так что о моей тайной вылазке ей никак не узнать. И хорошо! Не представляю, как бы объяснялась с ней в ином случае. Пусть я ничего плохого делать не собиралась, всего лишь поговорить, но это же Эльвира, она даже в самом невинном действии способна углядеть романтическую составляющую. Попробуй потом докажи обратное. Будет хуже, чем с утренним пробуждением. Так что, да, я шла и тщательно прислушивалась к тишине дома, чтобы не наткнуться ни на кого лишнего, в том числе служащих.

Именно благодаря этой осторожности, я смогла расслышать тихие глухие удары из приоткрытой двери в спортзал. Он находился чуть дальше по коридору от нужного мне кабинета, сейчас закрытого, так что я, недолго думая, направилась к нему.

Всё так же ступая как можно тише, прокралась к двери и заглянула внутрь. Наверное, со стороны, я выглядела до ужасного смешно и глупо, но ничего не могла с собой поделать, встречаться вновь с Касьяном Брониславовичем было очень страшно. Я его не видела, а сердце уже билось как заполошное. В ночной тишине и вовсе казалось невероятно громким. А стоило мне войти внутрь зала, почти оглушило своим стуком. Хотя не только в нём дело.

Удары. Быстрые. Чёткие. Выверенные. Они градом сыпались на подвешенную к потолку массивную грушу один за другим.

Бом, бом-бом, бом-бом-бом!.. – отражалось от стен то и дело.

И мой пульс принялся грохотать вместе с ними.

Бом-бом, бом!.. – врезались мужские кулаки в набитый песком кожаный мешок.

В свете лунного сияния это выглядело особенно эффектно. Обнаженный торс блестел от выступившего пота. Литые мышцы перекатывались под смуглой кожей, приковав к себе мой взор. Мокрые от долгой и интенсивной тренировки тёмные волосы растеряли свою аккуратность и торчали в разные стороны, будто по ним несколько раз провели ладонью туда-сюда. Перемотанные бинтами кулаки мелькали поочередно, быстро сменяя друг друга для нового удара. И с каждым разом всё резче и сильнее. Пугающе-красиво. Завораживающе настолько, что я сама не поняла, как подошла к мужчине ближе. Это и стало моей ошибкой. Не заметила, как он развернулся, как схватил за руку и притянул к себе. Всего лишь вздох, а я уже стояла, прижатая спиной к тяжелому снаряду, а Касьян нависал надо мной, сверля недобрым взглядом своих жгуче-чёрных глаз.

– Какого хера ты здесь забыла, Белоснежка? В такое время…

Мужской взор сместился ниже, да там и остался.

– И в таком виде…

А я только тогда поняла, что, поддавшись эмоциям, отправилась к нему в пижамных штанах и короткой майке, позабыв о том, что без белья. Зато вот Царский заметил. Да и трудно не заметить этого, когда четвёртый размер и соски торчат.

Мать моя – стыд!

Прикрылась бы, но он же за плечи почти у самых локтей удерживал, и я только и смогла, что поднять руки, а вот накрыть грудь ладонями нормально уже не получалось.

– Я разве не говорил тебе, избегать таких ситуаций? Не предупреждал, чтобы ты больше не вертела своей полуголой задницей перед голодным мужиком? А ты решила если не задницей, то грудью, да, Белоснежка?

В голосе слышалось столько затаённого гнева, что мне стало не по себе. Будто я и впрямь виновата в чём-то.

– А вы не смотрите! – потребовала, постаравшись всё же хотя бы пальцами закрыться от мужского взгляда. – Я… я поговорить пришла! Это вы… схватили, зажали, и… я вам никакая не Белоснежка, понятно? Любовниц своих так называйте, если им нравится, а меня не смейте!

Царский на эту мою гневную тираду сперва выгнул бровь в удивлении, не ожидая от меня такого напора, а затем весело ухмыльнулся. И, наконец, перестал пялиться на грудь!

– У меня нет любовниц, – заявил следом. – Ни одна из тех, с кем я время от времени снимаю напряжение, пока не дотянула до этого статуса. Белоснежка, – закончил издевательски тихо, склонившись ниже надо мной.

Да что он творит?!

– О-отойдите, – пихнула я его от себя.

Пришлось убрать руки от своей груди и упереться ими в его живот, но да ладно. Пусть уже отойдет от меня, а то аж дышать нечем в его присутствии. Не то чтоб Царский плохо пах после тренировки, вовсе нет, но сама его близость и неприкрытый мужской интерес в жгуче-чёрных глазах – это жутко пугало. До дрожи в коленях. Он был слишком близко ко мне. И это его обращение… Белоснежка. Брр! Тоже мне охотник нашёлся!

– Отойти? – будто бы удивился мужчина. – А разве это не ты пришла ко мне? Под покровом ночи. А? Белоснежка.

Точно издевается!

– Хватит меня так называть! И прижиматься ко мне тоже так не надо! Что вообще на вас нашло?

Касьян ответил не сразу. Сперва опять нагло ухмыльнулся, а может лишь показалось, потому что через миг его лицо приобрело привычное выражение полной отстранённости. Ещё через пару ударов сердца он отступил от меня на шаг. Но едва ли это помогло мне свободно вздохнуть. Несмотря на расстояние, близкое присутствие мужчины ощущалось каждой частичкой тела, словно он продолжал меня касаться.

– Зачем пришла?

– Хотела поговорить, но вижу вы не в настроении. Забудьте.

Собралась уйти, но и шага ступить не смогла, как оказалась перехвачена за запястье. То самое, которое повредил Дженгиз, и которое я после душа забыла обратно забинтовать. Боль немного улеглась, а потому я и не вспомнила о том. Зато сейчас, когда Касьян крепко обхватил его пальцами, догнала такая, что я невольно ойкнула и зашипела, не сдержавшись. И конечно, Царский быстро осознал причину произошедшего.

– Что с рукой?

Пальцы на запястье ослабили хватку и сместились чуть выше, продолжая удерживать мою руку и меня возле их хозяина.

– Ничего серьёзного. Простой ушиб. Сказали, быстро заживёт, если не тревожить.

Хотела забрать руку, но Касьян не отпустил. Притянул меня к себе вплотную.

– И как же ты его заработала? – поинтересовался вкрадчиво с затаёнными нотками ярости.

Будто ему действительно не всё равно. И так мне вдруг захотелось и впрямь ему нажаловаться… Чего я, конечно же, делать не стала.

– Неправильно отбила подачу, – соврала.

А вот в глаза ему и дальше смотреть не смогла. Опустила взгляд вниз на наши сцепленные руки. Его длинные смуглые пальцы на моей светлой коже смотрелись странно и несколько чужеродно, но приятно согревали.

– И кто подавал? – продолжил мужчина расспрашивать о случившемся.

– Да есть один придурок, – отозвалась я тихонько, стараясь не только не смотреть на него, но и дышать как можно тише.

А ещё не очень заметно пялиться на обнажённый торс с густой порослью тёмных волос, что дорожкой уходила за пояс спортивных штанов. И не думать о том, что они скрывали.

– Придурок есть. Тренировки нет. Как и твоей машины в гараже. Интересно, – со злой насмешкой отозвался мужчина.

Мне тоже стало интересно, откуда ему известно всё это. Точнее, с чего бы Касьяну Царскому интересоваться подобным. Я даже отвлеклась от воспоминаний его анатомических особенностей, подняв взгляд к лицу.

– Кто это был, Эльнара? – вкрадчиво уточнил он, мазнув большим пальцем по коже предплечья.

Как током шибануло. Вздрогнув, я попыталась уйти от прикосновения, но мужские пальцы крепко держали меня за предплечье, не позволяя и шага прочь ступить. А ещё создалось ощущение, что Царский и так уже знал ответ на данный вопрос, но почему-то ему было важно услышать его от меня. Но я же упрямая. И гордая. И вообще не его это дело. А лучшая защита – это нападение.

– А вам зачем знать? Или собираетесь пойти и наказать моего обидчика? – полюбопытствовала с максимальным безразличием в голосе.

– А ты бы этого хотела? – поинтересовался Касьян.

– Возможно, – не стала я отрицать.

Вот уж когда его глаза стали воистину тёмными. Касьян склонился надо мной ниже.

– В таком случае назови мне его имя, Белоснежка.

– И что, правда пойдёте и заступитесь за мою честь? Ну ту самую, которую я, по вашему мнению, не берегу, сама провоцируя мужчин на подобные последствия?

Сперва ляпнула, потом уже поняла, что именно…

– Я… Я не это хотела сказать. Простите, – поспешила оправдать свою грубость.

То есть не то, чтоб я считала себя не правой, но выражать вслух подобное точно не стоило. Особенно, если сама же пришла просить о помощи. Но это всё он со своими укорами. Обидно так-то, когда тебя незаслуженно обвиняют в чём-то столь низком. Я ведь никогда и повода не давала усомниться в своей порядочности. Никогда позже девяти вечера домой не возвращалась, с ночёвкой ни у кого не оставалась, а одежда… Что в ней не так? Да, не надела лифчик, тут я виновата, он прав, не подумала. Но это же всё равно не повод думать обо мне настолько плохо? Тогда почему он уже во второй раз обвиняет меня в распутстве? Когда сам ведёт себя и того хуже. И, между прочим, из нас двоих по-настоящему полуголый тут он! А в доме вообще-то есть несовершеннолетняя девушка, которая тоже вполне себе могла прийти сюда потренироваться в это время! Но Касьяну Царскому приличия не писаны, видимо, и остальных потому награждает такими же метками распутства. Чтоб совесть и стыд не жгли разум.

– И что же тогда ты собиралась сказать? – прищурился мужчина.

Хороший вопрос. Я знала, что надо сказать, а вот как объяснить эту свою просьбу, не вдаваясь в подробности…

С другой стороны, что я теряю? Откажет, так откажет. Зато в будущем, если что, я буду знать, что сделала всё для того, чтобы обезопасить себя.

– Не сказать. Попросить. Охрану для себя.

И замерла, глядя на него исподлобья. Согласится, нет?

– Охрану? – выгнул он бровь. – Так понимаю, если спрошу, от кого же тебя нужно охранять, то ответ совпадёт с именем того самого придурка, которое ты мне не желаешь называть?

На это я неопределённо пожала плечами.

– Но вы же и так уже догадались, кто он, к чему озвучивать очевидное? – вздохнула, покосившись на руку, помолчала и добавила: – Пообещал выбить из меня всю дурь, если не одумаюсь к выходным.

Воцарившаяся следом тишина ощущалась такой густой, хоть ножом режь. На Касьяна я так и не рискнула больше взглянуть. Зато заметила, как напряглась удерживающая меня ладонь, на ней даже вены проступили отчётливей, хотя по ощущениям никакого дискомфорта мне это не принесло. Царский, в отличие от Дженгиза, отлично контролировал все свои действия.

Возникло желание коснуться его. Провести пальцами по выступающим косточкам. Чтобы перестал уже так напрягаться. И меня заодно. Но ничего такого я, конечно, не сделала. Вообще непонятно с чего у меня такое родилось в голове. Дурость сплошная. Но чем больше времени проходило, тем сильнее зудело во мне это стремление, уже едва получалось себя сдерживать.

Наконец, Касьян отмер и отпустил меня, шагнул в сторону и, больше не глядя в мою сторону, принялся избавляться от бинтов на своих руках.

– Допустим, я выделю тебе охрану, – заговорил в процессе. – Допустим, эта охрана станет обязательным пунктом в вашем брачном контракте, чтоб она была с тобой и после того, как ты переедешь из этого дома. Но мы ведь оба знаем, что настоящую проблему это не решит. Какой смысл оттягивать то, что рано или поздно, но всё равно случится, как только ты выйдешь замуж, Эльнара? Или мне найти того, кто будет охранять не только тебя, но и твою кровать?

Полоски ткани оказались сняты и отложены им на ближайший спортивный инвентарь, после чего он соизволил посмотреть на меня снова. А я…

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? – спросила в отчаянье.

Хоть что-то же должно быть? Что-то, что позволит мне не выходить замуж за Дженгиза Караджа.

– Предлагаешь мне поставить на кон весь мой бизнес, а также благополучие твоей матери и младшей сестры?

Не слова – плеть, которой он ударил меня наотмашь. Потому что – нет, на такой риск я не пойду. И это знали мы оба. Вот и промолчала, лишь качнула головой из стороны в сторону, чувствуя, как глаза снова начинает печь от непролитых слёз обиды и злости.

– Нет. Вы правы. Глупо было просить вас мне с этим помочь. Простите. Я… пойду.

Развернувшись, я быстрым шагом направилась прочь из зала. В глубине души надеялась, что он окликнет меня, посоветует что-нибудь, скажет хоть что-то, чтобы разрастающаяся во мне дыра обречённости затормозила свой рост. Но Касьян промолчал. И это его молчание стало для меня хуже любой грубости. Самым настоящим приговором. Я как никогда ощутила себя одинокой и никому ненужной.

Неужели это всё? Вот так бездарно закончится моя борьба за свою жизнь, не успев даже начаться? Если уж Царский со всеми своими возможностями отказался мне помогать, то о других и думать не стоило.

Спасибо тебе, папа, век не забуду твоей меркантильности!

А ведь я с его смертью поверила, что теперь меня, наконец, избежит участь брака по расчёту, я смогу жить своим умом, выйти замуж за того, кого сама выберу на эту роль, ан нет, отец был бы не собой, не позаботься об этом заранее. Но почему именно Караджа? Неужели не нашлось кого-то более достойного? Хотя, кто ж знал, что мой жених окажется таким козлом? Может стоит сходить к Йылмазу и попросить выделить мне в мужья другого его сына, раз уж брака с их семьёй не избежать? Как я объясню, чем меня не устроил Дженгиз? Не сошлись характерами и всё такое. И это самая нелепая отмазка, какую только можно было придумать! Старший Караджа на такое точно не купится. Я даже не уверена, что он станет слушать мои речи, не говоря о том, чтобы прислушаться к ним. По-любому пообещает поговорить с Дженгизом, а мне посоветует быть терпимей. Я же, блин, женщина, обязана выносить мужские заскоки, это в моей природе, чтоб их сексистов!

– Ещё немного и ты взорвёшься, – послышался весёлый голос сестры откуда-то сбоку.

Вздрогнув, я обернулась в сторону звука и только тогда поняла, что за своими думами успела не только подняться наверх, но и войти в спальню к сестре. Зачем я к ней пришла? И сама не знала. Ноги сами привели.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Эльвира уже обеспокоенно, заметив моё состояние.

– Жизнь не получилась, – пробурчала я ответно и тяжело вздохнула.

Сестра на мои слова широко улыбнулась и уселась на постели удобнее, отложив учебник по литературе в сторону.

– Рассказывай, – предложила, похлопав по месту рядом с собой.

И я, чуть подумав, приняла её предложение. Она мне, конечно, ничем не поможет, но хоть выговорюсь.

– Разговаривала с Касьяном Брониславовичем. Хотела узнать, можно ли как-то избежать навязанной свадьбы, – сообщила, усевшись рядом.

– Отказался помогать? – растеряла всю свою смешливость Эльвира, перейдя на деловитый тон.

– Дал понять, к чему могут привести мои попытки этого избежать.

– И к чему?

– Ни к чему хорошему, – повторно вздохнула я.

На это сестра ответила не сразу. С минуту смотрела на меня пристальным взглядом, и только потом спросила:

– Неужели, тебе совсем-совсем не нравится этот Дженгиз?

И вот что ей сказать? Правду? Такой себе рассказ выйдет, не для её нежных ушек. Пришлось выражаться как можно абстрактней.

– Мы с ним слишком разные. Для него женщина – это красивая и во всём послушная кукла. Ему не важны её чувства и желания, только его собственные. Да что уж там, его сёстры и мать в первую же встречу осудили мой выбор профессии. Почти уверена, что как только в моём паспорте появится штамп о регистрации брака, мне запретят учиться дальше, а это…

– Настоящая трагедия, – закончила за меня с долей ехидства Эльвира, упёрлась локтями в свои колени и положила подбородок на сцепленные руки. – И что намерена делать дальше в таком случае?

– Не знаю, – призналась я. – Я не знаю. Может попробовать за другого выйти?

– И где ты такого смертника найдёшь?

То-то и оно, что нет таких…

Пожав плечами, я промолчала. Вообще не знаю, зачем пришла к ней. Едва ли старшей сестре положено плакаться в жилетку младшей. Вообще я всегда старалась быть для Эльвиры примером. Именно я заботилась о ней, растила и воспитывала. Мне не хотелось, чтобы она росла, как я, ненужная никому, в обществе безразличных нянь. Хотелось, чтобы у неё было лучшее детство, полное тепла и заботы. А теперь сама же выливала на неё свои проблемы, заставляя переживать за меня.

– Прости, я не должна была на тебя это вываливать.

– А на кого ещё? К тому же, сколько раз говорить, я уже не маленькая, хватит надо мной трястись. Мне уже шестнадцать, и я способна понять твои проблемы.

И так она это произнесла, с долей важности и гордости, что я не смогла сдержать улыбки. Мой лучик света в тёмном царстве.

– Надеюсь, у тебя таких проблем не будет, – провела я ладонью по её волосам.

Эльвира смешно наморщила нос.

– Хочешь, давай попросим этих Караджа заменить тебя мной? Я готова, правда. Ты же знаешь, учёба – это не моё. Из нас двоих мозги достались тебе одной, а у меня так, бутафория. Я даже одно чёртово стихотворение не могу выучить уже несколько часов, а в нём всего пять четверостиший, – с ненавистью покосилась на отложенный учебник литературы.

И снова я улыбалась. Эльвира какая угодно, но точно не глупая, скорее слегка ленивая. И избалованная, что уж там. Я так старалась заменить ей мать и отца, что зачастую излишне во многом потакала. Но мне нравилась эта беззаботность в ней. Что она наслаждается жизнью здесь и сейчас, а не, как я, думает вперёд на много лет. И я как могла старалась сохранить в ней это чувство. Повзрослеть всегда успеет.

– Ерунда, – поспешила я её успокоить и сейчас. – Давай вместе, – потянулась к книге. – Я буду читать, а ты за мной повторять. Как раньше.

– Давай, – радостно согласилась сестра, и я, отринув все заботы и проблемы, взялась за чтение.

Вместе нам хватило всего одного часа, чтобы выучить двадцать строчек, после чего сестра отправилась в душ, а я спать. Говорят, утро вечера мудренее, вот и проверим.

Глава 5

Это утро началось для меня лучше вчерашнего. Во-первых, я не проспала, а во-вторых, этой ночью мне, наконец, не снилось никакого бесстыдства с участием Царского. Так что на учёбу я собиралась в самом лучшем расположении духа. Даже позволила Эльвире выбрать для меня наряд. Правда когда взглянула на себя в зеркало, подумала о том, что зря я так поступила. Нет, выглядела я отлично, да и цветовая гамма чёрное с белым всегда беспроигрышный вариант. Но вот юбка… не моя. Эльвира мне выделила свою, а она оказалась куда короче тех, что носила я. Даже то, что я подобрала к ней удлинённый пиджак оверсайз не спасало ситуацию.

Что там Касьян говорил про провокации? Сейчас я ею и была. Одной сплошной провокацией. Но сама же позволила сестре меня одеть, пришлось смириться. Тем более, она была так довольна собой, что у меня язык не повернулся сказать что-то против.

– Ладно, идём завтракать, – подхватив сумку, я поспешила уйти из спальни, пока не передумала и не переоделась.

Эльвира тоже задерживаться не стала, и уже вскоре мы обе сидели за накрытым столом и завтракали. Я – овсянкой, сестра – яичницей. Мамы сегодня не было, а Касьян всегда рано уезжал на работу, так что мы спокойно поели, после чего я заказала нам такси, и мы отправились во двор, ждать его.

Погода сегодня, что говорится, шептала, и я, выйдя на крыльцо, позволила себе немного насладиться моментом. Зажмурившись, я с улыбкой впитывала в себя согревающие лучи яркого солнышка. Именно поэтому не сразу поняла, что что-то не так, почему мои щёки буквально печёт. Лишь когда открыла глаза и столкнулась с пристальным взглядом Царского, который стоял, облокотившись о капот своего автомобиля, и смотрел на меня так, что опять захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы подальше от него.

– Доброе утро! – радостно поприветствовала его Эльвира. – Вы сегодня поздно. Проспали?

Лично я сомневалась в этом. Мне иногда казалось, что этот трудоголик вообще не знаком с таким понятием, как сон. Но в целом, мне тоже интересно, что он забыл дома так поздно.

– Нет. Жду двух не особо расторопных девиц. И уже начинаю опаздывать, – с раздражением отозвался Царский, даже не удосужившись перевести внимание на ту, к кому обращался.

Как прикипел ко мне взглядом. Я едва сдержала порыв развернуться и вернуться обратно в дом. Вот зачем так смотреть? Да ещё с таким убийственным видом, будто я преступление какое-то совершила. Ещё бы знать какое…