скачать книгу бесплатно
Я успеваю поймать встревоженный взгляд Данила, перед тем как выскочить из-за стола. Меня раздирает от унижения, потерянности и чувства вины. Если бы было можно, я бы выбежала на улицу босиком и на этот кошмарный ужин, организованный в честь моего возвращения, точно бы не вернулась.
Что может быть хуже, чем стать причиной чужой перепалки и не иметь возможности вставить хоть слово? Мозг лихорадочно мечется. У меня есть деньги – те, которые присылал мне Пётр на карманные расходы. Их хватит на оплату услуг риэлтора и аренду квартиры, но дальше нужно будет справляться самой. На поиски работы тоже потребуется время, как и на то, чтобы получить первую зарплату. Страшно. Но бояться всё же приятнее, чем ощущать на себе клеймо приживалки.
Я кусаю губу, чтобы не расплакаться. Даже в день приезда он не мог вести себя нормально. Да, Арсений не обязан меня любить, но неужели по-человечески сложно хотя бы попытаться понять? Я совсем одна. У меня нет вообще никого: ни отца, ни мамы, ни дедушек с бабушками. Даже сейчас, когда так отчаянно хочется реветь, рядом нет никого, кто мог бы меня утешить.
Очутившись в туалете, я включаю кран и в оцепенении смотрю, как вода с журчанием убегает в хромированный слив. Надо быть благоразумнее. Сбегать сейчас совсем не вариант. Остальные не виноваты, что у Арсения пунктик насчёт меня. Но как досидеть до конца ужина и не вздрагивать каждый раз, когда он решит заговорить? Это одна из причин, почему я боюсь сводного брата: он слушает только себя. Что бы ни сказал Пётр, это не остановит его от того, чтобы и дальше подвергать меня череде унижений. Отчим прекрасно ко мне относится, но его старшему сыну я не конкурент.
– Надеюсь, ты не плачешь из-за того, что Арс решил остаться собой?
Я оборачиваюсь. В дверном проёме стоит Данил. На губах играет ободряющая улыбка, но глаза остаются серьёзными.
– Нет. Не планирую доставлять ему такого удовольствия.
– Вернёшься к столу? Луиза как раз заканчивает материться.
– Рыба слишком вкусная, чтобы её бросить, – я предпринимаю попытку улыбнуться. Не хочу выглядеть в его глазах слезливой истеричкой. – Мне просто хотелось перестать чувствовать себя просроченным товаром.
Я выключаю кран и, быстро оглядев своё отражение, иду к двери. Унижение понемногу стало сходить на нет, но потрясение никуда не ушло. Хотя сейчас именно оно не позволяет мне по-дурацки трепетать от того, что Данил пошёл за мной, чтобы утешить.
– За столом счёт три – один, – по мере моего приближения улыбка на его губах становится шире. – А ты такая высокая стала. Наденешь каблуки – будешь одного роста со мной.
– Не преувеличивай, а то я почувствую себя страусихой.
Я думала, мы вместе пойдём в гостиную, но Данил стоит на месте. Его взгляд странно скользит по моей щеке к подбородку, отчего меня бросает в жар, а в груди становится тесно и неуютно.
– Ты изменилась.
И тон его странный. Другой. Такого я ещё не слышала, и потому он производит на меня глубокое впечатление. Я тоже не могу пошевелиться и даже про то, что мне нельзя так долго разглядывать его лицо, забываю. Не вижу, а скорее чувствую, как Данил заносит руку, будто собираясь меня коснуться, и вздрагиваю от звука металлического голоса:
– К столу вернитесь.
Магия момента, которого не должно было случиться, рассеивается, замещаясь паникой. Арсений ведь ничего плохого не подумал? Потому что я бы никогда. Данил принадлежит Луизе, и я бы никогда не позволила себе переступить черту.
– Секунду, – на удивление спокойно произносит Данил и, отступив, кивает мне. – Пойдём.
С колотящимся сердцем я обхожу его и, избегая смотреть на Арсения, быстро иду по коридору. С момента моего прилёта на родину прошла всего пара часов, но они успели превратиться в катастрофу.
Остаток ужина проходит в ощутимом напряжении. Даже весёлая болтовня Луизы не в силах поднять градус упавшего настроения. Все понимают, что вечер безнадёжно испорчен. Когда у Петра звонит телефон, и он отходит поговорить, я тоже выхожу из-за стола.
– Спасибо за ужин, – говорю я, глядя на самого безопасного человека, Луизу. – Я, наверное, сегодня пораньше лягу спать.
Слева доносится пронзительный звук упавших на тарелку приборов: реакция Арсения. Именно она становится причиной, по которой я впервые в жизни позволяю себе укол в его адрес:
– На завтра у меня много планов: например, слезть с чужой шеи.
От собственной смелости меня бросает в жар, и до того, как остальные успеют увидеть мои пунцовые щеки, я отворачиваюсь.
Моя спальня находится в самом конце коридора. Мама однажды пошутила, что Арс меня невзлюбил, потому что мне досталась та комната, которую он хотел себе. Мама вообще часто шутила. Это одна из многих вещей, которых мне недостает после её смерти.
В комнате со дня моего отъезда всё осталось по-прежнему, разве что цвет штор изменился и с подоконника исчезла маленькая пальма, которую я долгое время пыталась превратить в могучее африканское дерево. Моя сумка стоит на кровати, чемодан приютился возле кресла. В груди тепло ёкает. Это Данил их сюда поднял.
Я скидываю толстовку, собираясь пойти в душ, и испуганно подпрыгиваю на месте от резкого звука. Кто-то дёрнул снаружи дверь. Так, словно думал, что она открыта. К горлу подступает паническая тошнота. Так делает только один человек в этом доме. Арсений.
4
Я затаиваю дыхание и гипнотизирую дверную ручку, отчаянно желая, чтобы этот грубый, бесцеремонный звук оказался не более чем случайностью. Ведь если это действительно Арсений, то вряд ли он пришёл извиниться или пожелать мне спокойной ночи. Понятия не имею, что ему нужно, но на моей памяти ни один наш разговор не заканчивался ничем хорошим.
В течение нескольких секунд бронзовая рукоятка остаётся неподвижной, и когда я начинаю думать, что удалось урвать шанс на спокойствие, раздаётся стук. Требовательный, нетерпеливый, словно человеку по ту сторону необходимо срочно забрать что-то принадлежащее ему.
Я невольно озираюсь по сторонам в поисках убежища. Слабовольный, трусливый порыв, за который я мысленно отвешиваю себе оплеуху. Перед Арсением я ничем не провинилась. Это его отец захотел, чтобы я вернулась домой. Я не собираюсь сидеть ни у кого на шее и завтра же начну искать работу. Выспаться с дороги – это моё право.
К двери я шагаю через силу, стараясь делать это бесшумно в надежде, что за ней никого не окажется. Как бы не так. В приоткрывшемся зазоре на меня холодно смотрят синие глаза.
– Ты что-то хотел?
Я отшатываюсь, потому что Арсений, не удостоив меня ответом, без разрешения протискивается внутрь спальни и с грохотом захлопывает за собой дверь.
Паника холодит кожу, заставляя меня пятиться к стене. Ещё утром, сидя в аэропорту Лозанны, я была уверена, что переросла свой страх перед сводным братом. «Целых четыре года прошло, – говорила я себе, – я повзрослела». Но нет. В его присутствии я снова ощущаю себя пятнадцатилетним подростком, неловко прикрывающим руками не до конца оформившуюся грудь.
– Зашёл прояснить кое-что в отсутствие твоих защитников, – взгляд Арсения падает на мой раскрытый чемодан, затем – на свитер, переброшенный через спинку кресла и лишь потом многотонной ношей ложится на меня. – Ты теперь совершеннолетняя, и делать скидки на твою недееспособность больше нет нужды. Слушай внимательно. Отец и без того дал тебе больше, чем ты и твоя мать заслужили. Не стоит распаковывать своё шмотьё. Не думай, что образ несчастной сиротки поможет тебе продержаться в этом доме ещё хоть сколько-нибудь времени.
Я обнимаю руками голые плечи и, наконец, задаю вопрос, который столько лет не даёт мне покоя.
– За что ты так меня презираешь? Я ведь совсем ничего тебе не сделала.
– Мне не нравится навязанное общество людей, которых я не уважаю. Мне была отвратительна твоя мать, и я не вижу ни единой причины терпеть её малолетнюю копию. Шкаф дорогого тряпья и престижное образование – хорошие отступные для прилипалы вроде тебя. Кормушка прикрыта, мышонок.
Кровь бросается мне глаза, а пульс начинает бесноваться. Я не умею защищать себя, но Арсений сказал, что ему отвратительна моя мама. Мой самый близкий человек, которого нет в живых. Ещё никогда я не была так близка к тому, чтобы броситься на него и расцарапать его ледяное лицо.
– Мне ничего не нужно от тебя или от твоей семьи. Я здесь только потому, что Пётр меня пригласил, а я к нему прекрасно отношусь. И к Луизе тоже. Это из-за них я здесь. Ты бы, разумеется, предпочёл, чтобы я спала на уличной лавке, но я стараюсь не учитывать мнение людей, которые мне безразличны. А если ты ещё раз попробуешь оскорбить мою покойную мать, я…
Бушующий гнев мешает мне быстро складывать мысли. На последней фразе я запинаюсь и моментально ловлю кривую ухмылку Арсения.
– И что тогда? Что ты сделаешь?
– Я тебя ударю, – лепечу я, давясь накаляющимися эмоциями. – Я больше тебе не позволю… Все три года, что я жила здесь, стали отвратительными из-за тебя… Я никого не просила приводить меня сюда и селить в этот дом. Я не виновата в том, что моя мама и твой отец полюбили друг друга…
– Попробуешь меня ударить – сильно пожалеешь, – произносит Арсений скучающим тоном, словно мой словесный порыв успел его утомить. – Слушай дальше. Моя сестра за своей болтовней многого не замечает, но это не значит, что не вижу я. Не суйся к Данилу. Хочешь продолжать пускать на него свои подростковые слюни – ради бога. Сделаешь больно Луизе, я от тебя мокрого места не оставлю.
Лучше бы он отвесил мне пощёчину. Лучше бы обозвал. Только бы не слышать этого.
– Убирайся отсюда, – я стискиваю кулаки, по щекам предательски катятся слёзы. Раз за разом Арсений бьёт меня по самому больному. Всё это время он знал о моей влюблённости и теперь сполна наслаждается моим унижением. Я бы никогда не встала между Данилом и Луизой. Он не имеет права меня в этом обвинять. – Уходи.
Его взгляд задерживается на моих намокших щеках, касается шеи и задевает грудь. В таком состоянии мне даже плевать, что я стою перед ним в одной майке и без лифчика, чего не позволяла себе ни разу со времён своего пятнадцатилетия. Я устала прогибаться под его ненависть ко мне.
– Я плачу. Миссия выполнена. Уходи.
Не дожидаясь, пока услышу очередную колкость, я бросаюсь к двери и распахиваю её. Отчаянные вдохи жгут грудь. Хочу, чтобы он поскорее ушёл. Пусть уйдёт.
Арсений смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице, а потом медленно начинает приближаться. Звук его шагов отдаётся в груди нервной вибрацией. Поравнявшись со мной, нервно вцепившейся в дверную ручку, он останавливается. Я чувствую на себе его взгляд, невидимыми нитями тянущий вверх мой подбородок. Сопротивляться глупо и бесполезно. Я поднимаю глаза.
Арсений стоит так близко, что я чувствую, как он пахнет. Крепким парфюмом, который на ком угодно, кроме него, мог бы показаться мне приятным. Слышу его дыхание и вижу неровный шрам, пересекающий межбровье. Впервые он находится так близко, и это меня почти шокирует. Слёзы высыхают, а сердце начинает колотиться мелко и часто.
– Я не шучу, – его глаза не мигая смотрят в мои, голос звучит тихо и низко. – В твоих интересах как можно быстрее съехать.
5
– Эй, ты какая-то вялая сегодня, – замечает Луиза, глядя на меня с противоположной стороны стола. – Плохо спала? – и сама отвечает на заданный вопрос: – Я, кстати, после смены часовых поясов тоже неделю как зомби хожу. У меня мелатонин есть, я тебе потом дам.
Время десять утра, и мы вчетвером собрались на обещанный сестрой завтрак. Она действительно приготовила его сама: слегка пересоленный омлет, но без тофу. Мы вчетвером – это все, кроме Арсения, который судя по глухим металлическим звукам, снова закрылся в тренажёрном зале. Чему я очень рада.
– Так, я поехал в офис, – отчим отодвигает от себя почти нетронутую тарелку и смотрит на меня: – Аина, по поводу работы с тобой в понедельник поговорим. На выходных нет смысла, – разворот к Луизе: – Ну вы найдёте чем заняться, да? – взгляд на Данила: – Отцу привет.
Он выходит из-за стола, и я внутренне съёживаюсь. Кажется, будто лишилась щита.
– Слышала, что сказал папа? – Луиза озорно щурит глаза. – Всё в понедельник. Сегодня никаких поисков квартир и работы. Не обращай внимание на Арса – погундит и перестанет.
Данил сидит рядом с ней, но на него я смотреть избегаю. Пожалуй, это выглядит немного невежливо, но я пока никак не могу нащупать правильную тактику поведения. Луиза – тот человек, которого я хочу сохранить в своей жизни, и мне нужно привыкнуть к тому, что они с Данилом теперь вместе. Даже когда я отсюда уеду, наши общие встречи неминуемы, и нужно учиться вести себя естественно.
– Так чем мы займёмся? – доев омлет, как можно непринуждённее интересуюсь я. – На улице дождь, так что прогулки из списка развлечений можно вычеркнуть.
– А пойдём в спа? Ты же ещё не была в хамаме! Его только в прошлом году установили. Я его обожаю, – сестра закатывает глаза, имитируя неземное наслаждение. – Такой кайф на этих камнях валяться. Я могу там даже уснуть от расслабления. Кстати, тебе после перелёта не помешает.
Краем глаза я вижу, как губы Данила кривятся в сдерживаемой улыбке. Болтовня Луизы его веселит. Если подумать, они очень гармоничная пара: сестра, взрывная, пышущая энергией оторва, и Даня – спокойный и невозмутимый. Окружающим часто он кажется мягким, но это совсем не так. Пару раз я была свидетелем, как он ставил на место приятелей Луизы.
Я тоже улыбаюсь. Вчерашний разговор с Арсением забывается. Луиза фонтанирует совместными планами, вечером я увижусь с Радмилой. Я не одна, а значит, всё не так и плохо.
– Ну так что? Бассейн и хамам? Идём? Кстати, ты купила тот крем, который я просила? О-бо-жаю швейцарскую клеточную косметику.
От похода в хамам я не могу и не хочу отказываться. До моего отъезда мы с Луизой и мамой каждую неделю устраивали женские дни в спа. Делали маски и обёртывания с глиной, которую мама заказывала через интернет-магазин, а потом подолгу сидели в сауне и болтали. Она любила за собой ухаживать и всегда говорила нам, что красота – это главное оружие женщины. Ужасно несправедливо, что мама ушла из жизни такой красивой и молодой.
Натягивая купальник перед зеркалом, я старательно отгоняю от себя мысли о Даниле и о том, что он увидит меня почти без одежды. Ерунда. Мы и раньше ходили в бассейн вместе, так что это не бог весть какое происшествие.
В спа-зоне тепло и влажно. Глядя на размеренно покачивающуюся гладь воды, я неожиданно испытываю приступ ностальгии. У меня так часто бывает со знакомыми кадрами и запахами: как машина времени, они переносят меня в прошлое. Можно зажмуриться и представить, что с одного из шезлонгов мне улыбается мама, закутанная в белый махровый халат.
– Спустилась? – голос Луизы, эхом отражающийся от керамических стен, заставляет меня обернуться. Она на ходу избавляется от полотенца и, оставшись в ярко-синем купальнике, идёт ко мне.
То, что Данил вошёл следом, я слышу, но смотреть в его сторону не решаюсь. Звонкий визг Луизы глушит моё смятение: разбежавшись, она ныряет в воду, и я следую за ней.
– Совсем как раньше, да? – отфыркиваясь, сестра смотрит на меня с улыбкой. – Только сиськи у тебя стали на два размера больше.
Такая прямолинейность очень в духе Луизы, но я всё равно внутренне подбираюсь, боясь, что Данил может это услышать. Хочется слабовольно повертеть головой по сторонам, чтобы посмотреть, где он, но в этом нет нужды. Я замечаю его на противоположном краю бассейна.
Растущий гул сердца не способна охладить даже водная прохлада. Да, он изменился. Его плечи стали шире, а тело – по-мужски крепким. У Дани даже кубики есть и выступающие вены на плечах и икрах.
Набрав полный рот воздуха, я ухожу под воду. Понятия не имею, куда себя деть. Выйти из бассейна или продолжить плавать, оставшись верной своей установке вести себя как обычно?
Выныриваю я только тогда, когда перестаёт хватать воздуха. Первое, что вижу, – это то, как Луиза, восторженно повизгивая, карабкается на спину Данила. Решение приходит само собой. В этом пятнадцатиметровом бассейне я третья лишняя.
– Эй, ты чего так быстро? – выкрикивает Луиза, заметив, как я иду к шезлонгу.
– Даю вам возможность нормально поплавать, – копирую её задорный тон и для верности широко улыбаюсь. – А то ты и мне на спину начнёшь запрыгивать.
– На твою нет! Вот у Дани спина что надо, – со звонким звуком она целует его в шею. – Мой Аполлон.
Взгляд случайно соскальзывает с её мокрого смеющего лица и падает на Данила. В груди ёкает. Его губы улыбаются, но глаза – нет. В них застыло странное выражение, которому я не могу подобрать правильного определения. Усталость? Апатия? Это не то, но всё же… В его взгляде совсем нет того огня, который излучает Луиза.
Я настолько ошарашена неожиданным наблюдением, что забываю замотаться в халат. Данил и Луиза с головами ушли под воду, а я всё продолжаю стоять на месте. Может, мне показалось? Мало ли о чём Данил думал в этот момент. Если люди вместе, значит, им хорошо. Остальное не моё дело.
– Пройти дай, – два коротких слова пулями вонзаются мне в затылок. Твёрдое, терпко пахнущее и горячее задевает моё плечо, и в следующую секунду перед глазами появляется спина Арсения. Сбросив стопку одежды через три шезлонга от моего, он подходит к краю бассейна и коротким выверенным движением погружается в воду.
– Ты в душ хотя бы сходил, бычара потный? – возмущённо верещит Луиза.
Арсений не удостаивает её ответом и начинает рассекать голубую поверхность длинными гребками.
«Бежать, – подсказывает трусливый внутренний голос. – Сослаться на головокружение, тошноту, на что угодно, лишь бы не находиться с ним в одном помещении».
Вместо этого я мужественно беру телефон и сажусь на шезлонг. Наобум открываю окно переписки и перечитываю сообщение Радмилы. «Сегодня в восемь в «Малине» на Никитской. Я капец как сильно по тебе соскучилась!» Мне просто нужно создать видимость занятости и спокойствия. Скоро я покину этот дом, но пока я здесь, Арсению придётся потерпеть. Так я решила ночью, пока ворочалась без сна. Я не позволю ему себя унижать.
Минут через пять Луиза вылезает из бассейна, чтобы ответить на звонок. Следом за ней выходит Данил. Под пупком волнительно сжимается, когда он идёт в мою сторону. Мокрые чёрные волосы падают ему на лоб, плавательные шорты облепили бёдра. Опустив голову, я снова разглядываю сообщение. «Сегодня в восемь в «Малине» на Никитской. Я капец как сильно по тебе соскучилась!»
Остановившись в полуметре от меня, Данил откупоривает бутылку минералки и, сделав большой глоток, протягивает её мне:
– Будешь?
Я мотаю головой и крепче сжимаю погасший телефон в ладони. Смотреть в экран будет невежливо, а чем себя занять, я тоже не знаю.
Данил опускается на соседний шезлонг, и я отчаянно жалею, что не натянула на себя полотенце. Не потому, что стесняюсь его, а потому, что вдруг перестала слышать всплески гребков в бассейне.
– Если вариант с работой, который предложит Петр, не устроит, я попрошу отца рассмотреть твою кандидатуру. В следующем квартале он открывает новый гостиничный комплекс, – в зелёных глазах проступают искры веселья. – Предложил бы пойти ко мне, но боюсь, на производстве тебе станет скучно.
Я бы никогда не пошла работать к Данилу по сотне причин, но это не мешает мне млеть в лучах благодарности.
– Спасибо тебе. Я буду пробовать сама найти работу.
Шум воды заставляет меня нервно схватиться за края шезлонга. Арсений выходит из бассейна и, не дав себе времени обсохнуть, идёт прямо к нам. Наклонившись, берёт ту же бутылку, из которой недавно пил Данил, и прикладывает её ко рту. Несколько капель воды с его волос попадают на меня.
– Где моя сестра? – сделав глоток, он смотрит на Данила.
– Разговаривает по телефону.
– Где? – Арсений демонстративно обводит глазами пустую зону спа и вопросительно поднимает бровь. – Может, пора её поискать?
– Луиза взрослая девочка и сама найдёт дорогу обратно, – невозмутимо отвечает Данил. – Я разговариваю со своей подругой.
Грудь и живот обжигает горячим, словно по ним хлестнули плеткой. Арсений умеет смотреть больно. Я расправляю плечи и поднимаю глаза, передавая ему молчаливое послание: пошёл ты. Я не виновата, что Данил ко мне сел. Не виновата, что Луиза отошла поговорить.
– Нет-нет, – спасительными колокольчиками разносится голос Луизы. – У меня сестрёнка из Швейцарии вернулась, так что сегодня я пас…
