Миражи, мечты и реальность

Оба звонка прозвучали почти одновременно: дочь нашла компанию и просила не сердиться, Юра радостно сообщил, что жена вернулась домой, – «прости, что побеспокоил напрасно». Некоторое время я сидела не шевелясь, сердце как будто сдавили: ни охнуть, ни вздохнуть. Потихоньку стала шевелить пальцами. Двигаются!

Поверишь, когда вдохнула – не в полную силу даже – такое счастье нахлынуло. Жива! И воздух оказывается вкууусный – не передать словами. Раздышалась. Встала и зашаркала к кровати. Не дошла, свалилась по пути на диван, лежу и думаю: сдохну или выживу? Если выживу, пойду в соседнее кафе, напьюсь, хоть один раз в жизни… там знакомые «Скорую» вызовут, если что.

И вот уже два часа я в нашем любимом кафе "Соседи". Командировочный присел, бутылку шампанского приканчиваем. Слушаю печальную повесть о сволочи-партнёре, кинувшем его в трудную минуту. Вроде оттаиваю. Вот у него настоящая невезуха: или тюрьма или побег.  Другого выхода нет. До смерти жалко мужика. Он говорит, а меня жжёт внутри. Какие бывают сокрушительные удары судьбы!  Мой случай – банальная золотуха, как говорила бабушка о пустяковом недомогании. Из-за того, что эгоизм разбушевался, чуть не окочурилась! Ой, похоже, меня развезло… С Наступающим, подруга моя верная! – И отключилась.

Много звонков пришлось сделать в эту ночь, пока не узнала, что не удалось «Скорой» даже с дефибриллятором запустить сердце смертельно обиженной Зои. ««Эгоизм»», – она сказала. Пусть так. Но последнее её желание выполнили.

Не забуду тебя, Кёниг!

 * * *

Вот так ушла из жизни Зоя – часть моего существования. Последние годы мы очень сблизились, вместе путешествовали, ходили в кино, снимали любительские фильмы. У нас был ближайший план познакомиться с Бурятией, её уникальной природой. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Источником этого выражения является Священное Писание. В Книге притчей написано: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определённое Господом». Притч. 19:21 … Аминь! Телефонный звонок оборвал нашу дружбу.  Существующая в мечтах встреча, напитанная праздничным ожиданием, взаимными рассказами, обменом подарками – застыла и уплыла, захваченная рекой времени…

Моим близким я ничего не сказала.  Зою они не видели, я боялась услышать нотки равнодушия. Поэтому с головой окунулась в детские развлечения. Полдня мы провели на ярмарке народных мастеров.

Но вначале несколько раз по горбатым мостикам пересекли реку Оос. Розовые серёжки ив не давали покоя девочкам:

– Ну, бабушка, почему они такие красивые? Кто украшает речку серёжками? Откуда они такие р-о-о-о-о-зовые? Почему ты не знаешь? Ты же бабушка. Тогда сорви нам, мы красоту себе сделаем. Делать нечего, пришлось сорвать несколько серёжек и прицепить к шапочкам, благо я, как всякая бабушка, ношу булавки от сглаза. Пригодились.

Прогуливаясь вдоль казино, рассматривая его и восхищаясь, листая путеводитель узнали: оно считается старейшим в Германии. Немецкая актриса Марлен Дитрих назвала его к тому же самым красивым казино в мире. Она понимала в этом толк, побывав по её собственным словам, во всех казино мира.

Рядом с ним расстилалась огромная лужайка, запруженная народом. Туда-то и направлялась наша компания. "Хочу на ярмарку. Пойдём на ярмарку»! – требовали два родных до боли, капризных голоса.

А вот уж когда попали на неё, то нам, четверым взрослым, пришлось запастись терпением, чтобы выдержать настоящую стихию «хотелок». Одна прилипла к прилавку с деревянными игрушками из капа и с горящими глазами брала то одну, то другую, крутила в них всё, что крутится, задавала множество вопросов мужу и жене продавцам.

В жизни не встречавшие такого живого интереса к своему капу, они разрешили ей выбрать в подарок любую понравившуюся поделку. В результате у нашей Сони оказались лошадь, впряжённая в сани с подарками для детей. Майя как заворожённая продолжала кормить козу морковным и капустным салатом и ела его сама, приговаривая: "Ешь маинькая, ешь моя хоошая – коовкой станешь".

Еле оторвав её от загончика козы, мы благоразумно обошли зону с животными и направились в «обжорные» ряды. Вот где можно было убедиться, как умеют немцы простые продукты превращать в детское наслаждение. Чтобы отдохнуть от вопросов, выбрали картошку, запечённую в виде серпантина на большой палке.

Пока дети молча расправлялись с картошкой, мы выпили глинтвейна, накупили домашних сыров и всевозможных сладостей, поглазели на процесс выпечки деревенского хлеба. Вся ярмарка располагалась по кругу и оставшаяся половина, где сосредоточились продавцы сладостей и игрушек, представляла очередное испытание. Предусмотрительный папа заприметил карусель, а за ним кафе и предложил оба развлечения перед возвращением домой. Зная мою страсть к одиночным прогулкам под дождём, меня отпустили в свободное плавание.

Зять показал дорогу к памятнику Достоевскому.  Хоть тропинка была натоптана, я всё-таки вымочила ноги, трава была мокрая от недавно прошедшего дождя. Последующее свидание заставило забыть о мелочи.

Автор памятника Леонид Баранов. Спасибо ему. Долина Ротенбахталь хорошо видна с трёх сторон.  Как потом оказалось, она далеко заметна и с трассы. Небольшая фигура как будто идёт по полю. И даже если ты не знаешь о памятнике, тебя привлечёт человек на поляне. Пока идёшь к нему, некогда исходившему окрестности Баден-Бадена, вспоминаешь истинную причину, привязавшую его к этому городу, к казино, преподавшую писателю жестокий жизненный опыт. Фигура теряется в окружающей зелени, становится вровень с тобой.

Фёдор Михайлович, проигравший честно и тяжело заработанные деньги, в том числе деньги, одолженные у друзей, заложивший обручальное кольцо жены, один на один со своим страданием перед нами и небесами. Сейчас лицо его усыпано каплями дождя, которые кажутся слезами…

Мне вспомнились собственные печальные аддикции – к человеку ли, к предметам, способу существования и ежовые рукавицы их жестокого управления. Становится понятно, как тянуло его в роковое место, наполненное всевозможными манящими удовольствиями.

Убранство казино превосходило все мыслимые представления: шикарная мебель, дорогие, мерцающие ткани, изысканные светильники, заливающие богатую разодетую в пух и прах публику. Дамские комнаты и вовсе ослепляли роскошью. Само пространство таило власть над человеком, манило и завлекало, убеждало: ты достоин наилучшего существования.

Как же! За одну удачную ставку можно было купить в этом уютном городке особняк с богатым убранством и обслугой, с запасом денег на всю оставшуюся жизнь. За тем и приезжали люди с авантюристическим складом характера, с верой в счастливую звезду, в исключительную удачу. Русскому характеру это не чуждо. Особенно литераторы подвержены страсти: денег нет, а амбиции зашкаливают, семья ждёт чуда.

Каждый, вероятно, пережил мечту о нечаянном выигрыше, или найденном кладе, мигом решившем все проблемы. Горькое разочарование опыта после мечтательного угара сдирает с человека наив легкомыслия, протащив его по гравию провалившейся затеи. Примеров тьма. Литераторы, чей труд всегда оплачивался не по заслугам и с опозданием, чаще других попадали в долговой капкан и заставляли страдать своих близких.

Под фиолетовым небом, затянутым наглухо облаками с холодной влагой, вид Достоевского в тесном платье, со сжавшимся телом, осунувшимся, страдальческим лицом, неустойчиво стоящего босыми ногами на холодном камне, схваченного скульптором в самые горькие минуты, внушал глубокое сострадание. Казалось, в нём собралась вся тяжесть жизни.

Всё больше проникаясь давно свершившейся трагедией, происшедшей в сверкающем денежном раю и окончательно исторгнувшей гения для иных новых опытов, я представила, как переступит он порог дома, хозяйка которого отказала им в пользовании жильём, как молча (в который раз!)  всё поймёт его беременная жена и как безнадёжно и молча будут собираться они бежать из Баден-Бадена нищие, с долгами, с одной только надеждой – на новую книгу "Игрок".

Страсть Достоевского тянулась долго и ранила многих людей, веривших в его писательскую крепость характера от соблазнов. Не он один тонул в чудовищном болоте тяжелейшего жизненного испытания. Толстой не раз наведывался в Баден-Баден, проигрывая вначале свои, а потом и занятые деньги. Брошенная им фраза после проигрыша: «Окружён негодяями… а самый большой негодяй это я», – говорит о полном отчаянии.

…Казино Баден-Бадена давно уступило свою славу Монте-Карло, но сегодняшние завсегдатаи рассказывают: фишки достоинством пятьсот евро никого не удивляют. Жива страсть, испытующая волю человека, не зная устали находит она свои жертвы, крутится игрушка, заманивающая попробовать лёгкий шанс…

Столько лет прошло, но виртуальная реальность, невидимая взглядом, картинка тех лет, вовлекает в переживание: вижу Фёдора Михайловича, плачущего горькими слезами у ног всепонимающей, а потому всепрощающей жены Анны Григорьевны. Утрата обручального кольца в качестве уплаты долга невыносима…  Горько возвращаться, обременённым долгами с надеждой на одну только изнурительную работу, – вот результат многолетней пагубной страсти, выразительно воплощённой скульптором.

По Лихтентальской аллее прогуливается и сегодня публика, не изжившая человеческие слабости и попивает для успокоения нервов минеральную воду, я тоже в их потоке: не в силах сдвинуться, стою перед знатоком человеческих страстей, задаю ему немой вопрос: почему он не уберёгся от пагубы, не сохранил здоровье своё и многострадальной Анны?  Воспоминание о собственном случае, унёсшим окончательно любовь, здоровье, часть жизни как тень наползло и развернуло давнишнее событие.

Муж, тоже писатель, уже отметившийся в столичном толстом журнале, и подверженный другому пристрастию – алкоголю, был переведён собкором ТАСС в азиатскую республику, где подрабатывал также в областной газете. Там собралась "тёплая непросыхающая" компания с общими интересами.

Время было безденежное, почти как азиатские тощие и редкие дожди. Истративши гонорары на зелёного змия, газетчики расползались по семьям – поесть и отдохнуть. Мы с маленькой дочкой, ещё младенцем, регулярно оставляли в комиссионном магазине какую-нибудь вещицу, чтобы купить самые дешевые продукты: макароны и хлопковое масло.

Однажды, когда отмытый и отдохнувший от возлияний папа вознамерился поработать, дверь открылась, и громко стуча палкой, вошла старая женщина. Я было хотела подставить ей стул, на вид ей было за девяносто, но она прытко опередила меня и обрушила на мужа удар клюкой.

Я побежала в спальню, чтобы обезопасить малышку. Тем временем муж пытался уверить набирающий обороты смерч, что в очередную получку вернёт долг. Нечленораздельно выкрикивая угрозы с матерщиной, ростовщица (вообще-то в газете она работала, кажется с её основания, посыльной), смела клюкой со стола всю посуду с бумагами и пригрозила, что у кассы будет стоять за его плечом.

После ухода ростовщицы состояние истерики перестало быть для меня отвлечённым понятием. Тогда же порабощение слабостями переросло в интерес к роли пришествия Христа для людей. Моё правильное намерение оставить человека, захваченного непобедимой любовью к пьянству, растянулась на много лет. Спаситель даёт уроки и ждёт их усвоения. Поэтому говорится: "Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом».

Ноги и в этот раз привели в кафе Кёниг. Едва я вошла в зал, мне приветливо улыбнулась пожилая фрау, внимательно поглядывавшая в мою сторону в прошлое посещение. Она сделала приглашающий взмах, словно почувствовала, как необходимо мне именно сейчас человеческое участие.

Фрау Кэтрин говорила по-русски, её мать, русская, была замужем за немцем, но дочь научила русскому языку. Сегодня она была с таксой по кличке Эстер.  На протяжении разговора она ни разу не отвлекла на себя внимание.

Два часа мы проговорили о многом, что пришлось пережить. Радость многих совпадений сближала нас настолько, что мы поочерёдно прикасались друг к другу.  После звонка дочери, не надо ли вызвать мне такси, новообретённая подруга предложила довезти меня на своей машине. Мы решили встретиться в ближайшее время вновь в Кёниге.

Ночью мне снилась фрау Кэтрин с Эстер, идущие навстречу.

Не забуду тебя, Кёниг!

 * * *

Дети настойчиво звали меня в Страсбург, пришлось рассказать о фрау Кэтрин и о нашей новой встрече. Я вышла пораньше, чтобы прогуляться вдоль ненаглядной реки Оос, где особенно много старых усадеб. Всегда тянет в места, где прошлая жизнь исчисляется веками. На каждом шагу может развернуться свиток времени и открыть происходящие события, сопоставимые с мирами Кустурицы.

Пока предметы занимают своё место, существует тот мир, где они были притяжением, важной вехой чьей-то жизни. Достоинства зятя во время таких прогулок возрастали невероятно – он знал историю и мог высветить интересный факт. Очередная охапка дров раздувала пламя воображения, погружала в иной мир.

Но, к сожалению, он был всецело занят детьми. К тому же академическая манера разговора немного раздражала. Эмоциональная Кэтрин, напротив, заражала каждым словом. Работа экскурсоводом в Музее современного искусства сделала из неё артистичную рассказчицу. А жизнь, проходящая на сцене города, стала бесценной пьесой, где события следовали сразу в нескольких планах. Стремление побыть с ней побеждало естественную в моем возрасте деятельную любовь к внучкам.

Мы договорились созвониться и встретиться на тропе, ведущей к Замку, рядом с моим домом. По ней я уже несколько раз ходила вглубь леса. Имея запас времени, я прошлась вдоль реки и свернула на тропу у дома. Не торопясь, пробиралась, минуя ещё не прибранный хворост, от поленницы к поленнице, сложенные в разных местах из валежника. Видно было, что не случайный человек придавал им аккуратный, даже красивый вид и накрывал от непогоды плёнкой. Древесный дух, запах палого листа и влажной земли унесли воображение в давние времена, когда этот лес ещё дремал в семенах.

Резкий вскрик птицы вернул реально текущее время: вокруг стеной стоял лес Шварцвальд. Ни тропинки, ни просвета, только высоченный лес. И пропасть тишины. Рука потянулась к карману. Он был пуст. Вспомнила, как обуваясь, положила телефон на полочку. Но не так уж всё плохо. Надо оставаться на месте и осмотреться, может увижу натоптанную лесорубами дорожку.

Пошёл дождь. Похоже, резервный запас времени истёк. Я ощутила волнение. И стала делать от поленницы проходки в разные стороны, пока она была видна. Пыталась кричать, но звук как-то странно терялся в шорохе дождя. Страха не было, а вот неловкость, что заставила Кэтрин волноваться, нарастала. Прислонившись к валежнику, дала себе ещё минут десять ничего не предпринимать.

Свист раздался совсем рядом. Вынырнув из укрытия, я увидела Кэтрин. Её стёганое бежевое пальто было мне знакомо. Поспешив навстречу, поняла, что не удержусь от слёз. Моя подруга была явно встревожена. Всё это время она искала меня. Мы обнялись, постояли немного и решили поход в Замок перенести на завтра. Зашли ко мне за телефоном и отправились в Кёниг.

Народу в утренние часы было непривычно мало, мы устроились на угловом диванчике. Небольшое приключение как будто лишило мой разум крепости. Вам приходило в голову, будто разум нуждается в починке? Он просто такой, какой есть. И вдруг, как упавший чайник, он весь пошёл трещинами.  Но что повредило его? Ответ пришёл мгновенно. Это был страх. Страх смерти.

Напрягаясь, чтобы унять дрожь, проговорила всё это Кэтрин. Она заказала чай из луговых трав с мёдом. Не перебивала, не успокаивала. Сказала: что крайне любопытна и хотела бы познакомиться с моими друзьями. Это было то, что нужно.

Душистый горячий чай, словно какая-нибудь аяхуаска, приготовленная в глубине джунглей Латинской Америки, материализовала мою пишущую братию с сайта Прозы.ру. В какой-то момент я увидела их в пространстве зала, щедро освещённого полуденным солнцем.

Пустяковым делом оказалось найти в планшете новогодний коллаж, где они были вместе. Горячась и перескакивая, торопясь, стала рассказывать о каждом.  Вероятно, у фрау Кэтрин была развита интуиция, иначе как она угадала моё состояние выговориться.

Отдавать благодарность намного приятнее, чем принимать дары. Мы давно не встречались с Александром, чьим мнением так дорожу. Его стихи часто приходят на память:

Ну, зачем ждать светлый день янтарный.

Полюби ты колкие дожди.

Каждый лист бесценен, календарный.

Не спеши. И прошлого не жди!

Это же о нас сегодня…

Мы долго рассматривали фото порозовевшей от ветра Маруси рядом со спортивным велосипедом. Трудные уроки жизни она проходит. Я молюсь на неё и за неё. «Мочь и хотеть» всегда превосходят «быть и иметь», – можно ли не согласиться с чёткой, исчерпывающей мыслью Марины. Глубокие рассуждения не раз помогали мне разобраться с ситуацией, её рецензии на публикации порой выявляли более значимый смысл, чем вкладывала я.

Рассказываю без утайки фрау Кэтрин, что нередко эмоции к моим друзьям зашкаливают, если смотреть из свода приличий современного человека. А вот Светлана, близкая душа, так не считает: "Самое важное, значительное событие на земле – человеческая жизнь каждого". Она меня, бабушку, называет Людинькой. Выкопала же имечко! Мне оно очень нравится, добавляет искорку радости в привычное существование.

– Покажите мне человека, на которого Вы могли бы положиться в трудной ситуации, попросила Кэтрин.

– Посмотрите на фото женщины в лодке. Это Мария.

Она так убедительно и тепло рассказала о жизни своей замечательной семьи, о друзьях детства, что каждый читатель почувствовал родство. Больше всего мне нравится представлять себя её героиней. Сейчас я найду… Да! Вот оно: "Вдруг ожило давно забытое. Она быстренько придумала для себя историю о том, как лошадь мчится по зелёному цветущему лугу, а она сама, натягивая поводья, привстав на стременах, сливается с ней в едином порыве, становясь молодой, и её коротко стриженые седые пряди превращаются в роскошные шелковистые волосы, летящие по ветру. Один круг по манежу, второй…"

Я тороплюсь: мне близка Алла, она заставляет думать о смысле глубоких вещей, происходящих с человеком. И мы читаем вместе последний опубликованный стих.

Истину – расплескав – собрать невозможно…

Она – исчезает. И редкостно сложно

Хотя бы рисунок тех капель – запечатлеть.

Но мы, расчихавшись в пыли придорожной –

Забыли, как истину чувствуют… кожей.

И даже поверили… в нашу смерть!

Наш ум – запылился. И грозные ливни

Быть может, заставят его стать стыдливым…

"Забыли, как истину чувствуют … кожей" Как это верно, Алла!

Для меня, Кэтрин, все кто сказал точное, верное слово, сказал, как не говорил никто, – навек дорогой и красивый человек. Взгляните на женщину с чёрными блестящими волосами. Рая очень красива. Красивы её мысли: "Чтобы душа не болела сильно, болезни не все просыпались, делай то, что надо сделать."

А это – Георгий, сегодня подходящий момент не спеша рассказать ему о своих заботах. Иногда наваливаются бытовые проблемы и некогда не то что писать, а элементарно выспаться не получается. В это время приходят хорошие сюжеты и нестерпимо тянет к чистому листу. Нет бы бросить все дела и сесть за стол…

Может путнее что-нибудь вышло бы… Так нет же – долг заставляет в первую очередь переделать и решить всё! Может так только у меня заведено? Мне кажется, Георгий прекрасно разбирается в женских характерах – это видно по отзывам. Вдруг он знает, что со мной не так… И скажет… Вам он непременно покажется интересным собеседником.

Сознание гаснет

Неспешно

Секретно

Уходит на цыпочках

Незаметно

Спектакль окончен

Жизнь тоже уходит

На сцене прикончен

Одним взмахом свет

уже чуда нет.

Вы заметили, Кэтрин, как я хвасталась мыслями моих избранных авторов? Они наполняют меня, радуют, приживаются, становятся моей сутью. Всё бы ничего – мы пьём из одного источника бесконечности и нам нечего делить. Если бы не досадное и неожиданное выключение света. Это вероятно оттого, что я давно не смотрела на себя изнутри.

Так произошло знакомство фрау Кэтрин с теми, кто наполняет мою жизнь, расцвечивает её своими красками, дарит мне самое дорогое удовольствие – восхищение словом: с милой моем сердцу Валентиной, Оксаной, нас с ней роднит захлёстывающая восторженность. Увлёкшись моими друзьями, Кэтрин с явным удовольствием слушала, необычные арабески Сергея.

Мои друзья вошли в жизнь фрау Кэтрин из Баден-Бадена. Мало того, она вскоре после знакомства завела свою страничку на «Прозе.ру».

Было иль не было? Или этот Чудо-город с его кафе-бонбоньеркой и поющей рекой Оос всего лишь грёза, подаренная Шварцвальдом? Пусть так.

Но разве можно забыть тебя, мой Кёниг!

Часть IV. Вы моя радость

Письмо из облака

И зачем мне вздумалось поехать в Туффиху? Не было бы этой встречи… не было бы воспоминания…

Автобусная остановка окружена олеандрами, их розовые душистые цветы – пиршественный стол для чёрных важных шмелей. Крепкий ветер с моря забавляется с кустами, с моей юбкой, зацепил подол за колючую розу – едва выпуталась. Чуть не пропустила автобус.

В салоне супруги-фермеры и респектабельный пассажир. Будний день. Туффиха – конечный маршрут для местных крестьян да прозевавших “туристический” для постояльцев гостиницы "Рэдиссон", той, что на скале. Села позади мужчины в белом. И встретила его взгляд в автобусном зеркале. В глаза полыхнул жар проснувшейся нежности к тому, кого я любила. Пассажир неуловимо чем-то его напоминал…

Белые брюки и голубая рубашка с длинными рукавами, белая шляпа, образца последнего модного показа и белая дорожная сумка на ремне. Статный, чуть-чуть рыхловатый. Холёный до такой степени, что ты кажешься рядом с ним неухоженной. В многажды перекрашенном, ржавом, тарахтящем автобусе с утиным носом, вероятно сороковых годов, наисовременнейший господин выглядел заблудившимся в пространстве.

Он был снисходительно спокоен, так смотрят верблюды на пастбище. Чихающий автобус через каждый километр останавливался, подбирая пассажиров. Господин преображался, встречая входящих. Его пристальный, внимательный, молниеносный взгляд вбирал увиденное и мгновенно отправлял в копилку мозга.  Было в этой повадке что-то от азартного коллекционера или игрока в покер. Да, именно так: азарт под равнодушным спокойствием. Он мог быть писателем или врачом.

Мужчина всё больше походил на друга, воспоминания о котором до сих пор печалили. Замешательство, растерянность, смущённость, чередой накрывали меня, оставляя на лице следы заметного волнения.  Зеркальное отражение в непостижимых недрах усиливало посылаемые взглядом сигналы до шаржированных – мой возбужденный и его вопрошающе-рассеянный. Пришлось выйти на остановку раньше.

… На Мальте есть много милых убежищ, где можно целый день провести в одиночестве, как я люблю. Купаешься, перекусываешь, читаешь и пишешь. Хорошо! Залив Туффиха – именно такое.

… Было лето, когда я влюбилась и захотела показать сокровище моему другу. Для этого следовало выманить его, домоседа, на Остров, где он никогда не был.

Случаются в жизни чудесные дни, когда чувствуешь сильно, живёшь радостным ожиданием необыкновенного. Ты любишь и, кажется, кажется – любима. В такие минуты написала письмо Александру. Отправила.

Много дней оно не было прочитано. Кое-как пережив разочарование, переместила его в "облако". Через несколько лет один взгляд на случайного попутчика оживил переживание как сенсорный экран. Стало понятно – письмо надо опубликовать. Может, кто-то почувствует себя получателем. Вдруг оно убережёт от неправильного выбора? Или согреет? Свет настоящего чувства вечен.

Дорогой мой Александр!

Вряд ли ты представляешь: заждались тебя здесь, на Мальте. Пожалуй, с тех пор как однажды остров поднялся со дна океана и оброс деревьями райского сада, в которых запели хвалу Господу птицы; с тех пор, как сюда пришли первые люди (говорят, с Сицилии), чтобы обосноваться на этой земле – с того времени тебя с нетерпением ждут.

Трудно определить сколько поколений вложили свой труд, творчество, воображение, чтобы неравнодушному твоему взгляду предстали дворцы, набережные, укрепления, форты, чудесные средневековые садики, античные купальни, города, в сумерках залитые тёплым светом.

Миллионы людей преображали Мальту, чтобы она понравилась тебе, выбравшему   это путешествие. Всё богатство они оставили здесь, уйдя в небытие, чтобы ты удивился, изумился. Одних только храмов, разных по архитектуре, они построили триста шестьдесят пять! А сколько дворцов в отличной сохранности ждут твоего любования!

 Наверно ты знаешь, что Мальта пережила множество захватчиков. В том числе и интервенцию французов в 1798 году, когда возникла реальная угроза ликвидации рыцарского Ордена, оплота Мальты. Лишённые собственной территории, они нашли прибежище в России. Император Павел 1 проявил большую заботу о рыцарях Ордена, несмотря на противодействие других европейских государств. С тех пор связи с Мальтой особенно дороги обеим сторонам.