скачать книгу бесплатно
– Хорошо. Но никакой пыльцы, никаких танцев на столе в стиле «а мне не слабо» и никаких вин, коньяка, ликера и вообще спиртного. Ясно?
– Ясно…
Папа кивает. Тянется ко мне – я подставляю щеку.
– Спокойной ночи, моя фея.
– Спокойной ночи, пап…
Моя очередь закрываться в ванной. Под шум прохладной воды думается всегда хорошо – и я думаю. Представляю, какой должна быть лучшая школа сказочного мира. И как там воспримут лягушку… Конечно же, как везде.
Куда веселее представлять физиономию принца, когда вместо феи он увидит заколдованную меня…
Я выхожу из душевой кабинки, вытираюсь и замираю перед зеркалом. Золотоволосая красавица глядит на меня в ответ – само отражение словно шепчет: «Ты прекрасна».
Красавица ночью, чудовище днем… Я куда сильнее привыкла к «лягушке», но эта… Эта фея – она ведь тоже я.
А еще если долго смотреть в зеркало и представлять рядом такого же прекрасного принца… Он обнимает красавицу, целует и нежно шепчет ей на ушко: «Люблю», а глаза его говорят: «Брошу мир к твоим ногам», – в такие моменты сердце сжимается, и мне становится очень грустно. Это же сказка, такие мечты. Только даже в сказочном мире ее не найти, я знаю. Когда-то я искала.
Красавица в зеркале грустно улыбается одновременно со мной.
Ну что ж. Я же говорила, что люблю одиночество. Это правда. Да.
Просто в такие моменты, после полуночи, глядя в зеркало, понимая, как легко я могла бы не быть одна, как легко получала бы восхищенные взгляды и признания, как легко мне бы говорили комплименты и предлагали сорвать звезду с неба… В такие моменты мне хочется…
А, глупости все это!
Глава 2,
в которой я знакомлюсь с принцем и глокая куздра… курдячит бокренка
– Ваше высочество, вам пора вставать. – Занавески балдахина с тихим шелестом отодвигаются, а мне кажется, что это по стеклу чем-то противно скрипят. Да уж, проводила вчера сестру на актерское поприще…
Обнимаю подушку и со стоном прижимаю ее к лицу. Не помогает. Подушку отнимают через пару секунд, когда я успеваю снова заснуть.
– Вам пора вставать, принцесса, – повторяет тот же бесстрастный голос. – Вы в школу опоздаете.
– Да и… эту школу! – бормочу я, переворачиваясь на живот и отчаянно зевая.
– Принцесса, – невозмутимо отвечают мне, – ваш отец расстроится, если вы опоздаете в первый же день.
– Папа привык, – бурчу я. – Отвали. – Потом на всякий случай вежливо добавляю: – Пожалуйста.
В ответ слышится тяжелый вздох.
– Принцесса, вас жених ждет.
– Где?! – вскидываюсь я и тут же утыкаюсь взглядом в светлокожего брюнета с глазами, про которые принято петь баллады. Ну, знаете, «и утонула я в них с концами…» Или как-то так. – Ты кто?
А в голове молнией проносится: «Жених!» Я рывком прижимаю к груди одеяло и в панике пытаюсь придумать приветственную речь. После вчерашнего получается плохо.
Брюнет позволяет себе еще один вздох. Выпрямляется. Серьезно смотрит на меня, и по глазам непонятно: то ли всего лишь осуждает, то ли желает, чтобы я и впрямь, хм, утонула, в смысле утопилась в его глазах. С концами.
– Габриэль, принцесса. Я ваш рыцарь.
– А-а-а, Га-а-а-би, – я зеваю и падаю обратно на подушки. – Ты как-то… м-м-м… изменился.
Рыцарь – впрочем, без доспехов и даже без забрала, что для сказочного мира непорядок, – изящно поднимает левую бровь.
– Если мне память не изменяет, – продолжаю я, – у тебя было, по крайней мере, четыре лапы и очень пушистый хвост. И… вообще, вчера ты был котом. Рыжим. В белую полосочку. С кисточками на ушах. Нет?
– Я был мадрулктом, – не моргнув глазом, откликается рыцарь. – Я дух, ваше высочество. Если вы забыли. Я могу принимать какое угодно живое обличье. Но в столице Сиерны запрещено появляться духам в любом облике, кроме человеческого, – он встречается со мной взглядом. Я пытаюсь вспомнить: точно, мы в столице этой самой Сиерны, королевства принца – жениха Роз… – А сейчас, ваше высочество, если вы закончили с обсуждением моей внешности, может быть, вы вспомните, что вам пора в школу, а вы до сих пор не встали?
– Я принцесса и могу валяться в кровати хоть до полудня! – восклицаю я в ответ, элегантным движением ноги отшвыривая одеяло.
Габи ловит его и вздыхает еще тяжелее.
– Ваше высочество…
– Слушай, я же не Роз, почему ты так меня называешь?
Он складывает одеяло, очень аккуратно, как-то механически даже, и отвечает:
– Меня призвали служить принцессе Кремании. Вы сейчас занимаете ее место.
– И тебе абсолютно все равно, что я не Роз? – догадываюсь я.
– Да, госпожа. А теперь соблаговолите, пожалуйста, встать, вы уже на десять минут опоздали.
Ха! Я раскидываюсь на кровати в позе звезды.
– Всего на де-е-е-есять?
Невозмутимый Габриэль откладывает одеяло и колокольчиком вызывает камеристку. Та, словно ждала под дверью, тут же влетает в спальню, точно балерина из «Лебединого озера» на сцену. Видит на кровати меня, уже усевшуюся на подушках… Резко тормозит и изящным движением закрывает рот ладошкой.
– Ваше высочество!.. Что с вами?!
Падаю обратно на подушки.
– Ой, плохо мне!
– П-принцесса! – лепечет бедная красавица камеристка, не забывая стрелять в Габриэля глазками.
– Ваше высочество, пятнадцать минут, – напоминает тот и разворачивается к двери.
– Скажи, когда будет полчаса! – кричу я ему вслед.
Габриэль оборачивается, невозмутимо кивает и уходит.
Насколько я помню, он и вчера таким был. Даже котом. Погладить не дался – Роз при мне не пробовала, а я только один раз попыталась. Пришлось бегать за ним по комнате кругами, пока веселящаяся сестрица хохотала, наблюдая за нами. К слову, Габриэль и правда дух, а значит, по сути, бесплотен. Это основание, а еще то, что духи никогда и ни при каких обстоятельствах не способны влюбиться, убедило отца Роз (который вообще-то «самых честных правил») пригласить любимой дочери из Астрала «надсмотрщика». Основным занятием Габриэля (имя придумала, естественно, сестра) является охрана, а на деле – вытаскивание Роз из разных неприятностей вроде, хм, танцев на столе и злоупотребления розовой пыльцой в злачных местах сказочного мира. Злачных мест тут, кстати, много – одни эльфийские рощи чего стоят! – но о них как-нибудь в другой раз, а то я правда в школу опаздываю.
Камеристка тем временем отмирает и начинает суетливо помогать мне с утренним королевским ритуалом. В него входят ванна, маникюр с педикюром, маска и скраб, выбор платья, выбор обуви, выбор сумочки, выбор прически, выбор заколочек-тиары-диадемы, выбор духов… и-и-и… легкий завтрак. Очень легкий.
Ванну я принимаю с удовольствием: моей постоянно сохнущей «дневной» коже нужна вода, и часто. К тому же кто в здравом уме откажется поплавать в бассейне среди лепестков роз и айсбергов пены?
– В следующий раз пусть будут фиалки! – капризничаю я, подражая Роз. Камеристка не в курсе нашей с сестрицей подмены, и кто ее знает, может, она тайная шпионка короля? – Хочу фиалки! Видишь, от роз у меня зеленеет кожа.
Камеристка удивленно хлопает ресницами.
– Конечно, ваше высочество. Все непременно будет, как вы хотите, ваше высочество!
Не понимаю, зачем Роз решила сбежать от этого и стать актрисой?
С маникюром и педикюром случается конфуз, потому что камеристка пытается подпилить мои перепонки между пальцами, я визжу, и в спальню вбегает Габриэль. Он смотрит на белую как простыня служанку, на зеленую сердитую меня, вздыхает и уходит. Кажется, я ему не очень нравлюсь. Может, даже совсем не нравлюсь.
Да какое мне дело?
Завтрак я решаю передвинуть в сестрином расписании и поставить сразу после маникюра. Все-таки мне нанесли травму, пусть и только душевную (потому как перепонки в порядке), и мне надо как-то ее пережить.
Так что я уплетаю рыбу за обе щеки, а шоколад скармливаю камеристке. Та не против. Прекратив извиняться, она восторженно рассказывает мне, какая я счастливица: выйду замуж за самого принца. Такая мечта, такая удача! Уточняю, что там за принц. То есть какой он, мой жених? «Он та-а-а-акой!» – восклицает камеристка и закатывает глаза. Ясно. Такой…
Немного обсуждаем и школу. Болтливая служанка щебечет, что и она, ах, и она тоже ходит в школу (правда, в другую, но, по словам камеристки, ее школа – лучшая). И ей там очень нравится! Там столько всего интересного! Столько полезных вещей рассказывают!
Прерываю поток восхищения вопросом, что за школа? Камеристка называет: оказывается, там готовят – внимание! – золушек. Как я понимаю, красивых и миленьких девочек из бедных семей учат ткать-прясть-убирать-прислуживать, а потом за хорошее поведение и отличные оценки отпускают раз в сезон на бал. Есть ма-а-аленькая вероятность, что, когда такая принцесса-на-ночь будет убегать после двенадцати, принц (или граф, ну, или барон на худой конец) соблазнится ею, поднимет со ступенек ее туфельку и пойдет искать в школу золушек свою «любовь», чтобы жить потом с ней долго и счастливо. «Но большинство почему-то туфельку не поднимает, – грустно вздыхает эта горе-золушка. Потом, подумав, добавляет: – Или вот, в прошлом сезоне заграничный принц за Кайлой погнался, она уже обрадовалась, туфельку скинула, к карете бежит… А принц наклонился, туфельку взял, да как грохнет об пол! Кайла говорит, ее сердце тогда на тысячу осколков вместе с туфелькой и разбилось…»
Мораль: не влюбляйтесь в принца. Особенно с первого взгляда. Особенно за одну ночь. Я так моей камеристке и посоветовала, но она не вняла – глянула на меня с таким убеждением («будет и на нашей улице праздник!»), что я сразу замолчала. Не надо разрушать людям мечты. Что я, принц какой, чтобы хрустальные туфельки об пол грохать? Фигурально выражаясь.
С нарядом совсем нехорошо получается, потому как выбирать оказывается ровным счетом не из чего. Нет, у Роз громадный гардероб, он занимает не просто отдельную комнату, а целую галерею. Беда только в том, что я не вижу разницы во всех этих вычурных платьях, туфлях на высоких каблуках и драгоценных побрякушках… Поэтому в ответ на вопрос: «Ваше высочество, что вы хотите сегодня надеть?» – тыкаю пальцем в первое попавшееся платье. Розовое, воздушное, с кружевами. Выгляжу я в нем… ну, как лягушка в пышном розовом платье. В довершение образа камеристка, фальшиво улыбаясь, убирает мои волосы в конский хвост и скрепляет их кружевным бантом, украшенным жемчугом. Мои черные, непослушные, короткие волосы – в хвост. И громадный бант венчает это уродство. Честное слово, когда я смотрюсь в зеркало и вижу в нем это… В общем, бедный принц. Даже Габриэль, когда заходит за мной, на мгновение теряет всю свою невозмутимость. А уж когда я надеваю туфли на таком каблуке, что впору обзывать их ходулями… Представьте лягушку в розовом платье, с розовым бантом да на розовых каблуках, на которых эта лягушка ковыляет, как будто ноги ей в гипс закатали… Без сомнения, титул «Невеста года» достанется мне, потому что все судьи просто умрут от смеха, когда меня увидят.
Господи, что я несу? Какой титул? Это все каблуки. Точно вам говорю, их высота как-то влияет на мозговую деятельность. Причем обратно пропорционально.
– Габи, скажи, что мне недолго на них ковылять!
Габриэль, презрев этикет, поддерживает меня под руку – иначе я просто не в состоянии идти.
– У крыльца нас ждет карета, ваше высочество.
Я облегченно выдыхаю. Но потом меня посещает страшная мысль, и я уточняю: а эта самая крутая школа для золотой молодежи – она большая?
Габриэль невозмутимо перечисляет все, что он видел на плане школы: все корпуса, общежития (зачем принцам общежития?!), сады, пруды и бассейны… По его описанию, там не школа, а целый город размером с Москву. Так что идти от подъездной аллеи до учебного корпуса мне придется долго…
Всю дорогу в карете я строю планы, как оторвать каблуки и не остаться без туфель.
А вот всю дорогу от кареты до главного учебного корпуса я уже никакие планы не строю – потому что очень сложно строить планы на ходулях, с гипсом на ногах, да еще и, как оказывается, этот гипс натирает везде, где только может!
Возле какой-то рощицы, кажется, даже с фонтаном и павлинами, я не выдерживаю, хватаюсь рукой за березу, представляю вместо нее сестру и начинаю высказывать ей все, что я думаю про эту идиотскую выходку со школой. Нет, я согласна поиздеваться над принцем… Но пока что издеваются только надо мной! Причем издевается Роз. Заочно. Чем я ей так насолила?!
Габриэля хватает минут на пять. Потом он довольно робко (кажется, я произвела на него нужное впечатление) интересуется, чем он может мне помочь.
Я пинаю со злости ствол (чуть не сломав попутно ногу) и на выдохе восклицаю:
– Или ты меня сейчас понесешь, или я разуваюсь, раздеваюсь и иду знакомиться с новым коллективом в одной лягушачьей коже!
Габриэль, вернув всю свою невозмутимость, спокойно подхватывает меня на руки – как раз в тот момент, когда я тянусь к застежке левой туфли.
– Принцесса не может выглядеть неподобающе.
Мне есть что сказать в ответ – и о принцессе, и о «подобающе», и о том, что меня бесцеремонно хватают и куда-то несут (ну и что, что я сама предложила – это же еще не значит, что можно сразу хватать!)
Но говорю только:
– Господи, за что?! – А потом какая-то деталь шлейфа порывом ветра затыкает мне рот, да так эффективно, что всю оставшуюся дорогу я занята только тем, что пытаюсь ее выплюнуть и попутно не свалиться с рук рыцаря.
Оглядываться по сторонам, я конечно, не успеваю. И очень удивляюсь, когда вместо классной комнаты (как бы она ни выглядела в сказочном мире – я уже ко всему готова) меня сгружают в кресло перед громадным дубовым столом, очень напоминающим тот, что стоит у папы в кабинете.
– Принцесса… Розалинда? – с сомнением интересуется требовательный женский голос, мгновенно навеявший неприятные воспоминания о моей школьной директрисе.
– Зовите меня просто: Виола, – машинально откликаюсь я и поднимаю взгляд.
С учетом сказочности… А впрочем, директрисы, наверное, во всех мирах одинаковые. Эта отличается только тем, что очки у нее не круглые, а вытянутые и вместо блузки ярко-алое платье в золотистую блестку. Но декольте такое же. И взгляд. Впрочем, нет, во взгляде сейчас изрядная доля удивления. Мадам смотрит на меня, на лист с портретом Роз на столе. Снова на меня. На портрет. Опять на меня. Плененная в лифе платья грудь при этом так колышется – ну прямо как у порноактрисы в фильмах «18+», которые папа у себя на диске С в папке «Совершенно секретно» прячет и думает, что простенький пароль кого-то остановит. А вообще-то я считала, что у тех актрис это монтаж да спецэффекты, и грудь должна подчиняться законам физики. А вот ведь…
– Виола? – наконец поднимает бровь директриса. И смотрит на меня с таким омерзением, как будто перед ней сидит не лягушка, а по меньшей мере тутовый шелкопряд в розовых кружавчиках.
– Да-да, – киваю я. – Жабенком меня папа зовет, а друзья – Виолой. Ну а так я, конечно, Розалинда.
Вообще-то друзей у меня нет, если не считать Роз. Она зовет меня Ви, но что-то мне говорит, если я предложу это мадам директрисе, она грохнется в обморок от изумления.
– Итак, Розалинда, – выдыхает директриса. И тут же, совсем не в образе тоненько вскрикивает: – Но когда вас успели проклясть?!
Я ловлю взгляд Габриэля, стоящего у книжного шкафа с таким невозмутимым видом «я – мебель», что настоящему шкафу должно быть стыдно. И понимаю, что если что-нибудь не придумаю, а скажу правду или заставлю директрису (она же маг, да?) залезть мне в голову, то, хм в, шкаф закатают меня.
– Понимаете, папа, в смысле, мой отец-король, – начинаю я, – меня очень любит. И так как проверку драконом или турниром мой суженый уже не пройдет, папа… в смысле, его величество… Но он же боится отдавать меня абы кому…
– Абы кому?! – еще тоньше восклицает директриса.
Я бросаю взгляд на Габриэля и сглатываю.
– Ну… в смысле, мой отец хочет убедиться, что принц в меня влюбится… Чистосердечно. В смысле искренно. А вы же знаете, такие проклятия снимет только поцелуй настоящей любви!
В наступившей после этого тишине кот мадам директрисы, здоровенный черный манул, тяжело приземляется на стол с полки шкафа, ложится в позу сфинкса и, глядя на меня, высовывает язык. Розовый, яркий, очень выразительной на черной бархатной морде.
Я моргаю, но кот так и лежит с высунутым языком – и чтобы не засмеяться, я перевожу взгляд на директрису. Та вздыхает:
– На что только не пойдут современные девушки, чтобы заполучить любовь принца!
– Да! – вставляю я, и кот на столе начинает тарахтеть. То ли мурлычет, то ли смеется.
Директриса не обращает на него внимания.
