скачать книгу бесплатно
Лабиринты судьбы
Дарина Сахарова
Кирилл – сын миллиардера Льва Давыдова, мечтающего передать свой бизнес своему единственному сыну. Отец уже определил судьбу сына, но Кирилл еще пытается сопротивляться. Как и все подростки, мальчик живет настоящим и не думает о будущем – он влюбляется, страдает, дерется и бунтует против отцовских правил. Лев отсылает его из Москвы в маленький городок в Крыму. Парень в отчаянии, ведь его вырвали из привычной ему среды. В новой школе он встречает талантливую девочку Свету, и все меняется.
Дарина Сахарова
Лабиринты судьбы
Книга 1. Не время любить.
1. Приговор
В большой светлой спальне было темно и душно, несмотря на утренний час. Римские бордовые шторы на окнах были опущены. На широкой двуспальной кровати из массива сосны спал юноша, зарывшись в простынях. Одежда небрежно висела на прикроватной тумбочке, накрыв собой работающий ноутбук. Парень спал так крепко, что не услышал цокающих каблуков за дверью и негромкого стука в дверь. Он лишь повернулся на правый бок, обнимая подушку в золотистой наволочке. Стук в дверь повторился, уже более громкий и настойчивый.
За дверью стояла экономка, полноватая женщина лет пятидесяти пяти, опрятная, одетая в простое голубое платье и белый фартук. Вздохнув, она развернулась и пошла обратно к лестнице, ведущей на первый этаж. Хоть ей и было приказано его разбудить, она пожалела мальчика. Вчера был его день рожденья. Ему исполнилось семнадцать. Она с улыбкой вспомнила его еще совсем маленьким, маленьким разбойником. Хозяйский сынок был настоящим оторвой, но она была очень привязана к нему, ведь своих детей она не имела. Проработав экономкой в этой семье двенадцать лет, она полюбила их и считала радостью заботиться и об их сыне.
Спустившись вниз, экономка отправилась на кухню. Сварив кофе для хозяев, она разлила его в две красивые фарфоровые чашки и поставила на небольшой серебряный поднос. Туда же отправилась тарелка с еще теплыми булочками, масленка, розетка с кленовым сиропом, два небольших ножа с круглым носом и салфетки. Все это она понесла в гостинную, обставленную со вкусом, как и все в доме известного московского банкира Льва Давыдова.
Лев Давыдов в домашнем халате и в шлепанцах на босу ногу сидел на диване перед камином, над которым висел огромный экран. Телевизор был включен на канале фэшн тиви, но он его не интересовал. Лев читал новый выпуск журнала «Forbes», где было напечатано его недавнее интервью. Неделю назад он вернулся из Сан-Франциско, где уже давно налаживал бизнес. На базе Стэнфордского университета он открыл школу для молодых миллионеров, изучающих банковское дело. Как считал сам Лев Давыдофф, в России его Банк достиг потолка, и теперь искал новые рынки и пути развития за рубежом.
Его жена, высокая стройная женщина, в китайском шелковом халате, почти скрывающем ее длинные ноги, поливала многочисленные комнатные цветы. На восточной стене огромной гостиной располагалась вертикальная оранжерея. Элеонора любила цветы. Это была ее отдушина, как и небольшой кухонный садик за домом. Она сама предпочитала ухаживать за растениями, делала это бережно и скрупулезно. Однажды, на шутливое замечание мужа о том, что она заботится о своих цветах, как о втором ребенке, она ответила без обиняков, что эти дети не доставляют ей таких хлопот и не грубят в ответ.
Элеонора все еще была красива. Ее длинные каштановые волосы были стянуты в небрежный узел. У нее были большие синие глаза с тяжелыми веками, которые с возрастом приобрели ту самую печальную глубину, которой обычно восхищаются мужчины. Многочисленные коллагеновые инъекции и подтяжки поддерживали ее красоту, однако старение так удручало ее, что выражение безмерной тоски по ушедшей молодости навсегда отпечаталось на ее лице. В молодости Элеонора была известной фотомоделью. Профессия научила ее всегда следить за своей внешностью и следовать моде.
Экономка поставила серебряный поднос на журнальный столик и, пожелав приятного аппетита, хотела уже удалиться, когда Лев, не отрываясь от журнала пробормотал:
– Ну, что, Евдокия…наш обормот уже встал?
– Пусть мальчик поспит еще, – мягко сказала экономка Евдокия, – он вчера поздно вернулся.
– Хм….поздно, скорее уж рано, – хмыкнул он в усы. – Газеты не приносили?
– Да, на комоде в прихожей. Сейчас принесу.
Евдокия прошла в просторную прихожую, где на большом комоде у стены лежали свежие газеты, которые рано утром принес курьер. Здесь были «Аргументы недели», «The Moscow Times», «Ежедневные новости. Подмосковье», а также желтая пресса, которую иногда любила просматривать хозяйка. Взяв все газеты, Евдокия положила их на столик рядом с подносом и удалилась.
Элеонора оставила свое занятие и грациозно опустилась рядом с мужем на диван. Взяв чашечку кофе с подноса она сделала небольшой глоток, томно вздохнула и отклонилась на спинку дивана.
– Левушка, вчера звонила твоя мама, – скучающим тоном сказала она.
– Как она? – спросил Лев, наконец, оторвавшись от своего чтива и взявшись за завтрак.
– Она… хочет поговорить с тобой, – ничего не выражающим голосом произнесла Элеонора. – Я сказала ей, что ты сегодня будешь дома, так что перезвони ей.
– Могла бы и поинтересоваться, в чем дело, – проворчал он и вздохнул. – Давно мы у нее не были.
Возникла небольшая пауза. Элеонора больше не хотела говорить о свекрови. С самого начала у них не возникло взаимной симпатии. Обе придерживались нейтральной стороны отношений.
– Ты знаешь, у нашего сына новая девушка, – сменила тему Элеонора.
Впервые за утро Лев поднял глаза на жену, брови поползли наверх.
– А как же эта милая девочка… как там ее? Лиля, кажется..она еще к нам приходила в гости на майские праздники…
– Эту, кажется, зовут Лиза и она рыжая. Дочка какого-то продюсера. Он вчера сбежал с ней с собственной вечеринки.
Элеонора с удовольствием жевала булочку, политую кленовым сиропом и смотрела на вереницу моделей, демонстрирующих женское белье на экране телевизора. Муж потянулся за газетой. Взяв сразу все, он просматривал заголовки. Элеонора тоже заинтересовалась газетами, а именно желтой прессой. Отставив кофе, она развернула газету и вдруг ахнула. На первой странице красовалась фотография их сына, а заголовок гласил «Дебошир с большой буквы «Д».
– Что? – вскинул брови вверх Лев и забрал газету у жены. Увидев фото, он побледнел и начал читать вслух.
«Празднование семнадцатилетия сына известного банкира Льва Давыдова закончилось пьяной дракой именинника в ночном клубе «Shishas Sferum Bar» на Арбате. Среди приглашенных гостей была дочь продюсера Ильи Смоляновского Лиза, а также одноклассник и близкий друг Вениамин Артсонс. Кирилл Давыдов, эксцентричный молодой человек, недавно расстался с известной фотомоделью Лилией Стюарт, которая отдыхала со своим новым бойфрендом, спортсменом по легкой атлетике Андреем Григорьевым в этом же клубе. Узнав об этом, Кирилл Давыдов неоднократно нарушал покой двух молодых людей, демонстрировал свои новые отношения и вообще вел себя неадекватно. В результате молодой дебошир, напал на друга своей бывшей девушки. Однако сам был повержен точным ударом в лицо и выведен охранниками из клуба. Лиза Смоляновская поспешила удалиться из клуба и комментариев не дала, но нам думается, ее короткий роман с сыном банкира Давыдова окончился. Администрация клуба не стала вызывать полицию, однако навсегда исключила Кирилла Давыдова из списка клиентов».
Лицо Льва побагровело и раздулось от гнева. Его жена напротив была бледна и держалась за сердце. Она вздрогнула, когда он гаркнул:
– Евдокия!
Экономка, прибежавшая на столь свирепый рев, испугалась, увидев хозяина с трясущимися руками.
– Немедленно поднимай мерзавца!– проревел он.
Евдокия охнула, чуя беду, и побежала наверх. В спальне царил полумрак, воздух был сперт, пахло перегаром. Подняв римские шторы и распахнув окно, она принялась трясти юношу за плечо.
– Кирюша, вставай сынок, – она всегда называла его ласково «сынок», когда рядом не было его родителей.
Юноша что-то простонал, еще больше зарываясь в подушку. Лица не было видно, только черные вихры. Евдокия присела на край кровати и осторожно потрепала его по голове, жалея. Предчувствуя семейный скандал, женщина тяжело вздохнула и произнесла вслух:
– Что ж ты натворил-то? Отец прям не в себе….
Видя, что ее подопечный не реагирует, она сказала громким и твердым голосом: – Вставай, подлец! Вставай, а то отец сюда пожалует, тогда нам обоим несдобровать. – После чего, резко встала и начала собирать раскиданную одежду. За спиной послышалось натужное кряхтение и недовольный скрипучий голос:
– Дусь, дай поспать….
Евдокия недовольно проворчала что-то о грязнулях и повернулась на голос. Увидев лицо молодого хозяина, она воскликнула:
– Ой, матушки! Кто ж тебя так? – подбежав к мальчику, она схватила его за голову и начала рассматривать большой фиолетово-красный синяк под левым глазом. – Надо лед приложить!
Юноша вырвался и застонал, обхватив двумя руками голову.
– у-уу, Дусь, отстань, башка и так трещит, ты еще тут….
Евдокия вскочила и направилась в ванную комнату. Там в шкафчике над умывальником она нашла коробочку аспирина. Налив воды в стакан и бросив туда таблетку, она поспешила к мальчику.
– На вот, миленький, выпей.
– Не хочу, уйди, – проскрежетал одними зубами Кирилл, всем видом выражая крайнюю степень раздражительности.
– Придется, сынок, – протягивая стакан, не унималась экономка, – отец в гневе, тебя требует.
Кирилл зажмурился, словно от яркого света и снова простонал, но стакан все же взял. Кое-как сев на постели, он принялся цедить лекарство. Он знал, что с отцом шутки плохи, а если уж он в гневе, как выразилась Дуся, ничего доброго не жди. В голове пронеслись события прошедшей ночи. Запустив руку в склокоченные волосы, он на мгновение задумался. Все было как в тумане. Обрывки каких-то картин мельтешили, еще больше вызывая головную боль. Вчера был его день рождения. Он четко помнил все детали семейного ужина. Как Дуся испекла в его честь огромный торт, как отец произнес длинную и пламенную речь, выражая свои надежды на его, Кирино будущее (он не оставлял попыток увлечь его банковским делом, то и дело отправляя на всякие семинары), как мама расспрашивала его о новой девушке… Лиза….
В памяти вдруг возникла совсем другая картина. Он в каком-то баре…он видит Лилю. Так с кем же он вчера был, с Лизой или… Да нет, Лиля же от него ушла к какому-то качку, мать его….
Кирилл вздохнул и посмотрел на Евдокию, которая суетливо прибирала беспорядок в его комнате. В животе громко заурчало и сделалось как-то совсем не хорошо. Он соскочил с кровати и бросился в ванную, где его благополучно вывернуло наизнанку. Кряхтя и отплевываясь, он просипел:
– Дусь, дай что-нибудь….
– Ох, Кира, Кира, – проворчала женщина, – ну разве можно так пить! Прими душ прохладный, а я сейчас тебе другое лекарство принесу.
С тяжкими вздохами, чуя надвигающуюся грозу, Евдокия покинула спальню мальчика, прихватив его грязную одежду.
Кирилл принял душ, как велела Дуся. Немного полегчало. Надевая домашний хлопковый костюм, он услышал какие-то крики снизу. Это кричал отец. Слов разобрать было нельзя, но Кирилл понял, что отец распалился так по его душу. Немного потряхивало, сказывалась интоксикация после выпитого. Алкоголь делал свое черное дело. Через пять минут вернулась Евдокия мрачнее тучи. Она принесла поднос, на котором стоял стакан с какой-то зеленоватой жидкостью, а рядом лежал пакетик «Фосфолюгеля».
– Вот, выпей, сразу полегчает, – строго сказала она, ставя поднос на прикроватную тумбочку, – а еще вот это выпей. Это суспензия.
– Что за зелье? – спросил он. Он уже принял смиренный и виноватый вид, чтобы смягчить Дусю.
– Зелье?…– усмехнулась Евдокия. – Зелье это то, что ты вчера пил, а это рассол огуречный!
– Что там, все плохо? – обреченно спросил он, кивнув в сторону двери.
– Отец твой рвет и мечет! Я всего не поняла, но как только он сегодняшние газеты получил, так и взбеленился. Матушка твоя ему успокоительные капли сейчас дает, а сама тоже бледная как смерть.
Кирилл набрал в легкие воздуха и на мгновение задержал дыхание. Перед смертью, говорят, не надышишься.
– Ну, не поминай лихом, Дусь, – наиграно весело сказал Кира и чмокнул экономку в щеку.
– Ох, что-то будет, сынок, – жалобно произнесла она и замахала на него руками. – Ну иди.
В гостиной разве что молнии не щелкали. Отец ходил взад и вперед возле камина, словно разъяренный лев по клетке и потрясал газетой.
–Сукин сын! Вся моя репутация!…столько сил положено!
Увидев сына, он пророкотал:
– Аааах, вот и ты, наконец! Что ж ты творишь, подлец!– руки при этом тряслись так, что того и гляди газета рассыпится на клочки.
Кирилл избрал тактику невинного, ничего не понимающего человека, на которого наводят напраслину. Он плюхнулся на диван, тряхнув черными волосами, непонимающе уставился на отца.
– Так, спокойно, пап. Что случилось? – он искренне похлопал своими синими глазами, переводя взгляд с отца на мать, которая осуждающе помотала головой, испуганно глядя на сына такими же синими глазами.
– Он еще спрашивает, мерзавец! На, вот, полюбуйся, – с этими словами он швырнул юноше в лицо две газеты.
Кирилл развернул первую попавшуюся. На первой полосе красовалась большая фотография. Его фотография, где он с перекошенным лицом застыл, занеся руку для удара. На заднем плане испуганное лицо Лили, его бывшей подружки. Он узнал обстановку на фото – это был ночной клуб «Shishas Sferum Bar» на Арбате. В голове все сразу встало на свои места и он вспомнил все до последнего события. И тут же внутри все похолодело. Отец никогда не простит ему такого. Он молча взглянул на отца, принимая смиренный вид готового к расстрелу.
– Ну что, отпраздновал? Золотая молодежь, мать ее! – Лев Владиленович побагровел. Он так низко наклонился к сидящему сыну, что Кириллу стали видны красные прожилки на его белках. – Будь уверен, это уже в интернете!
– Прости, отец, – тихо и неуверенно начал оправдываться юноша, – я ж не думал, что там журналисты ока…
–Вот именно! Ты не думал! Ты не думал, что своими выходками карьеру мою рушишь! Столько лет потрачено на имя! Я вот этими руками, по крупицам создавал…Я империю создавал, чтоб тебе, мерзавцу, жилось хорошо….Вот, вот смотри! – он поднял упавшую газету «Ежедневные новости. Подмосковье», –они уже статейку накатали!
Кирилл прочел небольшую заметку в разделе светских новостей. В статье в насмешливой форме говорилось, что известный владелец сети банков Лев Давыдов, имеющий огромное состояние, не в состоянии повлиять на сына, мажора и выскочку. Далее, что-то о безнаказанности богатеньких сынков, пьяных драках и беспределе на дорогах. Кирилл тяжело вздохнул и отложил газету. Нет, он не собирается так просто сдаваться.
– Да, я вчера перегнул немного, но я все объясню….– начал он, но отец не дал ему договорить.
– Да я тебя… Ты у меня носа теперь не покажешь из дома!
– Пап, дай сказать! – возмутился Кирилл. – Это все из-за Лили….я как их увидел…
– Так ты из-за девки так надрался? – вскричал отец.
– Она не девка! И я люблю ее! – у Кирилла кольнуло что-то под ложечкой. Переживания от ухода Лили накрыли его снова. – Я увидел ее с этим… не знаю, что на меня нашло…
– Люблю.. – передразнил отец с издевкой. – Да что ты знаешь о любви, молокосос!
– Лёвушка, не надо так! – встряла мама.
– Молчи, Эля! А ты, марш в свою комнату и жди, пока я не придумаю, что с тобой делать! Мотоцикл твой я конфискую, понял!
Пятнадцать минут спустя Кирилл жевал тосты с маслом и сыром, запивая их горячим кофе, принесенные Евдокией. От досады он даже говорить не мог. Хотелось разнести эту комнату ко всем чертям, вылезти в окно и удрать, куда глаза глядят. Но он понимал, что в этот раз действительно виноват, и отец просто так ему это не спустит. Наверное, уже звонит в какую-нибудь закрытую школу для детей миллионеров, где-нибудь на краю света. Лишь бы подальше от назойливых папараци. Кириллу не нравилось банковское дело, но отец не уставал повторять, что он обязан продолжить его дело. Теперь-то уж он своего не упустит. Запрет его с такими же детьми банкиров, наследниками золотых империй.
И чего он так взъелся. Желтая пресса каждый день преподносит свежие сплетни, раздутые скандалы. Ну, помусолят немного, пообсуждают и забудут. Забудут, переключат внимание на очередного богатенького болвана, совершившего какую-нибудь вопиющую дурь.
– Ох, отошлет тебя отец, как пить дать, отошлет, – вздыхала Дуся.
Кирилл молчал, скрежеща зубами от бессилия. Каждая новая мысль в голове отзывалась тупой болью. Да, зря он так вчера напился….И ведь все хорошо было. После семейного ужина приехала Лизка. Девчонка она что надо. И внешность и фигура, все при ней. И не глупая вроде…а вот Лилю забыть никак не получается. Он и другу позвонил, что бы не оставаться с Лизой наедине. Не клеилось что то. А тут еще как специально, Лиля со своим спортсменом в этом же клубе затусила. Он тогда от досады сразу три порции текилы подряд и опрокинул. Потом собрался уже уходить, и убрался бы восвояси, если б песню их с Лилей не поставили. Дальше все как в этих сопливых фильмах. Подошел, пригласил на танец…Только вот ее бойфренду это не понравилось. Кирилл даже не помнил, что тогда ответил, наверное, что то дерзкое, а потом бац….и он уже летит на соседний столик. Юноша прикоснулся к багровому синяку под глазом. Дотрагиваться было больно. Осмотр себя в зеркале принес еще большую досаду. С такой рожей захочешь, да не покажешь носа. Хорошо, что еще каникулы и не надо в школе светить своим фонарем.
– Дусь, а Дусь…
Евдокия находилась еще в его комнате. Дел особых у нее тут не было, но спускаться вниз она не торопилась. Слава богу, что у нее такие доверительные отношения с хозяйским сыном. Она его любила. Кирка конечно разгильдяй, но добрый мальчик. Что поделаешь, золотая молодежь. Она его жалела и частенько предупреждала, когда отец был не в духе. Лев Владиленович был хорошим хозяином и ни разу Евдокию не унизил и не оскорбил, но сына своего держал в строгости.
– Дусь, может замазать чем-нибудь? – он морщился, ощупывая синяк.
– Да разве ж такую красоту замажешь? – усмехнулась Дуся, но встала и направилась к двери. – Сейчас что-нибудь поищу.
К Элеоноре она обращаться не стала, хотя знала, что у той имеются хорошие средства, скрывающие не только синяки. У себя в комнате в маленькой косметичке, она нашла тональный крем и мазь от ушибов и синяков. Проходя мимо гостиной, Евдокия краем глаза увидела отца семейства. Он сидел в кресле с телефонной трубкой в руке. Вид у него был, надо сказать, мало привлекательный. Словно он как то весь сдулся, будто был шаром, из которого выпустили воздух. Он молчал, обдумывая что то в своей голове. Элеонора напротив, тихо что то ему бормотала, будто убеждая в чем то.
Так прошел весь день. Первый день его семнадцатилетия. Кирилл бродил по комнате, как одинокий волк, изредка открывая интернет и читая все новые комментарии в соцсетях. Потом со злостью швырял ноутбук на кровать, не в силах более выносить весь этот словарный бред в его честь. То замирал, растянувшись на кровати, глядя в пустое пространство перед собой и ничего не видя. Пару раз звонил мобильник. Это был Веня, его одноклассник и друг. Полчаса какого то бессмысленного разговора и снова бессильные метания по комнате. Часам к трем Кирилл понял, что больше не в силах находиться в заточении и попытался спуститься к обеду. Однако, увидев разочарованное и злое лицо отца, к столу не присоединился, а отправился к Дусе на кухню.
Кухня в этом доме была поистине королевской и имела отдельный выход в небольшой огородик. Элеонора любила заниматься цветами, ну и Евдокии досталось пару грядок, где она выращивала разнообразные пахучие травы: базилик, розмарин, кустики салата и другие специи. Дуся только что накрыла стол к обеду в гостиной и теперь вернулась на кухню, чтобы пообедать самой.
– А ты, что ж, сынок, не обедаешь? – увидев юношу, поинтересовалась Евдокия.
Кирилл вальяжно прислонился к дверному косяку, скрестил руки на груди. Молчал. Да и что говорить. Он взъерошил черные вихры, как делал всегда, когда не знал, что ответить. Дуся все поняла и кивнула на табурет у небольшого круглого столика.
– Да, отца-то твоего знатно тряхонула эта история. Вот ведь профессия у людей, – имея в виду журналистов, сетовала Дуся. – и не лень вынюхивать, да высматривать за честными людьми.
– Дусь, ну сколько можно? – взмолился Кирилл. Он больше не мог выдержать разговоров о своем позоре. Проклиная сам себя, он уже сто раз раскаялся и пожалел о содеянном. Если бы можно было перемотать пленку, поставить ситуацию на паузу, как музыкальный клип…но нет, все что остается, тупо ждать, когда всем надоест перемалывать ему косточки в инстаграме. Отцу конечно сложнее. Наверняка будет собирать прессконференцию, где и объявит, что принял меры к перевоспитанию молодого отпрыска, а именно отправил грызть гранит науки в какой-нибудь вип-школе в Англии или в Сан-Франциско, под собственным неусыпным контролем. Бар скорее всего закроют, отец наверняка подсуетится. Да что уж, для него теперь туда все равно путь заказан.
– Ты что-нибудь слышала? Он что-нибудь обсуждал с матерью насчет меня? – тихо спросил он у Дуси.
