скачать книгу бесплатно
– Так мы же варвары? – Эрик хитро прищурился.
– Это не отменяет того, что у вас нет разведки.
Викинг помедлил и согласился:
– Было дело, выполнял пару заданий по поручению одного из королевских сановников.
– Значит, в Сестрорецке у вас имеется агентурная сеть?
– Я никого не сдам! – нервно воскликнул пленник.
– А мне этого и не надо.
– Тогда зачем спрашиваешь?
– По прибытии в Сестрорецкую республику я тебя отпущу. Все, как и обещал. А дальше сам определяйся, куда ты пойдешь и чем займешься. Но перед этим навестишь ваших шпионов и через них передашь письмо вашему королю. Если так случится, мое послание дойдет до адресата лично в руки?
– Должно дойти, там люди верные.
– Вот и славно.
– А что ты ему написать хочешь?
– Объясню Никласу про то, как видится бой под Мальме с моей стороны, и предостерегу его от поспешных выводов. Если все пойдет так, как я предполагаю, то в будущем, года через два или три, корабли Конфедерации будут частыми гостями в Зундском проливе, и твой король должен навести в тех краях порядок, а иначе его наведем мы. Понятно излагаю?
– Куда уж понятней.
– Отлично. Теперь скажи мне, Эрик Тролль. Что ты знаешь о других людских анклавах, которые имеются на территории России?
– Это помимо Питера и окрестностей? – уточнил он.
– Да.
– Мало что известно… – Эрик замялся.
– Говори, как есть, невзирая на секретность или еще что-то. В любом случае, по прибытии в Сестрорецк, я все узнаю. И если ты утаишь от меня информацию, я это пойму и могу пересмотреть наш уговор относительно твоей свободы.
– Ладно, – через силу кивнул скандинав, – не угрожай, пуганые мы…
– А это и не угроза, а констатация факта.
– Что тебя конкретно интересует?
– Москва. В первую очередь меня интересует, имеет ли Прибалтика с ней связь и, если да, то, как это происходит?
– В точку бьешь, капитан, – Эрик уважительно посмотрел на меня и хмыкнул. – Насчет Питера и Гатчины не скажу, мы с моим ярлом в тех краях только проездом были и не задерживались, а Сестрорецк, действительно, контакты с Москвой поддерживает. Местное начальство это в секрете хранило, но у нас получилось кое-что узнать. Связь Сестрорецка с Москвой осуществляется по радио, и два анклава хотят наладить между собой постоянную торговлю.
– Как, ведь большинство железных дорог к использованию давно уже непригодны?
– Водный путь. Через Ладожское озеро мимо Волхова и Тихвина. По реке сохранился выход в Рыбинское водохранилище, а там по Волге и до самой Москвы добраться можно. Однако ты учти, это все несколько лет назад было, а как сейчас у них дела обстоят, я просто не знаю.
Вот это уже, в самом деле, информация была очень важная и, уточнив пару деталей, я оставил дальнейшие расспросы на завтрашний день, а сам отправился в свою каюту, ворошить старые атласы и карты России. Наконец-то, появились первые задумки на то, как нашему отряду поскорее добраться в родные края и это согревало душу даже больше, чем утренняя победа над викингами.
Глава 3.
Балтийское море. 28.03.2065.
Встречу с братьями по разуму, крови и языку из Сестрорецкой Рабочей Республики я представлял себе в самых радужных красках.
Предполагалось, что когда мы войдем в Финский залив, то на открытых международных радиочастотах, сразу же вызовем на связь местные власти. Обозначим себя, они укажут нам курс к уцелевшим пирсам, а возможно, что даже вышлют нам навстречу лоцманское судно. Дальше фрегат причаливает к берегу, и нас с радостью встречают. Я веду переговоры с республиканскими начальниками, объясняю нашу ситуацию, и делюсь с ними информацией о том, что творится в мире. После всего этого мы договариваемся с ними о сотрудничестве в торговой сфере, и наш отряд делится на две части. Фрегат под командованием Скокова и двадцать десантников возвращаются на ВМБ "Гибралтар" и помогают Семенову в его трудах. А я вместе с остальными воинами, при содействии и поддержке властей Сестрорецкой республики, начинаю свой поход на ридну Кубань.
Однако я ошибался, а все из-за того, что изначально опирался на недостоверную и неполную информацию, полученную от Эрика Тролля. Скандинав так ярко и красочно расписывал счастливое и добропорядочное общество всеобщего равенства и братства, которое царило в СРР, что иные прибалтийские анклавы, ни мной, ни командирами отряда, как возможные будущие партнеры, просто не рассматривались.
Впрочем, Эрик ввел меня в заблуждение не специально и зла за поражение своих братьев-викингов под Мальме на нас не держал. Он давно уже не был в этих краях, и о том, что творилось на территории Ленинградской области и Прибалтики последние пару лет, знал чрезвычайно мало. И оттого, все происходящее с нами в этот день, мы воспринимали не так, как могли бы, если бы владели более полными сведениями об изменениях в жизни Сестрорецка за минувшие полгода.
Итак, сегодня "Ветрогон" вошел в Финский залив. День начинался просто замечательно. Солнечное раннее утро и спокойное море. Мы со Скоковым стоим на ходовом мостике и разговариваем о какой-то ерунде. Радиосвязь работает, через час-другой мы собираемся вызывать на связь Сестрорецкий радиоцентр, и тут на открытой частоте раздается истошный женский крик:
– Помогите!!! Спасите!!! Убивают!!! Кто-нибудь, на помощь!!! Умоляем!!!
Кроме этих слов более ничего, треск динамика и все смолкает. На несколько секунд мы с кавторангом замираем в ступоре. В крике было столько страдания и боли, а на заднем фоне еще и маленький ребенок плакал, что долетевший к нам через радиоэфир крик о помощи, по нервам ударил очень сильно.
– Что это было? – задал я Скокову риторический вопрос.
Капитан фрегата пожал плечами:
– Хрен его знает!
Взяв в руки укэвэшку, я вызвал корабельную радиорубку:
– Кум, это Мечник. На связь!
– На связи! – командир БЧ-4 с ответом не замедлил.
– Крики слышал?
– Да.
– Можешь определить, далеко это от нас и какой пеленг?
– Сигнал был четкий, так что, скорее всего, радиоточка находится недалеко. А пеленг мы не засекали, но если сигнал пойдет вновь, то сразу определим.
– Понятно. Отбой связи!
Пока я разговаривал с радиорубкой, Скоков колдовал вокруг экрана радара, включал разные режимы работы, отсекал помехи, запускал одному ему известные программы и, провозившись пару минут, сказал:
– Четырнадцать миль практически прямо по курсу есть одиночная цель. Скорость шесть с половиной узлов, траверз городка Локса. Если со среднего хода перейдем на полный, то за тридцать пять минут домчим.
Скоков посмотрел на меня и, быстро приняв решение, я согласился с его предложением:
– Полный ход и играй боевую тревогу. Непонятно, что там за судно, но крики настолько душераздирающие, что людей требуется спасать. Мало ли что. Может быть, тонут, а возможно что-то иное…
Недослушав, капитан сразу начал отдавать команды:
– Машинное отделение полный ход! Команде фрегата и десанту боевая тревога! Боцманской команде аврал, приготовиться к проведению спасательной операции!
Стремительно увеличив скорость с семнадцати узлов экономного хода до тридцати узлов полного и, рассекая узким стальным корпусом серые балтийские волны, фрегат устремился вперед, и через двадцать семь минут мы увидели тех, кто нуждался в спасении и молил о помощи. Прямо по нашему курсу, всего в трех милях, на воде горела большая парусная шхуна, которую обстреливал из мелкокалиберных орудий и пулеметов двухтрубный винтовой пароход, водоизмещением от восьмисот до девятисот тонн.
– Сергеич, – обратился я к капитану фрегата, – заходи между пароходом и парусником. Остановим бой, разберемся, кто здесь и кого уничтожает, а уже после этого и определимся, кто нам друг, а кто просто так, мимо проходил.
– Понял.
Фрегат заложил крутой поворот и, не сбавляя скорости, обошел разваливавшуюся на части и горящую шхуну по левому борту, а я взял трубку радиотелефона и на открытой волне вызвал пароход:
– Говорит капитан Александр Мечников! Неизвестный пароход, немедленно прекратить стрельбу, лечь в дрейф и выйти на связь! Всякая попытка оказать сопротивление будет пресекаться в зародыше! Жду вашего ответа!
Мне никто не ответил, хотя антенны радиосвязи на пароходе были видны, и вместо того чтобы сбавить скорость и прекратить стрельбу, пароход только усилил обстрел обломков парусника. Не менее трех тяжелых станковых пулеметов крошили в капусту барахтающихся в воде многочисленных людей, а пара пушек калибра 45-50 мм разбивали каждую целую доску, за которую могли бы зацепиться эти бедолаги, среди которых было немало женщин и детей.
– Мечник, – на связь вышел Кум, – пароход пытается вызвать берег. Но передатчик у них слабенький и мы его сигнал помехами забили.
– Хорошая работа, связь. Продолжайте следить за эфиром.
– Есть!
– Игнач, – посмотрев на безжалостную расправу над гражданскими людьми, я вызвал командира артиллеристов, – на связь!
– БЧ-2 на связи!
– Подави огневые точки парохода и ударь ему под винты, но аккуратно, чтобы судно осталось на плаву.
– Сделаем все красиво и с ювелирной точностью! – пообещал пластун.
Проходит всего несколько секунд, и начинают работать наши АК-630. Шестиствольные орудия артиллерийского артавтомата раскрутились, каждая из двух установок "Ветрогона" выплюнула несколько коротких, не больше чем по сорок тридцатимиллиметровых снарядов, очередей, и все смолкло. С дистанции в девятьсот метров, пусть даже и на ходу, наши опытные комендоры заставили замолчать пушки парохода, подавили пулеметные огневые точки и разбили ему винты.
– Крепыш, поведешь абордажную партию на борт парохода! – отдал я следующую команду.
– Есть! Ты с нами?
– Да, – подтвердил я и, повернувшись к Скокову, сказал: – Сергеич, сейчас десант высадится на пароход, нас не жди, а сразу же двигайся спасать людей.
– Угу.
Скоков согласно кивнул головой, а я, подхватив находящийся в штурманской рубке АКС и разгрузку с боезапасам, помчался на основную палубу. Пока я на ходу экипировался и спускался вниз, фрегат уже притерся вплотную к борту парохода и на него, с криками: "Всем лежать, работает десант!", перескочили два взвода абордажиров. Мне оставалось только последовать за ними, фрегат отвалился от захваченного нами парохода, а я прошел туда, где была наибольшая суета, то есть на корму.
Разоруженная команда парохода сноровисто тушила небольшой пожар, а несколько наших воинов следили за их работой. Чуть в стороне, подле надстройки, замерли Крепыш и еще трое бойцов отряда, а напротив них стояли двое мужиков. Первый, приземистый и полноватый человек в военно-морском бушлате черного цвета без погон и знаков различия, молчаливый и угрюмый. Второй, смуглый и похож на азиата, пожилой и сухопарый, а одет в новенький полевой камуфляж. На его погонах три большие полковничьи звезды, и в отличии от моряка, он нервничает, потрясает в воздухе кулаками и что-то выкрикивает. Судя по всему, Крепыш общается с главными командирами на борту, и именно они мне сейчас и нужны.
Я подошел вплотную и остановился за спиной Крепыша, который настороженно оглядывался вокруг себя, и держал руки на перекинутом поперек груди автомате. И не встревая в разговор, я вслушался в эмоциональную речь азиата:
– Повторяю, перед вами полковник Всероссийской армии Идрис Закая и я выполняю приказание вышестоящего командования об уничтожении мятежников из руководства бывшей Сестрорецкой Рабочей Республики. Ваши действия оцениваются мной как пиратство, и о вашем нападении на находящееся под моим командованием судно будет немедленно доложено в Москву. Учтите, так просто это вам с рук не сойдет, и Калининград ответит за свои действия.
Полковник брызгал слюной, выкрикивал множество разных слов, и из того, что он наговорил, я понял следующее. Торговый водный маршрут между Сестрорецкой республикой и Московским диктатом, который с недавних пор стал называться Всероссийским, вроде как с претензией на объединение всех территорий бывшей России, существует уже как минимум пару лет. С Прибалтики на Москву отправлялись наемники, дары моря, некоторые ресурсы и кое-что на меновую торговлю, а из столицы РФ обратно поступали боеприпасы, немного горюче-смазочных материалов и самые примитивные радиостанции.
Обе стороны были довольны своими отношениями, и так продолжалось до тех пор, пока Московский правитель Иван Магомедович Степанов не решил прибрать Прибалтику к своим рукам. Шесть месяцев назад в Сестрорецкой Рабочей Республике, которая строила коммунизм и базировалась на основах учения марксизма-ленинизма, появились столичное спецвойско, по сути своей элитный охранно-карательный батальон. В Сестрорецке к их приезду уже все было готово. Местные ренегаты и шпионы диктатора провели бескровный переворот, а после этого объявили Сестрорецк и весь Карельский перешеек Прибалтийским районом Всероссийского диктата. Немногочисленные вооруженные силы СРР были взяты под контроль солдатами спецвойска, а флот, целых три парохода, несколько парусных шхун и восстанавливаемый корвет Балтийского флота проекта 20380 "Стерегущий", сменили своих командиров.
Простой народ, как всегда, побурчал, поспорил, немного повозмущался, но сопротивления войскам московского диктатора не оказал. Жизнь продолжалась, люди работали и отдыхали, рождались дети, хоронили стариков и, поначалу, в Сестрорецке и прилегающих к нему территориях ничего не изменялось. Однако, московская власть, оглядевшись и закрепившись на новом месте, переждала зиму и начала устанавливать свои порядки. Среди граждан провели политинформацию, и объяснили, что Москва уже более десяти лет находится в окружении орд дикарей-каннибалов, и ведет войну во имя всего разумного, доброго и светлого. Раз так, то и Сестрорецк переводится на военное положение. Выдаваемые на руки рабочим и их семьям продовольственные пайки урезались на сорок процентов, а жители бывшей СРР должны были незамедлительно готовиться к тому, чтобы сформировать боевые дружины ополченцев и отправляться на фронт.
Что было дальше, мне виделось вполне ясно. Граждане новообразованного Прибалтийского района воевать не хотели. Многие рванули на ПМЖ к своим соседям, питерским поисковикам и военным в Гатчину, кто-то ушел партизанить в леса, а бывшие лидеры коммунистической рабочей республики, вместе с семьями погрузились на самую быструю парусную шхуну и направились еще дальше, в Калининград. Видя такое дело, командиры столичного спецвойска, стали местных граждан ловить. В каждом поселке и городке брались заложники, а в погоню за беглыми лидерами был послан полковник Закая. Так бы их и уничтожили без всякой жалости и перетопили в студеных весенних водах Балтийского моря, но они успели выкрикнуть по радио мольбу о помощи, и вот мы здесь. Как итог: пароход разбит, часть беглецов будет жить, а полковник Закая считает нас калининградцами, которые пришли на помощь беглецам и помешали ему выполнить приказ.
В свете того, как произошла наша первая встреча с местными жителями и войсками Москвы, возникает закономерный вопрос, как мне и отряду поступить дальше? Пока это не совсем понятно. Есть несколько вариантов развития событий и, чтобы выбрать наилучший, нам необходима более полная информация о том, что же сейчас происходит на берегу. Послушали одну сторону, а теперь придется выслушать другую.
– Задолбал ты, полковник! – невозмутимый Крепыш слушал выкрики московского офицера долго, но и он устал. – Захлопни пасть и жди решения своей судьбы!
– Да я… – попытался ответить ему полковник, но короткий и резкий удар прикладом автомата по печени заставил его согнуться пополам и он откатился к переборке.
Крепыш повернулся ко мне и виновато сказал:
– Мечник, ну, честное слово, достал уже, гав-гав, гав-гав. Как собака какая-то…
– Нормально, – ответил я.
– Что с ним делать?
– Покарауль пока, а как фрегат всех людей из воды выловит и вернется, тогда и решим.
– Будет сделано.
Я огляделся. Пожар на борту был потушен, весь экипаж согнали в кучу, и всего на пароходе оказалось около семидесяти человек. Пара десятков пленных, как и полковник Закая, в камуфляже, видимо, солдаты спецвойска, а остальные, одеты в робы и штормовки, наверняка моряки из Сестрорецка.
– Скажите, а что с нами будет? – подал голос, до сих пор молчавший человек в бушлате.
– А ты кто?
– Капитан парохода "Выборг" Сомов. Вместе с экипажем был мобилизован на службу Всероссийскому правительству в деле поимки мятежников и дезертиров.
– И что, не жалко было топить женщин и детей?
Сомов поник головой, и еле слышно ответил:
– Жаль, конечно, но у нас дома свои семьи и если бы мы пароход в погоню за шхуной не повели, они бы ответили.
– Понятно, методы нового правительства стары как мир и оригинальностью не отличаются. Что с вами делать, разберемся, а пока скажи мне, кто из ваших бывших правителей, которые на шхуне удирали, самый авторитетный?
– Так, понятно кто, Генеральный Секретарь партийной ячейки товарищ Белов.
– А еще кто?
Моряк опасливо покосился на полковника Закаю, который начал приходить в себя, и быстро ответил:
– Главный Идеолог товарищ Зубровкин и Верховный Комиссар товарищ Плетнев.
