Развод на миллион. Как мошенники используют уязвимости нашего мозга и что делать, чтобы не попасться на их крючок

Даже рассказывая правдивую историю, неэтичные авторы иногда сглаживают острые углы или сгущают краски, чтобы придать ей более привлекательный и убедительный вид. Известный писатель Джона Лерер искажал факты исторических событий и фабриковал цитаты. Например, касаясь трудностей в начале своей карьеры, фокусник Теллер сказал: «Я всегда предполагал, что проведу свою жизнь счастливо, выступая в вычурных маленьких театрах», но Лерер превратил опасения Теллера в экзистенциальный кризис в ложной версии этой цитаты, которую он опубликовал в своей книге Imagine: «Я был на грани того, чтобы отказаться от мечты стать иллюзионистом. <…> Я был готов вернуться домой и стать учителем латыни в средней школе». Когда Лерер рассказал историю о том, как социальный психолог-новатор Леон Фестингер внедрился в культ конца света 1950-х годов, который ожидал прибытия инопланетян в определенную дату и время, он написал: «Когда часы показывали 0:01, а инопланетян все еще не было, сектанты начали беспокоиться. Некоторые начали плакать. Пришельцы подвели их». Однако то, что Фестингер на самом деле наблюдал, было совершенно иным – и более удивительным: «Можно было ожидать какой-то видимой реакции. Прошла полночь, а ничего не произошло. <…> Но в реакции людей, находившихся в этой комнате, было мало что примечательного. Не было слышно ни разговоров, ни звуков. Люди сидели совершенно неподвижно, их лица казались застывшими и ничего не выражающими». Там, где Фестингер описывал признаки замешательства и неуверенности, Лерер изобразил тревогу и дистресс [19].

Этот вид мошенничества менее драматичен, чем афера, которая опустошает ваши карманы или банковский счет. Но когда такого рода мелкие обманы становятся обычным делом – когда миллионы людей сталкиваются с выдуманными цитатами, искаженной историей или вымышленными научными результатами, – коллективное доверие к тому, что должно быть научной литературой, снижается, и это отрицательно сказывается на нашей способности приходить к рациональным выводам [20].

Даже схемы, которые воруют наши деньги, могут быть удивительно банальными по своей сути. FTX была популярной торговой платформой для криптовалют, таких как биткоин, и она поддерживалась венчурными капиталистами высшего уровня и привлекала пользователей одобрением знаменитостей. В клиентском соглашении говорилось: «Право собственности на ваши цифровые активы всегда остается за вами». Но когда FTX подала заявление о банкротстве в ноябре 2022 года, было обнаружено, что она отправляла депозиты клиентов дочерней компании Alameda Research, которая использовала их для финансирования своей собственной торговой и инвестиционной деятельности, – то есть FTX просто давала обещания, но делала прямо противоположное [21].

Мы не можем жить в состоянии тотального недоверия, поэтому нужно найти баланс между уверенностью в других и необходимостью проверки.

Примеры, подобные этим, показывают, что знание того, когда мы должны сделать паузу для проверки и что мы должны проверить, неочевидно. Мы не можем не доверять всем и при этом функционировать в обществе, и мы не можем лично расследовать каждую деталь. Задача заключается в том, чтобы найти баланс. Мы должны быть уверены в других и доверять им настолько, чтобы жить своей жизнью, в то же время воздерживаясь от суждений ровно настолько, чтобы распознать, когда нас могут одурачить, – когда проверка вещей, скорее всего, принесет дивиденды.

ПРИВЫЧКИ И КРЮЧКИ

Обман срабатывает, когда он ощущается как правда. В этой книге мы будем доказывать, что все успешные случаи обмана используют особенности человеческого мышления и аргументации, которые в обычной жизни служат нам хорошую службу. Те, кто хочет одурачить нас, обычно не разрабатывают свои сюжеты со знанием когнитивной психологии, но трюки, которые они разыгрывают, и сценарии, которым они следуют, эффективны, потому что прямо указывают на наши слабости. Понимание этих тенденций имеет центральное значение для развития нашего собственного умения распознавать обман и избегать его.

Мы начнем с глав, посвященных четырем ключевым когнитивным привычкам, которые есть у каждого из нас,– важнейшим особенностям того, как мы думаем и рассуждаем, которые, к сожалению, могут быть использованы в качестве оружия людьми, желающими нас одурачить. Они включают в себя нашу способность концентрироваться на информации, которая нам небезразлична,– часто она находится прямо перед нами,– игнорируя при этом отвлекающие факторы или несущественную информацию. С приобретением опыта у нас формируются ожидания относительно того, что должно произойти или как должна выглядеть поступающая информация, и мы используем эти ожидания для автоматического составления прогнозов, которые в большинстве случаев оказываются точными. Наши способности мыслить и аргументировать зависят от наших фундаментальных предположений о себе, других людях и окружающем мире; когда эти предположения достаточно сильны, они представляют собой убеждения, которые мы иногда принимаем неосознанно и редко подвергаем сомнению. И по мере того, как мы практикуемся в выполнении любой задачи, мы повышаем свою эффективность, то есть разрабатываем процедуры, эмпирические правила и кратчайшие пути, которые экономят нам огромное количество времени и усилий при принятии решений. Мы подробно покажем, как каждая из этих привычек создает благодатную почву для укоренения обмана.

МЫ НЕ МОЖЕМ ЖИТЬ В СОСТОЯНИИ ТОТАЛЬНОГО НЕДОВЕРИЯ, ПОЭТОМУ НУЖНО НАЙТИ БАЛАНС МЕЖДУ УВЕРЕННОСТЬЮ В ДРУГИХ И НЕОБХОДИМОСТЬЮ ПРОВЕРКИ.

В последующих главах рассматриваются четыре крючка: особенности информации, с которой мы сталкиваемся в нашей повседневной жизни и которую находим привлекательной, но которая может заманить нас в ловушку. Подобно захватывающему трейлеру к фильму, заманчивой рекламе в лифте или музыкальному клипу, крючки привлекают наш интерес и склоняют нас к принятию утверждений без проверки. Они по своей сути не являются ни хорошими, ни плохими, и большинство вещей, которые привлекают наше внимание, заслуживают его хотя бы отчасти. Но когда мошенники нас обманывают, они всегда используют один или несколько из этих крючков. Когда информация, с которой мы сталкиваемся, совпадает с уже известной нам и принятой как верная, мы используем знакомство как сигнал о ее правдивости. Мы связываем большую точность предсказаний или свидетельств с точностью и правдивостью идей, которые их породили. И нас привлекают истории о силе, в которых небольшие причины имеют большие последствия для нашей жизни и общества в целом.

Наши привычки и крючки позволяют другим обманывать нас (а также нам обманывать самих себя). Большинство мошенничеств, особенно длительных и сложных, использует множество привычек и уловок, а также полагается на определенную степень самообмана своих жертв. На самом деле многие аферы удаются потому, что те из нас, кто с наибольшей вероятностью будет обманут, идентифицируют себя с мошенниками, облегчая им задачу (к этому вопросу мы вернемся в конце книги).

В каждой главе мы рассказываем истории о преступлениях, обманах и аферах – известных, малоизвестных и произошедших лично с нами, – которые иллюстрируют, как обман извлекает выгоду из наших когнитивных привычек и заставляет нас принимать то, что нам следовало бы проверить. Некоторые из этих афер забавны. Другие – пронзительны. Одни не имеют жертв. Другие причиняют вред всем нам. Какие-то из них даже ироничны – например, обманчивое исследование нечестности, или история экстрасенса, который не предсказал своего собственного падения, или американца, которого обманом заставили помочь в афере с «нигерийским принцем» [22].

На протяжении всей книги мы опираемся на классические и современные исследования в области когнитивной психологии и социальных наук, чтобы объяснить, почему всех нас по крайней мере иногда обманывают. Мы описываем науку, лежащую в основе наших когнитивных привычек и уловок, обсуждаем, как они обычно помогают нам, и иллюстрируем, как их можно использовать. Каждая глава содержит максимы, в которых содержатся наши советы по выявлению тех моментов, когда нам следует быть более бдительными, а также конкретные вопросы, которые мы можем задать, чтобы помочь обнаружить обман, пока не стало слишком поздно. Мы надеемся, что, узнав о когнитивных привычках и крючках и увидев множество различных примеров того, как работает обман, вы постепенно начнете меньше принимать на веру, больше проверять и избегать того, чтобы вас дурачили.

Часть I

Привычки

Глава 1

Фокус – подумайте о том, что мы упускаем

Для принятия эффективного решения нам необходимо рассматривать не только имеющуюся у нас информацию, но и ту, которая отсутствует.  Мы склонны принимать решения, используя имеющуюся у нас информацию, при этом игнорируя несущественную или отвлекающую. Эта привычка сосредоточиваться означает, что мы склонны пренебрегать важностью или даже существованием информации, которая в данный момент отсутствует. Инструмент, известный как таблица возможностей, может помочь нам заметить, когда нас вводит в заблуждение информация, которую мы не рассматриваем.

Джон Эдвард – один из самых известных работающих сегодня экстрасенсов. На пике своей популярности в середине 2000-х он был ведущим собственного телешоу. Каждая передача начиналась с того, что Эдвард делал оговорку: «Медиумизм – это не лекарство от горя. Он может быть очень терапевтичным, исцеляющим и полезным. Он может быть чрезвычайно вдохновляющим, когда вы понимаете процесс, но если вы ищете нечто, что поможет вам справиться со своим горем, то это не подойдет. Я хочу быть предельно понятным» [1].

Эдвард – коренастый мужчина с коротко остриженными волосами. На шоу он одет в черный кожаный блейзер и синие джинсы. После своего вступления экстрасенс выходит на небольшую сцену с микрофоном в руках и начинает творить волшебство.

«Я готов идти. <…> В этой стороне чувствуется более молодая мужская энергия, – говорит он, глядя на людей справа от сцены. – Я чувствую, что речь пойдет о сыне, племяннике или внуке. И вижу связь с раком».

Камера показывает Эдварда сзади, а его аудиторию перед ним. «Есть ли в этом смысл? Роберт, Робби, Роб? Буква „Р“?»

В среднем ряду женщина с темными волосами и в сером свитере вскидывает руку. В студию она пришла с некоторыми из своих родственников. Эдвард просит дать ей микрофон.

– Роберт? – спрашивает он.

– Мой отец, – говорит она.

– Умер?

– Да.

– Так. Рак?

– Нет.

– Проблемы с костями?

– У двоих. Это мой дедушка, – говорит она, а затем, указывая на мужчину рядом с собой, добавляет: – И его мама.

– У кого-то было что-то, что повлияло на его кости, – утверждает Эдвард. Он обращается непосредственно к женщине, указывая той же рукой, в которой держит микрофон.

– У его мамы, – повторяет она. «Рак костей», – говорит мужчина в микрофон. Теперь ему дают собственный.

– У нее был рак костей? – спрашивает Эдвард.

– Да, – говорит женщина.

Выяснив, что мать мужчины умерла от рака костей, экстрасенс говорит, что он установил с ней контакт: «Я чувствую, что она умерла незадолго или в день какого-то государственного праздника».

– Эмм, мой, мой отец, – заикаясь, произносит женщина с легким бостонским акцентом.

– Я вижу американский флаг, поэтому речь может идти, например, о 4 июля, Дне ветеранов…

– 11 сентября, – перебивает она.

– Он умер 11 сентября?

– Да. Он был пожарным.

– Вашего отца зовут Роберт, мы уже обсуждали это.

– Да.

– Вы самый младший ребенок в семье?

– Я самая старшая.

– Так. Он заставляет меня чувствовать, что вы маленькая девочка.

Женщина кивает. У нее такой вид, будто она вот-вот заплачет.

– А еще он заставляет меня чувствовать себя так, будто… Его мать еще жива?

– Да.

– Он говорит мне, чтобы я поприветствовал его маму. Нам нужно убедиться, что его мама знает, что он справился. Ее нужно крепко обнять. Крепко обнимаю.

Теперь женщина вытирает слезы, которые текут по ее лицу.

– Хорошо.

– Я всегда говорю, что для матери нет большей потери, чем потеря ребенка. Помните об этом, хорошо?

Зрители кивают головами. Женщина все еще держит в руке салфетку.

В этом вся сила телевидения. Оно настолько могущественно, что построило для Джона Эдварда империю – книги, сериалы на нескольких каналах, сценическое шоу в Лас-Вегасе, туры по стране и частные консультации для знаменитостей. Даже Ким Кардашьян была в восторге от возможности Эдварда выкроить для нее несколько минут в своем плотном графике. С помощью медиума она якобы установила контакт со своим покойным отцом, а несколько дней спустя, как известно, рассталась со своим вторым мужем (после семидесяти двух дней брака). Но слава Эдварда досталась ему ценой публичных насмешек. Мультсериал «Южный парк» посвятил целый эпизод под названием «Самый большой придурок во Вселенной» насмешкам над ним и развенчанию его притязаний на экстрасенсорные способности. Большинство из вас, вероятно, не верит, что Эдвард может общаться с умершими, но миллионы людей не ставят под сомнение способности экстрасенсов [2].

ДЛЯ ПРИНЯТИЯ ЭФФЕКТИВНОГО РЕШЕНИЯ НАМ НЕОБХОДИМО РАССМАТРИВАТЬ НЕ ТОЛЬКО ИМЕЮЩУЮСЯ У НАС ИНФОРМАЦИЮ, НО И ТУ, КОТОРАЯ ОТСУТСТВУЕТ.

Обмен репликами, на описание которого у нас ушло пятьсот слов, длился по телевизору менее двух минут. Читая его здесь, вы можете критически подумать о том, что было и что не было сказано, и поискать альтернативные объяснения заявленным способностям Эдварда. Если вы скептически относитесь к экстрасенсам, то, вероятно, уже размышляли в этом направлении. Однако, столкнувшись с харизматичным шоуменом в реальной жизни, зрители теряют способность сопротивляться. Мы начинаем с этого «простого» примера с целью отточить вашу способность распознавать подобные обманы. Давайте более внимательно посмотрим на выступление Эдварда.

Во-первых, большинство зрителей медиума хотят верить в его способности, потому что он дает им ложную надежду на то, что они действительно смогут пообщаться с ушедшим любимым человеком. Их ожидания вкупе с его способностью устанавливать эмоциональную связь с отдельными членами аудитории затрудняют поиск наиболее логичных объяснений тому, что делает Эдвард. Во-вторых, он, вероятно, заранее собирает информацию о некоторых зрителях в зале или использует подсадных уток, которые гарантируют ему ряд «попаданий». В-третьих, Эдвард является мастером специальных техник. Он делает так, чтобы его заявления и решения казались авторитетными и точными, быстро отбрасывает ложные зацепки и неверные утверждения, давая своей аудитории мало времени на обдумывание его ошибок и оставляя ей в памяти только примеры и информацию, соответствующие его предполагаемым способностям [3].

Эдвард приправляет свои заявления расплывчатыми описаниями, которые члены аудитории могут интерпретировать по-разному. Затем он трактует их так, как будто это было то, что он имел в виду с самого начала. Он говорит: «Я чувствую, что она умерла незадолго или в день какого-то государственного праздника», а затем трактует ответ «11 сентября» так, как будто это согласуется с его заявлением, хотя это не государственный праздник. Но Эдвард чувствует себя последовательным. Более того, фраза «незадолго или в день праздника» охватывает большую часть календаря – когда бы человек ни умер, рядом будет какая-то важная дата. Однако зрители об этом не думают.

Когда наше внимание сосредоточено слишком узко, нас удивительно легко взять в оборот. Например, руководители компаний, которые тратят много времени на публикации о них в социальных сетях, отвлекают внимание неискушенных инвесторов от других источников, которые могут противоречить их заявлениям. В наших беседах и лекциях мы часто демонстрируем эту идею, используя значительно упрощенную версию классического карточного фокуса иллюзиониста Гарри Хардина. Мы даем его как пример ментализма или способности читать язык тела, но это всего лишь прикрытие. Сначала мы показываем слайд с шестью игральными картами:

[J♣] [K♢] [Q♡] [Q♠] [K♣] [J♢]

Затем мы поворачиваемся спиной и просим добровольца с помощью лазерной указки выбрать одну из карт. После этого выключаем экран и просим аудиторию сосредоточиться на выбранном варианте. (Вы тоже можете сделать это прямо сейчас. Выберите одну из карт и сконцентрируйтесь на ней.) Затем мы поворачиваемся лицом к аудитории и, сделав вид, что пристально смотрим в глаза волонтеру, говорим: «Теперь мы собираемся удалить вашу карту». Мы переключаем слайд, и карта исчезает:

[J♠] [K♡] [Q♣] [J♡] [K♠]

Впечатляет, правда? Нет, если мы скажем вам, что мы ни при каких условиях не могли бы убрать неправильную карту. При этом мы на самом деле не знаем, что вы выбрали [4].

Этот трюк основан на том же недостатке воображения, который использует Эдвард. Когда зрители сосредоточиваются только на выбранной карте, они практически гарантированно не будут думать об остальных, таким образом, они не заметят, что в новом слайде мы заменили все исходные карты, а не только выбранную. У них остаются только те доказательства, которые они все еще имеют в виду, а не те, которых им не хватает.

Эдварду это удается, потому что зрители сосредоточиваются на отце добровольца Роберте, пожарном, который погиб 11 сентября. Они не учитывают, насколько легко экстрасенс мог бы приспособиться к другому празднику, другому имени или другим родственным отношениям – точно так же, как вы могли бы сделать другой выбор карты.

КОГДА НАШЕ ВНИМАНИЕ СОСРЕДОТОЧЕНО СЛИШКОМ УЗКО, НАС УДИВИТЕЛЬНО ЛЕГКО ВЗЯТЬ В ОБОРОТ.

Эдвард извлекает выгоду из трудностей, с которыми мы сталкиваемся, представляя отсутствующие альтернативы и размышляя о вероятности того, что некоторые из его предположений окажутся верными просто случайно. Если кто-то умер от «проблемы с костями», какова вероятность того, что это был рак? Довольно высокая – есть ли еще какие-нибудь смертельные проблемы с костями? И все же, когда он говорит «рак», это кажется прозорливым. Какова вероятность того, что у кого-то, кто посещает данное шоу, есть умерший родственник по имени «Роберт, Робби, Роб». У большинства зрителей будут умершие родственники, с которыми они были близки, – в конце концов, основная цель этого представления – общение с усопшими. Роберт – относительно распространенное имя со множеством вариантов, но Эдвард мог бы работать с любым именем на букву «Р» (а также с Бобом, Бобби и другими вариантами), и он предлагает варианты так быстро, что у аудитории нет времени обдумать, сколько возможных ответов он перебрал; вместо этого люди сосредоточиваются на одном имени, которое кто-то из присутствующих действительно упоминает. Давать себе сотни способов быть правым – отличный способ казаться провидцем.

Люди плохо разбираются в рассуждениях о вероятности, казалось бы, редких событий. Представьте, что вы сидите на собрании и вдруг узнаете, что у вашего коллеги день рождения в один день с вами. Замечательное совпадение, не так ли? Не совсем. Если на собрании присутствует двадцать три человека, вероятность того, что у кого-то из них будет общий день рождения, превышает 50 %. Да, днем рождения любого человека может быть любой из 365 дней. Но при наличии двадцати трех коллег в комнате существует 253 возможных пары из двух человек (23 × 22 ÷ 2). Если учитывать эти цифры, совпадение уже не кажется таким удивительным. В группе из пятидесяти человек более чем в 95 % случаев вы найдете по крайней мере одно совпадение. Тем не менее, как и в случае с аудиторией Эдварда и именем, начинающимся на «Р», когда мы определяем пару, у которой общий день рождения, мы фокусируемся на ней и забываем обо всех других потенциальных парах, которые не совпали.

Для Эдварда относительно безобидно утверждать, что близкие люди любили гостя, с которым он сейчас работает в студии, но в целом заявления экстрасенсов иногда могут быть коварными и вредными – вот почему некоторые критики называют медиумов «вампирами горя». В начале 2013 года три женщины сбежали из плена в заброшенном доме в Кливленде после того, как пробыли там почти десять лет. Лувана Миллер, мать одной из них, появилась вместе со знаменитым экстрасенсом Сильвией Браун на шоу Монтела Уильямса в 2004 году, вскоре после исчезновения своей дочери. Браун сказала Миллер, что ее дочь Аманда мертва и что она видела ее «в воде», а также добавила, что женщина встретит свою дочь «на небесах». Миллер умерла два года спустя, полагая, что ее дочь мертва [5].

Такие экстрасенсы, как Браун и Эдвард, рекламируют свои успешные предсказания, но редко упоминают о своих неудачах. Когда же они вспоминают о них, это делается с определенной целью. Психолог Мэтт Томпкинс, который также является профессиональным иллюзионистом и экспертом по истории магического ментализма, рассказал нам, что некоторые экстрасенсы намеренно привлекают внимание к одному из многочисленных провалов в своей деятельности. Подчеркивая эту «единственную» неудачу и демонстрируя свое разочарование по этому поводу, они формируют повествование о своей чести и точности предсказаний. Зрители, как правило, запоминают один этот промах и забывают о многих замалчиваемых ошибках.

КАК ФОКУС СБИВАЕТ НАС С ПУТИ

Люди, посещающие шоу Джона Эдварда, в основном верят в его способности; среди них, как правило, нет скептиков. Но любой из нас может стать таким же доверчивым, если мы окажемся в обстановке, которая не вызовет немедленного скептицизма. Все потому, что все мы склонны верить больше, чем следовало бы, если фокусируемся только на имеющейся у нас информации.

Понятие «намеренное подавление неверия», введенное в 1817 году поэтом и философом Сэмюэлом Кольриджем, относится к прекращению критического мышления или сомнений, принятию спекулятивной предпосылки, которую мы обычно отвергаем. Когда повествование убедительно, мы не останавливаемся, чтобы спросить, почему хакер смог получить доступ к компьютеру инопланетного корабля с помощью MacBook или как изменение ДНК одного животного приведет к уничтожению всего его вида. Мы не подавляем неверие при просмотре документального фильма, потому что не видим в этом необходимости; мы ожидаем, что документальные фильмы будут документировать, а не выдумывать. То же самое верно и в повседневной жизни. Нашей позицией по умолчанию является доверие – мы принимаем то, что нам говорят, и редко, если вообще когда-либо, проверяем это. В нашем повседневном опыте мы должны работать над тем, чтобы избавиться от уверенности в наших убеждениях, а не от неверия.

Многие предприятия и некоторые отрасли промышленности пользуются преимуществами этой тенденции, возможно, в некоторых случаях неосознанно. Они выпускают «демоверсии» продукта, представляемые в строго контролируемых условиях, благодаря которым их новые технологии кажутся более эффективными, чем они есть на самом деле. Когда кажется, что демонстрационные версии работают, – а они почти всегда работают, – это дает зрителям убедительный сигнал: трудно подвергать сомнению то, что вы видели собственными глазами. Благодаря нашему пристрастию к истине мы верим, что то, что мы видим, является близким к реальности и нас не вводят в заблуждение намеренно.

Например, робототехническая фирма Boston Dynamics (некогда принадлежавшая Google) регулярно публикует видеоролики о том, как ее человекоподобные роботы выполняют реалистичные трюки, такие как движения паркура, но ни одно видео не может сказать нам, преуспеет ли робот на полосе препятствий, которую он никогда не видел, с объектами, с которыми он никогда не сталкивался. Перед лицом убедительной демонстрации мы склонны предполагать, что производительность, которую мы наблюдаем, применима к аналогичным настройкам, даже если у нас нет прямых доказательств, по крайней мере, из ролика, что это так [6].

Практика разработки компьютерных систем, способных проявлять интеллект в ситуациях с высокой степенью ограниченности и при этом подразумевающих, что они будут работать так же хорошо в широком диапазоне контекстов, насчитывает по меньшей мере пятьдесят лет. Иногда разработчики не вводят в заблуждение намеренно – они просто чрезмерно оптимистичны в отношении того, насколько легко будет усовершенствовать их собственную технологию, чтобы она работала в большем количестве ситуаций. В течение десятилетий эксперты по компьютерному зрению и робототехнике предполагали, что если робот сможет понять сцену, содержащую правильные геометрические тела (кубы, пирамиды, цилиндры и т. д.), то основная работа будет выполнена и потребуется всего лишь небольшой шаг, чтобы распространить эту способность на естественные сцены. Но раз за разом системы искусственного интеллекта (ИИ) терпят неудачу при переходе от оптимизированного «микромира» к миру реальному, подобно тому как потенциальные лекарства могут хорошо зарекомендовать себя в лабораторных экспериментах на животных, но терпят неудачу в испытаниях на людях. Иногда такое незначительное изменение, как настройка цвета одного пикселя на цифровом изображении, может заставить систему распознавания объектов принять корабль за автомобиль, а оленя – за самолет. Разработчики демонстрационных версий редко признают, что для достижения надежной работы в условиях реальной сложности часто требуется подход, полностью отличающийся от того, который прекрасно работал в тщательно контролируемой демонстрационной среде [7].