скачать книгу бесплатно
Тут подъезд осветился фарами: подъехал кто-то из припозднившихся жильцов. Рослик кинулся к открывшейся водительской двери, оттуда выплыла дамочка на шпильках – в годах, но подтянутая, с маникюром и кокетливыми золотистыми очками.
– Вот чёрт рогатый!.. Да ты напугал меня до смерти… Господи, да откуда ты вылез – из канализации, что ли? – при этом женщина улыбалась – видно, что не из робких.
– Пожалуйста!.. Я… Дайте мне позвонить… Человек погибает…
– Ага, щас, разбежался! Много вас тут таких по ночам ползает, – она внимательно смотрела в глаза Рослику. – Я сама позвоню, если надо. Кому? Номер называй.
Проклятый Димыч был недоступен. Хоть помирай… Если уж не везёт, то по всем статьям! Женщина трижды ему звонила – и без толку. Рослик просто не мог сообразить, что делать дальше. У него несколько часов в голове вертелась только одна мысль – про Димыча. Он олдовый, он Бригадирку вдоль и поперёк исходил… А тут – всё! Пшик. Абонент временно недоступен.
Несостоявшийся диггер сел на асфальт и заплакал.
– Та-ак, этого еще недоставало… – дамочка поправила золотистые очки. – Давай-ка иди на лавку садись. Говори толком: что случилось?
Рослик сбивчиво рассказал.
– Какой там на фиг Димыч! – женщина от возмущения побледнела. – В МЧС сейчас позвоним – и всё. Понял?
– Не надо в МЧС… – запротестовал он, но понял, что деваться уже некуда: карусель завертелась-закрутилась…
Дальше всё произошло на удивление быстро и четко, но Рослик всегда вспоминал об этом, словно о туманном сне, бреде. Ребята из МЧС и слушать не стали про какой-то вход возле Катькиного родника. На уши подняли местных городских коммунальщиков, и те подсказали, из какого канализационного люка можно быстрее всего добраться до того места, про которое рассказывал Рослик. Точных координат он, естественно, не знал, но коммунальщики тут же сообразили, о чём говорит этот грязный, как леший, парнишка.
– Мы в Бригадирку раз в год лазим, – рассказывал седой коммунальщик молодому и серьезному МЧС-нику; никто из их бригады даже не смотрел в сторону Рослика. – Обычно зимой. Прочищаем засоры. Я сразу понял, где это.
В трубу полезло двое коммунальщиков, двое МЧС-ников и горе-диггер. Его убеждали не строить из себя героя, «ты уже и так натворил делов, парень, иди-ка отдохни», и всё в таком же духе – но он не отступил и полез. Убедил их, сказал, что с ним они быстрее найдут девчонку.
Когда добрались до места, – ошибиться было невозможно, ведь он сам накидал здесь кучу камней, вытащенных из ливнёвки, – Синдры там не оказалось. Обыскали большую часть бетонки – километр туда, километр обратно. Потом, уже на поверхности, Рослик, который отрубался из-за усталости и нервов, догадался позвонить родителям Синдры, и те, отматерив диггера, сообщили, что она дома. Привёл ее великий Димыч – вот он-то герой и подлинный друг. Оказалось, что олдовый диггер тусовался у выхода в Татарском овраге и, не дождавшись их, сам полез в бетонку.
Дрожащими руками Рослик взял у одного МЧС-ника прикуренную сигаретку и долго сидел на корточках, смотря на свои черные от грязи сапоги.
– Пойдем-ка, парень! Тебе еще всякие бумаги подписывать, объяснительные и другую ерунду. Штрафами, наверно, отделаешься, но будь моя воля – я бы тебя серьезнее наказал, чтобы не совался туда, куда не просят, – сказал ему старший из бригады.
Рассвет он встретил, трясясь в дежурной машине. Там и заснул – и снилась ему не Синдра и не бетонка, а папа. Он говорил, что с удовольствием взял бы сына к себе, но тому еще рановато.
«Да и У. тебя ждет, Рослик. Давно ждет. У тебя же сердце настоящего исследователя!» – он эту папину фразу запомнил дословно. И потом вспоминал много-много раз.
Глава 2. Фланируем над У.
1.
Когда пишешь заявку на грант, возникает два противоположных желания: чтобы всё срослось и чтобы деньги всё-таки не дали. Объясняется это противоречие просто. Если средства не выделят, то хороший проект накроется медным тазом. И никуда мы не поедем, экспедиции не будет.
А если грант каким-то чудесным образом выиграли, то тут еще хуже: бросай всё, езжай к чёрту на кулички, пиши, работай – статьи, конференции, отчётность. Как говорит Татьяна Федоровна в подобных случаях: «Охи-ох! Грехи наши тяжкие, антропологически-социологические».
Но я всё-таки радовалась нашему выигранному грантику «до усёру». Это уже выраженьице моей младшенькой сестрёнки. Катик, я тебя love!)
2.
Проект назвали «Малые города России. Фольклор, антропология, социология». По-моему, слишком общо. Но мое дело маленькое – поработать по своей теме, отписать три статьи, выступить на двух конфах, плюс посильное участие в коллективной монографии.
Хотели сначала города выбирать по жребию, но Татьяна Федоровна, я ее еще по Вышке знаю, стала возражать.
– Мы, – говорит, – тут наукой занимаемся, а не в казино играем. Я в У. несколько раз бывала, даже жила, у меня там есть знакомые. Поэтому я еду туда, и со мной – моя группа. Остальные как хотят – пусть хоть спички из кулака вытягивают.
Супонина имела репутацию тётки строгой, с ней связываться никто не хотел. Руководитель проекта Пушков только плечами пожал: «В У. так в У. Ваше право, Татьяна Фёдоровна».
Еще бы – конечно, ее право. Так вот я и попала в этот У. Град на Волге – со всеми втекающими и вытекающими реками, ручьями и последствиями. С нами поехал Виталик Точин, но у него еще в поезде поднялась температура, и он укатил в Москву. Так что часть, связанная с социологией, у нас провисла.
– Наташенька, мы должны сами определять характер нашей работы. Не обстоятельства и условия делают науку, а наука в конечном счете управляет обстоятельствами и условиями. Просто будем делать свое дело.
В переводе с абстрактного на конкретный это означало, что я, как обычно, буду записывать свою «несказочную прозу» – былички про домовых, колдунов, оборотней и т.п., – плюс, конечно, городские легенды. Ну а она займется ментальными картами, статистикой и политикой. Грант-то отрабатывать надо.
3.
Я почти сразу оценила все преимущества поездки с Супониной: у нее действительно в У. оказалось полно знакомых. Вместо какой-нибудь затрапезной гостиницы мы остановились в отличной двухкомнатной квартире в самом центре города.
– Нам просто везёт, Наташенька. Обычно эта квартира не пустует – ее сдают на длительный срок. Но буквально неделю назад прежние жильцы съехали и новых арендаторов пока не нашли. И дай Бог не найдут еще недельки полторы – как раз то, что нам нужно!
Вечером первого дня я успела сбегать в супермаркет, по дороге отфоткала памятник местному художнику Илье Колотову – кстати, его именем назван бульвар, где мы сейчас жили. Когда за ужином я показала свежие фото своей старшей коллеге, она всплеснула руками:
– Господи, ведь на этом самом бульваре – прямо у подножия сфотографированного вами памятника – я назначала свиданки одному молодому человеку. Как же его звали? Толик? Петя? Как течет время – неумолимо. Неумолимо…
Я кивала и расспрашивала про ее бытие в городе У. Оказалось, что Супонина тут жила недолго – года три-четыре. В начале 1970-х годов здесь в честь столетия известного революционера-подпольщика отгрохали небольшой мемцентрик и доломали всю оставшуюся старинную архитектуру. Два основных предприятия – по оборонке и производству минеральной воды. Плохо развитый транспорт и хорошо развитые старые тополя во дворах. В общем, всё как обычно.
– Ах, Наташенька, какой потрясающий здесь вид на Волгу – на мост! Это прямо-таки сказка. Кстати, сами у… цы этой красоты почти не ценят и не видят: привыкли, как и жители какой-нибудь Анапы – к виду моря.
Я спросила, с чего она начнет завтрашний день. Выяснилось, что Татьяна Федоровна собирается посетить своих старых знакомых и собрать «первичную информацию». Я решила, что пойду с ней – это было разумнее всего. От супонинских знакомых можно узнать адреса и фамилии других информантов – а там дело, как я надеялась, пойдет по обычному сценарию: встречи-записи-расшифровки.
Но я ошиблась.
4.
– Хо-хо-хо!.. Чудны дела твои, Наталья! Как вас там по батюшке-то? – грохотал Иван Иваныч, старинный приятель Супониной, бывший комсорг в третьем поколении, ныне почетный житель У., председатель половины советов ветеранов в городе. Он был обладателем пышных седых усов и ярко красной плеши на квадратном затылке. – Да какие у нас здесь целители и домовые? Мы сами себе целители!.. А? Что ты говоришь, Наташа? Так тебе не только про это интересно? А про что? Мастера, писатели, краеведы, чудаки? Хо-хо-хо. Да таких полно! Да вот хоть бы я! Со мной пообщайся, красавица!
Я с ним пообщалась. В принципе, интересно, но не по теме. Слово за слово, и он наконец-то назвал фамилии нескольких любопытных людей. Особенно меня заинтриговал Ташин – местный краевед, «специалист по аномалиям».
– У него даже блог в Интернете есть какой-то – я в этом плохо разбираюсь. Там вот он всю эту чушь и расписывает, – отрекомендовал мне краеведа Соболев. Я поняла, что это как раз то, что надо, – мой человек.
Я уже собралась откланяться, но тут в лице бывшего комсорга что-то изменилось. Он шевельнул своими усами, потёр двумя пальцами толстую переносицу и хмыкнул.
– Вот и всё, Наталья, да? – спросил он меня каким-то новым тоном. – Портрет составлен, ярлыки развешаны. Ставим не запятую, а жирную точку – так ведь? Что ты там потом собираешься написать – статейку научную? Я догадываюсь, как в ней будет представлен Соболев Иван Иваныч – если, конечно, вообще попадёт туда. «Поговорила со старым дураком, он мне там кого-то посоветовал – и я от него сбежала». Да?
Под его умным взглядом я покраснела: уж очень точно воспроизвел он мои тайные думы. Что и говорить – в моих мысленных научных «списках» он и правда не значился.
– Давай-ка я тебе еще чайку подолью. А ты послушаешь старика – перед тем как побежать по своим краеведам и колдунам. Может, и я на что сгожусь. Не бойся, сильно не задержу.
Я пожала плечами и снова взялась за свою кружку. Иван Иваныч хмыкнул, увидев, как я нажала кнопку записи на диктофоне.
– Знаешь что, Наташа? А у нас тут ведь даже экскурсии проводят – для детей от 12+. Обещают показать и русалку Катьку, и голубое свечение, и бункер Сталина, и тайные казематы НКВД. Интересуют такие щи с капустой? А? Хо-хо-хо. Ладно, не буду твое терпение испытывать, красавица. Говорят, у вас в Москве время-то другое, ритм, понимаешь, дёрганный – тудым-сюдым. Вам бы всё поскорее надо…
Так вот. Есть у нас такая улица – Розы Люксембург. Ну улицы с таким названием в любом городе СССР, наверно, были. Сейчас, может, где и переименовали – а у нас вот нет. Революцьённый дух никуда не делся, однако. Раньше там стоял домик под номером 41. В начале 90-х я прочитал в одной местной газетке, будто завёлся в этой избушке – там частный дом – завёлся, как его… полтергейст. Ага! В советские-то годы всё это ведь сдерживали, запрещали, а тут как разрешили – так будто адова пасть раскрылась. И инопланетяне, и Кашпировские, и всякая другая хреновина посыпалась прямо на наши бедные головушки. Но я-то всегда был человеком любопытным…
Знакомец Татьяны Федоровны снова пошевелил седыми усами и втянул воздух – будто к чему-то принюхивался. Он потом еще пару раз так сделал, и у меня от этой его привычки озноб пошёл по всему телу.
– И вот другой бы кто прочитал статейку да забыл. А я взял и пошел прямо по указанному адресу. Жила там бабушка, Екатерина… Федоровна, по-моему… И внук Дима – как сейчас их прям вижу. Пришел я, поговорили о том о сём. Познакомились, в общем. Бабушка уж совсем старенькая была, а внук – какой-то шебушной, на одном месте усидеть не мог.
«Да, вот есть-есть у нас этот самый домовушка, – кивает на мои расспросы бабулька. – То табуретками начнёт двигать, то нитки перепутает. А вот в прошлый раз как в стену-то ухнул! Так ведь, Димуль?».
Дима кивает. Мальчонке лет двенадцать, такой белобрысенький, небольшой совсем по росту-то. И вот я уж уходить собрался – и тут это произошло. Понимаешь, Наташенька, прямо на моих глазах!..
Иван Иваныч снова втягивает воздух, и мне кажется, словно кто-то большой и опасный принюхивается ко мне.
– Вот всё кругом замерло, а от него, от внука-то этого, будто еще один Дима отделяется – как двойник, тень такая цветная. И р-р-раз – через меня прямо в окно! Я вздрогнул, проморгался и слышу: бабах! Окно, к которому я спиной сидел, – вдребезги разлетелось. Вот такая вот штукенция!
Я зачарованно гляжу на него: его рассказ вызвал в моем воображении чрезвычайно четкую картинку. Я словно сама побывала в 41-м доме, слышала звук разбитого стекла, краем глаза уловила тень, метнувшуюся в сторону окна. Мне даже почудился запах старого дома, похожий на тот, что всегда встречал меня в избе моей бабушки.
Соболев подпёр рукой подбородок; его серые глаза уставились мне прямо в переносицу. Я передёрнула плечами от дружной толпы мурашек, побежавших от шеи к пяткам.
– Что я тебе хочу сказать, Наталья… Вот приехали вы с Татьяной Федоровной в У. – изучать, исследовать и всё такое. А ведь городок-то наш – крепкий орешек! Может, он и не захочет никаких «изучений». А?.. Хо-хо-хо! То-то, красавица. Вот посиди и подумай над этим… Ну ладно, давай – с Богом. Мое дело – предупредить. А дальше человек уж сам решает…
Я поблагодарила его и ушла. Больше в этот день я никого не записывала.
5.
– И чего? Не понравился он тебе, что ли? Я его хорошо помню – комсоргом работал, такой говорливый мужчинка! – Татьяна Федоровна была в самом благодушном настроении, попивала кофиёк и с предвкушением посматривала в сторону ноутбука. Там ее ждала вечерняя и любимая часть экспедиционной работы – обработка свежих записей. У Супониной случился сегодня отличный улов: «Два прекрасных дискурса, Наташенька, один забавнее другого! И всё про местные политические игры – тебе, наверно, это не очень интересно?».
Портила ей настроение лишь моя кислая физиономия.
– Ну неужели Иван Иваныч тебе ничего толкового не рассказал и не посоветовал? Быть такого не может! Я завтра же ему позвоню, хрычу старому, и отругаю на чём свет стоит – за то, что он так не уважает научную молодежь! – шутила научрук, но искрометность ее била мимо цели: молодежь пребывала в раздумье и печали.
– Да нет, Татьяна Федоровна, рассказал он отлично – даже вот про полтергейст кое-что вспомнил – интересный случай из 90-х. Просто он какой-то странноватый…
– О-о, он тот еще фрик… Да он же, по-моему, даже лечился от заскоков своих, я разве не рассказывала? Ой, да что ты, Наташенька! Какая-то депрессия у него случилась, но это было давным-давно. Лет уж двадцать утекло с тех пор. Самое главное – он тебе назвал нужных людей? Тебе в конце концов не щи с ним вместе варить и не научные книжки писать. Поговорила – и убежала. Меньше думаешь – лучше спишь, я так считаю…
Мы поболтали еще минут пятнадцать, а потом научрук упорхнула за ноутбук – и забылась там до глубокой ночи. Я почитала немного, полазила по местным группам в соцсетях и уже собралась выключить свой комп, как вдруг вспомнила фамилию здешнего «аномальщика», которую назвал мне Соболев.
Быстро набрала в поисковике: «Ташин, У., аномальное» и сразу же попала на блог в ЖЖ, который так и назывался – «Аномальные места У.». Автор творил свои заметки в своеобразном исповедальном стиле – дневника мыслей и «сердца горестных замет». Некоторые посты и впрямь достойны внимания любого исследователя странных нарративов о городе У. Я тут приведу одну из первых записей в его блоге – для лучшего понимания дальнейшего, так сказать:)
6.
Блог Ташина
«10 февраля 20… года
Блог – дело хорошее, что и говорить. Я уж тут кем только не заделался – и в краеведы меня записали, и в старшие по дому. Теперь тут, пожалуй, блогером начнут звать. Да пусть хоть горшком назовут – лишь бы в печь не сажали!
Мне что главное? Чтобы мысль не потерять. Я вот жену в свое время потерял – и до сих пор переживаю. Как говорится, не хотелось бы повториться.
Вот вы спросите: какие цели этого блога? Зачем ты, мол, дядь Паш, всё это затеял? Главная цель одна – собрать как можно больше историй об У. Понимаете, в чем закавыка: когда все эти рассказы по разным источникам разбросаны – это одно. Кто-то что-то сказал, где-то написал или запомнил – это всё пустое. А вот когда всё в одном месте, это – другое, это начинает жечься. Уловили?
Для затравки я здесь представлю небольшую историческую справочку – для интересующихся. Точнее, перечислю главные «реперные точки» города, на которые стоит обратить внимание. А кому на это наплевать, могут идти лесом за каким-то интересом) Шучу.
Не подумайте только, что я вам начну расписывать, в каком году У. основан и кто из знаменитостей тут родился или был проездом. Кому надо такое – открыли Википедию и вперёд. Я тут пишу о другом У.
Вот меня, к примеру, всегда интересовала Малиновка или Водовка – кто как эту рощу в городе называет. Раньше, еще до революции, она принадлежала помещикам Смолиным. Потом, конечно, разорили всё имение, белые с красными там дрались, и всё такое. Поговаривают, что осталось там два склепа от бывших помещиков – недалеко от Ранжерейной горки. И вот будто от этих склепов до сих пор сохранился лаз, подземный ход – под самый центр города. Ну есть, конечно, особо одарённые, кому всюду мерещатся деньги и сокровища, так те уверяют, что в этом лазу и спрятан знаменитый Смолинский клад.
А меня вот больше другой вопрос всегда волновал: да на кой ляд помещикам себе склепы с подземными ходами возводить? Готовились к активной загробной жизни, что ли?
Я пока не додумался, как проверить – есть ли и в самом деле этот лаз. Но инженерная мысль, как известно, не дремлет, что-нибудь да выдумаю: вот только бы до лета перекантоваться. А то ведь сами знаете: коронавирусы всякие да нефть в цене падает. Боязно жить прям, ей-богу!
Потом вот еще одно место: дом на улице Розы Люксембург – конкретного его номера я пока называть не буду, ведь горячих голов у нас хватает. Понабегут еще. Да и смотреть там особо сейчас не на что: сделали по тому адресу коттедж со всякими шиномонтажами или чего там у них. А раньше (я сам помню!) стояла там дивная избёнка – аккуратненькая, приземистая, похожая на свою хозяйку – бабу Катю Фёдоровну. Я ее как облупленную знал, мы с ее сыном вместе на радиоламповом работали. Она обожала стряпать, и еще варенье вишневое с косточкой делала – м-м, ум отъешь!..
В общем – об этом попозжей в отдельном посту.
А Майская гора? Здесь тоже отдельный разговор. Вообще-то, я всякую инопланетную тематику недолюбливаю, но тут, поверьте, есть о чем написать! Там же еще цыганский посёлок и лес рядом. Я переговорил по этому поводу с кучей народу – кое-чем поделюсь и с читателями моего бложика.
Есть и другие любопытные местечки: перекресток на Крымова, там сплошные аварии, это все знают. Татарский овраг – там самоубийц хоронили. Ну кое-что и о столовой педунивера поговаривают.
Это то, что я навскидку вспомнил – есть, вероятно, и другие точки-локусы.
Итожу: если вам есть что рассказать, добавить или послать меня куда подальше – пишите в комментарии. Обязательно отвечу».
***
Не сказать что в Ташинском блоге было полно обсуждений и комментов, но там точно встречались весьма занятные ссылки и упоминания. Я поняла, что отрыла настоящий клад и тут же решила написать автору в личку: «Мол, так и так. Я вот такая вся растакая молодая исследовательница из Москвы. Занимаюсь фольклором, хотела бы с вами поговорить об аномальных местах. В удобное для вас время. С уважением, Наталья Кожеева».
Я рассчитывала получить ответ утром или днем, потому что за окном – уже первый час ночи. Но реакция последовала мгновенно и была короткой, как выстрел: «Нет!». На этом всё – и никакого продолжения.
Вот с такими итогами мне и пришлось отправиться на боковую, и снилась мне какая-то несусветная ерунда.
7.
«Наташка, ты знаешь, что я писать не люблю: это долго и противно. Я люблю общаться живьем, чтобы человека слышать. Но сейчас я так не могу. Я даже голосовое сообщение тебе не могу послать, потому что боюсь… сказать чего-нибудь лишнее…
Ты помнишь того лысого, ну, маленький, – папка его еще карликом называл? Он из опеки. Так вот: он опять приходил. Прикинь! Я такая слышу – звонок. Пошла открывать, даже в глазок не взглянула. Он – шасть за порог. С ним тётка – патлатая такая, вся на взводе, как пружина.
«Мы к вам с проверочкой. Хотим посмотреть условия, так сказать!».
Я и моргнуть не успела, а они уже в зале. А там папка спит с похмелуги. Сама понимаешь. Ну и не прибрано у нас – как обычно.
«Он вас один растит? А где… м-м-м, Наталья Сергеевна? Ах, в командировке? Ах, в экспедиции? Ах, на месяц? А кто она вам? Сестра старшая? Ага. Она же ваш опекун? Так? Почему же она вас оставляет наедине с родителем, который, извините, лишен родительских прав?!».
Ташенька, мне выть захотелось! Понимаешь! Они всё перенюхали, даже в грязные носки в тазу залезли. И говорил всё время этот карлик, а патлатая только зыркала и записывала в свой коричневый блокнот.
И всё – они потом ушли. А я проревела всю ночь… Наташка, возвращайся, пожалуйста, а? Чую задницей, они меня снова в этот реабилитационный центр запрут.
Я знаю, что для тебя значит эта поездка. Лучше всех знаю! Но, пожалуйста, Ташик, – я еще раз этого не перенесу. Плизззз!!!!».
Я как это Катькино послание в вайбере увидела – мне плохо стало. Физически плохо. Побежала в ванную и залезла там под душ. Сначала горячую, почти огненную пустила, а потом – холоднее, холоднее… Довела до ледяной. И так стояла, пока деликатная Татьяна Федоровна не постучала с той стороны:
