скачать книгу бесплатно
– Храм Вира-Кочи, одного из призраков, почитавшихся инками, – пояснил Хуанди, – Все архитектурные новшества сотворены по плану вашего крестника, принца Юпанки.
– Принцу Юпанки предстоит стать первым императором этой страны, и принять имя Пача-Кутек, – холодно сказал Гилл, отметив поразительную осведомлённость консула в не своих вопросах. Выборочную осведомлённость. Ведь даже архаичное понятие «крестник» сумел вставить куда надо.
– Предстоит? – поражённый Хуанди привстал, – Если он на самом деле тот самый принц, я всё равно не вижу никакой возможности приблизить его к трону хоть на шаг.
«Пчёлка» чуть не сорвалась в штопор. Хромотрон, не вмешиваясь в комментарии ведущего новости человекообразного «зайчика», услужливо показал Гиллу внутреннее убранство храма Вира-Кочи. Центральное, восточное место первого этажа занял алтарь. На его камне установили громадную вазу, а над ней, тоже каменную, статую Вира-Кочи. Бородатый, могучего сложения, он напомнил Гарвея. Каменный Вира-Коча держал в одной руке золотую цепь, пристёгнутую к шее золотого льва, замершего у ног «призрака». По преданию, вспомнил Гилл, храм этот поставил принц-Инка по имени Вира-Коча в честь одной из военных побед, в ознаменование видения этого самого призрака. И победа, и видение случились в других местах, но храм воздвигли именно тут, в нескольких километрах к югу от Коско. Скорее всего, где-то здесь имелся вход в один из подземных лабиринтов. А Хромотрон, угадав желание Гилла, показал подпочвенные слои в окрестностях города. И на самом деле, земную кору тут пронизывали многочисленные путаные галереи.
– Спасибо, Хромотрончик, – прошептал Гилл.
«Экс-вездесущий пытается себя реабилитировать, – весело подумал он; реорганизованная обстановка на территории бывшей империи ему нравилась всё больше, – Наверняка скооперировался с дорогим моему сердцу Сиамом. Чтобы подняться ещё на ступеньку, Сиамчику требуется пройти по скелету гражданина Гилла. Цена моих косточек растёт прямо по часам!»
Окраины Коско застроили разбросанными в полнейшем беспорядке круглыми каменными жилищами, возведёнными из дерева, но на каменных фундаментах. Сама столица поразила: с высоты чётко вырисовываются квадраты и прямоугольники кварталов, разделённые замощёнными улицами, пересекающимися под прямыми углами. Центральные кварталы окружили высокими каменными стенами, за которыми спрятали жилые и служебные здания.
«Пчела» зависла над площадью Куси-пата. Саму площадь заполнила людская пёстрая толпа, в которой Гилл с радостью выделил излеченного, здорового Дымка, а рядом с ним Светлану в неописуемо ярком платьице. Хуанди не стал мешать приземлению; потрёпанная чемпионом «Пчёлка» благополучно опустилась близ Храма Солнца.
Гилл поднял Светлану на руки и прижал к себе; Дымок поднялся на задние лапы и взялся, радостно повизгивая, лизать его щёки. Гилл закрыл глаза и решил: «Вот, закончу все дела с инками, и уединимся мы в Тигрином Урочище, и будем готовить завтраки-обеды на глиняной печи, и забудем всё нехорошее и тяжкое, и не надо нам ни консулов, ни вице-президентов, ни Реконструкций. А затем крепко подумаем и найдём способ отыскать Иллариона. Ведь не может быть, чтобы нормальный мужик не решил задачку, которую требуется решить непременно!»
– Я думала, с тобой и мамой что-то случилось, – шептала в ухо Светлана, – Даже сердце у меня заболело. Но потом всё стало хорошо, и сейчас всё хорошо…
– Всё будет хорошо, всегда будет хорошо, Светик-Самоцветик, – сказал он ей тоже шёпотом, и с трудом проглотил ком твёрдой резины, перекрывший горло.
Он поставил её на камень почти ненавистной ему древней площади, потрепал Дымка по загривку и обвёл взглядом всё то, что, по какому-то непонятному ему общественному праву, окружило их троих. А окружило-обступило скопище людей, жаждущих от знаменитого реконструктора Гилла очень важного и крайне нужного содействия в решении общечеловеческих проблем. Людей вовсе не интересует, что их общепланетное и его личное сопересекаются, но не желают объединиться. Такой непримиримый расклад беспокоит тех, чьи глаза смотрят на него с сочувствием и пониманием: Фрикса, Гектора и Кадма. Вице-консул Южной Америки, знаменитый скептик и индивидуалист, отказавшийся от приза за первое место в высшем пилотаже на сверхлёгких аппаратах! И только потому, что победителя обязывали провести ночь со жрицей Афродиты. Затем он отклонил пост консула, открыто выразив нежелание подчиняться действующему вице-президенту. Демонстративно независимый красавец Кадм неожиданно предстал в ином свете. Гилл подмигнул дружественной троице и обернулся к Золотому кварталу. Да, принц Юпанки неплохо простимулировал реставрационные работы в родном городе! А если ему такое удалось, то от принца ждут серьёзной отдачи. Может быть, в империи Инков и делались бескорыстные дела, но когда это было?
Перед Домом Инки установили каменную колонну, украсив золотой чеканкой, ослепительно сверкающей в лучах золотого солнца; по спирали колонну обвивает гирлянда, сплетённая из различных живых цветов. Колонна Равноденствия. Вещь бесполезная по нынешним временам, но смотрится как необходимая, глазу приятно. Сам Дом Инки также восстановлен и выглядит привлекательно, богато, блистая золотом, серебром и драгоценными каменьями. Но Храм Солнца, охраняемый отлитыми в натуральном размере золотыми зверями, вне всякой конкуренции.
Послеполуденное светило отбрасывает косые тени, придавая объёмный рельеф и глубину внешней отделке Храма, и выявляя людоедский характер львов и пантер, застывших в ожидании команды у фасада. Гилл постоял в восхищении около минуты, пока не почувствовал давление взгляда на затылке. Обернувшись, встретился глазами с послом Георгия Первого Кецалем. Тот смотрит испытующе-гипнотически, но без внешних эмоций. С усилием оторвавшись от притягивающего взора, Гилл кивнул Кадму. Вице-консул понял это как сигнал к действию. И, подойдя к Гиллу, жестом пригласил его к Храму Солнца. Гектор и Фрикс устремились следом. Гилл моментально понял, что первым же движением Кадм сломал сценарий торжественной встречи. Чему, видимо, способствовало и отсутствие на площади принца Юпанки. «Ну, ломать сценарии нам не впервой», – улыбнулся Гилл. Возникшее рядом со Светланой и Дымком настроение маленького семейно-родственного праздника делить с массой на площади?
Ведомые Кадмом, Гилл, Светлана и Дымок обошли сторону Дома Солнца, выходящую на площадь, миновали угол восточного дома Пача-Кутека и остановились у северных, парадных дверей Храма. Во время Реконструкции тут царил мираж. По пути Гилл внимательно осмотрел внешнее убранство здания. Консулат не поскупился – по верхней части стен выложили золотой бордюр из литого бруска шириной примерно в торс Хуанди; бордюр продолжался и за пределы собственно храма, обхватив восточную часть комплекса, за стенами которой прятались второстепенные сооружения. Парадные двери распахнулись вовнутрь и перед ними предстал принц Юпанки, облачённый в парадное одеяние наследника короля.
Фигуру принца окаймляло сияние, истекающее из глубины главной залы храма. Создалась золотая, пронизанная голубыми и зелёными нитями, аура. Оценив впечатление, произведённое на ватука-волшебника, принц почтительно склонил голову. Гилл невольно повторил движение, после чего принц отступил на шаг, повернулся кругом и направился в центр залы. Дождавшись там гостей – на Светлану и Дымка посмотрел очень пристально – он повернулся к восточной стене храма.
Гилл замер перед увиденным. Затем оглянулся: «сопровождающие лица» наблюдают за ним с довольными улыбками. Он благодарно кивнул, оценив вклад друзей в продолжение Реконструкции. Созданный им ранее посредством голографии алтарь был бы к месту в каком-нибудь сельском молельном доме, но не среди сегодняшнего великолепия Храма Солнца. Все внутренние стены сплошь закрыты золотыми пластинами с выдавленными сюжетами, взятыми из системы мировосприятия инков. Фриз инкрустирован цветными драгоценными камнями, с преобладанием изумрудов и сапфиров. Они-то и явились источником цветных лучей в золотой ауре принца. У западной стены, примыкающей к площади, работает фонтан, сооружённый подобием фантастического цветка. Каменный пол покрывает резьба, вырезы которой заполнены серебром и золотом. Но главное направление мира принца Юпанки – восточная стена, ставшая алтарём Солнца. Человекоподобный лик светила, окружённый множеством лучей, несомненно, отлили целиком. По обе стороны от него на троноподобных креслах восседают муляжи королей-Инков. Гилл внимательно осмотрел их и повернул голову к принцу.
– Здесь недостаёт одного…
Принцы с уважением посмотрел на него:
– Ты единственный, кто знает это. С тем, кого здесь нет, мы встретимся позже.
«Итак, они нашли мумию Вайна-Капака! И теперь принц желает оживить самого могучего короля империи. Цель воскрешения мне неясна, но вряд ли этого можно добиться. Ведь прошло столько веков. Или юному принцу известны секреты отцов?»
– С востока, по ту сторону этой стены, – весёлым шёпотом пояснил Гектор, – восстановлено ещё пять зал для поклонения: Венере с другими звёздами, молнии с громом, радуге, и, конечно, мать-Луне, Маме-Кильа. А ты заметил, рядом с фонтаном и бассейн имеется? Ну, и Дом Инки – тот тоже понравится уважаемому гражданину Гиллу.
Консулат сменил приоритеты! Престиж профессии реконструктора резко пошёл вверх.
– Золотой жезл Манко Капака ударил в землю предков впервые здесь, на холме Вана-Каури. Здесь встал храм и отсюда пошёл Коско…
Гортанный голос принца зазвучал под потолком залы естественно-органично, в полную мощь.
– Здесь жив дух моих предков и здесь мы с Ванукой сделаем то, что обязаны сделать. Поскольку со мной нет моего народа, я не могу использовать храм для службы поклонения и жертвоприношений. Потому здесь позволено находиться юной женщине и её зверю.
Затем принц, извинительно склонив голову перед Гиллом, обратился к Кадму, которого считал старшим администратором:
– Ответь мне, ваминка, кто правит вашим миром? Откуда пришли ваши короли?
– Ваминка на кечуа правитель провинции, а также воин и храбрец, – шёпотом пояснил Кадму Гилл.
– У нас нет королей, – сказал Кадм, в недоумении пожав плечами, (видимо, разговоры о системе правления уже бывали, но не принесли взаимного понимания), – Высшая должность президент. Он выбирается из лучших граждан. Действующий президент, Теламон, два года назад стал первым на планете в олимпийском десятиборье! Если через два года он подтвердит результат, люди выберут его ещё на четыре.
– Теламон… Он один принимает все решения? У него нет оракула?
– Он не принимает решений. Он утверждает предложения Консулата.
– Утверждает… То есть может и не утвердить?
– По закону может. Но едва ли.., – Кадм улыбнулся, – Ведь, чтобы не согласиться с вариантом разрешения проблемы, надо понимать её не хуже профессионала-консула. Даже при наличии советников-консультантов.
Вдруг разом, у всех четырёх стен, зажглись стереоэкраны Хромотрона.
«Да тут минимум один не слабый терминал! Они собрались записать эксперимент всесторонне. Не понимаю, что мне придётся делать, но они нас с принцем наизнанку вывернут. Но что будет сейчас?»
– По просьбе принца Юпанки, – сказал Кадм, по-гекторски сверкнув глазами, – начинается демонстрация одного из твоих спектаклей, Гилл. Одного из ранних. Он выбран лично принцем. Демонстрация будет сопровождаться комментарием на кечуа.
– А кто будет комментировать? – поинтересовался Гилл.
– Кто-то из твоих коллег. Имеет значение?
Гилл неопределённо пожал плечами. Он вообще не понимал, зачем кому-то понадобилось показывать его ранние работы и почему принц пошёл на это. Первые кадры заставили Гилла улыбнуться – это ж его единственная попытка сделать ремейк шекспировского сюжета в антураже двадцать первого века! «Банальная мелодрама» – сказали ему тогда рецензенты. И он не продолжил. Пожалуй, зря.
Замысел прочно забытого Шекспира прост, и потому гениален – столкнуть в судьбах личное и общественное. И посмотреть, что же получится, какая сторона человеческого мира победит. У Гилла победа, как и у Шекспира, досталась несимпатичному многострадальному герою. Гилл вспомнил ещё, что руководствовался не оригинальным текстом, а более приятным ему трудом соавтора-переводчика Бориса Пастернака, реконструктора им любимого и почитаемого. А звучит он и сейчас весьма неплохо. Даже в изложении на кечуа.
…Кто бы согласился
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От долгих отлагательств.
Актёры делают своё дело, декорации убеждают, что действо происходит не сейчас, а в иных временах. Гилл двадцать лет назад был уверен, что зрители, посмотревшие спектакль, задумаются о себе и о Барьере-100. Ох уж этот Барьер! Он пленил всё и всех, поработил все мысли и действия. Юношеская уверенность скоро развеялась. Установки сегодняшних рецензентов тоже не совпали с авторскими. Ставка делается на «просвещение» принца.
– Реконструкция из жизни середины двадцать первого века. Автор изменил первоначальное название. Короткое «Гамлет» стало чуть более протяжённым: «Быть или казаться?» Но сцены той несовершенной семейной жизни так же искажены гиперболами, как и…
Это говорит «коллега». Значительным тенором его перебивает некто более авторитетный. Правка идёт по ходу:
– Мы культ семьи давно преодолели. Но в позиции автора угадывается желание реанимировать изжитое. Надо бы ему постараться стать полезнее обществу. Макеты жизни…
Гилл помнит, этот его «макет жизни» не удовлетворил и Элиссу. Она всегда заодно с Консулатом. Как и миллиарды прочих граждан. А ведь в условиях двадцать первого века, в ауре той межчеловеческой энергетики, Реконструкция на площади Куси-пата прошла бы по-иному. Илларион остался бы на месте, и с принцем удалось бы побеседовать безболезненно. «Макет» прилично обрезали, и вместо тридцати минут он продлился не более пятнадцати. Кадм просмотрел показ с неподвижным лицом, подобным идолу Солнца. Позицию своих друзей Гилл знает, интересна реакция принца. Тот смотрит то на экран, то на Гилла, выражение лица непрерывно меняется, и психологической доминанты не определить. Хромотрон тотчас после показа объявил:
– Информация для принца Юпанки. Мумия императора, в соответствии с его желанием и в предложенных им условиях, направляется в столичный Храм Солнца.
На сей раз Хромотрон показал собственное «лицо», предназначенное для эксклюзивных сообщений: бездушная голографическая физиономия, собранная по кусочкам-деталям из фрагментов лиц наиболее уважаемых граждан планеты. Получилась, как говорил Фрикс, «безличная морда» с отталкивающим вкусом нечеловеческой нейтральности. По-видимому, Гилл не смог скрыть своего отношения к комментариям и Хромотрону, так как принц преодолел возникшее желание подойти к нему. И обратился к Кадму. Этого требовал и предложенный Консулатом протокол. Начался спокойный и бесполезный диалог государственных мужей об особенностях государственного устройства. Гектор пожал Гиллу руку и отошёл к галерее муляжей. А Светлана, сбитая с толку высоким этикетом, укоризненно посмотрела на отца и потянула Дымка за ухо к фонтану. Гиллу с Фриксом досталось размышлять о днях ушедших и грядущих, и том, как бы их соединить меж собой наиболее удачно, дабы не умножить скорбей-печалей. А также вслушиваться в официальный диалог.
Говорил больше принц, Кадм вставлял замечания, изредка кивал и помаргивал.
– Мы делаем и делали империю без войны и крови. Подарки вождям племён, равное и доброе отношение короля ко всем. Подозреваю, что кто-то из правителей после меня разделил свою любовь к подданным не поровну.
И принц посмотрел в ту точку пола напротив лика Солнца, где через краткое время установят мумию короля Вайна-Капака.
«Неужели перенос во времени сильно изменил его психику, и он стал видеть будущее? Или он и ранее, с рождения, подобно всем Инкам королевской крови, обладает даром предвидения. Но ведь угадал роль Вайна-Капака в истории Тавантин-Суйю!»
Гилл проникался чувством уважения к юному принцу.
– У нас есть и другие подобия…
Гилл не удержался и усмехнулся – несостоявшийся пока или навсегда король сравнивает свою маленькую империю с государством планетного покроя, часть отождествляет с целым. Или он прав? И глобальное единство кажется-снится?
– …мы делили территорию на провинции-уамани. Природное и кровное единство лежало в основе… Но вы пошли дальше в развитии. Я не видел ни одного безобразного или слабого человека. И многим удивлён. Ваши глаза видят ночью подобно гремучим змеям окружающих нас гор.
– Нет, скорее мы кошки, – с лёгкой улыбкой не согласился Кадм, – Только кошки.
– Змеи реагируют на инфракрасные, тепловые лучи, – шепнул Фрикс, – Лучше бы мы тоже реагировали на тепло друг друга. И видели не внешнее, а внутреннее.
– Зверь Лайки-Гилла кажется мне очень разумным. Ещё немного, и он заговорит.
«Ай-да принц! – восхитился Гилл, – Какой своевременно-удачный синоним он подобрал сейчас для понятия „волшебник“! Дымку непременно понравится. Нет, быть ему королём!»
Кадм тоже оказался на высоте и вставил вполне «научное» замечание:
– В процессе одомашнивания происходит очеловечивание животных, прежде всего собак. Но процесс весьма растянут во времени…
Гилл обратил взгляд на стены. Внешнее освещение пригасло, и проявились ниши, в которых застыли фигуры людей и животных, отлитые из золота в натуральную величину. Кошки, ламы, львы. И собаки! Принц знает, о чём говорит. Между нишами по стенам ползают змеи и ящерицы, летают бабочки и птицы. Средь них и под ними – травы, цветы, ветви деревьев.
«Посмотреть бы на кладку, – вздохнул Гилл, – Что использовали в качестве связующего раствора? Современные материалы или же красную глину, растворяемую затем без следа? Или хитрый принц заставил применить расплавы свинца и серебра?»
