banner banner banner
Принцип Рудры. Фантастико-приключенческий роман
Принцип Рудры. Фантастико-приключенческий роман
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Принцип Рудры. Фантастико-приключенческий роман

скачать книгу бесплатно


Трапеза в Ханга-Роа

Суперлайнер «Хамсин» вернулся на внешний рейд бухты Анакена. Утром четырнадцатого дня пребывания на острове Пасхи его белую громаду увидели отдыхающие на пляже. Можно посетить борт лайнера, яхты и камышовые лодки наготове. Появление «Хамсина» напомнило бренность как вещей, так и процессов; пора было готовиться в обратный путь.

Тайменева возвращение «Хамсина» склонило к думам о смысле бытия.

Не каждому дано извлекать из уходящих дней уроки печали и неизбежности. Большинство людей не замечают очевидности и потому вполне счастливо проводят свой короткий век. Наверное, так и должно быть, ведь иначе мир покрылся бы пеленой тоски и неприкрытых страданий. «Впрочем, кому дано знать, «что такое хорошо и что такое плохо?» – задал себе поэтический вопрос Николай.

А прочие туристы не обратили особого внимания и на событие чрезвычайное во внутренней обстановке на острове. На следующее утро после возвращения «Хамсина» на рейд местные полицейские расклеили в наиболее оживлённых местах объявления о пропаже двух человек: руководителя археологической экспедиции и ещё одного, не входившего в списки членов научной экспедиции, пассажиров и команды лайнера; не числился он и среди аборигенов. Пропал человек, который нигде не значился; каким-то таинственным образом он появился на острове, – его видели многие, – а затем столь же загадочно исчез.

Франсуа по этому поводу шумно и много шутил, утверждая, что никто никуда не пропадал, а всё это происки международной мафии во главе с Эмилией, старающейся так экстравагантно поразить сердце Тайменева. Дети из секции у-шу сообщили сеньору Дорадо, что по острову бродил оживший дух кого-то из давно умерших жителей Рапа-Нуи. В версиях недостатка не было, но Тайменев изо всех сил старался не вникать в суету вокруг чрезвычайного происшествия, усиленно загорал и плавал над коралловым полем. А по утрам и вечерам активно занимался спортом со своей подростковой командой.

Занятия у-шу позволяли быть информированным и сохранять спокойствие. Но когда он узнал, что ведётся следствие, то забеспокоился всерьёз.

Во-первых, возникло обоснованное подозрение, что дух из прошлого и ночной визитёр, подаривший ему фотоснимки, – одно и то же лицо. Лицо, затем оказавшееся в числе пропавших. Таким образом, он попадал в поле следствия.

Во-вторых, он испытал разочарование от того, что так и не смог ознакомиться с археологическими изысканиями на острове. Теперь археологам не до него и не до работы. Что он скажет по возвращении другу Вене? И ещё, вспомнив свои ощущения на стоянке археологов, упрекнул себя за то, что не поделился подозрениями с кем-нибудь.

Впрочем, кроме как с Франсуа Марэном, и поговорить не с кем. Но эти больные красные глаза Марэна… Почему они излучают подозрительность и осуждение? Франсуа смотрел как обвинитель на преступника, противозаконно гуляющего на свободе.

«Что-то не так, что-то делается со мной, – прошептал Тайменев, – Небывалое: я стараюсь найти в человеке, имеющем одну слабость, – склонность к спиртному, дурное и безнравственное начало». Ведь для Марэна опьянение, – единственная возможность уйти от мучающих его внутренних болячек и неустроенности личной жизни. Если бы не последнее, признался как-то Марэн, он бы ногой не ступил на палубу «Хамсина». Окажись Тайменев на его месте, неизвестно, как бы себя повёл. При этой мысли Николай зябко передёрнул плечами: потерять здоровье и физическую форму было бы жизненным крушением.

Что-то он стал близко к сердцу принимать события в ближнем социуме. Ведь он, Тайменев, простой турист, отдыхающий за свои честно заработанные денежки. И всё происходящее на острове не может иметь к нему прямого отношения. Не может? А как же статуэтка дракона, совершающая второй мистический круг?

И, наконец, всплыло в памяти осторожное предупреждение губернатора Хету: быть более осмотрительным.

По всему выходит, – Николай один из всех туристов причастен к происшествию. А когда вспомнил, сколько ошибок свершила Фемида с глухой повязкой на глазах, сделалось неуютно.

Определённо, на острове творится безобразие. Уголовщина на пятачке посреди океана не простое стечение обстоятельств. В закрытой комнате без окон проснулся голодный медведь и теперь беснуется в ярости, бьёт посуду и крушит мебель. Но его никто в темноте не видит, даже не знает о присутствии взбешённого зверя. Любой на острове рискует оказаться под сокрушающей лапой.

Тайменев всё чаще возвращался к полумистическому разговору с Хету и испытывал нарастающую потребность к действию. Его натура не позволяла пассивно ждать прибытия хранителей закона. Ведь наверняка они знают и о посещении им лагеря археологов, и о ночном визите в палатку подозрительной неизвестной личности в маске островного аборигена.

Делиться с кем-либо переживаниями не хотелось, а что делать, он не знал. Поставив себя на место полицейского и посмотрев на всё со стороны, Николай удивился, почему его до сих пор не арестовали. Немедленно задержать подозрительного иностранца, ведущего себя совершенно не как остальные, слишком многим интересующегося и всегда оказывающегося не там, где предписано!.. Задержать, а уж потом разбираться. А то как бы и этот не пропал!

А полицейский всё не приходил. Идти прямо к губернатору и во всём признаться? Хотя признаваться в общем-то не в чем… А больше идти не к кому. Франсуа занят, просто посмеётся над опасениями невиновного, подозревающего самого себя. Обратиться к администрации круиза? Холодные глаза сеньора Геренте отрицали такую возможность. Нет, два выхода: либо сдаться на любых условиях Эмилии, она-то сумеет защитить, как утверждает Франсуа; либо к Хету за советом.

Занятый разбором столь приятной дилеммы, Тайменев не учёл, что логика острова Рапа-Нуи отличается от известной логики большого мира. Не учёл и того, что губернатор советовал быть осмотрительным, имея в виду не поступки, но прежде всего мысли, от которых исходят и незрелая детская поспешность, и неторопливая всё успевающая мудрость. Ибо логика суть мысль, облечённая в одежду обычая.

Прямолинейно-поверхностная логика цивилизованного человека позволяет кое-как ориентироваться в привычной обстановке, в этой большой полуискусственной оранжерее, названной создателями-жильцами техносферой, второй природой. Тайменев поморщился: техносфера, если быть честным перед собой, ему не нравилась.