Чертовски неправильное свидание

– Можно нам минутку? – фыркнула моя мать.

Медсестра помедлила, а затем кивнула.

– Я вернусь через несколько минут, чтобы проверить еще кое-какие жизненно важные показатели.

Марко и моя мать подождали, пока медсестра закроет дверь, чтобы снять с лиц маски. Исчезло беспокойство, и на его месте появилось… чистое зло.

– Ты действительно думала, что мы позволим тебе разрушить всю проделанную нами работу из-за одной твоей истерики?

– Что ты наделал? – прошептала я, отчаянно дергая повязки. Что это была за ткань? Она даже не сдвинулась с места.

– Ну, мы начали с 5150, – начал Марко с ухмылкой. – А завтра мы пойдем в суд, чтобы начать процесс опекунства.

– Это не сойдет тебе с рук, – сказала я… так яростно, как только могла, будучи в больничном халате, привязанной к кровати, лишенной всех основных прав.

– Ладно, – усмехнулась моя мать.

Марко открыл портфель, который всегда носил с собой, и начал бросать газеты и журналы прямо мне на кровать. На всех обложках были фотографии… меня.

С той ночи.

Я была в спортивном костюме, с бутылкой в руке, пятнами от рвоты на толстовке. На одной из фотографий рукав моей кофты был закатан, а в другой руке я держала иглу, которую втыкала в вену. На другой фотографии я стояла на коленях перед каким-то парнем… Они все не заканчивались. Как будто у меня был личный фотограф-свидетель моего падения.

Заголовки были такими же отвратительными.

«Шокирующее падение поп-принцессы Оливии: трагическая история наркоскандалов и отчаяния!»

«Темное падение Оливии: от сенсации, возглавлявшей чарты, до глубин наркозависимости».

«Взлет и падение любимицы Америки: внутри ее наркотической карусели».

«Оливия тонет в славе: скандал, потрясший музыкальный мир!»

«От сладких мелодий до горьких пилюль: тревожное путешествие Оливии».

«За кулисами: скрытая борьба Оливии с зависимостью».

«Трагическая баллада Оливии Дарлинг: как слава привела ее к падению».

«От поп-звезды до дна: шокирующая правда о борьбе Оливии Дарлинг».

«Последняя записка Оливии: Наркоскандал поп-принцессы, потрясший Голливуд!»

Я уставилась на них всех, меня охватило странное оцепенение.

– Это неправда, – заплакала я. – Зачем ты это сделал?

– Мы получим весь контроль. Все твои деньги. Ты не сможешь ничего сделать без нашего разрешения.

Голос матери был таким радостным, как у злодея из мультфильма.

И пока я сидела там, уставившись на них… все, о чем я могла думать… Моя жизнь кончена.

Глава 2. Уолкер

– Привет, Дисней, – прогремел в трубке насмешливый голос брата.

Гребаный придурок.

– Должен ли я назвать конкретный мультик, а не называть тебя просто «Диснеем»? Может, мне нужно попросить тебя спустить свои волосы, чтобы я смог подняться наверх, как, типа… Как зовут ту цыпочку? – Продолжил Коул.

Рапунцель. «Эту цыпочку» звали Рапунцель. Очевидно.

– Понятия не имею, о чем ты, – протянул я, решив, что Ари, черт, Ланкастеру нужно дать по яйцам, из-за того, что дурацкое прозвище «Дисней», которое он мне дал, распространилось по новостям. – Но если ты хочешь подняться ко мне в квартиру, называй меня только «Уолкер».

– Ну же, братишка. Впусти меня, – нараспев ответил он. Я вздохнул и нажал кнопку домофона, которая открыла дверь.

Через несколько минут лифт звякнул, и появился Коул, окруженный флером холодности, которая была его визитной карточкой. Длинные, словно поцелованные солнцем, светлые волосы спадали на плечи, темно-синяя бандана удерживала пряди от падения на лицо. Рубашка была расстегнута до середины груди, на шее висело длинное украшение с синим камнем, сочетающимся с банданой. Еще на нем была ковбойская шляпа…

Совершенно нелепо.

– Ты выглядишь как чертов хиппи, – прокомментировал я, на что он только фыркнул. Он снял солнцезащитные очки, из-под которых показались темно-карие глаза, которые напомнили мне о маме – сердце заныло. Он подошел ко мне, беззаботная улыбка тронула его губы.

– Я тоже тебя люблю, малыш Уолки, – проворковал он, закинув на мою шею руку и сжав в объятиях.

Он был в туре последние шесть месяцев с группой Sounds of Us, из-за этого мы почти не виделись.

Он раздражал. Но я был рад его видеть.

Коул отпустил меня и направился в сторону моей кухни с видом полноправного хозяина этого дома.

– Так ты готов к сегодняшней важной игре? – спросил он и открыл кладовку, начав осматривать содержимое.

– Чувствуй себя как дома, – саркастично сказал я.

Он ухмыльнулся.

– У меня растущий организм, Дисней. Мне нужны питательные вещества после нескольких недель жизни только на виски.

Я бросил в него ключи, и он засмеялся, пригнувшись как раз вовремя, чтобы избежать удара.

Я взял телефон и отправил сообщение.

Я: ТЫ ИСПОРТИЛ ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ.

Ари ответил немедленно, словно ждал, затаив дыхание, с тех пор, как сегодня утром вышел номер журнала Sports Illustrated.

Ари: Великолепно. Мы наконец-то дошли до этого. Обожаю хорошую драму.

Король Линк: Что случилось?

Я ухмыльнулся, как и всегда, когда Линкольн отвечал на мои сообщения. Потому что Линкольн Дэниелс был богом.

– Почему Линкольн записан у тебя как «король Линк»? – спросил Коул, заглянув мне через плечо. Я подпрыгнул, когда услышал его голос, и тут же спрятал телефон. Мой брат был таким же бесшумным, как кошки.

– Разве ты не собирался опустошать мою кладовку? – рыкнул я.

– Ну, я не мог не заметить, что твой брат, бог рока, сейчас находится вне зоны твоего внимания, – ухмыльнулся Коул, сложив руки на груди.

Я усмехнулся.

– Ты только что назвал себя «богом рока»?

– Это уверенность. А не самонадеянность, братишка.

– Подожди, ты специально порвал рукава, чтобы руки казались больше?

Телефон завибрировал, но я проигнорировал пришедшее сообщение, потому что на щеках брата появился румянец.

Это было прекрасно.

– Если у тебя что-то есть, надо это показывать, Уолки, – наконец ответил он, шмыгнув носом, и перевел все свое внимание на содержимое кладовки.

Я: Впреть слово «Дисней» запрещено.

Ари: Думаю, ты имел в виду слово «впредь», Дисней.

Король Линк: Точно «впредь».

– Согласен с ними. Точно «впредь», – сказал Коул, с хрустом откусывая яблоко.

– Дерьмо! – закричал я, подпрыгнув от того, что он снова подкрался ко мне. – Я вас всех ненавижу, – прорычал я.

Коул продолжил есть свое яблоко, совершенно не обращая внимания на мои слова.

Неожиданно на моем телефоне зазвонил будильник, и в груди защемило.

– Пришло время игры? – уточнил Коул, и я кивнул, проводя рукой по лицу.

Сегодня была важная игра. Одна из самых важных в моей карьере. Победа обеспечит нам проход в плей-офф. Но что еще важнее… эта игра позволит мне получить контракт с «Далласом» в следующем году. Ари уходит после этого сезона, о чем ясно дал понять всем.

Может, я и звучал, как сопливая школьница… но возможность играть с Ари и Линкольном… это то, чего я действительно хотел.

В «Лос-Анджелесе» все ко мне хорошо относились. Но мне нужны были перемены. Я всегда чувствовал себя здесь как рыба, выброшенная на берег. Для парня из Теннесси Лос-Анджелес был чужим.

Я ухмыльнулся, когда увидел, как Коул стал играть с вроде бы соколиным пером на своей вычурно выглядящей ковбойской шляпе, которая больше подходила рок-звезде, чем ковбою с ранчо. Кажется, один из братьев Дэвис чувствовал себя в Лос-Анджелесе как дома.

Но это был не я.

– Паркер завидует, что я иду на игру, а он нет, – ухмыльнулся Коул, явно довольный этим.

У нашего младшего брата на этой неделе начинались весенние сборы, и хотя они были только пустой тратой времени, Паркер был решительно настроен на драфт в НФЛ и старался хорошо подготовиться к нему.

– Интересное место для хранения нижнего белья, Уолки, – прокомментировал Коул, наклонившись и подняв палочкой вяленого мяса черные кружевные трусы. Я моргнул, пристально смотря прямо на них.

– То есть, я, конечно, знал, что ты тот еще извращенец в постели, хорошие парни вроде тебя всегда такие, но… кладовка? Что бы сказала мама? – протянул он.

Щеки тут же вспыхнули краской, и я фыркнул, хотя примерно представлял, как долго его концертный автобус чистили от следов различных биологических жидкостей. Неудивительно при толпах фанаток, которые ждали его после концертов.

– И кто эта счастливица? – полюбопытсовал брат, размахивая бельем на палочке.

– Отдай мне их.

Я схватил трусы и засунул в мусорное ведро.

– Мне нужно собираться, – крикнул я брату, направляясь в свою комнату. – Пожалуйста, не ешь эти палочки вяленого мяса.

– Мне нужны имена.

Я показал ему средний палец через плечо и закрылся в своей комнате.

На самом деле я понятия не имел, чьи это были трусы. В последнее время у меня был небольшой… застой. Наблюдение за лучшими друзьями, которые нашли свои родственные души, приводит к подобному.

Связи на одну ночь или попытки закрутить роман с хоккейными зайками, которые хотели быть со мной по самым глупым причинам, не имели того же эффекта, что и раньше.

Кажется, это семейное проклятье семьи Дэвис. Паркер и Коул клялись, что это неправда. Но как можно не думать об этом, когда каждый родственник мужского пола, о котором я слышал, испытал его на себе? Речь, конечно же, о моменте, когда они встретились глазами с той самой, особенной девушкой и мгновенно влюбились.

Телефон завибрировал, спасая меня от чертовски сопливых мыслей.

Ари: Блэйк только что сказала мне, что мой член выглядит больше, чем обычные члены. Так что мы точно выиграем сегодня.

Я: Я не хотел слышать этого.

Король Линк: Что будет, если ты не кончишь перед важной игрой?

Ари: Как будто у тебя только что не было секса.

Король Линк: …

Ари: …

Я: Снова. Я все еще здесь.

Я фыркнул и пошел принимать предматчевый душ, где я решительно не собирался дрочить.

Потому что впереди была важная игра.

* * *

Я был так рад, что Коул не видит меня сейчас. Прежде всего, мои танцы – ужасны, да и к тому же, он бы обиделся, что я танцую под Тейлор Свифт, а не под одну из его песен.

Но у него просто не было этого заразительного ритма.

Танцевальный ритуал Ари вывел команду из уныния, в котором они пребывали последний час, и с последним «Кобра!» настало время игры.

Ари шлепнул меня по заднице, пока мы ждали в туннеле, готовясь к выходу.

Я подмигнул ему.

– Мне казалось, ты сказал, что сегодня не будет никаких шлепков по заднице, – фыркнул я.

Ари закатил глаза, откинул темные волосы с лица и надел шлем.

– Сегодняшняя игра важнее этого, Дисней, – парировал он, тут же приняв серьезный игровой вид.

Я кивнул и включился в игру.

Мы выехали на разминку, и я сделал свой обычный круг по льду, считая до шестидесяти пяти. Это был мой странный ритуал перед каждой игрой, и все знали, что со мной не стоит разговаривать, пока я не вернусь к воротам. Потом им нужно было ждать еще несколько минут – пока я не сделаю двадцать падений-подъемов. И только после этого я был готов.

Эй… это было бы странно, если бы не работало. А это работало… где-то в 75% случаев… по крайней мере, в этом сезоне.

– Я когда-нибудь говорил тебе, что ты какой-то странный для диснеевского принца? – прокомментировал Ари, проезжая мимо.

– Сейчас я показываю тебе средний палец, – крикнул я ему вслед, хотя в перчатках это было невозможно.

Напротив меня растягивался вратарь «Сиэтла», и я бросил в его сторону сердитый взгляд, представляя миллион шайб, пролетающих мимо него. Потому что если ты не думаешь об этом, в реальности это будет труднее воплотить.

Хм. Может, я совсем немного странный.

«И также я… чертовски крут», – сказал я себе, пока шла разминка.

Потому что, опять же, позитивное мышление – ключ от всех дверей.

– Ты стена, Дисней. Чертова кирпичная стена, – сказал мне Ари, проезжая мимо, очевидно, понимая, что позитивное мышление решает.

Я кивнул, сосредоточившись на тренере Маркове, который стоял с ведром шайб и проверял мои рефлексы с каждой из возможных сторон.

Разминка закончилась, и я подкатил к скамейке, чтобы схватить бутылку с водой. Подняв шлем, я побрызгал себе на лицо воду.

– Давай, Дисней, – крикнул Коул неподалеку. Я застонал и, посмотрев на него через защитное стекло, изобразил свое самое суровое лицо. У меня были билеты на игру, которые я отдал ему, и он каким-то образом смог заполнить три дополнительных места девушками. Они висли на нем, будто он был богом. Я застонал, а он ухмыльнулся и подмигнул. Самодовольный ублюдок.

Ари подъехал ко мне и выпил немного воды.

– Это будет чертовски хорошая игра, – крикнул он команде, и все они подняли перчатки в воздух и заревели вместе с ним.

И вот пришло время.

Шайба упала, и начался первый период. «Сиэтл» был известен своими агрессивными атаками, и я приготовился к натиску бросков. Каток заполнили звуки лезвий, разрезающих лед, и звон клюшек. В течение первой минуты звездный нападающий «Сиэтла» прорвался сквозь нашу защиту, надеясь выйти к воротам. Я следил за каждым его движением, стоя в максимально удобной для перехвата шайбы позиции. Он сделал быстрый кистевой бросок, но я вытянул руку с перчаткой и поймал шайбу в воздухе. Толпа одобрительно взревела.

Ари счастливо потряс рукой в воздухе, и я кивнул ему. Адреналин хлынул по венам.

Несколько мгновений спустя борьба перед нашими воротами привела к броску в упор. Я опустился в позицию «бабочки», закрыв нижнюю часть ворот. Райан Тейлорс, один из нападающих «Сиэтла», сделал бросок низом, целясь в щель между моими щитками, но я закрыл ими брешь, лишив его надежды на реализованный бросок. Отскочившая шайба была быстро выбита Ари.

По ходу игры «Сиэтл» все время только набирал обороты и создавал массу моментов для гола. Шайба, брошенная в порыве злости, от синей линии летела к верхнему углу ворот. Я тут же прочитал игру, рассчитав траекторию шайбы. Отчаянным прыжком я протянул руку и схватил ее своей перчаткой, оставив «Сиэтл» без очка.

Черт возьми. Сколько уже было сейвов?

– Посмотрите на него, вот он, мой вратарь, – крикнул Ари, прямо перед тем, как отобрать шайбу у Тейлорса.

Менее чем за пять минут до конца первого периода «Сиэтл» реализовал несколько шайб и ушел в стремительный отрыв. Их нападающий вышел со мной один на один, и я всем телом почувствовал, как начинает расти общее напряжение на арене. Когда он ударил по шайбе, я инстинктивно отреагировал, поменяв свою позу так, чтобы сделать сейв.

Шайба попала мне прямо в грудь, и я быстро ее остановил, ожидая свистка судьи. Но его, черт возьми, так и не последовало. Игра продолжилась, и «Сиэтл» вернул себе шайбу.

– Эй, полосатый, свисток – не херня, ты можешь в него свистнуть, – прорычал Ари, сбив с ног игрока, борющегося за шайбу.

Я фыркнул и покачал головой. Но он был прав. Какого хрена.

Игра продолжилась, и за две минуты до конца Салливан резко рванул к воротам «Сиэтла», пытаясь прорваться сквозь их оборону. Один из защитников «Сиэтла» попытался перехватить инициативу, но вместо этого ударил Салливана по маске крюком клюшки.

Оглушительный треск от удара разнесся по арене, и судьи немедленно засвистели, сигнализируя о штрафе. Толпа ревела, крича «Позор!» снова и снова, пока игрок катился к штрафной площадке.

Черт возьми, как они это делали.

Это также означало, что пришло время играть в большинстве, и я внимательно смотрел за тем, как Томми начинает катиться к воротам, ловко петляя между соперниками, несмотря на травмированную ногу. Он бросил и…

Да, черт возьми. 1–0.

Я стоял у ворот, готовясь ко второму периоду, разминая спину и попивая воду. Я был взвинчен из-за того количества адреналина, что растеклось по венам.

Я жил ради этой игры.

Я останавливал каждую шайбу, которая летела в мои ворота. Предвкушение нарастало – мы верно приближались к месту в плей-офф.

Надеюсь, Линкольн справится со своей игрой ради нас. Не то чтобы я сомневался в нем хоть на секунду.

Этот человек был богом, в конце концов.

Ари показал мне большой палец, когда проезжал мимо, и я приготовился к началу следующего периода.

– Хорошая работа, Дисней. Ведешь себя как член «круга доверия», определенно.

Я закатил глаза, но на самом деле ужасно гордился собой. Я самая беспроигрышная кандидатура для «круга доверия».

Если он вообще существовал.

Я еще не совсем понял.

Около минуты я смотрел на толпу, вслушиваясь в крики и ругань. Моя мама любила наслаждаться моментом. Она всегда говорила, что хотела бы больше наслаждаться мгновениями, проведенными с папой.

Черт возьми, почему я об этом думаю?

Я снова перевел взгляд на толпу, и сквозь шум раздался отчетливый, пронзительный голос.

– Ты отстой, Дэвис!

Нет, конечно, я слышал это миллион раз. Фанаты постоянно ругали мою игру, конечно же… но что-то вдруг заставило меня повернуть голову.

И вот она, стоит по ту сторону стекла. Наши глаза встретились.

Моя.

Я почувствовал головокружение, когда посмотрел на нее. Мир вокруг меня будто бы начал перестраиваться, в то время как все, что я мог видеть… все, что я мог чувствовать… была она. Я понятия не имел, кто она. Но на мгновение я забыл об игре, счете… давлении. Я был очарован. Ничто другое не имело значения.

Я смотрел на ее ангельское лицо в безмолвном изумлении, пока не потерял рассудок и не послал ей воздушный поцелуй, с благоговением наблюдая, как ее прекрасное лицо скривилось от отвращения, обладательница этих глаз с золотыми крапинками еще не осознавала, что только что изменила мой чертов мир.

Прозвучал гудок, я неохотно отвел от нее взгляд и посмотрел на то, что происходит на стороне соперника. Кажется, я скоро задохнусь от нервного напряжения, которое испытываю.

А что, если она уйдет? Что, если я никогда не узнаю, кто она? Черт возьми.

Мне казалось, что я умру, если это произойдет. И да, я прекрасно понимал, что схожу с ума.

– Все хорошо, Уолк? – крикнул Ари, проскользив рядом.

Я кивнул, все слова покинули мою голову.

– Эй, Дэвис, тебе кто-нибудь говорил, что ты как тампон? Годен только на один период, – крикнул Тейлорс, проезжая мимо.

– Слышал, ты был худшим игроком в своей прошлой команде, говнюк, – сказал Ари Тейлорсу сквозь стиснутые зубы, сбивая его с ног прежде, чем он забрал у него шайбу.

Мне чертовски нравился этот парень.

Когда шайба благополучно оказалась на другой стороне, я осмелился оглянуться на прекрасную девушку, которая только что переписала мою гребаную судьбу. Она не обращала на меня никакого внимания. Она была сосредоточена на том, что происходило на другой стороне льда.

Она понятия не имела, что только что сделала. Но она это сделала.

– Уолкер! – задушено кто-то крикнул, и я снова сосредоточился на игре.

Дерьмо.

Игрок «Сиэтла» оторвался и ехал прямо на ворота.

Когда он приблизился, я сделал все возможное, чтобы у него практически не было углов, в которые можно забросить шайбу. Он пытался пробить ее между моих ног, но я упал в «бабочку» и зажал шайбу в своих щитках. Наши болельщики взорвались восторженными возгласами.

– Было близко, Дис, – прокомментировал Ари, оказавшись рядом со мной.

– Теперь я получаю сокращенные версии своего чертового прозвища? – крикнул я, отдав шайбу судье.

– Все зависит от того, как я себя чувствую в данный момент, – парировал он, становясь рядом с Томми, который готовился к вбрасыванию.

Еще один взгляд на девушку. Она стояла на ногах, скрестив руки на груди, которую не могла скрыть даже ее свободная джерси «Сиэтла».

Черт. Я не собирался пропускать шайбы в середине этой гребаной игры.

Ари мне никогда этого не простит и будет вечно напоминать.

А еще я не собирался срывать джерси «Сиэтла» посреди игры.

Потому что я был чертовым джентльменом.

В этот момент Сото, наш так называемый тафгай, решил, что будет здорово сбросить перчатки и обменяться парочкой ударов. Я не мог не закатить глаза, наблюдая, как он делает это с грацией слона. Как и ожидалось, его отправили на штрафную скамейку, что означало, что наша команда фактически осталась без игрока.

Игра в большинстве «Сиэтла» позволила им точно переместить шайбу так, чтобы сплести сеть передач прямо через нашу линию защиты. Я приготовился к ловле шайбы.

Но произошло другое. Быстрый пас, идеально рассчитанный по времени, и шайба просвистела мимо меня, попав в заднюю часть ворот. Болельщики «Сиэтла» загудели, когда за моей спиной загорелся красный свет.

Черт. Черт!

– Эй, детка, твои ноги так широко расставлены, что твоя мама выглядит святой, – крикнул Тейлорс, самодовольно ухмыльнувшись.

– Тейлорс, твоя мама такая развратница, таких называют «попрыгуньями», потому что они непременно начнут скакать на каком-нибудь члене, – отозвался Томми, проезжая мимо с кивком.

Ари фыркнул.

– Томми, я не знал, что ты умеешь шутить, – он похлопал меня по шлему. – Больше ни одной шайбы мимо, Уолкер «Дисней» Дэвис. Ты гребаная стена.

Я кивнул, чувствуя, как глаза девушки буравят заднюю часть моего шлема. Она подумает, что я отстой.

«Я гребаная стена. Я гребаная стена», – повторял я про себя, решив больше не ошибаться.

Потом «Сиэтл» выполнил идеальный рассчитанный по времени поперечный пас, создав бросок в одно касание из круга вбрасывания. Я дернул левой ногой быстрым движением, отбив шайбу от самых ворот.

– Очень хорошо, Дисней, – закричал Ари. – Хороший мальчик.

Кинк на похвалу разблокирован. Мне стоит узнать об этом чуть больше позже.

Во втором периоде больше никто не забил, и я буквально выскочил со льда, как только прозвучал сигнал на арене. Мои сокомандники пытались поговорить со мной, но у меня была миссия.

– Эй, Фарго, – крикнул я одному из охранников, что стояли у ложи. Он нахмурился и посмотрел на меня. – Там девушка, – сказал я ему, указывая на блондинку. – Второй ряд, ближе к центру.

Он прищурился и наконец кивнул.

– Дэвис, в раздевалку, – крикнул тренер Гретц, проходя мимо. Я отмахнулся, не в силах уйти на перерыв, пока не буду уверен, что она не уйдет.

– Фарго, ради всего святого. Найди способ удержать эту девушку здесь после игры. Мне все равно, как ты это сделаешь.

Он уставился на меня, как на сумасшедшего. И я был почти уверен, что если он и правда так думает… то он будет прав.

– Малыш, что ты хочешь, чтобы я сделал, похитил ее? – спросил он в замешательстве. – И, черт возьми, почему ты думаешь о вагине посреди игры? У тебя что, недотрах?

На секунду мне захотелось вырвать ему голосовые связки за то, что он назвал мою девушку «вагиной», но я сдержался. Это сделает только хуже.

– Фарго. Разберись. Тысяча долларов тебе, если ты это сделаешь.

Его глаза расширились.

– Ты издеваешься надо мной?

– Нет. Я не издеваюсь над тобой, – рявкнул я, балансируя на грани отчаяния.

– Дэвис, что, черт возьми, происходит? – тренер Гретц снова закричал, высунув голову из туннеля.

– Фарго, – взмолился я, глядя на старика и чувствуя, что моя жизнь висит на волоске. Если он не скажет «да», я не знаю, что буду делать. Бросить игру? Притвориться травмированным?

Блин, я не мог так подвести Ари и остальных. Но в этот момент казалось, что судьба в моих руках.

– Ладно, малыш. Я что-нибудь придумаю. Но ты будешь должен мне тысячу гребаных долларов.

Я кивнул, чувствуя себя чуть лучше, и пошел в раздевалку, где Гретц определенно должен был меня отчитать за то, что я так долго не возвращался.

* * *

Три минуты до конца третьего периода, и мы были впереди на один гол, я продолжал украдкой поглядывать на нее, когда мог, но не пропустил ни одной шайбы.

Она была впечатлена?

Я несколько раз поднимал шлем, пытаясь привлечь ее внимание. Но ничего. Как будто меня не существовало за исключением того момента, когда она сказала мне, что я чертов отстой.

Коул заметил, что я смотрю на нее, и теперь шевелил бровями каждый раз, когда я бросал взгляд.

Гребаный придурок.

Отчаяние висело в воздухе, в то время как «Сиэтл» продолжал атаковать. Они были похожи на раненое животное, загнанное в угол, Ари и мне приходилось играть на пределе возможностей, чтобы остановить их.

Тейлорс отправил шайбу по воротам стремительным щелчком, и я инстинктивно отреагировал. Моя перчатка взлетела и поймала шайбу.

Черт. Это было близко.

– Ну король, – закричал Ари, пританцовывая на льду. Я отдал ему честь и притворился, что мне нужно выпить… в пятисотый раз… чтобы убедиться, что она все еще там.

Она, черт возьми, пялилась на меня. Она медленно подняла обе руки и сделала мне знак, и я чуть не отключился на льду, просто от ее внимания.