Одесский дворик, или Тайная жизнь растений

Сельдерей утвердительно покачал свежими стеблями, как бы говоря: “Да-да, я молчу!”. И фикус продолжил:

– Как вы поняли из моих рассказов, наши люди не самые умные у нашем дворике. Уж как я им шелестел ветками, говорил, слушайте сюда, ещё немножко и, таки мне кердык! Они смотрели на меня, как бараны на новые ворота и… Ничего не предпринимали. Говорю же, больные на голову люди! Ну, как можно не понять, шо мне нужна была пересадка у другой горшок? Сами, понимаешь, хотят, шоб я рос, а обеспечить жилплощадью не в состоянии! Наконец, поняли, и… Шо, как вы думаете сделали эти жлобы? – Беня снова сделал театральную паузу, ожидая реакции Свидетеля Сельдерея.

– И таки шо? – Удивлённо спросил сельдерей.

– А то, шо жадность фраера сгубила! – Воскликнул в сердцах Беня, – эти… йокалемене… люди! Нет, шоб навести мене нормальный марафет, большой горшок додумались купить, а просто грунт, понимаете ли, забыли! Нет, ну как вам это нравится? Зачем спрашивается переться в гипермаркет ради одного, даже не самого кошерного цветочного горшка? А они попёрлись, шобы прогуляться и взять… И забыть грунт! Это я уже молчу за нормальный фильдеперсовый грунт. Люди вообще никакого не взяли! И шо, как вы думаете, придумала эта хитрованша человечка?

– Шо? – Заинтриговано спросил Свидетель Сельдерея.

– А то! – Беня был вне себя от гнева и бессилия, – Она просто взяла и якобы перебрала грунт, в котором так и не проросли косточки мандаринов. Типа, перебрала, как она думала. А на самом деле, она просто подкинула мне в новый горшок своих беспризорных шмакодявок! А главное, шо сверху взяла, типа самая умная, полила нас всех улиточным навозом!

– Чем? – Удивился Свидетель Сельдерея.

– Навозом. Улиточным! Вы шо и про волшебные свойства улиточного навоза не слышали?

Сельдерей только недоумённо покачал стеблями.

– Ну, вы и шлёма! Шо вам приходится даже за колбасные обрезки говорить. Ладно, так и быть, поделюсь. Кроме нас, домашних растений, у нашем дворике есть скотный двор, на котором живут две улитки–ахатинки, Рено и Пежо. Эти самые улитки хорошо кушают, и, соответственно, хорошо какают. А улиточные какашки, навоз, то есть, и есть самое лучшее удобрение. Таки вот, – продолжал Беня, – наши люди решили, что мене просто жизненно необходимо много подкормки в виде отходов жизнедеятельности улиток. Наивные! Если бы дело было только в качестве грунта! Вот показывал я им, шо меня бесят бродяги, которых они сами мене и подселили. Две недели я загибался от того, что эти шалопаи… То есть ростки мандаринов, которых так хотели люди, в прямом смысле, таки тянут из меня все соки. И шо бы вы думали, когда люди, наконец, взяли глаза в руки?

Свидетель Сельдерея, заметив что Беня трагически воздел ветки вверх, молча округлил глаза и вопросительно покачал стеблями.

– Таки, да! Эти бестолковые, нет шоб прислушаться к умудрённому опытом фикусу, дождались пока возле меня, таки, проклюнулись с десяток мелких росточков. По пяти миллиметровым тонким листикам мелких кишкомотов, таки, идентифицировать "шо из ху" не получилось, поэтому люди, к моему великому счастью, приняли меры по отселению заселенцев у другое место. В процессе пересадки спиногрызов и стало понятно, шо таки да чудо произошло… Из магазинных косточек проросли мелкие цитрусовые. Хоть и за счёт, простите, моих нервов! Люди радовались, шо ошалелые. Я бы тоже порадовался, если бы понял, в чём, собственно говоря, мой гешефт, кроме того, что моя жизнь была спасена.

– И шо дальше? – С восторгом спросил Свидетель Сельдерея.

– А дальше босяков отселили в отдельный дом, чему я был несказанно рад. За две недели эти малолетние бандиты, изрядно сделали мене нервы. А люди, сами себе начали делать беременную голову, пытаясь понять, что же всё-таки у них проросло? Апельсины, лимоны, или мандарины? А пока они гадали, как та тётя Бася на кофейной гуще, драгоценный улиточный навоз теперь распределялся и на долю цитрусового детсада. Таки да, они очень быстро росли и набирали силу. Буквально через месяц, пришлось переселять их в дом побольше. Так люди, наконец, поняли, шо растения у них больше растут, чем не растут. А проросший табун цитрусовых получил общее имя "Игоряны". Ну, вы помните, шо люди хотели иметь один лимон по имени Игорёк? Но поскольку вместо одного полноценного растения получили около двух десятков оборванцев, то назвали их "Игоряны–брата́ны". Так в нашем дворике и появилась первая банда!

– А вторая банда?

– Костяны появились чуть попозжее. Нашу человечку кто-то угостил гранатом. Она сама уже, таки не помнит, как и при каких обстоятельствах на столе появился спелый плод граната. Короче, наши люди, оказалось и гранаты не едят. Вот и лежала бедная фрукта до тех пор, пока не стала покрываться плесенью. Вот тут нашей человечке и пришла в голову гениальная идея выковырять из граната косточки и посадить их у грунт по принципу, если прорастёт, будет прикольно, не прорастёт… ну, и фиг с ним! Надо же людям на чём-то учиться!

Месяца два косточки граната тоже признаков жизни не подавали, хотя периодически получали подкормку и питьё. А потом, в один прекрасный день таки проросли. Да не просто проросли, а как ломанулись расти! Наши люди назвали их Костянами, потому шо имя Костик на всю эту толпу поделить было никак нельзя, а давать имя каждому кишкомоту, ещё не зная выживет он или нет, это таки ещё та головная боль.

– А шо было дальше? – Свидетель Сельдерея смотрел на Беню открыв от удивления рот.

– А об этом я расскажу в другой раз. Хотя, надеюсь, шо когда я захочу в следующий раз поговорить, вас, молодой человек, зашлют в какие-то дебри географии с миссией. Вы, мне возможно даже начали нравиться, но уж слишком много вы лишних вопросов спрашиваете!

Глава 4. Первое великое переселение одесского дворика в Подмосковную деревню

– Наше вам с кисточкой, уважаемый Семён Семёнович, – радостно помахал Беня ветками, приветствуя своего нового соседа по полке, сансевиерию и, по совместительству цветочного психотерапевта.

– И вам того же, уважаемый, по тому же месту, – не шелохнувшись ответил сансевиерия.

Такое поведение было ожидаемо ведь сдержанность считалась главной характерной чертой цветочного психотерапевта. Во-первых, толстые плотные листья были практически неподвижны. А, во-вторых, после жизни на подоконнике прокуренного подъезда между седьмым и восьмым этажами, ещё будучи юным отростком он научился мастерски слушать. Вот и сейчас он не торопился вступать в беседу со своим новым вынужденным соседом по полке фикусом Беней.

– Нет, ну, как вам это нравится? – Между тем продолжал фикус, – только я таки привык к своей полке на солнечном утеплённом балконе, так нет… Запихнули меня в какой-то металлический дребезжащий ящик и потащили неизвестно куда… Вас, кстати, тоже везли на холодном полу машины?

– Таки нет, меня вместе с Софочкой везли у каком-то открытом пластиковом контейнере, стоящем сверху картонных коробок с барахлом людей.

Беня с ревностью посмотрел на цветочного психотерапевта. Он сам уже неоднократно, пока Софа стояла рядом, пытался завести разговор с красоткой. Но увы, все его поползновения листиками в сторону лялечки-спатифиллума не увенчались успехом. Признавать поражение Бене было неприятно, поэтому он поспешил усесться на любимого конька – возмущение по поводу и без.

– Не, ну как вам, таки, нравится это переселение? – Манерно закипал Беня, – такое впечатление, шо нам сначала по ошибке дали "нурофен", а потом, шоб таблэтка не пропала даром, устроили таки головную боль…

– Шоб вы знали, – многозначительно заметил Семён Семёнович, – в нашей головной боли с переездом, хуже которого мог быть тока пожар, виноваты Свидетели Сельдерея и "волшебная" кухня на девятом этаже.

– Свидетели Сельдерея? – Воскликнул Беня, – вот, таки не зря мене раздражал этот нахальный молодой человек. Я так и знал, шо не просто так, а с тайным интэресом, этот шаромыжник спрашивал за жизнь почившего Абрама Соломоновича. Стоял рядом, невинно лупал глазками, а сам думал, как бы нам всем сделать скандал, шоб было весело!

– Возможно вы, уважаемый, и правы, – поддержал фикуса Семён Семёнович, – когда я временно жил на подоконнике у кухне, то слышал за историю сельдереев. Шоб вы знали, эта вся банда фанатиков ЗОЖ и ПП, появилась из одного магазинного куста. Каким-то магическим образом, этот самый куст, мало того, шо попал на прилавок из самой Польши, так ещё и корни пустил. Ну, правда, где вы таки видели, шоб нормальные кусты, единственное назначение которых быть покрошенными у еду, вот так брали и пускали корни? А эти наглецы мало того шо корни пустили, так ещё и почковаться стали как не в себя! Я, таки, слышал, – Семён Семёнович перешёл на загадочный шёпот, – шо наших сельдереев называли "бешеными"! А всё из-за того, шо из одного куста выросло шесть последователей! Сначала эти зожные бандиты оккупировали балконный ящик, а потом им и этого стало мало! Не, ну, где вы видели, шоб порядочные домашние растения требовали пересадки? И их, таки, люди слышали с первого раза?

– Вот тут, я вас целиком и полностью поддерживаю, уважаемый, – поддакнул Беня, – лично я сколько раз и прозрачно и нет намекал людям, шо хочу увеличить жилплощадь! И шо они? Адиёты одним словом! Доходит до них, шо до той жирафы, на третьи сутки, когда у меня уже от депрессии листья сыплются!

– Вот и я за то говорю! – присущее сансевиерии спокойствие улетучивалась на глазах и, обычно сдержанный Семён Семёнович тоже начал входить в раж мизантропии, – не, ви только представьте, шо каждого из этих однолетних наглецов обеспечили отдельным горшком, как будто они какие-то цацы!

– У Свидетеля Сельдерея, который стоял рядом со мной заместо цветочного горшка была обрэзанная пластиковая бутылка… – Заметил Беня.

– Вы таки, уверены шо это важное замечание? Дело же не в том, получили ли наглецы по обрэзанной бутылке на куст, а в том, шо им тудой дали грунт! Между прочим, наш грунт! Нет, шоб просто накопать у канаве уличной земли… Эти босяки получили полноценный грунт, предназначенный для приличных комнатных растений. Ну, хде вы видели шоб к сельдереям было такое же отношение как к нормальным цветам? Вы знаете, уважаемый, мене кажется, шо сейчас мода такая пошла у людей пихать толерантность кудой надо и кудой не надо!

– Отож и оно! – Возмутился Беня, – а, расскажите мине, чем Свидетели Сельдерея занимались на кухне. А то я так обрадовался, шо этого хуцпана куда-то отправили с миссией, шо даже не подумал, шо его отправили делать нервы другим приличным растениям!

После диалога с Семёном Семёновичем Беня проникся уважением к сансевиерии. Шутка ли выжить в подъезде:

– Надеюсь, эти… сельдереи не слишком вас кишкомотили?

– Та не, меня они не трогали. Им хватило своих "прихожан" у виде кинзы, петрушки, лука и базилика. С какого-то перепугу к ним ещё Мелисса Мятовна присоединилась. Ну, вы, таки, знаете, шо наша Мятовна немного того, пришибленная на голову. А я, – Семён Семёнович с гордостью откинул самый верхний листик, – был выше всего этого… йокалемене! На полке стоял над столом, сверху наблюдал и слушал разговоры за волшебную кухню.

– А шо с кухней не так? – Удивлённо подняла веточки Бени, – с какой радости она стала волшебной?

– Та то люди болтали языками, шо все громко и чётко озвученные на кухне желания исполняются. Мол, высказали они в окно желание переехать у деревню возле реки и… нате вам на тарэлочку! Вот вам хатка в пяти минутах ходьбы до речки… речки-вонючки!

– А вы откуда знаете название речки? – От удивления Беня так резко махнул веткой, что чуть не оторвал пару листочков об острую боковину полки, – чёрте чё происходит, – выругался он, – ставят куда не попадя, не развернуться…

– Вы таки, уважаемый, определитесь. Вас поддержать в ругательствах нового места, или продолжить за речку?

– Таки давайте сначала за речку, пока у нас нет жён, поругаться на правительство и наших людей мы всегда успеем! А вот знать, шо двигало людьми в том, шоб тащить весь дворик в дебри географии ради неудобных полок… Это таки интэресно!

– Ну, это таки только наше частное мнение о неудобстве полок, – философски заметил Семён Семёнович, – а вот наши люди уверены, шо переезд в это мрачное место таки улучшил их пэрсональные условия. Ми, к сожалению, не выбирали этот дворик…

– Та да, – согласился Беня, – Таки, а шо с речкой? Откуда вы таки узнали, шо это именно Вонючка?

– Речка-вонючка, уважаемый это не название, а нарицательное имя! Ну, согласитесь, как может называться любая река, которая протекает через город и служит стоком для всякой городской дряни? Только, вонючка! Ни тебе рибы, ни тебе чистого берега!

– А вы, уважаемый, откуда знаете?

– Когда я жил у прокуренном подъезде… – Семён Семёнович выдержал такую театральную паузу, что Беня только тихо позавидовал. – Шоб вы знали, был у меня один такой… Скажем так, посетитель. То ли с шестого этажа, то ли с пятого. Бегал тайком курить к моему окну и всё по телефону трындел с кем-то. За реку и рибу жаловался, мол, и карась не тот, и лещ ему шо карась, а сомы вообще из-за грязи вымерли. И шо если бы не бухал на рибалке, как нормальный мужик, то триста лет задалась бы ему рибалка ради рибы!

– А при чём тут волшебная кухня? – Фикус пытался понять, чем всё-таки руководствовались люди, когда решили променять тёплый солнечный балкон на девятом этаже, где он себя чувствовал себя как на курорте, на эту… убогую полку на деревенской кухне без естественного солнечного света.

– При том, уважаемый, при том самом… – именно на кухне, откуда ближе до звёзд и вид на лес, наши люди и озвучили желание. Причём как положено, чётко и громко. Наша человечка говорила, что устала от шумных соседей, у которых перфоратор заместо рук, и которым горло нужно шоб пьяные песни по ночам орать. Так и сказала своему человеку. Тебе то шо, ты на работе, а я тут у шуме писать не могу! Ну, и ещё она говорила, шо ей надо дом с удобствами у доме, а не скворечник в огороде. Правда, не знаю, что такое удобства у доме, но по голосу человечки, можно было понять, шо бегать по морозу по нужде, это печально. Особо громко она сказала, и шоб тырнет ей был! А то она без своего тырнету будет выть на Луну и дичать.

– И шо сбылось? – Беня был искренне удивлён.

– Таки да. Скажу за большее. Буквально через неделю, после того, как наши люди подробно описали какой дом хотят, им прилетело сообщение от знакомого знакомых. Ну, вы же, уважаемый, сами знаете, шо в нашем дворике, несмотря на достижения науки и техники, самым лучшим средством распространения информации считаются базарные сплетни.

– И шо так просто?

– Таки да. Вы же сами убедились, на своём опыте, шо наши люди немного того, больные на всю голову! Им ничего не стоит сорваться с насиженного места и всех за собой потащить… – Тут Семён Семёнович вполголоса выругался как биндюжник, – вот и сейчас так произошло. Люди восприняли предложение, как натуральный заманухис и рванули смотреть новую хату. Потом вечером рассказывали, шо увидели как хотели! Удобства в доме с тырнетом до кучи и речку. А потом радостно сообщили, шо нашему дворику грозит Великое переселение. Вам, уважаемый Беня, – обратился сансевьерия к фикусу, – ещё очень и очень повезло. А я видел, как мучились те же Свидетели Сельдерея со своими прихожанами, когда их просто у багажник пихнули, как какую-то ненужную коробку. Да и ряды наших банд знатно поредели. Вы, таки, слышали за то, что два Костяна не выжили после переезда?

– Таки, ой, – не сдержал удивления Беня, – а я-то думал, шо наши банды живучие!

– Не вы один так думали! Люди тоже думали, шо можно Костянов перевозить как попало! Это мягких и молчаливых жителей нашего дворика можно перевозить уложив штабелями у ящик, а мы, растения, живые! Нас нужно сразу расставлять у тёплое уютное место.

– А шо с мягкими жителями? Откуда они взялись? – Беня недоумённо развёл ветками, – ни одного мягкого не помню…

– Ой вэй, уважаемый, – с долей презрения протянул Семён Семёнович, – вы, таки, дольше всех живёте у дворике, а всех жителей не знаете! Я, между прочим, появился на целых полгода позже вас, и уже успел узнать и за сказочную историю любви Люси и Бонифация, и за Переезда Филипповича. И можно, сказать знаю за каждого мягкого жителя вплоть до того, из какого автомата с игрушками их вытащили, и почему их так назвали.

– Работа у вас такая, – буркнул под нос Беня, – и нечего хвастаться тем, шо вам сплетни интереснее за нашу жизнь.

Несмотря на занимательную беседу, фикус был явно обижен. Разговаривать с сансевиерией и чувствовать себя ущемлённым ему больше не хотелось. Он то думал, что Семён Семёнович окажется… нормальным растением! То есть будет слушать затаив дыхание Бенины рассказы. А этот, так сказать цветочный психотерапевт оказался тем ещё поцем с понтами!

Глава 5. Неделя потерь и мягкие жильцы

– А кто вам сказал, уважаемый, шо я таки хвастаюсь? – Неожиданно подал голос Семён Семёнович несколько дней спустя.

Беня от неожиданности вздрогнув верхними листиками, повернулся и огорошено уставился на вдруг заговорившего с ним сансевиерию. При всей своей мизантропии он был вежливым фикусом и, конечно, не упустил возможности ответить вопросом на вопрос.

– А вы за шо сейчас говорите?

– Как за шо? Вы же сами проявили интэрес за мягких жителей, – спокойным тоном заявил Семён Семёнович, – так вот, шоб вы знали, я не хвастаюсь. Может я не хотел знать за историю каждого мягкого жителя, но меня никто не спрашивал. Пока я жил на полке у кухне, вообще много чего слышал от людей. У меня сложилось впечатление, шо наши люди туда ходят как на переговорный пункт. Вот нет, шоб прийти, приготовить молча еду и уйти у комнату. Таки нет, приходят и часами балаболят! То за цены в магазинах, которые мне триста лет не упали, то за свои проблемы, то за своих мягких жителей!

Чем больше Семён Семёнович распалялся, тем больше вызывал в Бене противное чувство… сочувствия! Фикус и сам был в таком положении, когда люди выходили на балкон, якобы подышать свежим воздухом, а по факту просто выговориться. И никто ни разу не спросил: "Уважаемый, Бенджамин Натанович, а не угодно ли будет вам послушать за последние новости"?

Если бы Беня мог говорить человеческим языком он бы, конечно, ответил: "Не угодно! Полейте меня чистой водой с подкормкой, обновите грунт, оставьте меня в одиночестве на самом тёплом месте, а сами… валите подальше, шоб глаза мои вас не видели"!

Так что фикус понимал Семёна Семёновича как никто другой. С другой стороны, он ещё не успел познакомиться с мягкими жителями, поэтому не знал, что это за существа такие. Может они, вообще, бандерщики какие-то? Или того хуже малохольные с бледным видом и розовыми щёчками?

Конечно, ему было интересно узнать, как мягким жителям одесского дворика удалось выжить в коробке без еды и света, но… Проявлять молчаливый интерес и задавать вопросы, как говорят в Одессе это таки две большие разницы.

В его понимании, выжить в коробке без света и полива было за гранью фантастики. Но показывать своё неприкрытое любопытство фикус тоже не хотел, тем более перед кем? Перед Семёном Семёновичем! В представлении Бени это было самое худшее, что он мог себе позволить. По этой причине, чтобы не терять остатки гордости, он демонстративно стал шевелить верхними веточками, стараясь поймать как можно больше искусственного света. Он очень скучал по естественным солнечным лучам, но изменить ситуацию не мог. Лучше уж стоять на самой верхней полке в тёплой кухне и ловить скудное освещение, чем… Чем, томиться в тёмной коробке, как мягкие жители. Или торчать как Игоряны и Костяны на холодном подоконнике и ловить излишне яркие солнечные лучи. То ли дело, уютный утеплённый балкон, на который проникал рассеянный свет. В достаточного количестве, чтобы получить порцию ультрафиолета, и при этом не сжечь тонкие нежные листочки.

Беня настолько увлёкся ностальгическими воспоминаниями о тёплом балконе на девятом этаже, что совершенно забыл про стоящего рядом сансевиерию. Семён Семёнович это почувствовал, и хотел было обидеться. Но решил не слишком явно показывать свой скверный характер во всей красе новому вынужденному соседу по полке, поэтому поспешил ретироваться.

На нём тоже отразилось длительное пребывание в полном одиночестве на кухонной полке, куда его перенесли сразу из подъезда, где и поговорить было не с кем. И если бы ему пришлось выбирать меньшее из зол, то он был готов поддерживать приятельские отношения с Беней, чем с балаболкой Мелиссой Мятовной. И бесспорно, намного лучше, чем разговаривать самому с собой.

– Я дико извиняюсь, – поспешил реабилитироваться Семён Семёнович, – понимаю, шо переезд для всех нас это было что-то с чем-то… Наш дворик, и без того немногочисленный, не получил ничего приятного, кроме потерь…

– Про то, шо два Костяна не выдержали, это я понял, – нетерпеливо прервал Беня сансевиерию, слушать рассказ про гибель Костянов ещё раз он не хотел. – А шо ещё кто-то потерялся?

– Таки да, и таки нет, – поспешил пожаловаться Семён Семёнович, обрадовавшись тому, что Беня поддержал диалог, – Два Костяна безвозвратно преставились перед цветочным богом, а вот молодая поросль кинзы зависла, таки, в развитии. И поди узнай, выживут они или нет. И Свидетели Сельдерея, таки, заметно пожелтели. Поскольку они однолетние, тоже пока непонятно, то ли это временная сезонная депрессия, или таки да, они пришли к логическому концу своей грустной и короткой жизни.

– Уважаемый, если вы, таки хорошо грамотный, то скажите хоть за одну приятную новость. А то, знаете ли, я пока не понял, шо я с этого буду иметь? Беременную голову или порцию счастья, шо станет легче дышать?

– Хорошая новость? – Удивлённо вскинул верхний листочек Семён Семёнович, – вы мне определённо начинаете нравиться. Я вам шо радио по заявкам, шоб хорошие новости по заказу сочинять? Ну, если вы так хотите, вот вам новость со счастливым концом, наши братья из ларца одинаковых с панциря, ахатинки Пежо и Рено, прожив сутки в голоде радостно набросились на кабачок. Так шо скоро будет нам всем за счастье у виде порции подкормки из волшебного улиточного навоза!

– И всё?

– Шо всё?

– Это шо, все хорошие новости?

– Ну хотите, нате вам на тарэлочку ещё радостных новостей, банды Игорянов и Костянов, переехали на подоконник возле кровати. Так шо, криминальный район по естественному стечению обстоятельств стал самым удалённым. Можете спать и дышать спокойно.

– Вы шо, уважаемый, вчерашних газет с утра начитались? Игорянов и Костянов сразу на подоконник определили. Это новость уже как одесский анекдот. Приезжий не поймёт, а коренной одессит уже насмеялся! – Беня вяло помахал ветками. Был бы свежий ветерок из окна, он бы возмутился по полной программе.

– А шо вам таки не нравится? – Семён Семёнович понял, что они с фикусом одного поля ягоды, поэтому не придумал ничего лучше, чем накинуться на него со встречными вопросами. – Считаете шо мои новости не в тему? Свои расскажите! Я сам видел, как вы к нашей красотке Софочке свои листики подкатывали. Не хотите честно сказать, таки надумали жениться или так, погулять вышли?

– А вам какое дело, уважаемый, до моей личной жизни? – Такого поворота событий фикус не ожидал, поэтому перешёл в наступление, – или вы сами хотели к Софе подкатить, а она вас красиво отшила? – Беня тихонько и злорадно захихикал, – я таки наступил вам на любимую мозоль?

– Нате вам дулю. Не дождётесь! – Перешёл было на личности сансевьерия, но вовремя спохватился, – шоб вы знали, уважаемый, меня люди сами приставили к вам у качестве личного психотерапевта. Депрессия ваша наших людей доконала до ручки. Так шо лучше уже женитесь на Софе и не делайте усем нервы. А я… – Семён Семёнович мечтательно посмотрел в потолок, – подожду другую лялечку… Сам слышал недавно как люди говорили, шо у нашем дворике, а конкретно в нашем пентхаусе, катастрофически не хватает красоток! Не будем же мы, порядочные растения, женихаться с мягкими жителями. Не кошерно это.

– Кстати, вы так и не рассказали за мягких жителей, – Беня резко перевёл разговор на другую тему, – уже несколько раз заикнулись за них, а дальше… Глухо, как в танке. Или таки ждёте, шо я сам начну вопросы спрашивать? – И он повернул веточки так словно пытался заглянуть в самую душу сансевиерии.

– Ой вэй, а оно вам надо? – Семёну Семёновичу было неприятно признавать, что фикус так легко раскусил его хитрые планы.

Конечно же сансевьерия как порядочное растение ждал идеального момента, чтобы ошеломить своими познаниями о жизни мягких жителей. А вот так, отвечать на вопросы в лоб… Хотя, здесь Семён Семёнович понимал, что сам “напросился” – недооценил, что фикус в одесских разговорах уже не одну собаку съел.

– Та я вас умоляю, – Беня почувствовал своё превосходство в сложившейся ситуации, – не хотите говорить ну и больно надо! Лучше к Софочке загляну на огонёк, а там кто знает?